Глава 20
Мы договорились, что Элинор придет к нам в семь вечера, и без десяти семь я большими глотками пью вино, стараясь успокоиться. Никогда бы не подумала, что миротворчество – настолько нервное занятие. Интересно, далай-лама в такой же мандраж впадает, перед тем как сеять мир во всем мире? Он тоже по рассеянности раза три наносит блеск для губ? (Нет, это вряд ли.)
По крайней мере, Минни удалось уложить без капризов, а старшие дружно смотрят «Валли». К тому времени, как они пойдут спать, операция по вмешательству уже закончится. Или нет? Сколько обычно требуется на вмешательство?
Господи, и зачем я вообще в это ввязалась?
Зато помещение для вмешательства (кухня то есть) выглядит сказочно. Я зажгла штук двадцать свечей, создающих уютную интимную атмосферу, включила мягкую музыку и оделась в успокоительное зеленое платье. То есть теперь уже не очень успокоительное, потому что покупала я его на прошлой неделе в «Интермиксе» за двести восемьдесят долларов, а сегодня оно у них со скидкой до семидесяти девяти девяносто девяти! Могли бы предупредить. Подать какой-нибудь тайный знак. Вот, наверное, продавщица хохотала про себя, когда мне его заворачивала.
Ладно. Ничего страшного. Люку об этом все равно знать не нужно. Главное, что помещение подготовлено, я тоже во всеоружии, и теперь осталось только дождаться Элинор. И все равно я не могу скрыть напряжения. Атмосфера наэлектризована, не буду отрицать. Я то и дело поглядываю на Люка, пытаясь предугадать его реакцию.
Он, демонстративно отвернувшись, пьет пиво за кухонным столом. У меня щемит сердце. Так неправильно. Так не должно быть. Мы не ссорились в открытую, но это еще хуже. Мы не смотрим друг другу в глаза и ни словом не упоминаем об утреннем разговоре. За весь день улыбку Люка я видела только раз – когда он разговаривал по телефону с Гэри, своим коллегой. Гэри сейчас в Нью-Йорке, но завтра утром возвращается в Лондон. Они обсуждали предстоящую встречу с представителями министерства, и видно было, что Люк загорелся не на шутку. Судя по бесконечным «Даунинг-стрит» и «текущая политика», мысль у него кипела вовсю. Он смеялся в трубку и, кажется, впервые за последние дни был в приподнятом настроении.
Очень, очень не хочу это признавать, но… по-моему, финансовые магнаты ему все-таки больше подходят, чем кинозвезды.
Папы еще нет, и это меня даже радует, потому что иначе он вмешается во вмешательство и будет рассказывать Элинор, как она похорошеет, если чуток отъестся. От Сьюз тоже ни слова с нашей утренней встречи – если не считать эсэмэски с просьбой забрать детей из кружков. Я знаю, что она днем заскакивала домой еще раз, – Митчелл доложил. Вроде бы она все так же ездила с Алисией и все так же искала Таркина. Обошла весь дом, зовя: «Тарки! Таркин, ты где?» – и снова укатила. Больше Митчелл про Сьюз ничего не знал, зато выдал мне полный отчет по обнаруженным за день просчетам в рубежах (два пункта, оба состояли в том, что соседский ребенок закидывал в наш сад летающую тарелку).
По-моему, Митчелл только рад, что я его отпускаю. Он сегодня от скуки даже гриль нам починил (и с гордостью продемонстрировал плоды труда). Я, если честно, и о неисправности-то не подозревала. Надо, кстати, сказать Люку.
– Митчелл там гриль починил, – без предисловий ляпаю я.
– Я сам собирался, – тут же отрывисто бросает Люк. – Незачем было просить Митчелла.
– Я не просила! Я вообще не знала, что гриль сломан…
Меня охватывает отчаяние. Нужно срочно сбить этот настрой, пока Элинор не приехала.
– Люк… – Я закусываю губу. – У нас все нормально?
Люк, помедлив, скованно пожимает плечами.
– Что ты имеешь в виду?
