17
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, словно бы покрыв лаком вечерний Лондон: повсюду танцевали, подмигивали, сверкали блестки света. Сэм посмотрела в боковое окно и увидела на черном асфальте отражение «ягуара», такое четкое, будто она ехала по берегу озера.
Желтый фонарь перед переходом мигнул, и Сэм остановилась. По зебре быстрым шагом заспешил человек, державший в руке сломанный зонт.
«СЕВЕР. ШОССЕ М1».
Сэм нахмурилась. Север? Она едет на север? Господи, это надо же было так напиться. Который час? Который час, черт побери? Лондон казался каким-то слишком уж тихим. Сэм посмотрела на часы и вдруг услышала, что они громко тикают, словно старинные ходики.
Без четверти десять.
А ощущение такое, будто четыре утра.
Без четверти десять. Господи боже, неужели они с Роуи пили все это время?
Сэм свернула в сторону Свисс-Коттедж, услышала сердитый гудок машины со стороны тротуара.
– Пошел в жопу! – прокричала она в темноту, выворачивая руль, и тут же рядом с ней недовольно прогудело такси. Она осторожно затормозила и моргнула, свет уличных фонарей сливался в одно пятно.
«Только без паники. Успокойся. Ты поехала не в том направлении. Тебе нужно добраться до Сити».
Но она свернула в другую сторону – на Фицджонс-авеню, в направлении Хэмпстеда. Белый «форд-капри» на высоких колесах догнал ее, поехал рядом, и жлоб за рулем показал ей поднятый вверх большой палец. Сэм презрительно отвернулась, переключилась на вторую скорость и нажала педаль газа. Когда задние колеса забуксовали, хвостовую часть «ягуара» занесло, и она сбросила скорость, почувствовала, что покрышки сцепляются с дорогой, услышала рев двигателя, ощутила мощь рванувшейся вперед машины. Перестроилась вправо, чтобы сделать обгон по встречке, увидела фары спускающейся с холма прямо на нее машины; та все приближалась. Двигатель «ягуара» взревел как бешеный, она попыталась переключиться на третью скорость, но промахнулась. Сердито заскрежетали шестеренки, машина поехала медленнее, а фары встречного автомобиля неотвратимо приближались. Сэм некоторое время продолжала безуспешно возиться с ручкой переключения скоростей, а потом резко крутанула руль влево. Грузовик промчался мимо, всего в нескольких дюймах от Сэм, она услышала рев мотора, и ее обдало воздухом.
– Черт!
И тут она увидела полицейскую машину, спускающуюся с холма, та замедляла ход, словно искала место для разворота, чтобы пристроиться Сэм в хвост.
«Стой!
Немедленно остановись, – подумала она. – Ты должна остановиться.
Не будь дурой, Сэм! Побыстрее линяй отсюда!»
Она резко свернула вправо, не включая указатель поворота, оказалась на какой-то боковой дороге, нажала педаль газа. Вскоре впереди появилась оживленная улица, залитая светом, с магазинами, ресторанами, кафе, пабами. Хэмпстед-Хай-стрит.
Черт.
Она свернула налево, увидела какую-то тихую улочку, въехала на нее. Вдоль улицы были высажены деревья, у больших однотипных домов стояли машины. Сэм посмотрела в зеркало заднего вида – не преследуют ли ее. Никого. Она сбросила скорость, поползла черепашьим шагом, выискивая место для парковки, наконец нашла, остановилась. Выключила зажигание, свет, вздохнула с облегчением.
«Надо же, какая тишина. Просто удивительно, до чего тихо».
Сэм вышла из машины на странный, какой-то прозрачный свет, подняла тяжелую от алкоголя голову, посмотрела на полную луну, подвешенную между голых веток деревьев, и удивилась: «Какая яркая. Ярче солнца».
Она зашагала по дороге, потом перешла на тротуар, чтобы не попасть под машину, которая мчалась по улице с такой сумасшедшей скоростью, словно собиралась ее сбить. Сэм даже остановилась и постояла несколько мгновений, пока не исчезли из вида задние габаритные огни.
Она снова посмотрела на яркую луну, а потом пошла дальше по дороге, держась в стороне от отбрасываемых деревьями теней, которые напоминали ей темные лужи крови. Она побаивалась и самих деревьев – те словно бы наблюдали за ней, и яркой луны, которая четко высвечивала ее фигуру на открытом пространстве, словно испуганного кролика, попавшего в свет автомобильных фар.
