Глава 16

Ничего страшного. Все хорошо. Мы приспособимся.

С непривычки в присутствии телохранителя, наверное, любому не по себе.

Команду службы безопасности прислали на следующие же сутки. Охранное агентство откликнулось с готовностью, полностью поддержав меня во мнении, что публичному лицу необходима более надежная защита. После непродолжительного обсуждения мы пришли к выводу, что круглосуточное присутствие вооруженного отряда, пожалуй, чересчур, и для начала вполне хватит так называемого «стандартного пакета услуг». Команда заступила на вахту с утра, и пока все идет как по маслу. Телохранителей зовут Джефф и Митчелл, оба в черных костюмах и темных очках. Кроме них есть еще Эхо, немецкая овчарка, натасканная, если не ошибаюсь, в России. Первым делом мы обсудили мои требования и мой график передвижений на сегодня, и теперь Митчелл обходит с Эхо дом, «оценивая технические рубежи», а Джефф сидит на кухне, обеспечивая «усиленную личную безопасность».

Только вот при Джеффе я чувствую себя как-то скованно. Он восседает в углу, смотрит на всех без улыбки и время от времени что-то бормочет в гарнитуру. Но придется привыкать, куда денешься, раз мы теперь звездная семья.

От папы по-прежнему ни словечка, если не считать присланной маме вчера под вечер эсэмэски: «Долетел до Л.-А. нормально. Нужно кое-что уладить. Не забывай поливать розы. Грэм ххх».

Поливать розы. Нет, ну правда! Мама там в истерике бьется. Я сегодня с ней говорила, она много ласкового просила папе передать при встрече. (Если передам, дело почти наверняка закончится немедленным разводом, поэтому я, пожалуй, просто симулирую временную амнезию.) Надеюсь, с папой все в порядке. Нет, он, конечно, взрослый человек, и все равно мне за него тревожно. Что ему там нужно «уладить»? Почему ничего не объяснить маме? Что за тайны? Наполнив свою чашку, я передаю кофейник Таркину – но тот даже не видит. Жует тост, заткнув уши наушниками «айпода» – якобы ему необходимо начинать день с организованной медитации. Сьюз от таких заявлений на стенку лезет.

– Тарки! – тормошит она его. – Я говорю, днем, наверное, встречаюсь с агентом. Ты детей сможешь забрать?

Тарки смотрит на нее отсутствующим взглядом и откусывает тост. Он действительно совсем другой стал. Загорел, постригся почти под «ноль» (это Сьюз тоже бесит), на завтрак явился в свободной серой футболке с логотипом в виде солнца. Я такие видела в сувенирном магазине «Золотого покоя»: это значок специальной программы «Обратись к солнцу», он там на многих товарах попадается, но что за программа, я не знаю, не ходила. Если честно, я сейчас в «Золотом покое» бываю реже. Наверное, переросла. Вполне естественный процесс: если что-то себя исчерпало, нужно двигаться дальше. От шопоголизма я излечилась, зачем терять время попусту? (Кроме того, сувенирный магазин есть в интернет-варианте – если что-то понадобится, достаточно просто кинуть в корзину.)

– Тарки! – Сьюз вырывает из его уха наушник, и Таркин, вздрогнув, раздраженно морщится.

– Сьюз, я так не могу сосредоточиться. – Он резко отодвигается, скрипнув ножками стула по паркету.

– Вот именно! Что тебе там вообще внушают? «Прекращай слушать жену»? «Выпади из действительности»?

– Это индивидуально подобранная медитация, Брайс специально для меня записывал. Он говорит, что от повседневной действительности нужно время от времени отрешаться, поскольку она калечит мою психику.

– Я его самого покалечу! – шипит Сьюз.

– Почему ты все принимаешь в штыки? – хватается за голову Таркин. – Сьюз, ты вредительница. Только я начал приходить в себя, а ты… тебе лишь бы критиковать.

– Критиковать?! – взрывается Сьюз. – И не смей называть меня вредительницей! Кто тебя в Лос-Анджелес вытащил? Кто уломал тебя взять отпуск? Я!

Тарки, похоже, ее не слушает. Уткнувшись взглядом в дальний угол кухни, он делает глубокие размеренные вдохи.

– Тарки? – Сьюз машет перед ним рукой. – Тар-кин!

– А ведь Брайс предупреждал, – говорит он в пространство. – Несведущие, как правило, относятся к его методике с предубеждением.

– Что еще за методика?

– Нужно разоблачиться полностью, чтобы потом выстроить себя заново, – говорит Таркин через силу, будто страдая от самой необходимости объяснять. – Обнажиться слой за слоем. Ты представляешь хотя бы, сколько у нас слоев? – переходит он в наступление. – Представляешь, сколько еще работы мне предстоит?

– Ты уже наработался, – язвит Сьюз.

– Даже и не начинал! Ты мне мешаешь! – Он обводит кухню суровым взглядом. – Вы все мне мешаете!

Заткнув ухо наушником, Таркин резко разворачивается и с демонстративным видом уходит.

Я сижу, открыв рот от изумления. Никогда не видела Таркина таким воинственным. Нарычал на Сьюз… В каком-то смысле, может, это и хорошо, потому что он мне всегда казался излишне мягкотелым и робким. С другой стороны, Сьюз, кажется, его убить готова. То есть нет, убить она, кажется, готова меня.

– Это ты во всем виновата!

– Я?

– Ты его туда привела! Ты познакомила его с Брайсом! А теперь он называет меня вредительницей! Собственную жену! Разговаривать не разговаривает, слушать не слушает, уткнется в свой злосчастный «айфон», и сиди гадай, что там ему нашептывают…

– Скорее всего, что-то позитивное и полезное! – защищаюсь я. – Сама подумай, сколько я занятий в «Золотом покое» посетила – и ничего, со мной все нормально.

– У Тарки хрупкая психика! – рявкает Сьюз. – Бекс, я тебя придушу, честное слово!

Сидящий в углу Джефф мигом вскакивает на ноги и тянется к кобуре (там не пистолет, там дубинка).

– Проблемы?

– Вы мне угрожаете? – не верит своим глазам Сьюз. – Бекс, он серьезно?

– Просто уточняю, мэм, нет ли каких осложнений, – невозмутимо отвечает Джефф. – Ребекка, у вас все хорошо?

– Да, спасибо, – отвечаю я, смешавшись. – Все в порядке, Джефф.