– Вот это! – с горечью повожу я рукой. – Напряжение, холодность, демонстративный игнор…
– А чего ты хотела? – в сердцах говорит Люк. – Я весь день разгребал заваренную Лоис и Сейдж кашу. Было бы куда проще, знай я заранее про их двойную игру.
– Тс-с-с, – шиплю я, оглядываясь на открытую дверь. – Джефф услышит!
– В данный момент мне абсолютно безразлично, кто и что услышит.
Он явно сыт по горло, и я знаю, что во многом это моя вина.
– Люк, я тебе очень сочувствую. – Я накрываю ладонью его руку. – Прости, я должна была сказать тебе про Лоис и Сейдж, когда ты спросил. Но, пожалуйста, посмотри на меня.
Люк, отхлебнув еще пива, наконец встречается со мной глазами.
– Бекки, жизнь и так достаточно непроста, чтобы усложнять ее тайнами друг от друга. Мы должны быть заодно.
– Я заодно! – уверяю я с жаром. – Конечно, заодно. Просто я не подумала. Я хотела независимости… пыталась построить карьеру…
– Понимаю, – вздыхает он. – Я не против независимости. Если тебе нужно остаться здесь ради карьеры, значит, останешься, мы приспособимся. – Он улыбается натянутой улыбкой. – Не буду притворяться, что мечтаю жить с тобой в разлуке, но если твоя мечта действительно того требует, я препятствовать не собираюсь. – Замолчав, он крутит бутылку в пальцах, а потом решительно ставит ее на стол. – Только мы должны быть честными друг с другом. Иначе никак, Бекки. Честность – основа всего.
– Знаю, – сглатываю я. – Я знаю, да.
Боже мой, что делать? Срочно признаться, что сейчас придет Элинор? Все объяснить? Перечислить причины, рассказать все с самого начала, добиться понимания…
Нет, поздно. Пока я собираюсь с духом, раздается резкая трель дверного звонка, и в желудке скручивается ком. Она здесь. На помощь! Она пришла.
– Я открою, – выдыхаю я едва слышно и кидаюсь к двери, прежде чем Люк успевает шевельнуться. – Джефф, я открою! – кричу я, услышав его топот из комнаты с телевизором. – Это ко мне!
Код от ворот я сообщила Элинор заранее, а Митчеллу велела запереть Эхо на ночь. С колотящимся сердцем я распахиваю тяжелую входную дверь. За дверью она. Моя свекровь. Сперва я замечаю нервный огонек в ее глазах. Потом платье. Она в платье! Запахивающемся платье-халате? Элинор Шерман?
Я моргаю изумленно. Все это время я видела Элинор только в костюмах – или, по особым случаям, в вечерних платьях строгого геометрического силуэта. Откуда у нее вообще это запахивающееся? Неужели специально купила?
Не сказать чтобы оно ей шло. На тощей фигуре Элинор платье болтается, как на вешалке, да и сочетание коричневого с кремовым явно не ее. Но главное, что она переоделась. Она сделала над собой усилие. Как будто броню сняла.
И волосы уложены по-другому. Как именно, не пойму – прическа Элинор всегда была для меня загадкой. Это даже не столько прическа, сколько шлем (иногда закрадывается подозрение, не парик ли). Но сегодня даже волосы лежат свободнее. Мягче.
– Отлично выглядите! – шепчу я, пожимая костлявые пальцы. – Прекрасно! Ну что, готовы?
Мы идем на кухню. Внутри у меня все закручивается в тугой узел, но я заставляю себя шагать как ни в чем не бывало. Я справлюсь. Это необходимо. Мы не можем до конца жизни отрекаться от Элинор.
Пришли. Я вытаскиваю из ящика, в который убирала все опасное подальше от Минни, тяжелый ключ и поспешно запираю дверь. А потом, затаив дыхание, поворачиваюсь к Люку. Я не знаю, чего ждать… Не знаю, на что надеяться.
