17
Сижу в вагоне подземки, онемевшая от шока. На прошлой неделе я была звездой. Меня собирались пригласить в правление магазина. Мне дарили цветы.
А теперь с позором выгнали.
Они собираются провести внутреннее расследование. Хотят отнестись к делу с «максимальной серьезностью». Жасмин выглядела совершенно ошарашенной, когда я собирала вещи, но, поскольку рядом топтался Тревор, лишь шепнула мне: «Позвони!»
А потом Тревор сопроводил меня до выхода, словно я могла напоследок украсть что-то из вещей. Никогда еще я не чувствовала себя такой униженной.
Хотя, если хорошенько вспомнить, то, может, и чувствовала. Но на этот раз дела совсем швах.
Ни премии. Ни прибавки к жалованью. Ни работы. Как я заплачу за вечеринку? Сердце сжимается от страха.
Как обойтись без туалетов? Может, попросить гостей справит нужду до вечеринки? Удастся ли уговорить папу и Мартина поработать охранниками? Я сама буду парковать машины, если понадобится. О боже…
Ловлю собственное отражение в окне вагона. Глаза огромные и пустые – вылитая психопатка. Вероятно, организация вечеринок – основная причина психических заболеваний. Не удивлюсь, если это так.
Я договорилась встретиться с Дженис и Минни на вокзале Ватерлоо. Они выглядят счастливыми и беззаботными.
– Мы чудесно провели утро! – с восторгом говорит Дженис. – Правда, Минни? Испекли пасхальные пироги и засунули их в морозильник.
– Большое спасибо, Дженис. – Я слабо улыбаюсь ей. – Вы бесценная помощница.
Дженис оказалась на высоте – как только услышала, что мама с папой будут жить в «Уэст-плейс», то вызвалась присматривать за Минни, пока я на работе. Она накупила целый шкаф игрушек, хотя я умоляла ее не делать этого, и разучила с Минни множество стишков. Единственный негативный момент – она все откровеннее намекает Джесс о внуках и громко вздыхает, развешивая по стенам рисунки Минни.
– Всегда готова помочь. Есть новости от мамы? – неуверенно спрашивает она.
– Нет. А у вас?
Дженис кивает:
– Они замечательно проводят время! Номер изумительный. Они два раза ходили в театр и сделали грязевое обертывание.
– Прекрасно. Ну… я рада, что они получают удовольствие.
– Вы с ней созваниваетесь, моя хорошая?
– Нет.
Мы с мамой никогда прежде не ссорились так сильно. И раз она ничего не сказала мне про грязевое обертывание, значит, по-прежнему не желает разговаривать со мной.
– Ну, я вас покидаю… – Дженис отдает мне перчатки Минни. – Собираюсь на ярмарку, начну закупать подарки на Пасху. А вы с Минни куда?
– В Грин-парк, – после небольшой паузы отвечаю я. И это почти правда. «Ритц» расположен совсем рядом с этим парком.
Мы выходим из метро на Пиккадили, небо затягивают серые облака, словно они давно ждали такой возможности, и внезапно начинается дождь. Надеваю на голову Минни капюшон и устало тащусь дальше. Перспектива чаепития с Элинор не повышает настроения.
Она ждет нас все в том же роскошном номере, на ней светло-голубое платье, а на столике лежат три новых пазла.
– Леди-и-и-и-и! – Лицо Минни светлеет, и она бежит к Элинор обниматься. Та явно в замешательстве, и мне, несмотря на скверное настроение, становится смешно.
– Минни, ты лучше сядь, – говорит она.
Минни продолжает висеть на ней, и Элинор растерянно похлопывает ее по плечам. Похоже, ее никогда прежде не обнимали маленькие дети.
Если только Люк. До того, как она бросила его.
Стол накрыт, как и в прошлый раз, но у меня слишком тяжело на душе, чтобы есть. Хочется поскорее завершить визит и уйти.
– Подожди здесь, Минни, – велит Элинор, когда Минни усаживается рядом со мной на диване. – Я купила тебе торт.
