Глава 9

Что я могу сказать? Только… вау! То есть «намасте». Или «сат нам»? (Я нахваталась разных йоговских словечек и пытаюсь вворачивать их в разговор. Только «сат нам» у меня постоянно путается с Сантой.)

Почему я раньше никогда не ходила на духовно-психофизические практики? В фитнес-классы? Или вот «Ориентация в своем внутреннем пространстве»? А «Грамотная коррекция детских психотравм»? Я хожу в «Золотой покой» уже две недели, и моя жизнь коренным образом изменилась. Это просто потрясающе!

Во-первых, сам центр совершенно невероятный. Занимает огромную территорию на побережье к югу от Лос-Анджелеса – раньше это был гольф-клуб, а теперь здесь бунгало песочного цвета и пруды с японскими карпами, оплетенные беговой дорожкой, которой я когда-нибудь обязательно воспользуюсь. А еще продают свежевыжатые соки и здоровое питание, а в обеденное время проводят бесплатные занятия йогой на пляже, а по вечерам можно смотреть мотивирующие фильмы под открытым небом, развалившись на кресле-мешке. Хоть не уходи оттуда вовсе!

Я сижу в комнате с темным деревянным полом, ветер раздувает парусами легкие белые занавески на окнах, в воздухе разлиты ненавязчивые ароматы. Это фирменный запах «Золотого покоя», витающий здесь повсюду: иланг-иланг, кедр и… еще какой-то очень полезный ингредиент. Свечи с этим же ароматом продаются в сувенирном магазине. Я уже купила восемь штук – превосходная идея для рождественских подарков.

Когда я позвонила, все группы по программе избавления от расточительности были уже набраны, но это ничего, потому что милая девушка Изола, с которой я разговаривала, порекомендовала взамен большую программу общей стабилизации. Смысл в том, что над душевным равновесием нужно работать каждому, поскольку духовная мышца требует таких же тренировок, как и обычные мускулы. (Это я прочитала в брошюре.)

По понедельникам я хожу в группу повышения самооценки, по вторникам – эмпатического общения, по средам – духовного роста, а по пятницам на замечательные занятия под названием «Меридианное простукивание». Сейчас утро четверга, по расписанию у меня «Медитативность как ключ к позитивной жизни». В начале занятия преподаватель всегда предупреждает, что техникой медитативности овладеть непросто и что отключиться от окружающей действительности трудно, поэтому не нужно ругать себя, если не получается. Однако мне она дается на удивление легко. Видимо, у меня прирожденный талант.

В зале тишина, мы все медитируем каждый на свое – как и в прошлые разы. К счастью, люди в «Золотой покой» приходят стильные, так что медитировать есть на что. Сегодня я сосредоточиваюсь на обалденном кожаном рюкзачке цвета морской волны, приютившемся под стулом темноволосой девушки напротив. Надо будет спросить у нее, не видела ли она такого же антрацитового… впрочем, лучше, наверное, после занятий.

– Брайан, – негромко вызывает одного из участников наша преподавательница Мона. – Не могли бы вы озвучить свое сегодняшнее ментальное путешествие? На что вы медитируете?

Брайана я уже видела. Высокий, накачанный и нетипично для Лос-Анджелеса носатый. А еще он приносит с собой кофе из «Старбакса», хотя, по-моему, это запрещено.

– Я фокусируюсь на волокнах древесины в досках пола, – возвещает Брайан патетически. – Скольжу взглядом по этим волнам, завиткам и изгибам. В голову лезут мысли о бывшей жене, но я гоню их прочь. – В голосе вдруг прорезается ярость. – Я не намерен думать о ней, о ее адвокате…

– Брайан, не корите себя, – мягко успокаивает Мона. – Вернитесь мыслями к деревянному полу. Впитывайте мельчайшие подробности. Каждую черточку, каждую соринку, каждую вмятинку. Остановите мгновение. Попытайтесь обострить все чувства.

Брайан выдыхает.

– Я останавливаю мгновение, – дрожащим голосом произносит он, впиваясь взглядом в пол.

– Отлично! – улыбается Мона. – А теперь вы, Ребекка. – Она поворачивается ко мне. – Вас мы еще мало слушали. Как сегодня идет медитация?

– Замечательно, спасибо! – сияю я.

– На что медитируете?

– На рюкзачок, – показываю я. – Просто прелестный!

– Спасибо! – улыбается темноволосая хозяйка рюкзачка.

– Рюкзачок? – моргает Мона. – Это что-то новое. На чем же вы фокусируетесь? На текстуре кожи? На пряжках? На цвете?

– На лямках.

– На лямках. Хорошо. Тогда, может быть, приобщите нас к своей медитации? Просто… потоком сознания. Пусть мысль течет свободно.

– Ладно. – Я делаю глубокий вдох. – Я думаю, что лямки у него очень удобные, но плечи ведь бывают разной ширины, так что мало ли. Интересно, прилично ли будет после занятия попросить померить? Только мне бы его в антрацитовом цвете, потому что кожаная сумка оттенка морской волны у меня уже есть, хотя ее я могу отдать своей подруге Сьюз, она давно на эту сумку заглядывалась, тем более что Сьюз вот-вот приедет. Сегодня, между прочим! А еще интересно, есть ли эти рюкзачки в «Барниз», потому что там у меня подарочный сертификат, а в детском отделе я заодно присмотрела чудесную курточку для своей дочки Минни…

– Ребекка, стойте! – Мона прерывает меня жестом, и я умолкаю от неожиданности. – Хватит!