Хотя нет, знаю. Я надеюсь втайне, что сейчас Люк поднимет голову, и потрясение в его взгляде сменится сперва пониманием, а потом мудрым одобрением. Он скажет: «Мама. Я все осознал. Нам пора помириться». И никакого вмешательства не понадобится.
Но ничего такого не происходит. Люк действительно поднимает голову и смотрит потрясенно – и на этом все. Взгляд его если и меняется, то совсем не так, как надо. В нем полыхает ледяная ярость, и впервые за всю жизнь лицо мужа меня пугает.
– Ты издеваешься, – незнакомым стальным голосом говорит Люк. – Ты надо мной издеваешься.
– Совсем нет, – бормочу я.
Обдав меня холодом, Люк шагает к двери, даже не оглянувшись на Элинор.
– Я ее заперла. Это вмешательство!
– Что? – Люк резко оборачивается, взявшись за дверную ручку.
– Вмешательство. У нас имеется проблема, и никто отсюда не выйдет, пока мы не найдем приемлемое решение, – заявляю я храбро.
Все застывают. Наши с Люком взгляды скрещиваются в безмолвном поединке. Его взгляд говорит: «Нет. Ты не посмела», а мой: «Еще как посмела».
Наконец Люк, отмерев, делает шаг к холодильнику и достает бутылку вина. Налив бокал, он вручает его Элинор с коротким: «Что тебе нужно?»
У меня тяжелеет на сердце. Вот упрямец.
– Она твоя мать. Не разговаривай с ней так.
– Она мне не мать, – отрезает Люк.
– Я ему не мать, – суровым эхом откликается Элинор, и во взгляде Люка мелькает удивление.
Они так похожи. В этом весь парадокс. Они как две матрешки из одного набора – прямые, гордые, подбородок вздернут, в глазах сталь.
– Я потеряла право называться твоей матерью много лет назад, – продолжает Элинор уже тише. – Я это понимаю, Люк. Но я хотела бы остаться бабушкой для Минни. И твоим… другом. – Она косится на меня, и я киваю одобрительно.
Представляю, каких усилий стоило Элинор это признание. Видно, что ей нелегко. Хотя, честное слово, с приподнятым забралом, с бокалом вина, со словами о дружбе она кажется почти человеком. Она делает осторожный шаг к Люку, и я всем сердцем желаю, чтобы он увидел ее моими глазами. Но Люк наэлектризован предубеждением и ничего видеть не хочет.
– Все равно не понимаю, – говорит он. – Зачем ты приехала?
– Элинор приехала, потому что это абсурд, – не выдерживаю я. – Вы с ней одна плоть и кровь. Вы родня, хотите вы того или нет. И когда-нибудь вы оба умрете!
Это само собой вырвалось, я такого говорить не собиралась.
– Мы оба умрем? – Люк, кажется, думает, что ослышался. – А это тут при чем?
– При том… – Я подбираю слова. – При том, что ты окажешься на небесах, или растворишься в воздухе, или что там происходит…
– Растворюсь в воздухе? – приподнимает бровь Люк.
– Ну да. И оглядываясь на свою жизнь, ты будешь вспоминать не ссоры и обиды, а отношения и связи. Ты увидишь полотно целиком. Сейчас оно прострочено криво. Но в твоих силах больше не допустить ни одного кривого стежка.
Люк молчит. Он меня вообще слушает?
– Ты понимаешь, что, обрывая связи с матерью, ты кромсаешь полотно Минни? – Я постепенно проникаюсь собственной метафорой. – А мое полотно? Знаешь, Люк, кроме своего полотна нужно принимать во внимание и другие. Все наши полотна сплетаются вместе, образуя мировую сеть полотен, такое сверхполотно и…
– Да боже мой! – взрывается Люк. – Хватит с меня этого текстиля!
Я смотрю на него обиженно. По-моему, отличная получилась теория, почти гениальная. Краем глаза я вижу, как Элинор отступает к двери. Она что, сбежать пытается?
– Куда вы? – Я хватаю ее за руку. – Расскажите ему про коттедж.
– Коттедж? – с каким-то зловещим подозрением переспрашивает Люк.
