Книга: Расстояние между нами
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Глава восемнадцатая

Глава семнадцатая

Ксандер вскакивает и помогает мне подняться. Мы выкидываем из ямы лопаты, а затем он подсаживает меня и вылезает сам.
Пока мы идем к похоронному бюро, Ксандер несет на плече лопаты и говорит:
– Так, значит, здесь живет твоя лучшая подруга?
Я киваю, и он хохочет:
– Ты живешь над магазином фарфоровых кукол, твоя лучшая подруга – на кладбище. Ты практически выросла в окружении ужаса. Ты хоть чего-нибудь боишься?
Тебя.
Он смотрит на меня так, будто прочел мои мысли или, может, они написаны у меня на лице.
Я прочищаю горло.
– Собак.
– Тебя кусала собака?
– Нет. Но одной мысли об укусе достаточно.
– Интересно.
– Ох, пожалуйста, не анализируй мое высказывание. У собак острые зубы. Они кусают людей.
Он смеется.
– Что насчет тебя? Какой твой самый большой страх?
Ксандер задумчиво крутит лопату на плече. Либо он не хочет мне говорить, либо ничего не боится, потому что для ответа ему требуется время.
– Страх провала. Неудачи.
– В чем?
– Во всем. Иногда мне сложно что-то начать, потому что я предпочел бы вообще не пробовать, чем потом потерпеть неудачу.
– Но ничего хорошего не произойдет, если ты не будешь рисковать.
– Я это знаю. И все же…
Мы подходим к задней двери похоронного бюро, и он прислоняет лопаты к стене. Я встряхиваю волосами, и он делает то же самое, затем поворачивает меня и очищает мне спину.
– И все же что? – спрашиваю я, когда понимаю, что он уже не продолжит.
– И все же не могу преодолеть этот страх. – Его руки задерживаются на моей спине, и я закрываю глаза.
– Может, стоит позволить себе потерпеть неудачу в чем-то? В чем-то серьезном. Тогда ты больше не будешь бояться.
– Мне сходить за собаками сейчас или позже?…
– Ладно, ладно, я поняла.
Он прав. Я не могу заставлять его столкнуться лицом к лицу со своим страхом, если сама не могу этого сделать. И я не имею в виду боязнь собак.
– А ты боишься только больших собак или маленькие тебя тоже пугают?
– У тебя есть собаки, не так ли? Такие, которых носят в сумочке?
– Нет, – усмехается он. – Конечно нет.
– Их размер не имеет значения. Иногда маленькие даже хуже. Они могут откусить палец.
– И это говорит девушка, которую никогда не кусали.
– Одна мысль, Ксандер. Одна мысль.
Он хохочет, а затем похлопывает меня по плечам, будто говоря, что спина теперь чистая.
– Готова ехать?
– Да. Нет, подожди. Давай сначала обработаем твою руку. У мистера Локвуда есть все необходимое. – Я стучусь и приоткрываю дверь: – Мистер Локвуд? – Захожу внутрь. – Иди за мной. Если я правильно помню, то аптечка там.
Мы идем по длинному коридору, и я открываю последнюю дверь справа и замираю – перед мистером Локвудом на столе лежит мертвое тело.
– Извините, – тушуюсь я.
У мужчины на груди огромный разрез, который скреплен большими скобами. Очевидно, ему делали вскрытие. У него впалое лицо, это свидетельствует о том, что труп не свежий, а, вероятно, полежал у патологоанатома несколько дней.
– Все нормально, заходите.
В комнате холодно, и меня пробирает озноб.
– Мне просто нужна аптечка. Может, бинт и антисептик.
Он показывает на небольшую ванную, которая приобщена к комнате:
– Все там. – Мистер Локвуд накладывает какой-то тональный крем на лицо мужчины.
Сложно игнорировать запах в комнате – он не ужасный, просто кажется, будто что-то законсервировали.
– Его будут хоронить в открытом гробу?
– Да, завтра. – К стене возле мистера Локвуда прикреплена большая фотография этого мужчины, сделанная еще при жизни, и, накладывая грим, он ориентируется на нее.
– Над ним надо поработать, – замечаю я.