Едва он возвращается на место, в кухню вбегают Эрни, Клементина и Уилфи. Дети от охранной команды без ума. Сперва они хвостом ходили за Митчеллом по саду, а теперь подбираются к Джеффу. Возглавляет троицу Эрнест, Клементина держится позади, глубокомысленно засунув палец в рот.

– А твоя собака где? – спрашивает Уилфи.

– У Джеффа нет собаки, – объясняю я.

– А у нас в классе у Сарабанды тоже телохранитель, – важно заявляет Эрнест. – Ее папа миллиардер. Телохранителя зовут Тайрел, и он умеет показывать фокусы.

– Надо же, – хмыкает Сьюз сдавленно. – Повезло Сарабанде.

– Если кто-то нападет, то телохранитель тебя защитит, – продолжает Эрни авторитетно. – Джефф, помоги! – схватившись за горло, вопит он. – Меня похищают инопланетяне! Спаси меня!

– Помоги! – подхватывает Уилфи и начинает корчиться на полу. – Меня кусает змея! На помощь, Джефф! Она отгрызла мне ноги!

– Мальчики, прекратите, – смеется Сьюз. – Уилфи, вставай.

На лице Джеффа даже мускул не дрогнул, вид у него совершенно бесстрастный. Вскочив с пола, Уилфи пристально смотрит на телохранителя.

– У тебя есть суперсила? Ты можешь стать невидимкой?

– Ну конечно, нет, – фыркает Эрни. – Он знает кун-фу. Кий-я!

Эрни прыгает по кухне, демонстрируя приемы.

– Я хочу к тебе на колени, – просит Клементина, тыкая пальцем ногу Джеффа. – Расскажи мне сказку. А почему у тебя усы? Похоже на гусеницу!

– Клемми, апельсиновый сок будешь? – спешу я ее отвлечь. – Иди сюда, за стол.

Я наклоняю пакет над стаканом, но тут Джефф снова вскакивает и, одним прыжком оказавшись на пороге кухни, перегораживает проход, что-то напряженно бормоча в микрофон.

– Сэр, подтвердите, пожалуйста, свою личность, – говорит он кому-то. – Сэр, пожалуйста, оставайтесь пока на месте.

– Я Люк Брендон, – доносится снаружи полный тихой ярости голос Люка. – Хозяин дома. Это моя дочь Минни.

– Вы не значитесь в списке, сэр. Отойдите, пожалуйста, в сторону.

– Все в порядке! – бросаюсь я к Джеффу. – Это мой муж!

– Ребекка, его нет в списке! – укоризненно оборачивается ко мне Джефф. – В список нужно вносить всех.

– Простите! Я думала, что уж он-то само собой разумеется.

– В вопросах личной безопасности ничего само собой разумеющегося нет, – заявляет Джефф назидательно. – Хорошо, сэр, можете пройти.

– Ты не внесла меня в список? – потрясенно спрашивает Люк, входя в кухню с Минни на руках. – Ты меня не указала?

– Я собиралась! То есть… я даже не думала, что надо.

– Бекки, это нелепо. Два телохранителя?

– Сейдж посоветовала, – обороняюсь я. – Сказала, что лучше перестраховаться.

– Собаська! – Минни радостно показывает в окно, за которым Митчелл с Эхо на поводке что-то тараторит в гарнитуру. – Смотли, собаська!

– К собачке не подходить! – строго заявляет Люк. – Бекки, этот пес слопает Минни.

– Не слопает. Он обученный. В России натаскивали, – с гордостью добавляю я.

– Мне все равно, где его там натаскивали. Это же зверь!

В дверь звонят, и Джефф сразу настораживается.

– Работаем. Митч, прием! – бормочет он в гарнитуру. – Зачисть сектор А к прибытию доставки. Повторяю, зачисть сектор А.

Джефф выходит из кухни, Люк переглядывается со Сьюз.

– Нет, так мы жить не сможем, – наливая себе кофе, качает головой Люк. – Бекки, на сколько ты наняла этих клоунов?

– Никакие они не клоуны! На неделю.

– На неделю?

– Вам доставка. – Джефф втаскивает в кухню огромный ящик с надписью «Личная безопасность. Играем на опережение».

– Личная безопасность? – Люк недоуменно смотрит на ящик. – Это что такое?

– Э-э… Это я кое-что купила.

– О боже. – Люк закрывает глаза. – Что на этот раз?

– Зачем ты так? Это рекомендация специалистов. – Взяв нож, я отжимаю крышку ящика. – Нашей семье требуется усиленная охрана, и экономить на ней не следует. Поэтому я купила…

В легкой растерянности я гляжу на содержимое ящика. Мне оно представлялось менее устрашающим.

– Что? – напрягается Люк. – Что ты там купила?

– Пуленепробиваемую защиту, – скромно говорю я. – Обычная мера предосторожности. Многие знаменитости пользуются.

– Пуленепробиваемую? – не верит своим ушам Люк. – То есть бронежилеты?

– Бронежилеты? – Сьюз с фырканьем выплевывает едва отпитый чай. – Да ладно! Бекс!

– Этот тебе. – Я вытаскиваю модель «Пантера» в бежевом цвете, предназначенный для Сьюз.

– Я не собираюсь ходить в бронежилете! – ужасается она. – Убери от меня эту гадость!

– Сколько они стоили? – Люк двумя пальцами вынимает модель «Леопард» цвета хаки.

– Какая разница! – заявляю я воинственно. – Как можно мерить деньгами безопасность родных и близких? И потом, там была акция. Четыре комплекта бронежилетов – шокер бесплатно.

– Шокер? – вздрагивает Люк.

– В каждом доме должен быть шокер, – с фальшивой уверенностью убеждаю я.

– Ты спятила. – Люк поворачивается к Сьюз. – Она спятила.

– Люк, я больше не зритель, я участник! Наша жизнь изменилась, как ты не поймешь!

Мне обидно. Почему они не понимают? Сейдж понимает, представитель охранного агентства полностью понимал и разделял. И даже советовал установить рамку-металлоискатель на входе и поменять все замки на модель «для экстренной эвакуации».

– Бекки, милая, – начинает Люк ласково, – ты глубоко заблуждаешься, думая, что…

Его прерывает надрывный лай за окном. Джефф тут же вскакивает и напряженно вслушивается в наушник.

– Оставайтесь на местах, – велит он мне сурово. – Работаем. Приметы нарушителя, – командует он, выбегая из кухни.