Что не так? По-моему, у меня отлично получалось. И куда интереснее, чем у Брайана с его скучными древесными волокнами.

– Да? – вежливо спрашиваю я.

– Ребекка… Давайте-ка все вспомним, в чем заключается техника медитативности. Она заключается в том, что мы целиком и полностью отдаемся текущему моменту.

– Правильно, – киваю я. – Мой текущий момент посвящен мыслям о рюкзачке. Это Александр Вонг?

– Нет, это «3.1 Филлип Лим», – отвечает девушка. – Купила в Интернете.

– Ой, здорово! – радуюсь я. – А на каком сайте?

– Нет, вы все-таки не до конца улавливаете, – перебивает Мона. – Ребекка, постарайтесь сосредоточиться на каком-нибудь одном свойстве сумки. И едва поймаете себя на посторонних мыслях, мягко возвращайте сознание к объекту медитации. Хорошо?

– Но у меня не было никаких посторонних мыслей, – возражаю я. – Я все это время думала только о рюкзачке.

– Я вам скину ссылку, – предлагает его хозяйка. – Он действительно чудесный. «Айпад» легко умещается.

– Ой, а можно померить?

– Конечно. – Девушка нагибается за рюкзачком.

– Люди! – взывает Мона и тут же смягчает невольную резкость улыбкой. – Поставьте сумку на место. Все, достаточно. Давайте… настроимся. Ребекка, предлагаю пока больше на эту вещь не медитировать. Лучше сосредоточьтесь на своем дыхании: ощутите его, прочувствуйте каждый вдох и каждый выдох. Не оценивайте его… не оценивайте себя… просто ощущайте. Сможете?

– Хорошо, – пожимаю я плечами.

– Отлично! Итак, пять минут мы все предаемся медитации. Если нужно, закройте глаза.

Комната погружается в тишину, я прилежно пытаюсь сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Боже, какая скукотища. На что тут медитировать?

Может, я и не гуру ментальных практик, но медитация ведь должна улучшать самочувствие? Я определенно лучше себя чувствую, когда медитирую на симпатичный рюкзачок, а не на «вдох-выдох».

Я открываю глаза, взгляд сам собой скользит к рюкзачку. Никто ведь не узнает, на что я на самом деле медитирую. Скажу, что на дыхание. Как они проверят?

Вот теперь совсем другое дело. Какие у него классные «молнии»! И между прочим, рюкзак помогает поддерживать осанку, так что он мне просто необходим. А Сьюз будет счастлива, когда я отдам ей свою «Марк Джейкобс». Я украдкой смотрю на часы. Интересно, где сейчас Сьюз? Самолет по расписанию должен был уже приземлиться, мы договаривались, что она прямо из аэропорта приедет сюда на ланч. К счастью, кроме кокосовой воды, здесь подают приличный бескофеиновый капучино и вкуснейшие брауни на муке из плодов рожкового дерева, а Сьюз обещала привезти мне батончики «Лайон»…

– И мы постепенно возвращаемся мыслями к занятию, – врывается в мою медитацию голос Моны. Вокруг все тоже открывают глаза и потягиваются, кто-то даже зевает. – Ну как, Ребекка? – улыбается мне Мона. – Удалось сосредоточиться?

– Э-э… да! – сообщаю я бодро.

А что, это же правда. Я сосредоточилась – только не на дыхании.

Заканчиваем мы минутой молчаливого созерцания, а потом выходим наружу, моргая от яркого солнца. Вся группа тут же включает телефоны и выпадает из внешнего мира. Вот где настоящая медитация. Вот на что нам надо медитировать. Пожалуй, стоит предложить на следующем занятии… Да-а-а-а! Услышав звук поступившей эсэмэски, я чуть не подпрыгиваю. Это Сьюз! Наконец-то!

Что касается Сьюз… Она самая настоящая красавица, говорю объективно. Высокая, стройная, и гардероб у нее отменный. Она всеми силами поддерживает британскую легкую промышленность и как-то раз чуть не снялась для «Вог». Но при этом не вылезает из джинсов, рейтуз для верховой езды и древнего «Барбура» – особенно теперь, безвыездно сидя в поместье. Поэтому сейчас, спеша со всех ног к воротам, я примерно такую же картину и ожидаю увидеть: Сьюз в обтягивающих джинсах и балетках, ну, может, в симпатичной льняной куртке, и дети в собственноручно сшитых нянюшкой мешковатых вельветовых сарафанчиках и шортах.

Открывшееся мне зрелище оказывается полной неожиданностью. Я моргаю, не веря своим глазам: неужто это и вправду Клиф-Стюарты? Один в один семья какой-нибудь голливудской знаменитости. Как это им удалось?

