9
Я самый виноватый человек на свете.
Мне бы заниматься последними приготовлениями к свадьбе, а что я делаю вместо этого? Пытаюсь вспомнить все синонимы слова «простите».
На ланч я являюсь в покаянной серой майке и джинсовом комбинезоне. Мы встречаемся в ресторане за углом офиса Сэма, и первое, что я там вижу, это стайку девушек за круглым столом, которые вчера вечером были в «Савое». Уверена, они меня не запомнили, но все равно быстро отворачиваюсь.
Сэм описал по телефону это место как «офисный кафетерий» Здесь металлические столы, темно-серые, обитые холстом стулья и прикольное меню, где каждое блюдо описано наименьшим возможным количеством слов. Ничего удивительного, что Сэму здесь нравится.
Я заказала минералку, а теперь раздумываю, что взять еще — суп или салат. И тут в дверях появляется Сэм. Все девушки машут ему руками, и после непродолжительных колебаний он присоединяется к ним. Разговора мне не слышно, но до меня доносится: «…потрясающая идея…», «…взволнованы…», «…такая поддержка». Все улыбаются и выглядят радостными, даже Сэм.
Наконец он извиняется и подходит ко мне.
— Привет. Вы пришли. — Для меня у него улыбки не припасено.
— Да. Милый ресторанчик. Спасибо, что встретились со мной. — Пытаюсь держаться с достоинством.
— Я практически живу здесь.
— Вот… список писем, которые я отправила от вашего имени. И я все переправила вам.
Официант приносит воду мне и улыбается Сэму:
— С возвращением, сэр.
Когда он уходит, Сэм складывает листок и молча сует в карман. Слава богу. С него станется изучить весь список, пункт за пунктом.
— Эти девушки из вашей компании, верно? — киваю я на круглый стол. — О чем они разговаривают?
Сэм наливает себе воды.
— О вашем прожекте.
— Моем прожекте? Вы имеете в виду письмо о выдвижении идей?
— Да. Оно понравилось администрации.
— Ух ты! — Позволяю себе на секунду насладиться этим известием. — Значит, не все отреагировали… отрицательно?
— Не все.
— А кто-нибудь предложил стоящие идеи?
— Как ни странно… да, — нехотя признает Сэм. — Некоторые сотрудники высказали интересные мысли.
— Здорово!
— Хотя кое-кто по-прежнему уверен, что существует тайный план уволить всех, а один из самых упорных угрожает подать в суд.
— О. Простите меня.
— Привет! — К нам подходит девушка в зеленом фартуке. — Можно пояснить вам меню? У нас сегодня орехово-тыквенный суп с органическим цыпленком…
Она описывает каждое блюдо, и нет нужды говорить, что я тут же перестаю вслушиваться в ее слова. И под конец понятия не имею, что можно заказать кроме орехово-тыквенного супа.
— Орехово-тыквенный суп, пожалуйста, — улыбаюсь я.
— Стейк в багете, средней прожарки, и зеленый салат. Спасибо. — Думаю, Сэм тоже ее не слушал.
— Просто хочу сказать вам, что мне очень, очень жаль, — бормочу я. — Простите, что отправила ту открытку. Простите за Гватемалу. И если я способна чем-то помочь, то обязательно сделаю это. Можно послать несколько писем с извинениями?
— Нет! — рычит Сэм. — Спасибо, — добавляет он уже более спокойно. — Вы сделали достаточно.
— И как вы справляетесь? — осмеливаюсь спросить я. — Со всеми идеями?
— Теперь этим занимается Джейн. Отшивает тех, кто навязывается.
Морщу нос:
— Отшивает?
— Ну, сами знаете. «Сэм был рад получить ваше письмо. Он свяжется с вами при первой же возможности. А пока спасибо за проявленный интерес». В переводе это значит: «Не ожидайте, что вам собираются отвечать». Такие письма необходимы. Они сводят на нет нежелательные авансы.
Я слегка обижена:
— Я никогда не отшиваю людей. Я просто отвечаю им.
— Это многое объясняет. — Он сует в рот хлеб. — Знай я об этом, никогда бы не стал пользоваться одним телефоном с вами.
— Ну, теперь все. Больше вам не придется делать этого.
— Приятно слышать. Так где он?
Роюсь в сумочке, кладу телефон на стол.