Нарушителя? У меня сжимается сердце от страха.

Ну то есть, если совсем честно, наполовину от страха, наполовину от злорадства.

– Видишь? – говорю я Люку. – Видишь? Минни, детка, иди сюда, – зову я дрогнувшим голосом и прижимаю ее к себе. Она вопросительно таращит на меня круглые глазенки, и я глажу ее по макушке. – Дети, отойдите от окон. Все будет хорошо, – храбрюсь я. – Без паники. Будем петь песенку из «Звуков музыки».

Нам нужен бункер. У всех звезд есть. И наверное, одной собаки мало.

– Там грабитель? – Клемми начинает реветь.

– Сейчас я ему ка-а-ак дам! – скачет на месте Эрнест. – Кий-я!

– Люк, – шепчу я, – достань из коробки шокер.

– С ума сошла? – скептически закатив глаза, Люк берет из тостера подсушенный хлеб, преспокойно намазывает маслом и откусывает. Я смотрю на него в немом изумлении. Откуда такое бездушие? Он совсем за нас не беспокоится?

– Пустите! – доносится снаружи мужской голос. Боже мой, это нарушитель. – Уберите собаку! Уберите!

– Назовитесь! – гремит за окном грозный бас Митчелла, и Эхо надрывается громче прежнего. Все это страшно – и одновременно захватывающе. Как будто в кино!

– Там грабитель! – ревет навзрыд перепуганная Клементина, которой через наносекунду начинает вторить Минни.

– Господи боже! – сверкает на меня глазами Сьюз. – Ну что, довольна?

– При чем здесь я?

– Он идет сюда! – захлебывается Клементина. – Он уже тут!

В гостиной слышится какая-то возня, крики, потом удар и возмущенный возглас мужским голосом, неожиданно похожим на…

Стойте. Нет, не может быть…

– Папа?!

Как раз в этот момент на пороге кухни появляются Джефф и Митчелл, скрутившие папу, словно киношные полицейские, срывающие побег проворовавшегося вице-президента.

– Бекки!

– Это мой папа!

– Деда!

– Он что-то вынюхивал около дома…

– Я не вынюхивал!

– Отпустите его!

Все говорят наперебой, и бедняга Уилфи, не выдержав, затыкает уши.

– Отпустите его! – повторяю я, перекрикивая гвалт. – Это мой папа!

Митчелл неохотно выпускает папину руку, заломленную за спину. Нет, ну правда! Как можно принять папу за злоумышленника? Более безобидного человека на всем свете не сыщешь. Да еще когда он в таком виде, как сейчас – в летних брюках, блейзере и соломенной шляпе, как будто на крикетный матч собрался.

– Как тут моя Минни? – радостно зовет он, и Минни кидается к нему. – Как тут моя пуговка?

– Пап, что происходит? Почему ты вдруг приехал? Мама там с ума сходит!

– Вы уверены, что это ваш отец? – уточняет Митчелл подозрительно.

– Само собой!

– Но в списке он не числится. – Джефф снова смотрит на меня с упреком. – Ребекка, недостаток вводных данных затрудняет нам работу.

– Я не знала, что он приедет!

– Как же он попал на подъездную дорожку? Как открыл ворота? – Джефф все еще косится на папу с подозрением.

– Там код такой же, как у нас в гараже, – отвечает папа жизнерадостно. – Решил, дай попробую – и вуаля!

– У меня везде один и тот же код, – подтверждаю я. – Совпадает с пин-кодом на карточке. И с маминым, кстати. Чтобы удобнее было снимать деньги друг у друга.

– Один и тот же? Везде? – столбенеет Джефф. – И у матери тоже? Ребекка, мы ведь, кажется, обсуждали с вами информационную безопасность.

– Да, действительно, – признаю я виновато. – Поменяю. Какой-нибудь. Или все.

(Не буду я ничего менять. И четыре-то цифры в голове удерживать сложно.)

– С приездом, Грэм. – Люк здоровается с папой за руку. – Завтракать будете? Вы же у нас останетесь?

– Если не возражаете.

– Пап, где ты был? – нетерпеливо встреваю я. – Что у тебя там стряслось? Зачем ты вдруг сорвался в Лос-Анджелес?

В кухне повисает тишина. Даже Митчелл и Джефф смотрят с интересом.

– Кое-что потребовалось уладить, только и всего, – сдержанно улыбается папа. – Переночевал в отеле, теперь вот к вам.

– Это все твой Брент Льюис, да? Пап, что за тайны?

– Никаких тайн. Просто… – Папа мнется. – Нужно кое-что исправить. Можно мне чаю? – Он тянется за чайником и хмурится озадаченно. – Его что, на плиту ставят?

– У американцев только такие, – киваю я. – Электрических не водится. Но у них и чая почти не водится. Давай я. – Наполнив чайник, я водружаю его на конфорку и тут же пишу маме: «Он здесь!!!»

Папа, усевшись за стол с Минни на коленях, играет с ней в «Этот пальчик в лес пошел». Вскоре их обступают остальные дети, так что отправка эсэмэски проходит незамеченной. Через пару минут у меня звонит телефон. Мама.

– Где он? – бьется она в истерике. – Что он делает? Он понимает, что мы тут с ума сходим?

– Наверное, понимает, – говорю я торопливо. – И наверняка ему очень стыдно. И он обязательно все тебе объяснит.

Папа отрывается от игры с Минни, и я отчаянной пантомимой пытаюсь показать ему: «Это мама».

– Ну так дай ему трубку!

– Э-э, пап… Там мама, она хочет с тобой поговорить. – Я осторожно протягиваю ему телефон и отступаю на шаг.

– Джейн, – успевает сказать папа в трубку. – Нет, Джейн… Джейн, погоди, послушай. Джейн!

Из динамика хлещет непрерывный визгливый поток. Папа даже слова не может вставить. Сьюз вопросительно поднимает брови, я в ответ беспомощно пожимаю плечами. Загадка века.

– Ты тут совершенно ни при чем, – отнекивается папа в трубку. – Я же говорю, это все между мной и парой старых приятелей. – Он наливает кипяток в заварочный чайник. – Нет, я не прилечу ближайшим рейсом! Я должен все уладить!

Я оглядываюсь на Люка – тот тоже пожимает плечами. Да что же это такое!

– Милая, она просит тебя. – Папа возвращает мне трубку. Похоже, мамина отповедь его совершенно не задела.