Я подталкиваю Элинор. Нет, серьезно, эти двое навстречу друг другу не пойдут никогда.
– Дирк Греггори скончался, – говорит Элинор. – Тебе ведь, кажется, нравился его коттедж. Можно туда съездить напоследок, прежде чем его дочь выставит дом на продажу. Но мне нужно будет предупредить родню заранее.
– Ясно, – опешив, кивает Люк.
– У меня тут твоя фотография с тех времен, – сообщает вдруг Элинор. Щелкнув тугой застежкой извлеченного из сумочки старинного крокодилового футляра, она поспешно сдвигает подальше черно-белое фото какого-то красавца и, перебрав еще штук пять снимков, достает нужный. – Вот, помнишь?
Я с любопытством смотрю на фото: совсем молодой Люк стоит босиком на песке в футболке-поло и закатанных хлопковых штанах. В руках у него деревянная лопата, на лице – широченная улыбка, волосы длиннее нынешнего и растрепаны ветром. Я чувствую крохотный укол зависти. Жаль, что я не знала его таким.
– Это же сто лет назад, – едва взглянув, роняет Люк.
– Тебе тогда было двадцать три. Кажется, что и двух лет не прошло. – Элинор молча кладет сверху другое фото. На этом снимке есть и она сама. В каком-то жутком комплекте из слаксов и блузы горчичного цвета. Зато очки солнечные у нее крутые, и фон потрясающий. Они с Люком стоят в лодке, вокруг только бескрайний океан.
– Вы носите с собой фотографии? – недоумеваю я вслух.
– Некоторые, – смущается Элинор, как будто я нечаянно нащупала ее слабое место, и тут же снова принимает неприступный вид. – Иногда.
Прямо как улитка, восхищенно думаю я. Стоит дотронуться, и все, в домике. Но ведь и улиток приручают. Или нет? Ладно, хорошо, она не улитка, она… черепаха. Нет. Суриката? Нет. Ой, да пусть хоть черт лысый. Главное, что Люк вроде бы заинтересовался снимком. К чему прикован его взгляд – к морю, лодке или отвратительному наряду Элинор, не знаю, но что-то его зацепило.
– Минни бы там понравилось. – Он смотрит на меня. – И тебе. Сказочное место. Море, песок… Сон наяву.
– Можно нанять яхту, – вставляет Элинор.
– Минни нужно учить ходить под парусом. – Глаза Люка мечтательно затуманиваются, как всегда, когда у него рождается какой-то план. – Бекки, тебе тоже неплохо бы.
Люк уже не первый раз за время нашего брака заводит речь о парусах, но пока мне удавалось благополучно замять тему.
– Жду не дождусь! – жизнерадостно откликаюсь я.
В духовке пищит таймер, и мы вздрагиваем от неожиданности. Мы словно очнулись. На какой-то страшный миг мне кажется, что Люк сейчас снова заледенеет, ощетинится и выставит Элинор вон. Однако он всего лишь отрывается от фото и по очереди смотрит на нас. А потом подходит к окну и с протяжным вздохом трет щеки. Я знаю, что с ним творится. Он ненавидит, когда на него давят, так что теперь только ждать, пока он сам созреет. Элинор, глядя на меня, тоже молчит. Застыв, как статуя, она, кажется, даже не дышит.
– Да… наверное, это все слишком далеко зашло, – наконец говорит Люк. – Было бы неплохо… начать с чистого листа.
Я обмякаю от облегчения при этих словах. Элинор, как обычно, почти не меняется в лице, но я уже научилась его читать. Две крохотные складки у губ разглаживаются, что приравнивается к шумному «Уф-ф-ф!».
– Я тоже, – произносит она негромко. – Я от своих слов не отказываюсь.
– Знаю. Зато я беру назад свои. – Люк улыбается покаянной мальчишеской улыбкой, от которой у меня сжимается сердце. Тяжело ему пришлось – лишиться одной матери и годами ненавидеть другую. – Иди сюда. – Он целует Элинор в щеку. – Останешься ужинать?