— Что это такое, черт побери! — в ужасе вопрошает Сэм.
Что его так испугало? А, вот в чем дело. Среди подарков с благотворительного чаепития были блестящие наклейки, и я приляпала их на телефон. Получилось красиво.
— Не волнуйтесь, — лебежу я. — Сейчас отдеру.
— Да уж, будьте любезны.
И чего так злиться? Разве никто в его компании не украшает телефоны?
Приносят еду, и на какое-то время нас отвлекают манипуляции с перцем, горчицей и пастернаком, который, как они почему-то решили, мы заказали.
— Совсем замотались? — спрашивает вдруг Сэм.
— Нет. Я взяла на работе несколько отгулов, чтобы подготовиться к свадьбе, но оказалось, что делать особенно нечего.
По правде говоря, меня немного удивил утренний разговор с Люсиндой. Я давно сказала ей, что перед свадьбой возьму отгулы. Думала, будем готовиться к свадьбе вместе. Но она отказалась. Мол, у нее сначала куча дел, в которых я ей не подмога. Так что все утро я бездельничала.
Пробую суп и жду, когда Сэм заговорит о собственной свадьбе, но он этого не делает. Мужчины не любят мусолить такие темы.
— Суп холодный? — Взгляд Сэма неожиданно останавливается на моей тарелке. — Если холодный, отошлите назад.
Суп далеко не с пылу с жару, но я не хочу скандалить по этому поводу.
— Все хорошо, спасибо.
Неожиданно звонит телефон, и я инстинктивно хватаю его. Это Люсинда. Она у флориста, и я должна подтвердить, что мне нужны четыре стебля гипсофилы для каждого букета.
Да откуда же мне знать? И как вообще выглядит эта… гипсофила? Ботаник из меня, признаться, никакой.
Согласна, именно четыре. Большое спасибо, Люсинда. Осталось совсем недолго!!! С любовью, Поппи. Целую, целую, целую, целую, целую
Ага, сообщение от Уиллоу. Но не могу же я читать в присутствии Сэма. Быстро пересылаю ему и кладу телефон на стол.
— Отправила вам сообщение от Уиллоу.
— Хорошо, — кивает Сэм.
Умираю от желания расспросить о ней. Но как сделать это так, чтобы не показаться досужей сплетницей?
Не могу даже спросить: «Как вы познакомились?» — потому что уже знаю об этом из ее разглагольствований. Она пришла в «Уайт Глоуб Консалтинг» на собеседование. С ней разговаривал Сэм, он задал ей какие-то каверзные вопросы по резюме, и она должна была понять уже ТОГДА, что он захочет трахать ее. Ей нужно было встать и УЙТИ. Потому что шестизначная зарплата — это не главное в ее жизни. Он думает, что все такие же, как он? Разве он не понимает, что построить совместную жизнь — это ЗНАТЬ, ИЗ ЧЕГО ЕЕ МОЖНО ПОСТРОИТЬ? А, Сэм???
И так далее и так далее. Я даже не дочитала до конца.
— Вы купили себе новый телефон?
— Куплю после обеда.
С новым телефоном будет трудно, но что уж тут поделаешь. Если только…
— Я вот думаю… — равнодушно говорю я. — Может, вы продадите мне его?
— Телефон компании, набитый деловой перепиской? — смеется он. — Вы рехнулись? Я-то точно рехнулся, предоставив вам доступ к нему, мисс Легкие Пальчики. Вас бы в полицию отправить.
— Я не воровка! — возмущаюсь я. — Я ничего не украла. А нашла телефон в урне.
— Вы должны были вернуть его. Это понятно и вам, и мне.
— Это была общественная собственность! Так что все по справедливости!
— По справедливости? Скажете это судье. Если я выроню бумажник и он окажется в урне, то дает это кому-нибудь право присвоить его?
Верчу телефон в руке, не желая расставаться с ним. Я привыкла к нему. Привыкла даже к тому, что мне приходилось пользоваться одним почтовым ящиком с кем-то еще.
— И что теперь с ним будет? — интересуюсь я.
— Джейн перебросит все, что касается меня, на свой телефон. А потом с нашего с вами телефона сотрут всю информацию.
— Понятно.
При мысли, что все мои сообщения уничтожат, мне хочется расплакаться. Но ничего не поделаешь. Я ведь взяла телефон взаймы. Он не мой.