– Этим я и занимаюсь. – Он протягивает кисть: – Хочешь нанести румяна?
– Ксандер, что скажешь? Попробуешь еще один аспект этой профессии? – Я поворачиваюсь и вижу, что Ксандер застыл в проходе, в ужасе уставившись на мужчину на столе. Его лицо почти такое же бледное, как и у мужчины, который приковал его внимание. – А может, и нет.
Я встаю перед ним, но он смотрит на меня только через какое-то время.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Просто не ожидал такого. Я в порядке.
– Уверен?
– Да.
– Ладно, иди сюда.
Я веду его в ванную и закрываю дверь, надеясь, что ему это поможет. Аккуратно промываю с мылом руку Ксандера под маленькой струей воды. Его взгляд то и дело возвращается к двери.
– Не двигайся, – говорю я, принявшись искать в шкафчиках аптечку.
Когда нахожу ее, кладу на столик и открываю. Ксандер выключает воду и отряхивает руку.
Откручиваю крышку какого-то антисептика, приподнимаю руку Ксандера и капаю жидкость на ранку:
– Больно?
– Все нормально.
При ответе его дыхание касается моей щеки, и я понимаю, насколько близко друг к другу мы сидим. Перебинтовываю его руку и поднимаю голову:
– Вот, как новенький.
Цвет его лица сменился на болезненно-серый.
– Спасибо, – бормочет он и проносится мимо меня за дверь.
Я благодарю мистера Локвуда и ухожу. А когда оказываюсь на улице, то вижу, как Ксандер стоит, прислонившись одной рукой к зданию, и его тошнит в кусты. Это катастрофа. Сначала мозоль, потом тошнота – отстойный день карьеры.
– Прости меня. – Я подхожу к нему сбоку и глажу его по плечу. Мама всегда так делает, когда меня тошнит. Не особо помогает, но мне нравится, что она рядом.
– Я в полном порядке. Как думаешь, сколько платят за унижение, потому что я, очевидно, очень в этом хорош?
– Никогда раньше не видел мертвого?
– Нет… – Он вытирает рот рукавом толстовки и выпрямляется.
Заметка: у Ксандера слабый желудок. Избегать во время дней карьеры всего противного.
У машины он снимает толстовку, едва не стянув вместе с ней рубашку, затем разувается, закидывает кеды в багажник и обувает свои мокасины. Чтобы не пялиться на полоску его обнаженной кожи над джинсами, я тоже снимаю толстовку.
– Хочешь, я поведу? – спрашиваю я, заметив, что его лицо все еще бледное.
Он мешкает с ответом.
– Ты не доверяешь мне свою малышку?
– Да нет… Ладно, так и есть.
– Это грубо.
Ксандер залезает в машину, и я сажусь на пассажирское сиденье.
– Ты и правда не разрешишь мне сесть за руль? Ты ведь разрешил тому парковщику в отеле.
– Это было на парковке. К тому же, если ты ее разобьешь, мы больше не сможем быть друзьями. Что ты тогда будешь делать?
– Разве у тебя нет еще трех таких же?
– Вообще-то четырех, но кто считает?
Думаю, он шутит, хотя с другой стороны…
Он заводит машину и отъезжает от тротуара. Я смотрю на часы на приборной панели – уже пять. Сложно поверить, что прошло четыре часа.
Ксандер перестраивается в правый ряд и начинает поворачивать.
– Куда ты едешь?
– Я подумал, мы могли бы поужинать. Здесь недалеко есть хороший французский ресторанчик.
Очевидно, ему уже лучше.
– Я не могу. Мама уже полдня одна в магазине. Я должна вернуться и помочь ей с уборкой.
– Один час ничего не изменит.
– Я должна вернуться.
Ксандер продолжает ехать к ресторану.
– Ну же. – Он одаривает меня своей улыбкой. Клянусь, эта улыбка могла бы положить конец войне.
– Ладно. А потом домой.
– Конечно.
* * *
Не успеваю я выйти из машины и подойти к дорогому французскому ресторану, как вспоминаю, что вся в грязи. Ксандер размазал землю по моим волосам, и я все еще чувствую комочки у себя на голове. Смущенно пытаюсь вычесать их пальцами. Мы заходим в вестибюль и сталкиваемся с кучей разодетых людей. Не сомневаюсь, что администратор, которая и сама приодета, выгонит нас. В конце концов, даже у Ксандера на лбу полоска засохшей грязи.