Элинор вопросительно оглядывается на меня, и я киваю.
– Теперь отдашь ключ? – поворачивается ко мне Люк.
– Может быть, – дразню я, но ключ все-таки отдаю.
– Ты должна познакомиться с Минни, – решает Люк. – Она еще не спит, я ее сейчас подниму. – Минни! – зовет он, отпирая дверь. – Тут к тебе кое-кто пришел! Ты ведь ее последний раз младенцем видела, – напоминает он Элинор, выходя. – Глазам своим не поверишь.
Минни.
Черт. Минни. Люк ведь не подозревает, что они с Элинор знакомы. Мы с Элинор встречаемся взглядом, и я вижу, что она думает о том же.
Ладно. Без паники. Только спокойствие. Все будет хорошо. Соображай быстрее… Думай, надо что-то придумать… Ну же, ну…
Минни уже топочет по лестнице, из-за двери доносится голос торопящегося за ней Люка:
– Минни, у нас для тебя сюрприз!
– Сюрплиз? – щебечет Минни. – Подарок?
– Нет, не подарок, к тебе тут гостья, вот она…
Дверь открывается, на пороге застывает Минни – крохотная фигурка в белой пижамке с оборочками и тапках-зайцах.
– Ле-е-е-еди! – захлебывается от восторга Минни.
– Это твоя бабушка, – торжественно объявляет Люк. – Минни, эта леди – моя мама. Поздороваешься?
Минни, не слушая, несется через всю кухню и утыкается Элинор в колени, а потом дергает застежку ее сумки.
– Ле-е-еди! – верещит она. – Папа, это ле-е-еди! – Она победоносно машет добытым из сумки пазлом. – Пазл, ле-е-е-ди! Давай собирать, – выговаривает она старательно, карабкаясь на стул. – На столе.
Люк смотрит на обеих в полном замешательстве.
– Она… ее знает. Минни, солнышко, ты знаешь бабушку?
– Не ба-бус-ка, – оскорбленно сопит Минни. – Это ле-е-еди.
– Она тебя знает, – в упор смотрит он на мать. – Откуда? Она тебя с младенчества не видела.
– Не говори ерунды! – поспешно вмешиваюсь я. – Откуда Минни знать Элинор? Она просто ласкается.
Но я и сама чувствую, как фальшиво звучат эти оправдания.
И до Люка постепенно доходит.
– Леди, значит. Непонятная «леди», которая время от времени проскальзывает у Минни. – Побелев от ярости, он резко оборачивается. – А это, выходит, была моя матушка? Бекки, что за интриги у меня за спиной? И не вздумай мне сейчас врать.
Тоже мне прокурор. У меня закипает возмущение. Он ведь даже не представляет, вот ни на столечко…
– Да, я водила Минни к Элинор! Потому что она имеет право общаться с бабушкой. Но прежде чем вставать в позу, может, удосужишься узнать, что еще мы сделали, а, Люк?
– Ребекка, – начинает Элинор предостерегающе, но меня уже не остановить.
– Мы организовали твой день рождения! Ты думал, это Сьюз и Тарки? А вот и нет, это все твоя мать. Она все устроила, и все оплатила, и отказывается принимать благодарность, а зря! Потому что это целиком ее заслуга. Элинор.
Я останавливаюсь перевести дух. Наконец-то. Я таскала эту тайну, как тяжелую гирю, с того самого празднования.
– Правда? – спрашивает Люк потрясенно.
К кому из нас он обращается, не знаю, но Элинор в любом случае молчит. Она словно в глубокой заморозке. Вся мягкость и теплота улетучились, глаза сжались в два темных уголька.
– Я не для этого пришла, Люк. Не для того, чтобы ткнуть тебя носом, – колючим голосом говорит она. – Совсем не для этого. Ты не должен был узнать вовсе… Совершенно…
У нее дрожат губы, и мне становится страшно. Неужели…
Нет.
Она сейчас расплачется?