Сэм облегченно вздохнула, когда добралась до Хэмпстед-Хай-стрит. Машины. Люди. Шум. Сияние луны здесь заглушалось светом уличных фонарей и ярких витрин. Теперь, почувствовав себя в безопасности, она огляделась в поисках такси. Одно за другим проехали два, но оба с пассажирами. Какой-то подозрительный тип в японской спортивной машине сбросил скорость, поглядывая на Сэм. Она отвернулась, увидела неподалеку указатель станции метро. Еще раз огляделась в поисках такси, потом двинулась по улице, вошла в метро.
Грязная, обдуваемая всеми ветрами станция была пуста, если не считать кассирши в будке, смотревшей на Сэм через пластиковое окно. Строгого вида пожилая женщина; гладкие волосы зачесаны назад, на лице густой слой косметики, губы намазаны ярко-красной помадой. Она чем-то напомнила Сэм ее тетушку.
– Один до «Уэппинга», пожалуйста, – сказала Сэм. – Мне нужен билет до «Уэппинга».
– Туда и обратно? – строго, словно с упреком, спросила женщина.
– Нет, мне только… мне нужно в одну сторону. – Сэм понимала, что пьяна, что говорит нечетко, заплетающимся языком, да и мысли у нее метались в поисках правильных слов, но те ускользали от нее, словно ребенок, прячущийся за темными деревьями. – Я не хочу возвращаться.
– С этой станции билеты в одну сторону не продаются, – объявила кассирша. – У нас нет билетов в один конец.
«В один конец». Вот какие слова она искала. «В один конец». И почему эта простая формулировка ускользала от нее?
– Тогда давайте и туда и сюда, – сказала Сэм, и почти сразу же слой косметики на лице женщины стал трескаться, ее губы разошлись, растянулись. Сэм на мгновение испугалась, увидев, что плечи кассирши вдруг начали трястись, а глаза загорелись. Но потом сообразила, что та смеялась. Сэм поняла, что ее косноязычные слова восприняли как шутку.
– «Тогда давайте и туда и сюда!» – повторила женщина. – Это надо же было такое сказануть!
Она снова зашлась в смехе, и Сэм радостно улыбнулась, почувствовав облегчение.
– Ну, вы меня развеселили. Это было ужасно смешно. – Кассирша подмигнула Сэм и дернула головой. – Проходите бесплатно, это было так смешно, что я даже не стану брать с вас деньги за билет. – Она снова дернула головой. – Идите-идите. Если контролер спросит, скажите, что вас Берил пропустила.
– Но я должна вам заплатить, – возразила Сэм.
– Нет. – Кассирша снова дернула головой, и Сэм прошла мимо турникета.
Она оказалась перед рядом лифтов с большими стальными дверями, скорее похожих на грузовые, чем на пассажирские.
Она нажала кнопку, замерла в ожидании. Услышала на расстоянии слабый смех кассирши и улыбнулась. Берил все еще веселилась, однако теперь смех ее слегка изменился: она словно бы смеялась над пассажиркой, а не вместе с ней. Потом Сэм увидела прямо перед собой красные буквы на громадном белом щите. Щит был такой огромный, что казалось невероятным, что она не заметила его раньше. «ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ».
Сэм пошла к лестнице, начала спускаться по каменным ступеням, спиралью уходящим вниз вокруг обшитой стальными листами колонны. Прочитала предупреждение: «ОСТОРОЖНО! САМАЯ ГЛУБОКАЯ СТАНЦИЯ В ЛОНДОНЕ: 30 СТУПЕНЕЙ. ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЛЕСТНИЦЕЙ ТОЛЬКО В ЭКСТРЕННЫХ СИТУАЦИЯХ». Где-то вдали она услышала постукивание и грохот, звук голосов. Стена все тянулась и тянулась, голая стена – одна грязная плитка, даже без граффити.
Господи боже, как будто спускаешься в общественную уборную.
Да уж, объявление не обманывало: ступени, казалось, уходили в бесконечность, и она не могла понять, сколько уже прошла. Сэм казалось, что она уже глубоко, очень глубоко, но никаких указателей ей не попадалось, только все те же одинаковые ступени вокруг колонны. Она заметила окурок, который, судя по его виду, выкинули совсем недавно. Сэм поняла, что становится темнее. Конечно, ведь она уходит все дальше от лунного света. Плитка на стене, казалось, теряла свет, а температура падала.
Потом она почувствовала, как ее шею сжимают чьи-то руки.
На мгновение Сэм охватила ярость, но потом страх пронзил все ее существо, парализовал.
«Нет. Не меня. Пожалуйста, только не меня».