– Почему он мне не скажет толком, что затеял? – рявкает мама прямо мне в ухо. – Только и твердит, что должен «уладить дела» с этим Брентом Льюисом. Я его погуглила, между прочим. Ничего не нашла. Говоришь, он в трейлере живет? Ты его сама-то видела?

– Нет. – Я кошусь на папу, как ни в чем не бывало попивающего чай.

– Ты за ним приглядывай там.

– Хорошо.

– А я прилечу, как только все устрою. Эх, церковный базар пропускать придется. – Мама шумно вздыхает. – И что я тогда из-за гитары переживала? Репетировал себе в гараже тихо-мирно.

Кладя трубку, я перехватываю папин печальный взгляд, направленный на мое ожерелье. То самое, Алексис Биттар, купленное на ББ.

– Обожаю его. – Я дотрагиваюсь до ожерелья. – Ношу почти не снимая.

– Правда? Хорошо.

Папины губы складываются в какую-то непонятную кривоватую улыбку. Я сейчас завизжу. Да что здесь происходит, наконец?

Он допивает чай и встает.

– Пойду.

– Но ты же только пришел! Куда ты? В трейлер Брента? Ты созвонился с его сестрой?

– Бекки, это мое личное дело, – отрезает он. – Скоро вернусь.

Никто не произносит ни слова – и только когда папа выходит из кухни, все словно отмирают.

– Ну что с ним такое? – срываюсь я на фальцет от отчаяния.

– Он же сказал, это его личное дело, – отвечает Люк. – Оставь его в покое. Пойдем, зайка, – зовет он Минни. – Зубы чистить. И вы тоже, – обращается он к Клиф-Стюартам.

– Спасибо, Люк, – от души благодарит Сьюз.

Когда дети гурьбой вываливаются из кухни, она отворачивается к окну, и я вижу залегшую между бровей свежую морщинку.

– Ты что?

– Я устала от Лос-Анджелеса. Он из нас все соки выпил.

– Да ты что! – изумляюсь я. – Сама подумай: ты снимаешься в массовке, Таркина практически на руках носят, есть где похвастаться фигурой и загаром…

– Он рушит нашу семью, – обрывает меня Сьюз. – В Англии, да, у нас была своя головная боль, но мы справлялись с ней вместе. А здесь Тарки от меня отдаляется. – Голос ее дрожит. – Бекс, я его совершенно не узнаю.

Глаза Сьюз, к моему ужасу, наполняются слезами.

– Сьюз! – Я кидаюсь ее обнимать. – Не переживай! У него просто переходный период. Он ищет себя.

– Но он со мной даже не разговаривает. Смотрит как на врага! – Сьюз прерывисто вздыхает. – Бекс, может, когда дети уедут в школу, выберемся куда-нибудь погулять, поговорим? Можно в каньон Раньон, а потом пообедаем…

– Сьюз, я бы с радостью, – огорчаюсь я, – но мне нужно пройтись по магазинам, подобрать наряд для Сейдж.

По лицу Сьюз пробегает непонятная тень.

– Да, ясно. Правильно. Тебе нужно по магазинам.

– Но я же не для себя! – обижаюсь я. – Мне скоро в «Добром утре» выступать. И Сейдж поручила ее одеть на выход. Мне нужно обойти кучу винтажных магазинов и наладить связи. Это огромная работа, Сьюз, и это мой уникальный шанс! Я не могу его упустить.

– Конечно, – каким-то бесцветным тоном говорит Сьюз.

– Отложим?

– Отложим.

Сьюз выходит, на кухне остаюсь только я и Джефф. Он сидит молча, бесстрастно глядя в пространство, однако его молчание кажется мне осуждающим.

– Мне правда нужно по магазинам! Это мой единственный шанс пробиться в звездные стилисты.

Джефф молчит. Но я-то чувствую неодобрение. Они все против меня!

Вот, значит, каково быть знаменитостью. Родные тебя не понимают. Никто не понимает. Правильно говорят, что на вершине ты остаешься один.

Зато, как выясняется, нет лучшего шопинга, чем шопинг для кинозвезды. Жаль, что раньше у меня не было знакомых кинозвезд.

Марни, владелица потрясающего винтажного магазинчика на Мелроуз-авеню, ловит мои идеи на лету. За какую-нибудь половину утра я обрела целую гору сокровищ: три новых клатча, два палантина и винтажное украшение со стразами для прически. Еще отложила три вечерних пальто, пять платьев и умопомрачительный бархатный плащ (если Сейдж от него откажется, заберу себе!). Кстати, себе я тоже кое-что купила по мелочи – вечернее платье с блестками и несколько пар туфель. Что поделать, если новый образ жизни требует нового гардероба? Я даже с блокнотом из «Золотого покоя» сверилась – насколько оправдан мой шопинг. На вопрос: «Почему я это покупаю?» написала: «Потому что теперь я звездный стилист». Кто возразит?

У обочины меня дожидается внедорожник с тонированными стеклами. Я шагаю к нему в сопровождении Джеффа, пока Митчелл, настороженно поблескивая темными очками, караулит у двери. Покупатели оглядываются с любопытством, и я прикрываю лицо рукой, как настоящая звезда.

В радужном настроении я усаживаюсь в машину, пристраивая на сиденье многочисленные пакеты. Карьера движется! Единственное крошечное облачко на этом сияющем небосклоне: завтра съемка в «Добром утре», а я до сих пор не в курсе, что именно предстоит комментировать. Как мне сочинять комплекты, если нет задания? Оставила Арану миллиард сообщений, но на всякий случай набираю номер еще раз – и попадаю на него самого.

– Ой, Аран, здравствуй! Тебе не звонили случайно из «Доброго утра»? Что мне подбирать для показа? Съемка ведь уже завтра, мне нужно комплекты составить!

– Да, это мое упущение, – смеется Аран. – Они просили передать, что одежда не твоя забота. Они сами все подберут. Твоя задача прийти и высказаться.

Не моя забота? Я в недоумении смотрю на телефон. Как это не моя, если я стилист?

– То есть? Как же мне готовиться?

– Бекки, все будет отлично, – заверяет Аран. – Прокомментируешь одежду, поучаствуешь в общей беседе, засветишься.

– Ясно… Ладно, спасибо тогда.

Я отключаюсь, так ничего и не прояснив. Как-то странно это. Но может, в Штатах все по-другому устроено. Надо, пожалуй, проверить. Включив телевизор, я листаю каналы в поисках передач о моде – и застываю с пультом в руке при виде мелькнувшего на экране изображения. Я даже не сразу осознаю, что передо мной.