Она направляется к письменному столу. А когда поворачивается к нам с серебряным подносом в руках, на ее щеках играет легкий румянец, и… неужели она улыбается? Неужели Элинор… взволнована?
Поставив поднос на стол, она поднимает серебряную крышку.
О боже милостивый. Сколько это может стоить?
Торт в форме сердца, покрытый глазурью из помадки, с розовыми трюфелями и засахаренными вишнями по краям, а посередине выведено: Минни.
– Ну вот. – Элинор ждет реакции Минни. – Тебе нравится?
– Толт! – В глазах Минни жадный блеск. – Мо-о-о-о-о-ой толт!
– Это не просто торт, – немного резко говорит Элинор. – На нем твое имя. Разве ты не видишь?
– Элинор… она не умеет читать, – объясняю я. – Она слишком мала для этого.
– О! Понятно.
Я понимаю, что она разочарована.
– Но торт великолепен, – быстро добавляю я. – Это так мило с вашей стороны.
Я искренне тронута ее вниманием, и мне хочется сфотографировать этот момент мобильником. Но как я потом буду объясняться с Люком?
Элинор отрезает кусок торта и на тарелочке подает Минни, та засовывает лакомство в рот, размазывая крем и роняя крошки. Я быстро хватаю пару салфеток и пытаюсь ликвидировать беспорядок, но, к моему удивлению, Элинор не беспокоится по этому поводу. И даже не вздрагивает, когда одна из вишенок падает на безупречный ковер.
– Кроме того, я купила новые пазлы, – говорит она, делая глоток чая. – Один из них особенно интересен. На нем изображен Нотр-Дам.
Нотр-Дам? Для двухлетнего ребенка? Она в своем уме? Минни больше подошел бы Микки-Маус.
Но, как ни странно, Минни внимательно слушает Элинор, рассказывающую ей о разных оттенках серого и о том, что начинать собирать пазл надо с краев. Когда Элинор высыпает кусочки пазла на стол, Минни наблюдает за ее действиями широко раскрытыми глазами и робко тянется к ним только после разрешения Элинор. Я не могу к ним присоединиться, не могу заставить себя складывать какой-то глупый пазл. Мое напряжение все усиливается. Что мне делать? Что мне делать?
Внезапно звонит мобильник, и я чуть не падаю с дивана. Что, если «Облик» провел расследование и меня уволили? Что, если это Люк? Вдруг он услышит голос Элинор!
Но, достав телефон, я вижу, что звонок от Бонни.
– Элинор, прошу прощения, – быстро говорю я и ухожу в другой конец огромной гостиной. – Привет Бонни, что случилось?
– Дорогая, я не могу долго говорить. – По голосу Бонни ясно, что она расстроена. – Но у нас неприятности.
– Неприятности? О чем вы?
Пожалуйста, пусть это будет какой-нибудь пустяк. Пусть еще у одного из гостей окажется аллергия на орехи. Я не справлюсь с чем-нибудь более существенным…
– Не знаю, в курсе ли вы, что Люк пытается встретиться с Кристианом Скотт-Хьюзом. Он…
– …правая рука сэра Бернарда Кросса. Да, Люк много говорит об этом.
– Они назначили дату. Кристиана устраивает один-единственный день – седьмое апреля.
– Во сколько?
– Во время ланча.
Я с облегчением выдыхаю:
– Ну, тогда ничего страшного…
– В Париже.
– В Париже? – В ужасе смотрю на телефон.
– Они собираются переночевать там. Люк попросил меня заказать билеты и гостиницу.
Нет. Нет. Только не это.
– Он не может ехать в Париж! Скажите ему, что у него нет на это времени! Или позвоните в офис Кристиана Скотт-Хьюза и скажите…
– Бекки, вы не понимаете. – Бонни расстроена не меньше моего. – Кристиан Скотт-Хьюз очень занятой человек. То, что ему удалось выкроить время, большая удача. В ином случае встреча перенесется на несколько месяцев. Я просто не могу…
– А как насчет того липового тренинга, который вы придумали?
– Люк пропустит его. Он говорит, это недостаточно серьезная причина, чтобы отказываться от встречи.