— Я сообщу вам свой новый номер. И если мне придут письма или сообщения…
— Все перешлю вам, — кивает Сэм. — Или это сделает моя новая помощница.
— Когда она приступит к работе?
— Завтра.
— Прекрасно, — скорбно улыбаюсь я и вновь принимаюсь за суп, который совсем остыл.
— Она замечательная, — с энтузиазмом говорит Сэм. — Ее зовут Лиззи, она очень умная. — Он приканчивает стейк и принимается за салат. — А теперь вы должны рассказать мне, что там было с Линдси. Что вы ей настрочили?
— О… Это. Думаю, она поняла все неправильно, потому что… Да ничего особенного. Просто сделала ей парочку комплиментов и послала поцелуй от вашего имени. В конце письма.
Сэм кладет вилку.
— Вы добавили поцелуи в мое письмо? В деловое письмо? — Похоже, эта новость шокировала его даже больше прочих.
— Это получилось само собой. Я всегда так заканчиваю свои письма. Это проявление дружелюбия.
— Понятно… Вы очень странное создание.
— И вовсе не странное, — возмущаюсь я. — «Целую» — самое обычное слово!
— Дайте взглянуть. — Он тянется к телефону.
Читая сообщения, он то вздергивает брови, то хмурится, то смеется.
— Что вы там читаете? — Стараюсь говорить как можно сдержаннее. — Вы должны уважать мое право на конфиденциальность.
Но Сэм игнорирует меня. Он явно понятия не имеет о неприкосновенности личной жизни. И что он там все-таки читает?
Полное ощущение, будто он роется в ящике с моим нижним бельем.
Наконец он отрывается от своего занятия:
— Теперь вам понятно, каково это, когда кто-то критикует ваши письма?
— Здесь нечего критиковать, — высокомерно отвечаю я. — Мои письма милы и вежливы, и я не отшиваю людей двумя словами. В отличие от вас.
— Вы считаете свои письма милыми, но у меня на этот счет иное мнение.
Сэм прочитывает еще одно письмо, качает головой и молча изучает меня.
— Что? — ежусь я. — В чем дело?
— Вы так боитесь, что вас возненавидят?
— О чем вы? Чушь какая! С чего вы взяли?
— Да все ваши письма как один громкий крик: «Целую, целую, обнимаю, обнимаю, пожалуйста, любите меня!»
У меня такое чувство, будто он отвесил мне оплеуху.
— Смотрите. «Привет, Сью! Можно перенести консультацию на другое время? Скажем, на пять часов? Все зависит от Луи. Дай мне знать. Если нет, то не беспокойся об этом. Спасибо огромное! Мне все подходит! Надеюсь, у тебя все в порядке. С любовью, Поппи. Целую, целую, целую, целую, целую, целую, целую…» Кто такая Сью? Ваша лучшая подруга?
— Помощница моего парикмахера.
— И куча слюнявых поцелуев ей только за то, что выполняет свою работу?
— Я стараюсь быть милой! — защищаюсь я.
— Это не мило, — твердо говорит он. — А нелепо. Речь идет о работе. И потому надо быть деловой.
— Я люблю своего парикмахера! — в ярости восклицаю я.
Сэм продолжает прокручивать мои сообщения. Нельзя было допускать, чтобы он наложил свою лапу на телефон. Нужно было самой стереть всю корреспонденцию.
— Кто такая Люсинда?
— Организатор свадьбы, — неохотно отвечаю я.
— Так я и думал. Разве она не работает на вас? С какой стати она морочит вам голову всем этим дерьмом?
Я слишком возбуждена, чтобы ответить сразу же. Намазываю маслом кусок багета, а затем кладу его на тарелку.
— Да, она работает на меня, — наконец говорю я, избегая его взгляда. — Но конечно же, я немного помогаю ей, когда нужно…
— Вы взяли на себя машины, — загибает он пальцы, — договорились о конфетти, петлицах, органисте…
Чувствую, как лицо постепенно заливает краска. Действительно, я сделала для Люсинды больше, чем намеревалась. Но признаваться в этом не собираюсь.
— Я сама этого хотела!
— И она командует вами, если вас интересует мое мнение.
— Просто у нее такая манера. Я не возражаю…
— Почему бы прямо не заявить ей: «Ты работаешь на меня, так что не спорь»?