Нечеткая, прыгающая картинка дома Лоис в темноте. На подъездной дорожке мигает огнями «Скорая», санитары катят носилки, и над всем этим заголовок: «Экстренный выпуск. Лоис – попытка самоубийства?»

Самоубийства?

Попытка самоубийства?

Господи, господи, господи…

С бешено колотящимся сердцем я прибавляю звук и в тревоге подаюсь вперед, вслушиваясь в голос диктора.

– По не подтвержденным пока данным Лоис Келлертон была накануне ночью срочно доставлена в больницу после поступка, который один из обозревателей назвал «отчаянным шагом отчаявшейся звезды». С места событий – наш репортер Фэй Айрленд.

Камера переключается на журналистку, с напряженным лицом вещающую в микрофон на фоне дома Лоис.

– Как свидетельствуют соседи, вчера около полуночи по этому адресу была вызвана «Скорая помощь», и на глазах одного из очевидцев Лоис Келлертон погрузили в машину на каталке. Ранним утром Лоис Келлертон вернулась в дом и с тех пор еще не показывалась. – На экране возникает неясная, явно издалека снятая картинка, на которой в дом заводят укутанную в простыню девушку. – Состояние нервов известной актрисы, обладательницы престижных наград, вызывает беспокойство у близких знакомых с тех самых пор, как ее обвинили в воровстве. – В кадре появляется пошатнувшаяся от потрясения Лоис на церемонии вручения НАО. – Представитель мисс Келлертон отказался комментировать вчерашние тревожные события. Возвращаемся в студию.

– А теперь к новостям спорта, – объявляет диктор в фиолетовом платье, и я выключаю телевизор.

Меня трясет. Я в жизни не думала, что дойдет до такого. Я даже не представляла… Я и предположить не могла…

Это ведь не из-за меня.

Я тут ни при чем. Совершенно.

Или?

Повинуясь внезапному порыву, я набираю номер Сейдж. Кому как не ей понять, что у меня сейчас на душе. Тем более что ей самой сейчас, наверное, еще тяжелее.

– Сейдж, ты видела новости про Лоис? – тараторю я, едва услышав «алло».

– А, эти… – равнодушно роняет она.

– Сейдж, это мы ее довели! – У меня садится голос от волнения. – Она дошла до точки. Ты с ней виделась, звонила ей?

– С этой чокнутой? – фыркает Сейдж. – Смеешься, что ли?

– Но ведь что-то нужно делать! Не знаю… Съездить к ней, извиниться?

– Нет, – твердо заявляет Сейдж. – Ни за что.

– Нет и точка?

– Это ее проблемы, Бекки. Она выкарабкается. Все, мне пора. – Сейдж отключается.

Надо же. Она само спокойствие и уверенность, чего не скажешь обо мне. На душе невыносимо скребут кошки. Не могу больше. Хватит сидеть сложа руки. Нужно что-то сделать. Загладить вину.

Но как?

Закрыв глаза, я напряженно думаю, потом рывком хватаю телефон. У меня же есть номер Эйприл Тремонт! Эйприл отвечает со второго гудка.

– Ребекка?

Я, похоже, некстати.

– Э-э, здравствуйте, Эйприл! – начинаю я неуверенно. – Простите за беспокойство. Я просто увидела новости про Лоис и ужасно переживаю. Мне очень хочется извиниться перед ней и как-то все исправить. Помочь ей чем-нибудь. В общем…

– Помочь? – От язвительного тона Эйприл я невольно вздрагиваю. – Вам не кажется, что вы уже свое дело сделали?

– Я понимаю, вы с ней подруги, – говорю я робко. – Вы, наверное, очень на меня злитесь. Но, честное слово, я не думала, что все так обернется, я не собиралась ее выдавать. Может быть, вы подскажете, как мне с ней увидеться? Чтобы извиниться.

– Лоис не хочет ни с кем общаться, – сухо говорит Эйприл. – Я ей названиваю круглосуточно, не отвечает. А даже если бы и отвечала – вас я бы к ней повела в последнюю очередь. Да, помощь ей нужна. И уже давно. Только не от таких акул, как вы.

– Я совсем не акула! – ужасаюсь я.

– Только не говорите, что не нагрели на этом руки, – отрезает Эйприл и отключается.

Я в ступоре смотрю на телефон. Щеки горят, как от пощечины. Взгляд упирается в массивный загривок Джеффа, и стыд захлестывает меня с новой силой. Я тут на внедорожниках раскатываю с телохранителями и радуюсь идущей в гору карьере, а Лоис на «Скорой» увозят.

Джефф за все это время не произнес ни слова, но я чувствую, что он все слышал. И снова осуждает. Вижу по напряженным мускулам на затылке.

– Я не акула! – заявляю я с жаром. – Я могла бы продать эту сенсацию журналистам еще пару недель назад, но я ведь не стала! Не моя вина, что Сейдж проговорилась. А одевать звезд я мечтала всегда. Я просто ухватилась за свой единственный шанс, что здесь плохого? За это меня надо называть акулой?

Джефф молчит. Однако его мысли прочитать несложно.

– И что мне теперь делать? – сержусь я. – Если Эйприл не возьмет меня к Лоис, я бессильна. Ни извиниться, ни помощь предложить, ничего. Я даже не знаю, где она…

Вообще-то знаю. Эйприл тогда, в трейлере, сказала: «Мы с ней соседки. Живем на Доэни-Роуд с незапамятных времен».

– Митчелл, смена маршрута, – командую я, подавшись вперед. – Едем на Доэни-Роуд.

На дорогу уходит минут тридцать, зато дом Лоис даже искать не приходится. Репортеры толпятся у ворот и снуют по всей улице, две съемочные группы берут интервью у соседей. Проехав чуть дальше, мы останавливаемся у похожего на греческий храм особняка.

– Оставайтесь в машине, Ребекка, – говорит Митчелл. – Сперва зачистим периметр.

– Хорошо, – вздыхаю я.

Хлопнув дверцами, они идут к дому Лоис, заметно выделяясь на общем фоне своими черными костюмами. Вся эта «зачистка периметров» и «оценка рубежей» действует мне на нервы. Когда эйфория новизны спадает, оказывается, что личная охрана – это довольно муторно.

Вечность спустя, обойдя дозором всю округу, они возвращаются с еще более напряженными, чем обычно, лицами.