Сьюз я узнаю с трудом, такая она ослепительная. Во-первых, на ней короткие джинсовые шортики. Совершенно коротюсенькие. Длинные ноги покрыты бронзовым загаром, гавайские шлепанцы открывают безупречный педикюр. Длинные волосы выглядят светлее обычного (обесцвечивала?), и в довершение ко всему потрясающие солнечные очки «Пуччи». Дети тоже словно с обложки. Мальчики в «бомберах», волосы чуть приглажены гелем, а Клементина щеголяет малышовыми «скинни» с топиком.

Застыв в изумлении, я только моргаю, не находя слов. Наконец Сьюз замечает меня сама и отчаянно машет рукой, тогда я отмираю и кидаюсь к ней.

– Сьюз!

– Бекс!

– Ты прилетела! – Я хватаю ее в охапку, потом по очереди обнимаю детей. – Сьюз, ты выглядишь…

– Нормально? – Сьюз с тревогой одергивает свои микрошорты. – Не хотела выглядеть белой вороной. Так пойдет?

– Просто потрясающе! А ноги чем, автозагаром? Ой, Сьюз, только не говори, что сделала татуировку, – ахаю я, заметив крошечного дельфинчика у нее на щиколотке.

– Нет, конечно, – смеется Сьюз. – Она временная. Здесь ведь у всех татуировки, вот я и решила, что мне тоже не помешает, пока мы в отпуске. А еще фенечки. – Она демонстрирует запястье, украшенное вместо привычных антикварных «Картье» двумя десятками разноцветных плетеных браслетов.

– Да, подготовилась ты на все сто! – восторгаюсь я. – Натуральная калифорнийка. Тарки тоже приобщается? И где он, кстати?

– На подходе. Застрял у какого-то уникального дерева особой породы. А больше он ни к чему приобщаться не хочет, – мрачнеет Сьюз. – Я ему купила такую крутую драную футболку и обрезанные джинсы – нет, ни в какую. Не могу вытряхнуть его из охотничьей куртки.

– Охотничья куртка? В Лос-Анджелесе? – Я старательно давлю смех. Охотничья куртка Таркина – это артефакт. Сшита из фамильного твида, имеет сотню карманов и круглый год пахнет мокрой псиной.

– Вот! Я предлагала ему кожаный «бомбер» – бесполезно. Фенечки называет дурацкими, мою татуировку – страшной. – Сьюз возмущенно сверкает глазами. – Что в ней страшного? Крутейший рисунок!

– Очень милая, – подтверждаю я.

– Понимаешь, я-то надеялась дать ему возможность переключиться, – возмущение Сьюз сменяется привычным беспокойством. – Чтобы он перестал хандрить. Выкинул из головы мысли про отца, про АЛХ и всю эту братию.

– АЛХ? Это еще что?

– А, – морщится Сьюз, – я тебе не говорила? Ассоциация Летерби-Холла. Общественники, пекущиеся об историческом наследии. Начали кампанию против фонтана.

– Неужели! – ужасаюсь я.

– Увы. А вторая группа запустила кампанию в поддержку фонтана. И они грызутся между собой. Хотя чокнутые там все. – Сьюз морщится. – Ладно, хватит о них. Ну как, есть тут какие-нибудь знаменитости? – Она с интересом шарит взглядом по окрестностям, пока мы идем к зоне отдыха. – Поверить не могу, что ты записалась в «Золотой покой».

– Правда ведь, тут здорово? – откликаюсь я воодушевленно. – Замечательные программы, йога, да еще брауни в придачу… – Я замедляю шаг у мощеной площадки с бронзовыми колокольчиками на каменных столбиках. – Это, кстати, тропы просветления. Если нужно что-то прояснить, позвони в колокольчик.

– Прояснить? – Сьюз изгибает бровь.

– Ну да. В жизни, в себе.

– Позвонил в колокольчик, и сразу все стало ясно? – Сьюз, фыркнув от смеха, наугад тычет пальцем в ближайший.

– Да! – с вызовом отвечаю я. – К чему этот скепсис? Все дело в вибрациях. Звон колокольчика воздействует на колебания во внутреннем ухе, способствуя прояснению, пониманию и… – Эх, забыла, как там дальше. – Ну и потом, у них приятный звук.

Про вибрации и ясность мне рассказывал на ознакомительном занятии Брайс, инструктор по личностному росту, и тогда все было предельно понятно. Нужно попросить, чтобы объяснил еще раз.

Тишина вдруг разрывается яростным трезвоном. Это дети Сьюз накинулись на колокольчики. Мой крестник Эрнест молотит по своему кикбоксерскими ударами, едва не сбивая его со столба.

– Прекратите! – Сьюз оттаскивает разбушевавшихся детей. – А то мы оглохнем от ясности! Тут есть где выпить чашечку… смузи? – вовремя перестраивается она.

Ха! Я-то знаю, что она имела в виду чай.

– Чаю хочешь, Сьюз? – поддразниваю я. – С печеньицем?

– Нет, спасибо! – поспешно отказывается она. – Лучше свежевыжатого сока. С капелькой экстракта из ростков пшеницы.

– Да ладно.

– Нет, правда, – не сдается Сьюз.