Ее с такой силой потащили назад, что она испугалась, как бы не треснул позвоночник, и вскрикнула от боли. Сэм почувствовала, как что-то врезается ей в шею, сокрушает кость, выдавливает воздух, душит ее. Сильная грубая рука сдавила ей рот, чужие пальцы прижали губы к зубам, и она ощутила вкус крови. Сэм изо всех сил попыталась укусить эту руку, которая теперь зажала ей нос и от которой сильно пахло луком.
Как от Вынималы.
«Господи, пусть это будет Вынимала. Господи, пусть это окажется всего лишь сон и я проснусь».
Сэм услышала звук открывающейся двери, почувствовала, как ее волокут внутрь. Она пыталась лягаться, попробовала освободить рот и закричать, но ее потащили дальше, и ноги полностью потеряли опору, а крик боли застрял в горле.
Свет погас, дверь со щелчком захлопнулась.
Сэм оказалась в полной темноте. Наедине с насильником.
Она услышала его дыхание: хриплое, учащенное, злобное.
«Помогите мне. Пожалуйста. Не допустите этого».
Сэм почувствовала, как рука, грубая и мозолистая, заскользила по ее бедру. Она отчаянно сопротивлялась, но сделать ничего не могла. А пальцы уже добрались до резинки колготок, она ощущала, как они грубо шарят по лобку, а потом проникают внутрь, как его ногти царапают ее, словно ножи. Сэм хотела закричать, но насильник второй рукой по-прежнему закрывал ей рот.
«О господи, ты, ублюдок, отпусти меня. Нет, нет!»
А мужик уже стаскивал с нее трусики, она слышала, как рвется ткань.
Сэм снова попыталась укусить его, попробовала вывернуться, но он держал ее крепко, словно бы зажав в тиски, и каждое мгновение превращалось в муку. Широко распахнутыми глазами Сэм смотрела в темноту. Потом услышала щелчок, и откуда-то из глубины комнаты донесся жужжащий звук.
«Думай. Думай, бога ради. Защищайся. Сделай с ним что-нибудь. Ткни пальцами наглецу в глаза. Да, прямо в глаза. Ага, легко сказать: попробуй-ка разгляди в темноте его лицо».
Сэм слышала, как тяжело он дышит, кряхтит, словно свинья. Она ощутила дуновение холодного воздуха у себя между ног, потом пальцы вошли в нее еще глубже, боль разрывала ее на части. Она услышала, как оторвалась пуговица, потом уловила звук расстегивающейся молнии. Насильник двигался медленно, осторожно, готовился.
«Нет. Господи, нет. Пожалуйста, нет».
– Поцелуй меня. Скажи, что любишь меня. – У него был вкрадчивый выговор жителя Северного Лондона. Сэм почувствовала, как его губы трутся о ее ухо. – Скажи, что любишь меня. – На сей раз он говорил, словно француз-соблазнитель, снова прикасаясь губами к ее уху. Она дернулась, отстраняясь подальше от его слюнявых губ, от вони табака, от запаха пива и лука. – Скажи, что любишь меня, – повторил он в третий раз, уже сиплым голосом.
Потом наступила тишина, Сэм вглядывалась в темноту, сердце ее колотилось, мысли метались, она напряженно думала, прислушиваясь к его тяжелому дыханию, которое становилось все громче и чаще.
Снаружи донеслись шаги, и Сэм почувствовала, как напрягся насильник, его рука еще крепче зажала ей рот.
«Помогите. Пожалуйста, помогите».
Шаги смолкли, мимо прошли два или три человека. Сэм услышала, как один из них что-то крикнул, второй засмеялся, третий ответил. А потом все смолкло. Раздался грохот поезда, пол несколько секунд дрожал под нею.
– Скажи, что любишь меня, – настаивал насильник. – Ну же, скажи, что любишь.
Сэм почувствовала, как он слегка отпустил руку, чтобы она могла говорить, выдохнула, раскрыла рот пошире и укусила его, стараясь причинить как можно больший вред.
– Сука!
Его хватка ослабла, Сэм отпрыгнула в сторону, лягнула мужика, ударила кулаком, потом еще раз ногой, почувствовала, что попала во что-то мягкое, услышала стон. Потом голова Сэм ударилась об стену, ее отбросило обратно, и она поплыла.
– Ах ты, сука, тварь!
Она собралась с силами и снова лягнула своего противника, шаря рукой в поисках двери, потом ударила еще раз, но попала в пустоту – кругом была тьма кромешная. Почувствовав, как его рука ухватила ее волосы, Сэм нырнула вперед, выставив палец, ощутила что-то мягкое, студенистое, услышала громкий крик. Она изо всей силы ударила ногой, снова ткнула пальцем и опять услышала крик. Хватка насильника ослабла, и он выпустил из пальцев ее волосы.