– В данный момент доступ к зданию затруднен в связи с большим наплывом прессы, – докладывает Митчелл. – Велика вероятность инцидента. Рекомендуем не выходить.

– То есть в дом не идти? – уточняю я.

– Да, рекомендуем не выходить, – кивает Митчелл. – В настоящий момент.

– Но мне нужно внутрь.

– Не рекомендуем.

Я перевожу взгляд с Митчелла на Джеффа. Оба одинаково серьезны, выражения лиц за темными очками не разобрать (а может, его и вовсе нет).

– Я пойду! – заявляю я с вызовом. – Ясно? Мне нужно увидеть Лоис Келлертон. Я себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь.

– Ребекка, – начинает Митчелл сурово. – Если вы приблизитесь к воротам, мы не сможем гарантировать вашу безопасность.

– Возможен инцидент, – кивает Джефф.

Я смотрю поверх их плеч на толпу репортеров. Да, надо признать, в чем-то телохранители правы. Толчея жуткая.

– Тогда придется просачиваться с тыла. Подсадите меня через забор?

Джефф с Митчеллом переглядываются.

– Ребекка, – говорит Джефф, – условия контракта запрещают нам помогать клиенту в противоправных действиях.

– Вот зануды! – досадую я. – Вам самим не надоедает париться в темных костюмах и ежесекундно вставать в боевую стойку? Ладно, без вас обойдусь. А когда меня арестуют, скажу полиции: «Нет, что вы, Митчелл с Джеффом тут ни при чем». Довольны?

Я хватаю сумочку, выскальзываю из машины и, громко цокая каблуками, шагаю к дому Лоис.

– Ребекка, стойте! – кидается за мной Джефф.

– Что еще? Да, я поняла, вы рекомендуете мне развернуться. Хуже навигатора, честное слово.

– Я не за этим.

– Тогда зачем?

Помедлив, Джефф понижает голос:

– Рядом с домиком у бассейна просчет в рубеже. Камерами наблюдения не просматривается, слепое пятно. Попробуйте там.

– Спасибо, Джефф! – Просияв, я посылаю ему воздушный поцелуй.

Участок у Лоис такой огромный, что в обход я пробираюсь лет сто, не меньше, и нервничаю все сильнее. Никогда еще не общалась с человеком, пытавшимся свести счеты с жизнью. То есть по-настоящему. Может, мне нужно пройти спецподготовку? Ладно, все равно уже поздно. Постараюсь проявить максимум такта. Излучать жизнерадостность и бодрость. И само собой, попрошу прощения.

А если она во всем винит меня?

У меня все сжимается внутри. Я очень, очень хочу убедить Лоис, что я никому не растрепала. Да, я проболталась Сейдж, но я ведь взяла с нее обещание хранить все в тайне.

А если Лоис не поверит? Если она на меня накричит? Или схватит нож и заявит, что зарежется прямо сейчас у меня на глазах, а я кинусь отнимать, но не успею? Господи…

От жутких мыслей меня мутит, но я заставляю себя идти. Наконец впереди показывается восьмифутовый забор, а за ним вроде бы домик при бассейне. Перебраться через забор самостоятельно шансов никаких, однако пройдясь вдоль него туда-сюда, я понимаю, что имел в виду Джефф. В заборе отстают две планки. Я сдвигаю их в сторону и недоверчиво смотрю на получившуюся брешь. Пролезть в эту щель? Он думает, у меня какой размер, минус двадцатый?

Тем не менее другого пути нет, и, согнувшись в три погибели, я протискиваюсь в щель. Обдираю всю спину, несколько раз цепляюсь волосами, в какой-то жуткий миг думаю, что застряла навсегда. Но в конце концов я все-таки прорываюсь на ту сторону. (Выломав при этом еще две планки. То есть я разворотила кусок забора. Наверное, Лоис подаст на меня в суд.)

Домик у бассейна размером почти с наш старый дом в Оксшотте. И бассейн тоже огромный. Рядом что-то вроде висячего сада (смотрится странно, как будто из другой картинки), газон и просторная терраса с креслами и диванами, а за ней виднеется особняк. Само собой, гигантский.

Так. И что дальше? Я вдруг вспоминаю про камеры наблюдения. Наверное, я уже попала в кадр. Ой. Нужно срочно уносить ноги, пока меня не схватили сторожевые собаки. Обогнув бассейн, я украдкой пробираюсь к дому. Сердце колотится как бешеное, в любой момент меня могут схватить. Но сейчас главное поговорить с Лоис – пусть хоть секундочку, хоть парой слов перекинуться, – я уже буду знать, что не осталась в стороне. И она будет знать, что мне не все равно.

Запыхавшись, я добегаю до террасы и прячусь за огромной кадкой с папоротником. В пяти метрах от стеклянных дверей в дом. Открытых. Взять и зайти? А если я ее напугаю?

Может, лучше написать записку? Да. Точно! Как я раньше не додумалась? Напишу записку, оставлю на террасе и осторожно удалюсь, а Лоис прочитает, когда ей будет удобно. Я нашариваю в сумке ручку и блокнот для стилистических заметок. Осторожно вырвав страницу, я пишу сверху дату.

«Дорогая Лоис».

Ох. А дальше что? Какими словами?

«Мне очень, очень жаль, что все так вышло. Но знайте, я была потрясена не меньше вас, когда Сейдж все рассказала. Я сообщила ей ПО СЕКРЕТУ».

Подчеркнув конец фразы несколькими чертами, я опускаюсь на корточки, чтобы еще раз все взвесить, – и на глаза мне попадается какое-то яркое пятно. Солнечные очки на кресле. «Миссони». В розово-зеленых завитушках, точь-в-точь как те, что я вчера утром подарила Сейдж.

Нет, это, конечно, другие. Тем здесь взяться неоткуда. Но…

Я в замешательстве смотрю на очки. Один голос в голове твердит: «Это совпадение», а второй, такой же уверенный: «Никакого совпадения быть не может». Нет, я не выдержу. Нужно проверить. Подкравшись к креслу, я стремительным движением хватаю очки – да, это они, совершенно точно. Те, которые я купила. С едва заметно стершейся позолотой на букве «М» и крошечным сколом на дужке.

Откуда они здесь? Сейдж переслала их Лоис? Но зачем? Почему тогда не упомянула об этом по телефону? И потом, с какой стати ей в принципе отдавать Лоис очки?