– Элинор, – в отчаянии молю я, – Элинор, простите, но ему необходимо было узнать…
– Нет. – Она отводит взгляд. – Нет, Ребекка. Ты все испортила. До свидания, Минни.
К моему ужасу, она трясущимися руками подхватывает сумочку и выходит.
– Ле-е-еди! – вопит Минни. – Куда ты?
Я стою как парализованная и не могу заставить себя кинуться за Элинор. Отмираю, только услышав громкий хлопок наружной двери. Не в силах сдержать переполняющее меня чувство вины, я выплескиваю его на Люка.
– Ну что, доволен? Ты разрушил матери жизнь, молодец, гордись.
– Разрушил? Сомневаюсь.
– Еще как разрушил! Она хотела всего-навсего помириться, стать частью семьи, видеться с Минни. Неужели непонятно, Люк? Она не хочет покупать тебя, твою любовь. Она запретила рассказывать тебе правду про подготовку дня рождения. Она наблюдала тогда из укрытия, не показываясь на глаза. А ты потом рассыпался в благодарностях Сьюз и Тарки, которым было очень неловко приписывать себе заслуги Элинор.
– Значит, посвятили всех, кроме меня, – сдавленно говорит Люк. – Ну, разумеется.
– Ле-е-е-ди! – сиреной воет Минни. «Блэкберри» у Люка отзывается входящим сообщением. – Где-е-е ле-е-еди? – Она с решительным видом сползает со стула. – Буду искать ле-е-еди!
– Минни, леди пошла домой. Но я тебе расскажу на ночь сказку про нее, хорошо? А потом ты заснешь, а завтра мы с тобой придумаем что-нибудь очень-очень интере… – Я осекаюсь, заметив странное выражение на лице Люка. – Что такое?
Люк молчит, уставившись на экран. Потом переводит взгляд на меня и снова утыкается в экран. Нет, мне это совсем не нравится.
– Что? Говори!
Люк без лишних слов поворачивает ко мне экран. Там на дорожке перед домом в зазывной взрослой позе красуется Минни.
– Это с сайта «Ю-эс-эй тудей», – поясняет он наконец.
У меня обрывается сердце.
– Дай мне.
Выхватив у него телефон, я с содроганием разглядываю снимок. Они выставили Минни такой взрослой, зрелой… просто жуть. По-моему, даже губы подретушировали, чтобы казались накрашенными.
– Это все Сейдж, – отдавая «Блэкберри», оправдываюсь я. – Она играла с Минни. Я прекратила безобразие, как только увидела. Кто тебе это послал?
– Аран. Наверное, он наши номера перепутал, текст явно предназначался тебе. Он считает, что ты обрадуешься, раз мы «засветились всей семьей».
Я только сейчас улавливаю в голосе Люка обвиняющие ноты.
– Обрадуюсь? – в ужасе переспрашиваю я. – Конечно, нет! Я их там чуть не разорвала. Я велела им прекратить. Люк, ты же не думаешь… – Я умолкаю, увидев, что он снова смотрит на экран, на этот раз с гримасой отвращения.
– Опять Аран номера перепутал. Сообщи ему уже, какой твой.
– Что там? – нервничаю я.
– Он договорился насчет встречи с продюсерами «Краше некуда», как и обещал, – глухим голосом говорит Люк. – Сказал, что ты обеими руками за и тебя там теперь с нетерпением ждут.
Поверить не могу. Я ведь совершенно недвусмысленно отказалась.
– Это ерунда, ты не волнуйся, это просто…
– Я прекрасно знаю, что это, – все так же глухо говорит Люк. – Это реалити-шоу, подразумевающее пластические операции. Ты настолько жаждешь славы, Бекки? Ты готова лечь под нож, чтобы стать знаменитостью? Готова ради минуты на красной дорожке остаться калекой или осиротить Минни?
– Нет! Люк, я ни за что…
– Тогда зачем ты идешь на эту встречу?
– Я не иду! Я сказала Арану, что меня это не интересует! Он все перепутал.
– Зачем Арану договариваться с продюсерами, если тебя это «не интересует»? – непререкаемым тоном спрашивает Люк.