Я пялюсь на картину в позолоченной раме, на ней девушка в красной шляпе, хотя ей явно больше пошла бы голубая. Мой мозг лихорадочно работает. Люк не должен лететь в Париж в день вечеринки. Это невозможно.
– Вы должны сделать так, чтобы он переназначил встречу, – в отчаянии говорю я. – Придумайте что-нибудь. Все что угодно!
– Я пыталась! – Бонни на пределе. – Поверьте мне, я пыталась! Я настаивала на том, что он должен быть на тренинге. Придумала ланч со спонсорами… Даже напомнила ему, что это его день рождения. Он рассмеялся. Он не слушает, что я ему говорю. Бекки, я понимаю, вы хотели устроить ему сюрприз. Но боюсь, надо во всем признаться.
– Нет!
– Это единственный выход…
– Нет!
– Бекки, дорогая, неужели сюрприз так уж важен?
– Да! – кричу я, готовая разрыдаться. – Важен!
Меня колотит дрожь. Напряжение достигло такой степени, что я едва дышу. Плохо соображая, что делаю, возвращаюсь на диван, хватаю маленькую обсыпанную сахаром булочку и запихиваю ее рот. Потом еще одну. Может, сахар поможет мне думать.
Как мне удержать Люка от поездки в Париж? Украсть его паспорт? Придумать какой-нибудь убедительнейший предлог?
Неожиданно замечаю, что Элинор оставила в покое пазл и смотрит на меня своими холодными глазами. Если она скажет, что у меня что-то не так с туфлями, я запушу в нее булочкой.
– Ребекка, что с вами? У вас шок?
Я машинально открываю рот, собираясь сказать: «Не беспокойтесь, все хорошо», но… не могу этого сделать. Я недостаточно сильна, чтобы сохранять невозмутимый вид. Перед кем-то, кому я безразлична.
– Если честно, я знавала времена получше. – Трясущейся рукой наливаю себе чай и размешиваю в нем три куска сахара, чай немного переливается через край, но мне плевать.
– Хотите бренди? Или крепкий коктейль?
Смотрю на нее с некоторым подозрением.
Элинор предлагает мне коктейль? Она что, издевается?
Нет. Ее лицо серьезно. Она имеет в виду то, что сказала. И знаете что? Это самое уместное предложение за долгое время.
– Да, будьте добры. Я предпочту коктейль.
Элинор протягивает мне меню, я заказываю яблочный мартини. И через наносекунду его приносят. Как только алкоголь проникает в кровь, дрожь прекращается. Я чувствую себя немного лучше. Боже, я готова выпить три таких коктейля.
Элинор по-прежнему продолжает спокойно складывать пазл, но спустя какое-то время поднимает на меня бесстрастные глаза и спрашивает:
– У вас плохие новости?
– Типа того. – Делаю еще глоток мартини.
Эта комната оказывает гипнотизирующее воздействие. Она кажется совершенно оторванной от реального мира, словно мы сидим в пузыре. Никто не знает, что я здесь. Ничего этого будто не существует.
И неожиданно мне хочется выговориться. Если я все расскажу Элинор, то кому она сможет проболтаться? Никому.
– Я устраиваю вечеринку на день рождения Люка. Большую вечеринку-сюрприз. До нее осталось две недели.
Элинор никак не реагирует на мои слова, хотя вряд ли легко слышать о том, что у твоего единственного сына состоится вечеринка, а тебе об этом ничего не сказали и, более того, не пригласили.
– Я не могла пригласить вас, – прямо говорю я. – Сами знаете, что не могла.
Элинор слегка поводит головой, но не отвечает.
– У меня было великое множество проблем. – Я тру ладонями лицо. – И я пребывала в большом напряжении. А теперь мне только что сказали, что Люк договорился о встрече с нужным ему человеком, Кристианом Скотт-Хьюзом, на тот самый день, да еще в Париже. И мы не можем ничего изменить. Он готовился к этой встрече очень долго. Его ассистентка не знает, что делать, и я не знаю. Можно или украсть его паспорт, или как-то перенести вечеринку в Париж, или же сдаться и сказать правду…
Я печально замолкаю. Мне так не хочется рассказывать обо всем Люку. Но иного выхода, похоже, нет.