— Все не так просто. (Похоже, он берет верх.) Она не просто организатор свадьбы, а еще и давняя знакомая Тэвишей.
— Тэвишей?
— Это мои будущие свекор со свекровью. Профессор Энтони Тэвиш. И профессор Ванда Брук-Тэвиш. Люсинда принадлежит их миру, она одна из них, и я не могу…
Сэм берет ложку, наклоняется, пробует мой суп и морщится.
— Как из холодильника. Так я и думал. Отошлите его обратно на кухню.
— Нет, — криво улыбаюсь я, — все хорошо.
— Верните суп.
— Нет! Послушайте… Это неважно. Я не голодна.
Сэм качает головой:
— А вы умеете преподносить сюрпризы. Производите впечатление безбашенного человека, но на самом деле очень не уверены в себе.
— Это неправда!
— Что именно? Что вы не уверены в себе или что кажетесь безбашенной?
— Я… Я не знаю. Прекратите. Оставьте меня в покое.
— Вы говорите о Тэвишах так, будто они боги…
— Естественно. Они совсем другие, чем…
Меня на полуфразе перебивает мужской голос:
— Сэм! Главный человек в моей жизни! — Это Джастин, он хлопает Сэма по спине. На нем черный костюм, черный галстук и черные очки. Смотрится как герой фильма «Люди в черном». — Стейк в багете?
— Тебе прекрасно известны мои привычки. — Сэм встает и обращается к проходящему мимо официанту: — Простите, вы можете принести моей гостье горячий суп? Этот просто ледяной. Ты уже встречался с Поппи? Поппи, это Джастин Коул.
— Enchanté, — кивает мне Джастин, и я унюхиваю запах одеколона «Фаренгейт».
— Привет! — Мне удается приветливо улыбнуться, но внутри все кипит. Нужно доказать Сэму, что он не прав. Во всем.
— Как прошла встреча с «P&G»? — спрашивает Сэм.
— Отлично! Хотя, конечно, в их команде недостает тебя. Вам известно, что этот человек — звезда нашей компании? — Джастин показывает на Сэма. — Он престолонаследник сэра Николаса. Однажды, дорогой, все это будет твоим.
— Не говори ерунды, — отвечает Сэм.
— Конечно, так оно и есть.
Возникает пауза. Они улыбаются друг другу, но их улыбки больше похожи на оскалы диких зверей.
— Еще встретимся, — наконец произносит Джастин. — На собрании будешь?
— Только завтра. Сегодня у меня полно дел.
— Ну что ж. Мы за тебя выпьем.
Джастин уходит.
— Простите, — говорит Сэм, — в этой забегаловке невозможно уединиться. Но она рядом с нашим офисом, и в этом ее достоинство.
Джастин Коул отвлек меня от моих печальных мыслей. Он все-таки полный придурок.
— Я слышала, как Джастин вчера говорил о вас. — Понижаю голос и наклоняюсь над столом: — Он обозвал вас гребаным упрямым ослом.
Сэм громко смеется.
— Этого можно было ожидать.
Передо мной возникает новая тарелка с супом, от него идет пар, и неожиданно я понимаю, как голодна.
— Спасибо.
— Не за что. Bon appétit.
— Так почему он назвал вас ослом?
— У нас фундаментальные разногласия по поводу того, как управлять компанией. И мои сторонники недавно одержали победу над его сторонниками.
Сторонники? Победа? У них там что, война?
— А что произошло?
Боже, суп такой вкусный. Я наворачиваю его так, будто не ела несколько недель.
— Вам действительно интересно? — удивляется Сэм.
— Конечно!
— Один из сотрудников покинул компанию, и это, по моему мнению, к лучшему. Но Джастин так не считает.
И это весь рассказ?
— Вы говорите о Джоне Грегсоне? — Я внезапно вспоминаю свои изыскания в Гугле.
— Откуда вам известно о Джоне Грегсоне?
— Из интернет-версии «Дейли мейл», конечно.
— А. Понятно. — Похоже, Сэм смирился с моей осведомленностью. — Нет… Это другой человек.
— Кто? Ну, давайте же. Мне можно рассказать все. Вы же знаете, что я лучший друг сэра Николаса Мюррея. Мы вместе выпивали в «Савое». Нас водой не разольешь, — добавляю я, и Сэм корчит забавную гримасу.
