Глава девятнадцатая
Я, выпучив глаза, смотрю на Скай, а она прикусывает губу.
– Мы здесь, Тик, – кричит Генри.
Я встаю, задаваясь вопросом, перехватить ли его прежде, чем он зайдет, но уже слишком поздно. Во всем своем величии к нам заходит Мейсон и широко улыбается мне:
– Ты вроде говорила, что хотела прийти на прошлой неделе, а сама исчезла. – Он в три шага пересекает комнату и притягивает меня в объятия, обдавая запахом сигаретных окурков и мятных леденцов. – Не думал, что ты из тех девушек, которые целуют, а потом сбегают, – произносит он мне на ухо – достаточно громко, чтобы это услышали все, – и целует меня в щеку.
Более неловкий момент и представить сложно. Я робко похлопываю его по плечу и выкручиваюсь из объятий. Комната погружается в тишину. Украдкой бросаю взгляд на Ксандера, чтобы понять, как он это воспринял, но его лицо, как и всегда, серьезно.
– Чувак, – говорит Генри, – Ксандер только что сказал, что мы можем использовать его студию, чтобы записать несколько треков.
Мейсон выглядит потерянным, поэтому я отхожу в сторону и знакомлю их:
– Мейсон, это Ксандер. Ксандер, это Мейсон.
Ксандер протягивает руку, но Мейсон сбоку дает ему пять:
– Здорово, чувак! – Затем пристально рассматривает Ксандера и добавляет: – Я тебя где-то видел.
– Он был на одном из наших концертов, – замечает Генри.
– Нет. Не там. Ты типа какой-то музыкальный продюсер?
Ксандер посмеивается:
– Нет, я друг Кайман. – Он специально выделил слово «друг» или мне показалось?
Мейсон смотрит на меня, в задумчивости наморщив лоб, а затем моргает и говорит:
– Не-а. Не помню. Спасибо за студию.
– Не за что.
Мейсон ложится на пол возле Скай и опирается на локоть. Передо мной будто разворачивается «Битва противоположностей» между Мейсоном на полу и Ксандером на диване. Нет двух более отличных друг от друга людей. И вот что странно – смотрю я на Мейсона и понимаю, что он, вероятно, подходит мне больше. Несомненно, больше, чем этот богатый парень, который почему-то желает со мной общаться. Печально, что я даже не знаю, какие парни мне нравятся. Разве я не должна это знать? Медленно опускаюсь обратно на диван.
Я не знаю, что сказать, чтобы развеять неловкое молчание. Думает ли Ксандер, что я бросила его, чтобы потусоваться с другим парнем? Мне хочется сказать: я не знала, что Мейсон придет, но от этого он наверняка почувствует себя глупо. Так что решаю ничего не говорить и, чтобы занять себя, нанизываю на вилку еще один кусочек цыпленка.
– Ой, взгляните на мою находку. – Скай вытягивает руку и трясет браслетом на запястье. – Десять долларов.
Все наклоняются к ее руке.
Мейсон проводит пальцем по голубому камню:
– Ты выкинула на это десять баксов? Съедобным не выглядит. На эти деньги мы могли бы заполнить холодильник. Верно, Генри?
– Аминь, брат, – отвечает Генри. – Думаю, сейчас там есть только упаковка горчицы.
– Нет, я съел ее вчера, – заявляет Мейсон, и мы смеемся.
– Ты съел упаковку горчицы? – спрашивает Ксандер. – Без ничего?
– Я был голоден. – Мы снова смеемся.
– Как-то раз с голодухи я слопал целую банку майонеза, – отзывается Генри.
– Однажды папа три недели не ходил в магазин, – рассказывает Скай, – и я съела парочку сморщенных морковок, которые завалялись в ящике для овощей.
Мейсон пинает мою ногу:
– У тебя грязь на лбу.
Ксандер смеется, и я вытираю лоб:
– Да, мы сегодня копали могилу.
Скай взвизгивает:
– Ой, а я забыла про ваши сегодняшние планы. Как прошло?
Ксандер сжимает и разжимает перебинтованную руку:
– Было интересно.
Скай понимающе мне улыбается.
Кажется, это немного смутило Мейсона, но отступать он не собирается:
– Как твоя мама?
– Хорошо.
В комнате воцаряется гробовая тишина, как вдруг звонит телефон Ксандера, и я подпрыгиваю. Он отходит от нас и отвечает тем голосом, которым, по-видимому, общается только с отцом.
– Откуда ты знаешь этого парня? – спрашивает Мейсон.
– Он внук одной нашей клиентки.
– Богатой клиентки, – добавляет Скай.
Мейсон садится на колени:
– Что едим? Какое-то дерьмо?
– Это вкусно, – возражает Скай. – Еда богатых. Попробуй.
Возвращается Ксандер, на ходу сбрасывая вызов:
– Кайман, мне нужно бежать.
– Хорошо.
– Приятно было со всеми познакомиться. – Почти дойдя до двери, он смотрит на меня, и я понимаю, что веду себя грубо, быстро вскакиваю и иду его провожать.
Выйдя на улицу, я останавливаюсь у его машины.