Раздается стук в дверь, и входит официант – еще с одним мартини. Он забирает пустой бокал, ставит на стол полный и исчезает.
Здесь всегда так? Или это заслуга Элинор?
– Вы говорите о Кристиане Скотт-Хьюзе, который работает на сэра Бернарда Кросса? – спрашивает Элинор, никак не комментируя появление нового коктейля.
– Да, о нем. Люк страстно желает установить контакт с Бернардом Кроссом, это нужно одному из его клиентов.
Потягиваю коктейль, глядя на Элинор. Будь на ее месте нормальный человек, то я бы услышала: «Ах, бедняжка!» – или меня обняли бы. Но лицо Элинор строго и непроницаемо-холод-но, как и всегда.
– Я знаю Бернарда, – наконец произносит она. – Я была на его яхте в Сен-Тропе. Приятный мужчина.
Великолепно. Так типично для нее. Я делюсь с ней своими проблемами, а она хвастает своими связями. Неужели она думает, мне не безразлично, на чьей идиотской яхте она была? И, кстати говоря, знает ли Элинор, что означает слово «приятный»? Может, она путает его со словом «богатый»? Это многое бы объяснило.
– Уверена, вы знакомы с ним. Вам повезло.
Вылавливаю дольку яблока из коктейля и засовываю в рот, но Минни успевает углядеть ее.
– Яблоко! Мо-о-о-о-о-о-е яблоко! – Она пытается залезть мне пальцами в рот.
– Нет, Минни, – умудряюсь сказать я и вынимаю ее сопротивляющиеся пальцы из своего рта. – Это не твое яблоко. Это яблоко для взрослых, и я его съела.
– Мой сок! – Теперь Минни сосредоточилась на коктейле. – Мо-о-о-о-о-ой сок…
– Я могу поговорить с Бернардом, – доносится до моих ушей спокойный голос Элинор. – Могу объяснить ситуацию и сделать так, что встреча будет перенесена. Люк никогда не узнает, кто стоит за этим.
Не верю своим ушам. Она действительно предлагает помочь мне? И может решить мою проблему?
У меня екает сердце. Похоже, появляется какая-то надежда.
Но я знаю, что не должна обольщаться. Даже думать об этом не следует. А уж тем более надеяться. А уж тем более… Ведь это Элинор. Элинор. Люк убьет меня, если узнает, что мы с Минни были у нее, что я распространялась о его бизнесе, не говоря уж о том, что напрашивалась на помощь.
– Нет. Вы не можете помочь. Простите, но это совершенно невозможно. Если Люк докопается до того, что я говорила с вами… – Меня охватывает паника, и я вскакиваю на ноги, опрокидывая коктейль. – Мы у вас засиделись. Нам пора. Минни, скажи: «Бай-бай, леди».
– Леди-и-и-и-и-и! – Минни обнимает ноги Элинор.
– И что вы будете делать?
Она хмурится и смотрит на меня так, словно я один из ее пазлов. Словно хочет оценить, как продвигается работа над ним.
– Не знаю, – уныло отвечаю я. – Надо что-то придумать.
Дома пусто и тихо, на столе записка от Дженис: «Звонила ассистентка Нянюшки Сью. Просила позвонить и договориться о встрече, это касается Минни».
Комкаю бумажку и бросаю ее в мусорное ведро. Затем готовлю себе кофе. Надо взбодриться. Хватит, Бекки. Настройся на позитивную волну. Нужно найти выход из положения.
Кладу в кофе побольше сахара, беру карандаш и бумагу, но в голову ничего не идет. Я опустошена и загнана в тупик. Подумываю, не смешать ли еще один коктейль, но тут раздается звонок в дверь. Гадая, кто это может быть, иду в холл, открываю дверь и вижу пожилого седого мужчину в комбинезоне. Руки у него грязные, во рту зуба три, не больше, а на подъездной дорожке стоит фургон.