— Ладно. Не такой уж это большой секрет. Парня зовут Эд Экстон. Он был финансовым директором. По правде говоря, его уволили. Оказалось, он слегка обманывал компанию. Ник не предъявил ему обвинений, и это стало его большой ошибкой. Теперь Эд подал на нас в суд за «неправомерное увольнение».
— Да! — взвизгиваю я. — Я так и знала! Вот почему он напился в «Граучо».
Сэм недоверчиво смеется.
— Вы знаете и об этом. Еще бы вам не знать!
— И… Джастин разозлился, когда Эда уволили?
— Джастин хотел, чтобы Эда назначили генеральным директором, а сам надеялся стать его правой рукой.
— Генеральным директором? — изумляюсь я. — Но… как же сэр Николас?
— О, они бы устранили Ника, если бы заручились достаточной поддержкой. В нашей компании есть фракция, больше заинтересованная в том, чтобы получать краткосрочную выгоду и одеваться у Пола Смита, чем в чем-то еще. Ник же печется о долгосрочной перспективе. А это не самая популярная позиция.
Вся эта офисная политика так запутана. Как они умудряются еще и работать? Когда Анна Лиза начинает скандалить из-за того, чья очередь идти за кофе, мы все отвлекаемся от работы.
Я не смогла бы работать в «Уайт Глоуб Консалтинг». Наверняка целыми днями переписывалась бы с коллегами, спрашивала, что сегодня происходит, и не слышали ли они чего-нибудь новенького, и что, по их мнению, случится в ближайшее время.
Хмм. Наверное, хорошо, что я не работаю в офисе.
— Не могу поверить, что сэр Николас Мюррей жил в Бэлхэме, — неожиданно вспоминаю я. — В Бэлхэме!
— Ник не всегда был важной персоной. Вы не разузнали его подноготную в Гугле? Он сирота. Вырос в приюте. Работал на износ. В нем нет ни капли снобизма. Не то что в тех претенциозных тупицах, которые стараются избавиться от него.
— Фабиан Тэйлор, должно быть, сторонник Джастина, — задумчиво говорю я. — Он так саркастичен с вами. А я не понимала почему.
У Сэма какое-то странное лицо.
— Поппи, признайтесь, сколько моих писем вы прочитали?
— Ну конечно, все. А вы как думали? — Выражение лица у него такое забавное, что я фыркаю. — Как только я заполучила этот телефон, то сразу сунула в них нос. Письма от коллег, письма от Уиллоу… — Не могу отказать себе в удовольствии назвать это имя и посмотреть, укусит ли он меня.
Сэм никак не реагирует. Словно имя «Уиллоу» ему не знакомо.
Но это наш прощальный ланч. Мой последний шанс. Надо быть понастойчивее.
— Уиллоу работает не на том же этаже, что вы? — самым обычным тоном спрашиваю я.
— На том же.
— И… вы видитесь на работе?
Он просто кивает. Камень не способен кровоточить.
Официант забирает тарелки, и мы заказываем кофе. Сэм продолжает изучать меня. Я хочу еще порасспросить его об Уиллоу, но не успеваю.
— Поппи, давайте сменим тему. Можно я что-то скажу вам? Как друг.
— Мы друзья? — с сомнением спрашиваю я.
— Ну, тогда как сторонний наблюдатель.
Прекрасно. От разговора об Уиллоу он увильнул, а теперь собирается выдать речь о том, почему не следует красть телефоны?
— Ладно, дерзайте.
Сэм берет чайную ложку, словно собирается с мыслями, а потом кладет ее обратно на стол.
— Безусловно, это не мое дело. Я никогда не был женат. И не знаком с вашим женихом. И не знаю, какая у вас ситуация.
К моему лицу почему-то приливает кровь.
— Нет. Не знаете. И потому…
Он продолжает, не слушая меня:
— Но мне кажется, вы не можете — не должны — вступать в брак, если чувствуете себя ущербной по отношению к вашему жениху и его родителям.
И что прикажете делать? Наорать на него? Влепить пощечину? Вихрем вылететь из ресторана?