Сэм нащупала ручку двери. Дернула – и дверь открылась, а она упала на каменную лестницу.
– Помогите! – попыталась крикнуть Сэм, но из горла вылетел только шепот. – Господи, да помогите же мне кто-нибудь! Помогите! – Она карабкалась вверх по ступеням.
«Боже мой, да ведь надо бежать, и как можно скорее. – Она попыталась, но не смогла даже поднять ногу на следующую ступеньку. Услышала, как у нее за спиной открывается дверь. – Беги же, беги!»
Сэм хотела шагнуть, но ноги были как ватные.
– Помогите! – Она снова попробовала закричать, но у нее ничего не получилось.
Сэм ухватилась за перила, надеясь, что сумеет подтянуться, но ступеньки оказались слишком крутыми. Она повторила попытку, чувствуя, что плечевые мышцы сейчас лопнут от напряжения. Надо во что бы то ни стало преодолеть ту силу, которая удерживает ее.
– Сука! Тварь!
Она попробовала еще раз, но с тем же результатом.
И тут руки насильника вновь сомкнулись у нее на шее, яростно рванули ее назад.
Сэм попыталась ударить его локтем, но не смогла даже пошевелиться.
– Нет! – закричала она. – Нет! Нет! Нет!
Она цеплялась подошвой за ступени, тщетно пытаясь обрести опору. Ее тащили назад, в темную комнату.
– Нет! Нет! Нет!
– Багз?
– Нет!
– Эй, Багз?
– Нет!
– Сэм?
Нет, это определенно не насильник. В голосе звучала нежность.
– Багз, да что с тобой?
Она почувствовала на лице холодный воздух.
– Эй, детка?
И ощутила пот, текущий по ее лицу.
– Багз? Ты меня слышишь?
Ее трясло как в лихорадке.
– Багз?
Она услышала шелест простыней, скрежет пружин дивана, потом раздался щелчок и вспыхнул свет – ослепительно-яркий, ярче луны.
– Багз, что случилось?
Лицо Ричарда наклонилось вплотную к ее лицу, так близко, что его черты расплывались.
– Ужасно. Это было ужасно.
– Ты кричала во сне, – сказал он.
– Разбудила тебя? Извини.
Сэм села, прислушалась к бешеному стуку собственного сердца.
– Вот до чего доводят пьянки, – хмыкнул Ричард.
– Что?
Череп просто раскалывался от боли.
В голове теснились смутные обрывки воспоминаний. Господи, сколько же она выпила? Как добралась домой? Все перепуталось.
– Ты вечером вернулась пьяная в стельку.
– Извини, – тупо ответила она.
– Это было дьявольски смешно. Прикинь, ты все уговаривала Джулиана не волноваться.
– Какого еще Джулиана?
– Да Холланда.
«Холланд, – соображала Сэм. – Джулиан Холланд. А, это отец Эдгара». Теперь она вспомнила. Точно, он был в квартире, когда она добралась до дому.
– Я просто хотела его успокоить.
– Боюсь, он решил, что ты спятила. Вцепилась как клещ в бедного мужика и все талдычила: «Ах, это я одна во всем виновата, потому что проигнорировала свой сон».
Сон. Ее пробрала дрожь.
– Просто Джулиан выглядел таким… несчастным. Таким виноватым.
– Трудно было ожидать, что он станет прыгать от радости.
– Очень мило, что он к нам пришел.
– Мы с ним играли в сквош. Джулиан хотел немного взбодриться.
– А я поблагодарила его за цветы?
– Да, раз сто, не меньше.
Сэм посмотрела на шторы, которые чуть шевелились на сквозняке, и сказала:
– А они уже порядком запачкались.
– Кто? Цветы?
– Шторы. Нужно будет отдать их в чистку. Мы их еще ни разу не чистили. – Голова у нее болела, во рту пересохло. Она снова ощущала запах лука. Лука, табака и перегара. – Ричард, ты что, ел лук?
– Ага. Маринованный. Мы ели рыбу, чипсы и маринованный лук. Купили в ларьке. Вкуснотища!
– Ты играл в сквош, а потом ел рыбу с чипсами?
– Ага.
– А я думала, что ты собираешься худеть.
Сэм отхлебнула воды, потом зажмурила глаза от света и опять ощутила себя в той темной комнате. Ее пробрала дрожь, и она села, боясь вновь уснуть.
– Ты чего?
– Ничего, все нормально, – ответила она. – Я в порядке. Я, пожалуй… почитаю немного.