В полной растерянности я крадусь вернуть их на место – и замираю. Через стеклянные двери хорошо видна гостиная Лоис. И Лоис собственной персоной – покатывается со смеху на диване. А Сейдж протягивает ей миску с чипсами.

Я стою как громом пораженная. Сейдж? У Лоис в гостях? Но… но… но… то есть…

Это же…

Пытаясь присмотреться получше, я подаюсь вперед и теряю равновесие. Очки брякаются на стеклянный столик. Черт. Черт.

– Кто здесь? – Сейдж, встрепенувшись, кидается к стеклянным дверям. – Боже мой. Бекки?

Я беспомощно смотрю на нее, не в силах произнести ни слова. Мир перевернулся. Каких-нибудь полчаса назад Сейдж уверяла, что не хочет Лоис ни слышать, ни видеть. Но, судя по всему, разговаривала она со мной уже отсюда. Что здесь происходит? А?

– Заходи, – оглянувшись по сторонам, приглашает Сейдж. – Репортеров на хвосте не притащила? Ты что, через забор лезла?

– Да. – Все еще в ступоре, я поднимаюсь на ноги. – Я там кое-что поломала слегка, наверное, надо кого-нибудь послать, чтобы посмотрели. Простите, – говорю я Лоис, которая вслед за Сейдж вышла к дверям. Сейчас она уже не такая измученная. На ней длинные широкие штаны мятного цвета и черный топ с завязками на шее, а приглаженные волосы убраны в боковой «хвост». А еще она курит. Ничего себе! Лоис Келлертон – противница курения, об этом во всех журналах написано.

– Ты, кажется, в полном шоке! – хохочет Сейдж, закрывая за мной стеклянные двери.

Я наконец обретаю дар речи.

– Ну да, в шоке. А как вы думали?

– Бедная Бекки, – сочувственно тянет Сейдж.

– Что… в смысле… – Я даже не знаю, с чего начать. – Вы разве…

– Ты думала, мы с ней на ножах, – подсказывает Сейдж.

– Все думают, что вы с ней на ножах! – взрываюсь я. – Весь мир в этом уверен!

– Ну, мы иногда деремся. – Сейдж толкает Лоис, и та улыбается уголком губ.

– Это все игра, – говорит она. – Мы играем на публику. Давно уже.

– Лоис просто гений, – щебечет Сейдж.

Они дружно кивают, как будто больше ничего объяснять не нужно.

– Я не понимаю, – окончательно запутываюсь я. – Просто не понимаю. Давайте по порядку, с самого начала.

– С самого начала, значит… – Лоис ведет меня в кухню, где на массивном дубовом столе громоздятся вперемешку ноутбуки, журналы, кофейные чашки и коробки доставленной еды. При виде пончиков «Криспи Крем» я моргаю, опешив. Лоис вроде не употребляет сахар? – Сколько нам тогда было? Десять?

– Да, мы снимались в «Спасите детей», – подтверждает Сейдж.

– И мы здорово поцапались.

– А потом помирились.

– Когда, недавно? – озадаченно уточняю я.

– Нет! Лет в шестнадцать, кажется. Лоис меня тогда так выбесила, что я в отместку убила ее машину в хлам. Помнишь?

Лоис задумчиво качает головой. Она держится куда спокойнее Сейдж. Я смотрю на нее во все глаза. Ногти в идеальном состоянии. Руки даже не дрогнули ни разу, когда она делала кофе. Ни намека на крайнюю степень отчаяния и суицидальные наклонности.

– Ты правда пыталась свести счеты с жизнью? – вырывается у меня, и Лоис опять едва заметно изгибает уголки губ.

– Бекки, это все неправда! – говорит Сейдж. – Ты что, сама не видишь? И ты теперь тоже с нами в одной лодке. – Она сжимает мое плечо. – Лоис расскажет, что делать. У нее все расписано.

– В каком смысле? – спрашиваю я растерянно. – Что «все»?

– Раскаяние, – объясняет Лоис. – Примирение… прощение… Кэмберли. – Она делает паузу и повторяет, смакуя каждый слог: – Кэмберли!

– Кэмберли, – кивает Сейдж. – Нам только что сказали. Участвуем вдвоем. Специальный выпуск. Это будет бомба!

– Бомба! – соглашается Лоис.

– Заполним весь эфир. Великое примирение. Сейдж и Лоис встречаются в студии. – У Сейдж горят глаза. – Кто такое пропустит? Да еще Лоис в образе кающейся грешницы. Ты ведь в белом будешь, да?

– Белое платье-рубашка и балетки, – подтверждает Лоис. – Падший ангел. Может, кстати, пригласят хозяина магазина. Чтобы я попросила у него прощения.

– Отличный будет сюжет, – продолжает Сейдж. – Я предложу Лоис помощь, потом мы обе утонем в слезах. Я должна обсудить с тобой платье – нужно что-нибудь невинно-карамельное. Может, Марк Джейкобс? Бледно-розовое?

Ушам не верю. Они как будто сценарий пишут. Не исключено, что и вправду напишут.

– А режиссеры Кэмберли в курсе? – выдавливаю я. – Что это все фальшивка?

– Нет! – пугается Сейдж. – Никто не знает. Лоис даже свою пресс-службу уволила, чтобы под ногами не путались.

– Я-то понимаю, что это наш огромный шанс. Но мои агенты на это никогда бы не пошли. Они такие правильные. – Лоис раздраженно качает головой.

– Значит… – Я тру лоб, пытаясь собраться с мыслями. – Значит, и кражи в магазине не было? Но ведь я вас застукала!

– Это был эксперимент. – Лоис, элегантно закинув ногу на ногу, присаживается к столу. – Я не рассчитывала, что меня поймают. Но в итоге вышло замечательно.

– Лоис большая выдумщица, – восхищенно выдыхает Сейдж. – Вся эта вражда – ее идея. Реплику про бритую голову, за которую наград не дают, тоже она придумала. И одинаковые зеленые платья. Но это все по мелочи, крошечные стычки, их почти не замечали. А вот попытка самоубийства – это совсем другой уровень. Гениально! Мы снова попадем на первые страницы.

Лоис сидит с совершенно безмятежным лицом, а меня при взгляде на нее мутит. Она и вправду имитировала самоубийство?

– Но как так можно? Вы всех перепугали! Люди на самом деле переживают!