Конечно, ей хочется чаю. Но издеваться над ней я не собираюсь. Чай ждет ее дома. Я специально запаслась английским в пакетиках, а еще оксфордским апельсиновым джемом «Куперс» и брэнстоновским чатни.

Я веду всех в релаксационную зону с кафе и детской площадкой.

Рядом несколько парней играют в волейбол, а еще метрах в ста на лужайке под деревьями проходит занятие по тай-чи.

– А откуда здесь детская площадка? – интересуется Сьюз, устраиваясь за столиком кафе и провожая взглядом несущихся к качелям ребят. – У них ведь нет детских программ?

– Нет. Но проживающих часто навещают родные, – многозначительно сообщаю я.

– Проживающих?

– Ну да, тех, которые восстанавливаются от переутомления тире наркотической зависимости. Живут вон там. – Я показываю на огороженную территорию с воротами. – Вроде бы там сейчас содержится какая-то крупнейшая звезда первой величины, хотя кто именно – неизвестно.

– Обалдеть!

– Ага.

– А нельзя подойти и украдкой глянуть в щелочку?

– Пыталась, – огорченно говорю я. – Охрана тут же прогоняет.

– Но тут ведь бывают и другие знаменитости?

– Конечно! Пруд пруди! Конечно, без лишней огласки, так что я особенно распространяться не могу, – поспешно добавляю я, заметив проходящего мимо сотрудника центра.

На самом деле в группах я видела только парочку, да и то малоизвестных. Один раз попалась модель «Виктории Сикретс», которая задержала нам занятие по самооценке, заставив каждого дать подписку о неразглашении, при этом неправильно продиктовала свое имя, и нам всем пришлось исправлять «Брэнди» на «Бренди». И главное, ничего такого, что хотелось бы разгласить, она все равно не сказала. Нет, правда.

– Мы с Сейдж Сеймур договорились попить кофе, – сообщаю я, и Сьюз недоуменно морщит лоб.

– Вы вроде еще две недели назад договаривались?

– Просто ей пока некогда… – Я осекаюсь, заметив идущего к нам Таркина. – Мамочки. Какой кошмар…

– Да, – соглашается Сьюз. – Мог хотя бы джинсы надеть.

Но я не об этом. Меня пугает не твидовая охотничья куртка, и не древние ботинки, и даже не вязаный галстук горчичного цвета. Меня пугает его лицо. Он совсем осунулся. И ссутулился, чего за ним раньше не водилось.

Люка тоже достает иногда работа. Бывает. Но у него все по-другому. Он выстроил свою компанию сам. Он ею руководит. Он ее создал. А на Таркина громадное хозяйство просто взвалили после смерти деда. И кажется, эта ноша ему не по силам.

– Тарки! – спешу я к нему. – Добро пожаловать в Голливуд!

– О. Гхм. – Он морщит губы в жалком подобии улыбки. – Да. Голливуд. Чудесно.

– Тарки, снимай свою охотничью куртку! – просит Сьюз. – Ты в ней сваришься. И рубашку, наверное, тоже лучше снять.

– Рубашку? На людях? – ужасается Таркин, и я прячу смех. На Венис-Бич его, наверное, лучше не везти.

– Подставь кожу солнцу! Тебе полезно! Смотри, вот люди спокойно ходят без рубашек, – Сьюз показывает на волейболистов, играющих в обрезанных джинсах и банданах.

У Сьюз, когда понадобится, прорезается командирский тон. Через полминуты Тарки снимает и куртку, и галстук, и рубашку, и ботинки с носками. Торс у него оказывается неожиданно мускулистый и загорелый.

– Тарки, ты на тренажерах занимаешься? – удивляюсь я.

– Помогает на строительстве ограды вокруг поместья, – поясняет Сьюз. – Там-то ты не стесняешься раздеваться?

– Там я на своей земле, – констатирует Тарки очевидный для него факт. – Сьюз, дорогая, верни рубашку…

– Нет! Надень лучше вот это. – Она вручает ему солнечные очки «Рэй-Бэн». – Вот! Замечательно!

Я уже собираюсь, сжалившись над Таркином, предложить ему чашечку «эрл грея», но рядом приземляется волейбольный мяч, и Сьюз вскакивает его подобрать. За мячом прибегает бронзово-загорелый спортсмен в обрезанных джинсах и фирменной футболке «Золотого покоя» – когда он оказывается ближе, я узнаю Брайса. Брайс – личность неординарная. У него самые пронзительные в мире голубые глаза, и прежде чем что-то сказать, он всегда очень пристально на тебя смотрит. Сколько ему лет, не знаю, – волосы у него с проседью, но при этом он невероятно энергичный и подтянутый. Группы он не ведет, однако постоянно расхаживает по территории, знакомится с людьми и с убежденным видом изрекает что-нибудь вроде: «Здесь начинается ваш путь».

– Ребекка! – В углах голубых глаз разбегаются лучики морщинок. – Как у вас дела?

– Великолепно! – сияю я. – Брайс, это мои друзья, Сьюз и Таркин.

– Вот ваш мяч. – Сьюз отдает подобранное, с легким смущением откидывая волосы за спину и втягивая живот (хотя втягивать ей там нечего).