— О'кей. Послушайте… Во-первых, вы меня не знаете — вы сами это сказали. Во-вторых, я не чувствую себя ущербной…
— Чувствуете. Это очевидно. И меня это ставит в тупик. Посмотрите на себя. Вы профессионал. Вы успешны. Вы… — он подбирает слова, — вы привлекательны. Почему же вы считаете, что Тэвиши «совсем другие»?
— Потому что они важные, знаменитые люди! Они гении, и их обязательно посвятят в рыцари, а мой дядя — обычный стоматолог из Тонтона…
Так. Я высказалась достаточно ясно.
— А кто ваш отец?
Ну вот. Он задал этот вопрос.
— Он умер. Мои родители умерли. Автомобильная катастрофа десять лет тому назад. — Откидываюсь на спинку стула, ожидая, что повиснет неловкая пауза.
Его реакция может быть какой угодно. Молчание. Рука, прижатая ко рту. Он может задохнуться от наплыва чувств. Издать восклицание. Сменить тему. Проявить нездоровое любопытство. Рассказать о еще более ужасной катастрофе, в которую попала тетушка друга его друзей.
Одна девушка разразилась слезами. Я смотрела, как она всхлипывает, и искала для нее бумажный носовой платок.
Но… странно как-то. Никакой неловкости не возникло. Сэм не отвел взгляда. Не стал прочищать горло, ловить ртом воздух или заговаривать о другом.
— Оба одновременно? — наконец тихо спрашивает он.
— Мама умерла на месте. А отец на следующий день, — горько улыбаюсь я. — Но я не попрощалась с ним. Он не пришел в сознание.
Я давно поняла, что улыбка — единственный способ сохранить самообладание при таких беседах.
Официант приносит кофе, и несколько мгновений мы молчим.
— Мне очень, очень жаль.
— Я пережила это. — Голос у меня спокойный. — Мы стали жить с дядей, он стоматолог, а тетя — ассистентка стоматолога. Они воспитали нас — меня и моих младших братьев. Так что… у меня все хорошо. Все хорошо.
Стараясь избежать его взгляда, помешиваю капучино и отпиваю глоток.
— Это многое объясняет, — наконец говорит Сэм.
Его сочувствие невыносимо. Я не способна выносить ничье сочувствие.
— Ничего это не объясняет, — отрезаю я. — Это случилось много лет назад. Все в прошлом, я взрослая и справилась с этим, понятно? Так что вы не правы.
— Это объясняет, почему вы придаете такое значение зубам.
— О.
Туше.
— Да, я хорошо знаю об уходе за зубами.
Сэм вгрызается в печенье, я пью капучино.
Через минуту-другую создается впечатление, будто мы подошли к логическому концу, и я жду, что Сэм попросит счет, но он неожиданно говорит:
— Мой друг потерял мать, когда мы с ним учились в колледже. Я многие ночи разговаривал с ним. Ночи напролет. Знаю, каково это. Это нельзя пережить. И нет никакой разницы, «взрослая» вы или нет.
Не предполагалось, что он снова заговорит об этом. Многие быстренько и с облегчением меняют тему.
— А я пережила, — жизнерадостно говорю я. — И обо всем забыла.
Сэм кивает, словно мои слова не удивляют его.
— Да, именно так он и говорил. Другим людям. Знаю, вам приходится это делать… Вы умеете держаться, но это трудно.
Улыбайся. Продолжай улыбаться. Не встречайся с ним взглядом.
И неожиданно к глазам подступают жаркие слезы. Черт. Черт. Такого не случалось долгие годы.
— Не смотрите на меня так, — яростно бормочу я и пялюсь в стол.
— Как «так»? — тревожится Сэм.
— Так, будто вы все понимаете. Прекратите. Просто прекратите.
Делаю глубокий вдох и отпиваю воду. Поппи, ты идиотка. Ты не позволяла себе так разнюниться с… Даже не вспомню, с каких пор.
— Простите, — говорит Сэм. — Я не хотел…
— Нет! Все хорошо. Мне пора. Попросим счет?
— Конечно. — Он подзывает официанта, а я достаю блеск для губ, и через минуту ко мне возвращается самообладание.
Пытаюсь заплатить за ланч, но Сэм отказывается, и в конце концов мы платим пополам.
— Ну вот. — Медленно подталкиваю к нему телефон. — Спасибо. Было приятно познакомиться с вами и все такое.