– Знаю, – отвечает Лоис. – В этом весь смысл. Чем ниже ты падаешь, тем больше тебя полюбят, когда ты выкарабкаешься. Ну поймите, – вздыхает она, увидев выражение моего лица, – конкуренция здесь сумасшедшая. Нужно постоянно напоминать о себе. А публика любит историю, сюжет. Вы разве не любите? Не читаете «Ю-Эс уикли».

– Да, но…

– И что, верите каждому слову?

– Нет, но…

– Так какая разница?

– Но ведь не все там неправда! – с жаром восклицаю я. – Иначе какой смысл?

– Почему? Какая разница? Главное – поддерживать интерес публики.

Притихнув, я вспоминаю статьи, которые мы со Сьюз читали в светской хронике. Есть ли разница, правду там пишут или нет? Я, например, всегда принимала за чистую монету рассказы о постоянных стычках между актерами «Нашего времени». А вдруг зря? Вдруг Сельма Диаво на самом деле совсем не стерва? Я так давно читаю о звездах, что они мне стали как родные. Я знаю, чем они живут, знаю их друзей, помню их взлеты и падения. По личной жизни Дженнифер Энистон я, наверное, могла бы диссертацию защитить.

Но ведь, если вдуматься, все это просто набор картинок, заголовков и «цитат» из «источников». Ничего подлинного.

– Погодите, – спохватываюсь я. – Если вас будут считать неврастеничкой, кто предложит вам сниматься?

– О, предложат, еще как! Уже предлагают. В ролях клептоманок и магазинных воровок. – Лоис вдруг заливается хохотом. – Ничего, сначала смешают с грязью, потом простят. Закон Голливуда.

Беззаботность Лоис начинает меня бесить. Она хоть понимает, как я за нее переживала? При том что я ее едва знаю! А как же ее друзья? А родители?

Хотя о чем я, родители у нее умерли. А друзей нет. (Так, по крайней мере, говорилось в «Нэшнл энквайерер». Но, может, и это вранье?)

– Я думала, вы на грани, – обвиняющим тоном заявляю я. – Вас так колотило… и шатало… вы едва дышали…

– Я актриса, – пожимает плечами Лоис.

– Мы актеры, – поддакивает Сейдж. – Мы играем.

Я возвращаюсь мысленно на несколько недель назад и вызываю в памяти пойманную на краже Лоис – робкую серую мышь в толстовке с капюшоном. Трясущиеся руки, прерывающийся шепот, нервные гримасы… Актерская игра? Хотя чему тут удивляться? Лоис одна из лучших в мире актрис. Но все-таки… У меня тогда даже сомнений не возникло. Едва удерживаюсь от просьбы повторить сцену на бис.

– А как же Люк? – поворачиваюсь я к Сейдж. – Он хотя бы догадывается?

– Нет, вряд ли. Хотя он не дурак. Спросил меня с самого начала, не сфабриковано ли это все? Я, конечно, заверила, что нет. Он тебе что-нибудь говорил?

– Ничего.

– Он не должен узнать, – предупреждает Лоис. – Ни о чем. Любая попытка одурачить американскую публику требует элемента искреннего неведения.

– «Женщина президента», – радостно щебечет Сейдж, и они с Лоис ударяют по рукам.

Точно, я уже слышала эту фразу от Лоис. Когда она играла вице-президента и носила костюмы в тонкую полоску.

– Люк – наш элемент искреннего неведения. И Аран тоже. Они оба честные, им доверяют…

– Люк молодец. Когда все уляжется, ты к нему обратись обязательно, – советует Сейдж Лоис. – У него голова классно варит насчет всяких стратегий. И он такой джентльмен.

– Но Сейдж… – Я даже не знаю, как спросить. – Вражда с Лоис – это ведь не Люк придумал?

– Ну да, пришлось слегка отступить от намеченного плана. – Сейдж откидывает волосы за спину. – А что, сработало же! Только не говори ему, ни в коем случае. Знаешь, что он мне предлагает? Заняться благотворительностью. Типа съездить в какой-нибудь Дарфур. – Она делает брезгливую гримасу. – Я ему сказала, что разузнаю сегодня, как там с минными полями. Вот, кстати, ты меня и прикроешь! – оживляется она. – Скажешь, что звонила, а я с головой в Интернете, копаю благотворительные сайты.

– Я не стану врать Люку! – ужасаюсь я.

– Но правду ты ему тоже не скажешь.

– Бекки, вы теперь наша, – заявляет Лоис сурово. – А если вы наша, то с потрохами.

Тоже цитата из какого-то фильма, но из какого, я не помню. Что-то про мафию, наверное.

– Мы введем вас в мир шоу-бизнеса, – продолжает Лоис. – Будете одевать нас обеих для публичных выходов. Обрастете связями, раскрутитесь как стилист. Но говорить нельзя никому. – Сверкнув на меня глазами, она встает из-за стола, и вид у нее становится властный и угрожающий, как в том фильме, где она играла акулу юриспруденции и по совместительству серийную убийцу. – Никому!

– Ясно, – сглатываю я.

– Если проговоритесь, мы вас размажем.

В каком смысле «размажем», я не уточняю, но хорошего точно не жди.

– Ясно, – внутренне сжавшись, повторяю я.

Лоис уже отвернулась и барабанит по клавиатуре ноутбука.

– «Лоис и Сейдж приглашены к Кэмберли», – зачитывает она вслух. – Понеслось! Бекки, можете ехать. Вызовите своего водителя. Охрана его впустит, он сможет подать автомобиль прямо к двери, так что репортеры вас не засекут. Сейдж вчера так и сделала. А если ваш водитель спросит, скажете, что со мной пообщаться не удалось, я лежу пластом. Подольем масла в огонь.

– Водители всегда все знают, – подхватывает Сейдж. – О, смотри, мы на «Фокс ньюз»!

Обе утыкаются в ноутбук. Торчать здесь дольше смысла нет.

– Ладно… Тогда до свидания.

Я тянусь за телефоном. Через несколько минут Джефф с Митчеллом подкатывают к входной двери на тонированном внедорожнике, и я, как и предлагала Лоис, беззвучно проскальзываю в салон. Этот дом словно специально создан для тайных выездов. У ворот репортеры начинают стучать по машине и щелкать вспышками, крича: «Лоис! Лоис!», но мы благополучно прорываемся на дорогу.

Они принимают меня за нее. Мир сошел с ума. В голове до сих пор кавардак, в ушах стучит кровь. Как все это понимать? Что это было?