– У тебя интересные друзья, – говорит он, сверкая своей отточенной улыбкой, которой он улыбался в ресторане, и это мне не нравится.
– Да, они веселые. – Я показываю на его карман: – Кто звонил?
– Отец. Экстренный случай в отеле.
– И какие экстренные случаи бывают в отеле?
– В этот раз какой-то идиот во время глажки прожег дыру в рубашке клиента. И теперь мне нужно найти ей замену. Хотелось бы надеяться, в городе. – Он говорит деловым голосом: серьезным и практичным, будто общается с коллегой, а не со мной.
– Хотелось бы надеяться, в городе?
– Это зависит от бренда. В нашем мегаполисе может не оказаться такой марки, и тогда мне придется ехать в Сан-Франциско или куда-то еще. Сначала нужно обзвонить магазины.
– А почему вы несете ответственность за какого-то идиота, который прожег дыру?
Он засовывает руку в карман и играет в нем ключами. Это намек на то, что он хочет поскорее уехать?
– Потому что этот идиот один из наших сотрудников. Точнее, был им. Уверен, что его уволили.
– Уволили?
Только через какое-то время Ксандер понимает, что меня это шокировало.
– Он стоил компании важного клиента.
Ветер сдувает прядь волос мне на лицо, и когда Ксандер тянется, чтобы убрать ее, я спешно делаю это сама и отступаю на несколько шагов.
– Развлекайся там со своим экстренным случаем.
Он смотрит на расстояние, которое появилось между нами, затем качает головой и резко произносит:
– Он встречался с твоей мамой?
– Что? Кто?
– Парень с кольцом в губе.
– Мейсон. Да, встречался. – Лишь однажды, и то мимоходом, но сейчас мне все равно, что подумает Ксандер. Я раздражена. Я считала, что он другой, но сегодняшний вечер доказал, что это не так. Мне хотелось, чтобы он был другим.
– Твоя мама одобряет его, а ты переживаешь, что она не одобрит меня?
– В это так трудно поверить? Друзья Мейсона никогда не называли меня дворняжкой.
– Что?
– Я слышала, как твой друг так меня назвал.
Он издает горький смешок:
– Так вот почему ты ушла? Стоило дослушать, потому что он имел в виду мою рубашку. Он называет фланель тканью для собаколовов.
Мое сердце сжимается, и мне хочется извиниться, но сегодня меня беспокоило не только это.
– Что ж, слава богу, что тебе больше никогда не придется ее носить.
Он достает ключи из кармана:
– Пока, Кайман.
– Пока. – Уходя, я не оглядываюсь, хотя мне очень этого хочется. Мне хочется, чтобы он остановил меня. И я злюсь на себя за это желание.
Но он меня не останавливает.
В подсобке Генри убирает свою гитару в чехол, а Скай обматывает шею шарфом.
Не хочу оставаться одна. У меня крутит живот.
– Куда собираетесь?
– Генри не нравится еда. – Скай показывает на стол. – И мы идем купить нормальную еду в магазин на углу.
– Нормальная еда – это начос и вчерашние корн-доги?
– Именно, – соглашается Генри.
* * *
Я наливаю в стакан немного «Маунтин Дью», а затем беру «Пауэрэйд».
– Что она делает? – слышу я вопрос Мейсона.
Скай хихикает:
– Это ее фирменный рецепт. Она все лето потратила на этот эксперимент и открыла идеальную формулу содовой.
– Надо попробовать, – говорит Мейсон.
За ним по пятам следует владелец заправки. Он не доверяет подросткам и всегда ходит за нами, якобы рассказывая о скидках, а на самом деле приглядывает. Сейчас он втирает о распродаже вяленой говядины, и Мейсон привязывается к нему с вопросом, умеет ли тот смешивать и сочетать различные продукты. Но я единственная, кого это прикалывает. Скай выдавливает горчицу на огромный хот-дог.
Я добавляю в напиток последний ингредиент и делаю глоток. Идеально. Пусть Скай надо мной смеется, но этот эксперимент стоил усилий.
– Сколько ты готов потратить на рубашку? – внезапно спрашиваю я, вспомнив о сотне долларов, которые Ксандер собирался потратить на замену рубашки «важного клиента».
– Вот эту я купил за пятьдесят центов в «Армии спасения», – гордо объявляет Мейсон, показывая палочкой вяленой говядины на футболку с логотипом очередной рок-группы.
Владелец заправки пристально следит за движениями Мейсона, будто тот собирается засунуть говядину в рукав.
– Это круто даже для комиссионного магазина! – с кивком восклицает Скай.
– Пять баксов за эти джинсы, – заявляет Генри. – Хотя я был готов заплатить шесть. – Он приподнимает футболку, являя миру свою пятую точку.
Я смеюсь. Вот эти люди по мне, в том числе и чересчур подозрительный владелец заправки.
Моргая, Мейсон с криком «Ага!» указывает на что-то пальцем, от чего я подпрыгиваю.
– Что? – спрашиваю я.
– Вот где я его видел.
Следуя за его пальцем, я медленно поворачиваюсь и смотрю на журнал «Старз», который стоит на полке позади меня. В углу на первой полосе красуется фотография Ксандера.