– Не знаю! Люк, поверь мне! Я действительно отказалась. Я бы не стала тебя обманывать…
– Серьезно? Да, Бекки, блестяще. – Он горько усмехается. – Ты бы не стала меня обманывать. Весомый аргумент.
– Ох… – Я готова волосы на себе рвать. – Да, я скрыла от тебя встречи Элинор с Минни. И насчет Сейдж с Лоис. Но это другое. Люк, неужели ты думаешь, я позволю кромсать себя на экране?
– Бекки, если честно, – говорит он с каменным лицом, – я уже устал угадывать, что ты себе в следующий раз позволишь.
– Но…
– Где ле-е-еди? – вклинивается Минни. – Куда ушла ле-е-еди?
Она смотрит с таким наивным доверием, что я вдруг заливаюсь слезами. Ни за что в жизни я не стала бы добиваться славы за ее счет. Никогда в жизни я бы не стала рисковать собой ради какого-то дурацкого реалити-шоу. Как Люк мог такое подумать?
Накинув пиджак, он – с тем же чужим, окаменевшим лицом – идет к двери.
– Ужин на меня не готовь.
– Куда ты?
– Мне бронировали билет на ночной рейс в Нью-Йорк. Потом я решил, что до утра никуда не полечу. Но теперь задерживаться нет никакого смысла. Сейчас узнаю, если все-таки удастся попасть на тот рейс, лучше с Гэри состыкуемся.
– Ты уезжаешь? – в панике спрашиваю я.
– А тебе не все равно?
– Конечно, нет! – Голос предательски дрожит. – Люк, ты меня не слушаешь. Ты просто не понимаешь!
– Нет, – не выдерживает он. – Ты права. Не понимаю. Я перестал понимать, что тебе нужно, зачем тебе это нужно и какими принципами ты руководствуешься. Ты пропала, Бекки. Совершенно пропала.
– Нет! – рыдаю я. – Никуда я не пропала!
Но Люк уже ушел. В полном раздрае я опускаюсь в кресло. Вот тебе и вмешательство. Элинор оскорбленно удалилась, Люк оскорбленно удалился. Я только все испортила и сделала в миллиард раз хуже.
Как он может думать, что я готова на пластику? Как он может думать, что я использую Минни в своих целях?
– Где ле-е-еди? – канючит Минни, а потом окидывает меня взглядом и констатирует: – Мама плачет.
– Пойдем, милая. – Огромным усилием я поднимаюсь из кресла. – Пора спать.
Минни эта идея не особенно вдохновляет, что, в общем, неудивительно. У меня уходит вечность, чтобы уложить ее заново, а потом приходится раз десять читать «Знаешь, как я тебя люблю?», потому что, едва закроешь книжку, Минни кричит: «Еще! С нача-а-ала!», и я не могу ей отказать. По-моему, я и сама пытаюсь найти утешение в знакомом наизусть тексте.
Уже выходя на цыпочках из полутемной комнаты, я слышу, как хлопает внизу дверь. Удар в спину. Ушел, даже не попрощавшись. Он всегда прощается.
Перед глазами все плывет. Не знаю, куда себя деть. Наконец спускаюсь в кухню, но заставить себя поесть не могу – и не только потому что на ужин у меня отвратительная запеканка из киноа по рецепту с этого дурацкого сайта «Полезная и здоровая пища», на который я больше ни ногой. В итоге я просто сижу за столом, гоняя по кругу тяжелые мысли и пытаясь разобраться, где именно я так фатально просчиталась.
В двери поворачивается ключ, и у меня вспыхивает надежда. Он вернулся! Я знала, что он не уедет не попрощавшись.
– Люк! – Я выбегаю в гостиную. – Люк… Ой.
Это не Люк, это Сьюз. Вид у нее измученный, и когда она снимает куртку, я замечаю обгрызенный ноготь на большом пальце – верный признак того, что Сьюз жутко нервничает.
– Привет, – бросает она. – Как дети, нормально?