– Спасибо! – Брайс одаряет ее ослепительной улыбкой. – И добро пожаловать! – Его взгляд падает на охотничью куртку Таркина. – Крутой пиджак.

– А. Гхм. Рабочая одежда, так сказать. Вторая натура и все такое.

– Натура? – оживляется Брайс. – Да, отличная идея. Погода на натуре бывает непредсказуемая! А какие карманы! Можно? – Брайс восхищенно вертит в руках куртку.

– Да, хоть кассеты клади, хоть катушки.

– Так вы на пленку снимаете? – округляет глаза Брайс. – Артхаус? Простите за нескромный вопрос… я мог видеть ваши работы?

Сдавленное хихиканье Сьюз доносится, как раз когда до меня, наконец, доходит смысл недоразумения. Брайс принимает Таркина за режиссера. Тарки! Человека, более далекого от кино сложно найти.

– Работы? – Во взгляде Таркина появляется затравленность. – Вы про… Летерби-Холл?

– «Летерби-Холл»? – морщит лоб Брайс. – Нет, боюсь, не видел. Его в международный прокат выпускали?

Таркин в замешательстве. Перехватив взгляд Сьюз, я изо всех сил стараюсь не расхохотаться.

– Ну да неважно. – Брайс, словно приглашая, хлопает мячом о землю. – Будете с нами?

– С вами?

– В волейбол. – Он кивает в сторону дожидающихся на пляже парней.

– Вряд ли я… – начинает опешивший Таркин.

– Давай! – подбадривает его Сьюз. – Иди, Тарки, разомнешься после перелета.

Таркин нерешительно поднимается и идет следом за Брайсом к пляжу. Несколько минут спустя он уже вовсю гоняет по площадке и мастерски, надо отметить, отбивает мячи.

– А здорово Тарки играет! – восхищаюсь я.

– Да, он почти профи, – рассеянно отвечает Сьюз. – Играл в «пятерки» за Итон. А этот Брайс ничего себе, да?

На мужа она даже не смотрит. Взгляд прикован к Брайсу. Вот такой у него талант – мгновенно покорять кого угодно, независимо от пола.

К столику подходит официант, и я заказываю много разных соков для нас и для детей, и уже собираюсь спросить у Сьюз, куда ей хочется сначала – на Аллею Славы, на Родео-драйв или, может, к надписи «Голливуд»… но тут я кое-кого замечаю краем глаза. Белобрысое видение, прогулочной походкой бредущее к пляжу в белых шароварах для йоги и розовой майке-борцовке.

– Она тут, – цежу я вполголоса, резко отворачиваясь. – Не смотри.

– Кто? – Сьюз тут же начинает вертеть головой. – Крупная знаменитость?

– Нет, крупная мерзость.

Сьюз ахает, наконец заметив Алисию.

– Длинноногая стерва!

– Тс-с-с! – Я тяну ее за рукав. – Отвернись. Не связывайся. Холод и отстраненность.

– Да, – бормочет застывшая как статуя Сьюз.

Про ту злополучную стычку с Алисией я рассказала ей еще по телефону, но она тогда эпилировала ноги воском, так что могла уловить не все.

– Похудела, – отмечает Сьюз. – И волосы красиво лежат. И топик у нее интересный.

– Прекрати ее хвалить! И не привлекай внимания.

Поздно. Алисия направляется к нам. Я уже не первый раз вижу ее в «Золотом покое», но до сих пор она с разговорами не совалась. На этой территории Алисия действительно почти королева. В вестибюле висит их с Уилтоном большой портрет, и когда на прошлой неделе они вдвоем проходили через переполненное кафе, все только что не кланялись. Я, конечно, и не подумала.

– Сьюз. – На меня Алисия не смотрит, обращаясь в своей новообретенной елейной манере только к Сьюз. Та удивленно моргает. – Давно не виделись.

– Привет, Алисия, – настороженно здоровается Сьюз.

– К Ребекке в гости прилетела? Это твои? – Алисия оглядывается на Эрнеста, Уилфрида и Клементину, которые как угорелые носятся вокруг горки. – Прелестная компашка! А курточки – само очарование.

– Спасибо! – Сьюз явно обезоружена, и я внутренне хмурюсь. Коварный прием, подлый и низкий – делать комплименты детям.

– Надолго вы сюда? – интересуется Алисия.

– Пока не знаем.

– Просто имей в виду, если нужен садик, я могу устроить. У нас с Ребеккой дочки ходят в один очень хороший, да, Ребекка? – Она умудряется посмотреть на меня, не встретившись взглядом. – А для старшего как раз есть частная школа неподалеку. Он у вас, наверное, в отличниках ходит?

– Да, он умница… – расцветает Сьюз.

– Я могу поговорить с руководством. Пусть дети для разнообразия и с американской системой познакомятся. Семестр почти закончился, но есть много замечательных летних программ.

– Было бы здорово. Но ты уверена?..

– Никаких проблем, – заверяет Алисия с мимолетной улыбкой и тут же серьезнеет. – Сьюз, я понимаю, что наша дружба не всегда протекала гладко.

Дружба? Какая между ними может быть дружба?

– Я настроена разровнять ухабы и прошу прощения за все неприятности, которые причиняла тебе в прошлом. Пусть наш дальнейший путь ничто не омрачает.