– Шатер, – с порога объявляет он.
Я таращусь непонимающе.
– Дорогуша. – Перед моим лицом мелькает мозолистая ладонь. – Это вам нужен шатер?
– Да! – очухиваюсь я. – Мне.
Наконец-то хорошие новости. Это знак!
Все начинает образовываться. Мысль о шатре, красующемся в саду Дженис, поднимает настроение.
– Вы из компании Клиффа? – спрашиваю я, пока он открывает заднюю дверцу фургона.
– Он очень извиняется. Большинство парней срочно вызвали в Сомерсет, там большой заказ. Куча дел.
– А я думала, все тихо-спокойно, – удивляюсь я.
– У нас были отказы, – кивает он, – но потом они передумали. Всяко бывает. Большую часть наших палаток отправили на запад, но Клифф сказал, что этот шатер для вас.
Он быстро выгружает сверток белого брезента. По правде сказать, он не такой большой, как я ожидала.
– Это шатер?
– Беседка, типа того. С одной стороны она подмокла, тут нужен отбеливатель, и все будет в порядке. – Он уже залез в кабину и завел мотор: – Пока, дорогуша.
– Подождите! – кричу я. – Когда его нужно вернуть?
На лице мужчины изумление.
– Его не нужно возвращать. Он ваш.
Фургон скрывается из виду, и я неуверенно подхожу к брезенту. Может, если разложить, он больше, чем кажется на первый взгляд.
– Одеяло! – Минни выскакивает из дома, забирается на брезент и начинает прыгать на нем.
– Это не одеяло! Это… палатка. Слезь с нее, солнышко. Давай взглянем, что она из себя представляет.
Я осторожно приподнимаю выгоревший брезент и прихожу в отчаяние. Внутри он зеленый от плесени. Приподнимаю другой конец и вижу чудовищную дыру.
У меня начинает кружиться голова. Предполагалось, что с этим все улажено. Но это не настоящий шатер. Это старая палатка. Как прикажете разместить в нем двести человек?
Меня трясет от паники. Но выбора нет. Либо вот это, либо ничего.
– Так! – говорю я Минни. – Мамочке нужно вычистить его, верно? Не трогай! – Я отвожу ее руку от зеленой плесени.
– Же-ле-е-е-е! – сердито вопит Минни. – Мо-о-о-о-о-о-е!
– Это не желе! Это гадость!
Отыскиваю под раковиной резиновые перчатки, отбеливатель и щетку и, усадив Минни перед телевизором, начинаю скрести брезент. Я – то думала, что отбеливатель справится с зеленью столь же быстро, как показывают в телерекламе. Но этого не происходит. Плесень глубоко въелась в брезент, а кое-где к ней добавилась еще и застарелая грязь. За десять минут ожесточенной работы отчищаю около шести квадратных дюймов, а потом в изнеможении останавливаюсь.
Я не справлюсь с этим.
Спина у меня болит. В висках пульсирует. По щекам течет пот. Убираю волосы с разгоряченного лица. Мне страшно. Все развивается по наихудшему сценарию, я больше не питаю никаких иллюзий. И почему я решила, что смогу организовать большую вечеринку в одиночку? Это слишком сложно.
Хочется плакать.
Нет. От слез толку не будет.
Не вполне осознавая, что делаю, я медленно лезу в карман и достаю телефон. И звоню Сьюзи.
Я не собираюсь просить ее о помощи. Не могу зайти так далеко. Но если она опять предложит… тогда я на все соглашусь.
– Бекс, привет! – моментально отзывается она.
– Сьюзи, как дела? – робко спрашиваю я.
Не стану упоминать о вечеринке. Подожду, пока она сама вспомнит о ней.
– Я все еще в ярости! – горячо говорит Сьюзи. – Знаешь, что я сегодня сделала? Собрала всю команду Тарки и спросила: «Почему вас с ним не было? Почему никто не присутствовал на фотосессии?» И знаешь, что самое плохое? Один из них был там! – Ее голос звенит от негодования. – Он сказал, ему все это показалось странным, но он решил, что так теперь принято в мире моды, и не стал вмешиваться. Все, Бекс, я становлюсь менеджером Тарки. У тебя есть известия от Дэнни? Я ему звоню, но он не желает со мной разговаривать.