Но Сэм не обращает внимания на телефон. Он смотрит на меня, и во взгляде его столько сострадания, что я готова запустить в него сахарницей… Если он опять заговорит о моих родителях, так и сделаю.
— Мне любопытно, — наконец произносит он, — вы когда-нибудь смогли противостоять хоть кому-то?
— Что? Конечно, нет. Зачем мне кому-то противостоять?
— Вот в этом и заключается ваша проблема.
— Нет у меня проблем! Это у вас их полно. По крайней мере, я пытаюсь быть милой с людьми. А вы… несчастный.
Сэм снова хохочет, а я снова краснею. Ладно, может, «несчастный» неподходящее слово.
— Все у меня хорошо, — повторяю я и тянусь к сумочке. — Мне не нужна помощь.
— Не трусьте.
— А я и не трушу! — в ярости ору я.
— Если вы признаетесь себе в каких-то своих проблемах, то сможете справиться с ними, — весело говорит он. — Читая мои письма, вы решили, что они слишком короткие и «несчастные». И сказали мне об этом. Может, вы и правы. Но знаете, что я понял из вашей переписки?
— Нет! Не знаю и знать не хочу.
— Я увидел девушку, которая бросается на помощь другим, но не способна помочь самой себе. Человек не должен идти по церковному проходу, чувствуя себя ущербным, пытаясь выдать себя за того, кем не является. Не мне судить, кого вы боитесь, но…
Он берет телефон, нажимает на кнопку и поворачивает его экраном ко мне.
Черт.
Это мой список. Тот, что я набросала в церкви.
ЧТО СДЕЛАТЬ ПЕРЕД СВАДЬБОЙ
1. Изучить греческую философию.
2. Изучить ботанику.
3. Выучить длинные слова для «Скраббла».
4. Запомнить: я ИПОХОНДРИК.
5. Бефстроганов. Полюбить. (Пройти сеанс гипноза?)
Моему смущению нет предела.
— Это вас не касается, — бормочу я.
— Конечно, не касается. Но мне известно, что иногда бывает трудно постоять за себя. Однако необходимо. И вы должны научиться этому. До свадьбы.
Я молчу. Невыносимо это слышать, но он прав. Сэм терпеливо ждет, пока я приведу в порядок свои мысли.
— Хорошо вам говорить, — наконец произношу я. — Хорошо говорить, что нужно учиться стоять за себя. Но что конкретно я могу им сказать?
— Они — это…
— Не знаю. Наверное, его родители.
Некрасиво говорить о родителях Магнуса за его спиной. Но я уже ступила на этот порочный путь.
Сэм не колеблется ни секунды.
— Нужно сказать: «Мистер и миссис Тэвиш, вы смотрите на меня свысока. Вы действительно считаете меня ущербной или у меня просто разыгралось воображение?»
— На какой планете вы живете?! Это невозможно!
— Знаете, что я собираюсь сделать сегодня днем? Собираюсь указать одному члену совета директоров на то, что он работает недостаточно усердно, провоцирует негативное отношение к себе со стороны других членов совета директоров и его пренебрежение личной гигиеной угрожает работе компании.
— О боже! Какой ужас!
— Все пройдет хорошо. — Сэм спокоен. — Задам ему хорошую взбучку, и ему ничего не останется, кроме как согласиться со мной. Это дело техники и уверенности в себе. Неприятные разговоры — мой конек. Я многому научился у Ника, — добавляет он. — Тот может заявить людям, что их компания — куча дерьма, и они это стерпят. А то и похлеще. Что их страна — куча дерьма.
— Ух ты! — Я даже пугаюсь.
— Знаете что, давайте вы придете на наше собрание. Если, конечно, не заняты.
— А можно?
— Почему нет? Вдруг чему-то научитесь.
Я и понятия не имела, что можно быть специалистом по неприятным разговорам. Пытаюсь вообразить, что говорю кому-то, что его личная гигиена составляет проблему. Да в жизни не подберу нужных слов.
Ладно. Я должна услышать это.
— Хорошо! — Ловлю себя на том, что улыбаюсь. — Спасибо.
Телефон так и лежит передо мной на столе.
— Э… Я отдам его вам в офисе? — как ни в чем не бывало спрашиваю я.
— Конечно. — Он натягивает пиджак. — Спасибо.
Ура! Я смогу проверить сообщения!