– Да… – выдавливает потрясенная Сьюз.

Я смотрю на них в ступоре. Она попросила прощения? У Сьюз?

– Тогда насчет садика и школы еще сообщу. – Алисия с улыбкой касается плеча Сьюз, словно благословляя, а мне кивает с серьезным видом и неспешно уплывает в сторону пляжа.

– Боже… – выдыхает Сьюз, дождавшись, когда Алисия уйдет. – Чем ее таким стукнуло? Голос этот, улыбка… А «разровнять ухабы»? – Она хихикает, но мне не до смеха.

– Она перед тобой извинилась! – Я до сих пор не верю своим ушам.

– Да, – польщенно улыбается Сьюз. – Приятно было слышать. И помощь с садиком и школой тоже очень кстати…

– Нет! – Я хватаюсь за голову. – Ты не понимаешь! Передо мной она извиняться отказалась! После всего, что она устроила нам с Люком, она отказывается просить прощения. Хотя я потребовала!

– Ну… – Сьюз задумывается. – Может, ей слишком стыдно?

– Стыдно? Длинноногой стерве не бывает стыдно.

– Может, она считает, что уже извинилась?

– Ты ее защищаешь! – Я смотрю на Сьюз в ужасе. – Поверить не могу. Ты выгораживаешь длинноногую стерву Алисию!

– Я никого не выгораживаю. Просто люди иногда меняются и… – Она умолкает, потому что подошедшая официантка вместе с соком подает нам два фирменных подарочных пакета «Золотого покоя» – глянцево-белых с ручками из золотистого шнура.

– Алисия просила вручить вам, – сообщает девушка с улыбкой. – Маленький сувенир.

– О-о-о! Спасибо! – Сьюз тут же вскрывает свой. – Ух ты, масло для ванны… и свечка…

– Ты его примешь? – возмущаюсь я.

– Конечно! – Сьюз закатывает глаза. – Это же оливковая ветвь мира. Алисия изменилась. Бекс, нужно верить в перемены.

– Не изменилась она! – Я грозно сверкаю на Сьюз глазами. – Если бы изменилась, то попросила бы прощения.

– Она и попросила.

– Не у меня! – Я почти кричу. – Не у меня же!

– Бекс, послушай… – Сьюз медлит, извлекая из пакета упаковку травяного чая в пакетиках. – Давай не будем ссориться. Вот только из-за Алисии нам еще ссориться не хватало! Вскрой лучше свой подарок и получи удовольствие. Ну! – Она с лукавой улыбкой подталкивает меня локтем. – Открывай! Я знаю, тебе не терпится…

Внутри у меня по-прежнему все клокочет, но спорить со Сьюз я действительно не намерена. Тем более, в ее первый день здесь. Сделав над собой огромное усилие, я улыбаюсь в ответ, хотя про себя думаю с горечью, что ей никогда не понять моей злости на Алисию. И никому, наверное, не понять, кроме Люка (и то отчасти) и меня самой, с этим просто нужно смириться. Я неохотно подтягиваю к себе подарочный пакет. У меня тоже свечка, и мыло с оливковым маслом, и… Ого. Бикини в фирменных цветах «Золотого покоя». В сувенирном магазине продается за сто долларов.

Да, это щедро. Однако моего отношения к Алисии не изменит.

– Я бы тоже не прочь надеть такой браслетик, – разглядывая клубный бело-золотой аксессуар у меня на запястье, говорит Сьюз. – Может, запишусь на какие-нибудь занятия. Что тут у них? – Она открывает вложенную в пакет брошюру и почти сразу с округлившимися глазами роняет ее на стол. – Бекс, ничего себе тут цены! Сколько же раз в неделю ты сюда ходишь?

– Э-э… каждый день.

– Каждый день? – Глаза Сьюз лезут на лоб. – Но это ведь целое состояние. – Она листает брошюру, изумленно ахая на каждой странице. – Ты видела, сколько стоит йога? Я в Лондоне в пять раз меньше плачу.

– Деньги не имеют значения, Сьюз, – отбиваюсь я, видя такую бурную реакцию. – Главное – душевное равновесие, гармония разума и саморазвитие.

– Правда? – скептически хмыкает Сьюз. – И что, с шопоголизмом тебе уже помогли справиться?

Выдержав паузу, я с триумфом отвечаю: «Да!»

– Да? – Сьюз снова роняет брошюру и широко распахивает голубые глаза. – Бекс, ты сказала «да»?

Ха. Хей-хо! Как я ждала этого вопроса…

– Совершенно верно, – приосаниваюсь я. – Вчера у меня было индивидуальное занятие с Дэвидом, психологом, мы проговорили мои проблемы, и он показал мне разные приемы преодоления. Так что, Сьюз, теперь я другой человек!

– Боже мой… – обморочным голосом произносит Сьюз. – Ты не шутишь.

– Конечно, не шучу!

– То есть теперь ты заходишь в магазин – и что? Тебе ничего не хочется?

– Нет, Сьюз, все не так банально, – мягко объясняю я. – Это путь. Мы все проходим свой путь.

– Тогда как же?