Но она улыбается ему ослепительной улыбкой:
– Мистер Спенс. Вас уже ждут.
– Правда? – Он слегка наклоняется к ней. – Тогда ведите.
– У тебя были планы? – спрашиваю я, пока мы следуем за ней к дальнему залу.
– Очевидно, эти планы были составлены без меня.
Я понятия не имею, что это значит, но когда мы подходим к залу, то при виде Ксандера начинает смеяться с десяток хорошо одетых людей. Один парень встает и обращается к администратору:
– Видите? Мы же говорили, что здесь с Ксандером Спенсом.
– Я не должна была в вас сомневаться, – отвечает она, а затем обращается к Ксандеру: – Я прослежу, чтобы официант принял ваш заказ.
– Спасибо. – Ксандер шагает в зал и подходит к пустому стулу.
– Выглядишь так, будто занимался общественными работами, – комментирует кто-то, указывая на его фланелевую рубашку и грязное лицо.
Уверенность Ксандера даже не пошатнулась. Он стоит прямо, как и всегда, а его эго едва помещается в стенах зала.
– И какой дурак использовал мое имя, чтобы не ждать очереди? – спрашивает он с огоньком в глазах.
Тот, что стоит – парень в очках, в которых, уверена, он не нуждается, и с загаром, за который он, вероятно, еженедельно платит в солярии, – легко кланяется:
– Это я.
– Мог бы и догадаться.
– Счет оплачиваешь тоже ты, – добавляет парень.
Ксандер осматривается вокруг и замечает меня у входа:
– Ребята, это моя подруга Кайман. Кайман, этих людей тебе, возможно, лучше не знать, но иногда я называю их друзьями.
Раздаются крики недовольства, а за ними смех.
Не уверена, что готова к этому знакомству. Я и к Ксандеру-то едва начала привыкать. Так что, когда он выдвигает стул, за которым стоит, и приглашает меня сесть, мне хочется с криками выбежать из ресторана.
Мой желудок скручивает в тугой узел. Не помогает и то, что на меня с другой стороны стола смотрит одна из девушек. Ксандер, кажется, не обращает внимания на то, что я покрыта грязью и не одета подходящим образом.
– Кайман. Проходи садись.
Я крепко сжимаю зубы, потому что с языка едва не срывается фраза: «На мне что, ошейник?»
Удивительно, но я сумела вовремя остановиться.
– Мне нужно в уборную, – бормочу я, указывая туда, откуда мы пришли, и убегаю, не дожидаясь ответа.
Удалившись от них на некоторое расстояние, я вдруг слышу: «Ксандер, ты теперь подбираешь дворняжек?», а затем новый взрыв смеха.
Челюсти сводит – так сильно я их сжимаю. Почему я так злюсь? Это только подтверждает все, что я уже знаю о богатых. Может, Ксандер и небольшое исключение, но эти люди – правило. Я меняю направление и иду к стойке администратора.
– Могу я воспользоваться телефоном? – спрашиваю я, когда она поворачивается ко мне.
– Конечно.
Я звоню Скай, и она соглашается меня забрать. Затем возвращаюсь в зал. Когда подхожу, наблюдаю за Ксандером, пока он не видит. Он слушает кого-то на другом конце стола. На лице слабая улыбка, но она и близко не способна принести мир. Больше похожа на вымученную.
Подойдя к залу, убеждаю себя держаться. Никто из ребят не обращает на меня внимания, и от этого мне становится легче. Добираюсь до Ксандера и наклоняюсь:
– Я пойду. Мне нехорошо. – Чувствую себя немного виноватой, что лгу ему, но затем вспоминаю комментарий его друга про «дворняжку», и чувство вины отступает.
Он начинает вставать:
– Я тебя отвезу.
– Не надо, я позвонила Скай. Увидимся.
– Кайман…
– Нет, правда, оставайся. Веселись. – Я надавливаю на его плечо, заставляя сесть обратно, и покидаю зал.
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Глава восемнадцатая