– Смотрят «Валл-и», – киваю я. Смотрят они, похоже, по второму кругу, но Сьюз об этом лучше не знать. – Что там с Тарки? Нашла? С ним все в порядке?
Сьюз глядит на меня молча. Как будто услышала глупую – даже пошлую – шутку.
– Понятия не имею, в порядке ли он, Бекс, – наконец говорит она странным тоном. – Потому что, как выясняется, в «Золотом покое» его не было. Он вообще не в Лос-Анджелесе. Он мне прислал эсэмэс из какой-то придорожной забегаловки.
– Придорожной забегаловки? – растерянно повторяю я. – Где?
– Он не сказал. – Сьюз старается держать себя в руках, но получается плохо. – Он мне вообще ничего не сказал. А теперь и телефон не берет. Я не знаю, где он и что делает, он может быть где угодно… И это все из-за твоего отца! – рявкает она вдруг.
– Моего отца? – моргаю я.
– А кто потащил Тарки искать ветра в поле? – Сьюз гневно сверкает глазами. – Что-то ему там, видите ли, нужно исправить. Что? Где? Куда их понесло?
– Не знаю.
– Что-то же ты должна знать!
– Нет! Я правда не знаю!
– То есть с папой, Бекс, ты так и не поговорила. И в чем тут дело, не представляешь. Тебе было не до того.
Я невольно сжимаюсь от ее обвиняющего тона. Сперва мама, потом Люк, теперь Сьюз.
– Я собиралась… – Жалкое оправдание, сама понимаю (со жгучим стыдом). Почему я не села и не пообщалась с папой как следует? – Знаю только, что дело касается какого-то его старого приятеля, с которым они сто лет назад ездили по Штатам.
– Какого-то старого приятеля… – передразнивает Сьюз. – А еще бесполезнее у тебя сведений нет?
– Да что вы все на меня накинулись? – взрываюсь я, не выдержав ее саркастического тона. – Я-то в чем виновата?
– А кто виноват? Это тебе было плевать на отца, вот он и вцепился в Тарки! Они вчера напились, ты в курсе? Тарки сейчас такой ранимый, ему только пьянок не хватало. Это твой папочка его споил.
– Вот и нет! Наоборот, это Таркин споил папу.
– Чушь!
– Почему это?
Я вдруг спохватываюсь, что мы сейчас разбудим Минни.
– Ладно, – понижаю я голос. – Я все выясню. Узнаю, куда они уехали. Мы их найдем.
– Где Люк?
Сердце мучительно сжимается, но я не подаю вида. Не хочу сейчас делиться со Сьюз случившимся.
– Улетел в Лондон, – говорю я будничным тоном. – На переговоры с Министерством финансов.
– Супер. Просто супер. – Сьюз в отчаянии роняет руки. – Я-то думала, хоть он поможет.
– Я помогу, – решительно заявляю я. – Я справлюсь. Я их найду, Сьюз. Обещаю.
PLEASEGIVEGENEROUSLY.COM
Дарите миру. Делитесь с миром. Делайте мир лучше.
ВЫ НАХОДИТЕСЬ НА СТРАНИЦЕ ДЭННИ КОВИТЦА
Личное обращение Дэнни Ковитца
Дорогие друзья!
Как многим уже известно, для меня этот год «отдачи долгов», год «преодоления себя», год «открытия неизведанного».
В силу форс-мажорных обстоятельств мне, к сожалению, пришлось отказаться от прежнего плана экспедиций. Однако взамен я наметил плотный график других мероприятий, требующих не меньших мужества и отваги. Так что переходите по ссылкам и не стесняйтесь жертвовать как можно щедрее, мои дорогие, замечательные друзья.
Коктейльное состязание в Майами
Спа-экспедиция (Отель «Чива-Сом»)
Спа-экспедиция (Отель «Голден Дор»)
Круизная экспедиция (Карибы)
Буду рад, если кто-то пожелает присоединиться ко мне в этих непростых начинаниях. Изменим мир вместе!
С огромной любовью, Дэнни ☺