– Пойдем, сейчас сама увидишь! Тут есть сувенирный.

Залпом допив сок, я выскакиваю из-за стола, снова готовая свернуть горы. Сейчас я продемонстрирую Сьюз все усвоенные приемы. Правда, попрактиковаться у меня пока возможностей не было, только дома перед зеркалом.

– Эрни! – командует Сьюз. – Ты за старшего. С площадки не уходить. Мы только в магазин заглянем.

– Не волнуйся, – успокаиваю я, – площадку видно из магазина. Пойдем.

Если честно, меня саму изумляют собственные достижения. Когда Дэвид подошел ко мне за ланчем и предложил обсудить мою «тягу к шопингу» на индивидуальном занятии, я сперва не прониклась. «Да, отличная мысль, – сказала я, – только сейчас мне что-то некогда».

Но он все равно назначил занятие. Я как бы случайно о нем забыла. Тогда он отыскал меня на йоге. Я… Я предпочла остаться незамеченной.

Ладно, я сбежала и спряталась за деревом. Да, признаю, получилось как-то по-детски. Но в тот же день он все равно нашел меня в кафе, мы очень мило поговорили, и он предупредил, что рекомендации можно просто выкинуть из головы, если не понравятся.

Так что в конце концов я согласилась на занятие. И почему, спрашивается, я раньше ничего такого не пробовала? Дэвид то и дело повторял, что это лишь первые, крошечные шажки и что поначалу мне, наверное, будет нелегко. Я соглашалась из вежливости. На самом деле, честное слово, там все проще некуда. Или, может, у меня просто большая сила воли.

Мы поговорили о том, зачем людям шопинг; о приемах, которые мне предстоит освоить, и о том, как остальные программы – в частности, «Медитативность как ключ к позитивной жизни» и «Меридианное простукивание» – тоже будут работать на общую задачу. Я увлеченно кивала и записывала, а под конец мы условились, что, как только освободится место в группе борьбы с излишними тратами, я начну ходить туда.

Хотя, признаться честно, никакая дополнительная программа мне не нужна. Видимо, у меня и впрямь прирожденный талант, потому что я схватываю буквально на лету. Я уже полностью себя контролирую. И мне не терпится продемонстрировать свои успехи Сьюз.

– Пришли! – Я распахиваю дверь магазина.

Магазин у них, надо отметить, просто сказка. Беленое дерево, горящие ароматические свечи и повсюду, куда ни кинешь взгляд, какая-нибудь мотивирующая красота, помогающая в духовном пути – например, кашемировая толстовка для йоги, или дневник в мягкой кожаной обложке для записи мыслей, или отпечатанные на холсте позитивные аффирмации. Еще есть прилавок с ювелирными украшениями из натуральных камней, стеллажи с книгами и компакт-дисками и даже стенд с «заряженной целительной энергией» косметикой.

Я оглядываюсь на Сьюз, предвкушая восторженное: «Ух ты! Как тут здорово!» – но она лишь смотрит на меня в ожидании.

– И что теперь? Ты глядишь на все это и думаешь: «Так, мне здесь ничего не нужно»?

– Нет, это процесс, – терпеливо объясняю я, доставая блокнот. – Сначала я должна задать себе вопрос: «Почему я пришла в магазин?» И записать ответ. – Я просматриваю список предложенных мне Дэвидом вариантов. Мне скучно? Нет. Одиноко? Нет. Тревожно? Нет. Я озадаченно застываю с карандашом в руке. Зачем же я сюда пришла?

– Напишу: «Показать подруге, что знаю меру в покупках», – наконец решаю я. Записанное с гордостью подчеркиваю.

– А теперь что?

– Нередко шопинг служит способом повысить самооценку, – заявляю я авторитетно. – Поэтому самооценку мне нужно повышать по-другому – например, аффирмациями. – Я достаю и тасую полученную от Дэвида стопку карточек с позитивными утверждениями. – Вот, скажем: «Я одобряю себя и довольна собой». Здорово, правда? У меня таких много.

– Покажи! – протягивает руку Сьюз.

– Пожалуйста. – Я даю ей карточку, гласящую, что я принимаю других такими, какие они есть, и они, в свою очередь, так же принимают меня. – Набор продается в магазине, – добавляю я. – А еще есть симпатичные футболки с аффирмациями. Мерить будем?

– Футболки? Мерить? – скептически прищуривается Сьюз. – Бекс, ты же отказалась от шопинга.

– Я не отказывалась от шопинга. – Мне смешно от ее наивной прямолинейности. – Все совсем не так происходит, Сьюз. Смысл не в воздержании, смысл в том, чтобы выработать трезвый подход к покупкам.

Вот что по-настоящему запало мне в душу на вчерашнем занятии. Отказываться от шопинга не нужно. Как только Дэвид это сказал, методика сразу же заиграла новыми красками.

– А разве не трезвее было бы не ходить по магазинам вовсе? – недоумевает Сьюз. – Взять вот сейчас и уйти?

Нет, Сьюз решительно не понимает. Правильно: она, в отличие от меня, еще не начала ориентироваться в своем внутреннем пространстве.

– Бросить шопинг совсем – это, наоборот, вредно, – объясняю я. – Нужно закалять волю и контроль. Так что поход в магазин для меня вроде тренировки.

– Ясно, – с сомнением кивает Сьюз. – А что теперь?

– А теперь я буду спокойно и вдумчиво делать необходимые покупки.

Эта формулировка мне очень нравится. Дэвид ее вчера часто повторял. «Нужно научиться делать покупки спокойно и вдумчиво».

– Тебе ведь ничего не нужно, – возражает Сьюз.

– Это почему? Мне нужен учебник, Дэвид велел приобрести. – Я иду к разделу когнитивно-поведенческой терапии и беру со стеллажа книгу под названием «Ловля мыслей. Введение в КПТ».

– Вот этим мы и занимаемся на занятиях, – показывая на заглавие, с умным видом заявляю я. – Когнитивно-поведенческой терапией. Если меня тянет купить что-то ненужное, необходимо перестроить мысли. Я должна осознать свои когнитивные промахи и начать их корректировать.

– Ого! – В голосе Сьюз наконец слышится неподдельное восхищение. – А тяжело?

– Нет, там ничего сложного, – листая книгу, отмахиваюсь я. – Возьму еще аудиоверсию, чтобы слушать на пробежках. И еще пару авторов мне Дэвид рекомендовал.

Я складываю литературу в корзину. «КПТ-дневник для записи мыслей», «КПТ для избавления от чрезмерных трат», «Дневник неумеренного потребителя», «Шопоголик. Как разорвать шаблон». Стопка книг в корзине растет, а с ней и моя гордость. Дэвид абсолютно прав, мне ничего не стоит избавиться от прежних привычек. Вот, кстати, классные карандаши, матово-черные, с надписями «Рост» и «Выдох». Возьму упаковку.

Сьюз наблюдает за мной в некоторой растерянности.

– Бекс, в чем же тогда отличие от обычного шопинга? Где борьба – или что там полагается?

Да, точно. Отвлеклась на секунду.

– Мы к этому подходим, – повторяю я с нажимом. – Сначала нужно сложить товар в корзину и только потом начинать работу.

Взяв верхнюю книгу в стопке, я пристально всматриваюсь в обложку. Если честно, что дальше, я слегка подзабыла, но Сьюз об этом знать незачем.

– Эта книга мне нужна, – произношу я наконец нараспев. – Таково мое убеждение. Довод за: Дэвид рекомендовал мне ее купить. Довод против… отсутствует. Итак, я покупаю ее, спокойно и вдумчиво. Аминь.

– Аминь? – не выдержав, прыскает Сьюз.

– Само вырвалось, – признаюсь я. – Нет, ну согласись, здорово же? Я научилась проверять себя.

– Давай теперь про карандаши! – командует Сьюз.

– Хорошо. – Я беру в руки упаковку. – Эти карандаши мне нужны. Таково мое убеждение. Довод за: карандаши всегда пригодятся. Довод против… – Я умолкаю, пораженная неожиданной мыслью. Я ведь уже купила точно такую упаковку. Когда пришла сюда в первый день. Куда я их дела? – Довод против! – возвещаю я триумфально. – Такие у меня уже есть! А значит – выкладываем. – Я с победным видом возвращаю карандаши на полку. – Видишь? Я полностью владею собой. Я совершенно изменилась. Впечатляет?

– Предположим. А как же все эти книги? – Сьюз кивает на корзинку. – Тебе правда столько нужно?

Она что, совсем меня не слушала?

– Конечно, нужно, – с безграничным терпением отвечаю я. – Для дальнейшей работы. И я куплю их вдумчиво и спокойно. И вот это тоже. – Я беру с полки умопомрачительный блокнот. Буду вести в нем дневник сновидений. Ты знала, что дневник сновидений необходим каждому?

Сьюз провожает исчезающий в корзинке блокнот огорченным взглядом.

– Хорошо, а если ты все-таки не знаешь удержу в покупках? Что тогда делать?

– Тогда нужно пробовать разные техники. Например, меридианное простукивание.

– Какое простукивание?!

– Ой, это очень здорово! – оживляюсь я. – Стучишь пальцами по лицу – по щекам, подбородку, проговариваешь мантры, тем самым высвобождая меридианы, и оказываешь целебное воздействие.

– Что? – столбенеет Сьюз.

– Правда!

Простукивание мне нравится, наверное, больше всего. К тому же похлопывания подбородка помогают держать лицевые мышцы в тонусе. Я ставлю корзинку, чтобы показать Сьюз наглядно.

– Стучишь себя по лбу со словами: «Я знаю, что накупила слишком много, но я целиком и полностью себя принимаю». Видишь? – Я расплываюсь в улыбке. – Проще простого. – Для пущей убедительности я хлопаю себя по груди и по макушке.

– Бекс… – растерянно моргает Сьюз.

– Что?

– Ты уверена, что правильно поняла?

– Конечно, правильно!

Беда Сьюз в том, что она, в отличие от меня, еще не избавилась от косности и зашоренности. Ей еще не открылось все богатство духовно-ментальных практик.

– Ничего, походишь сюда почаще, тоже приобщишься, – обнадеживаю я. – Пойдем мерить футболки!