– На мои звонки он тоже не отвечает. – Слышу, как кто-то вскрикивает, потом еще какой-то стук.
– Уилфи! Перестань! Бекс, мне нужно идти. Как ты там?
Она и слова не сказала о вечеринке.
Неожиданно чувствую себя униженной. Я не могу ни о чем просить. Не могу признаться, что замучилась с грязным шатром, что у меня нет денег, нет работы, нет идей.
– У меня… все хорошо. Поговорим позже, Сьюз…
Даю отбой и какое-то время сижу неподвижно и без единой мысли. На улице становится прохладно, смеркается. В доме Дженис зажигается свет. Беру телефон и нажимаю «Джесс».
Я приглашу ее выпить чаю, она увидит шатер и вызовется помочь мне. Она обязательно сделает это. Я должна была обратиться к ней давным-давно. Она же моя сестра, в конце-то концов!
– Привет, Джесс! Ты где? Хочешь чаю?
– Мы с Томом в Стаффордшире. Я приехала поработать в музее. Не смогла больше находиться рядом с Дженис. Ты не поверишь, что она учудила.
– Что?
– Выкрала наши противозачаточные средства. Она это отрицает, но я-то знаю. А иначе с какой стати наши презервативы оказались в ящике в ее спальне? Я ей сказала: «Не говорите мне, что они ваши, все равно не поверю». Тем более что это особые экологические презервативы, о каких она слыхом не слыхивала. Мы страшно разругались. Мартин скрылся в саду, он был так смущен.
Несмотря на свое полубезумное состояние, я смеюсь, представив, как Джесс с Дженис собачатся из-за презервативов.
– Поэтому нам пришлось свалить на несколько дней, – продолжает Джесс. – Бекки, я ее не выношу. Что мне делать? Тебе так повезло, что твоя свекровь не вмешивается в ваши дела.
– Э… да, – мямлю я. – Ты права.
– У меня второй звонок. Можно перезвонить тебе позже?
– Конечно! – Я стараюсь говорить беспечно. – Передавай привет Тому.
Экран мобильника гаснет, и вокруг становится еще темнее.
Утыкаюсь головой в колени. Вся остававшаяся энергия ушла на эти два звонка. У меня больше ничего нет. Нет надежды, нет планов, нет ответов на вопросы. Мне придется признать поражение. Придется отменить вечеринку. Все ужасно. Я не справилась.
Громко всхлипываю и прячу лицо в ладонях.
Позвоню Бонни и попрошу ее написать письма гостям. Придумаем какое-нибудь извинение. Люк может отправляться в Париж. Он никогда не узнает о моих планах. Жизнь пойдет своим чередом. Это самое простое решение. Это единственное решение.
– Ребекка?
Чей это голос? Сквозь слезы вижу высокую, скрытую тенью фигуру.
– Элинор? – Сейчас упаду в обморок. – Что вы здесь делаете? Вы не должны сюда приходить. Я здесь живу. Что, если вас увидит Люк или мои родители…
– Люка нет дома, – спокойно отвечает Элинор. На ней серое пальто с поясом от «Шанель», которое я же и продала ей. – Здесь только вы и Минни. Мой водитель удостоверился в этом, прежде чем привезти меня сюда.
Ее водитель? Откуда он у нее, из контрразведки?
– Буду краткой. – Ее глаза смотрят поверх моей головы. – Я снова хочу предложить вам свою помощь. Думаю, вы отвергли ее слишком поспешно, по причине, о которой я могу только догадываться. Мне все же кажется, что нужно лично связаться с сэром Бернардом Кроссом. Я могу попросить его назначить встречу Люка со Скотт-Хьюзом на другое время, и, уверена, он не откажет. – Она колеблется. – Если вы согласны, пожалуйста, дайте мне знать об этом.
– Спасибо, – уныло бормочу я. – Но теперь это не имеет значения. Я отменяю вечеринку.
– Отменяете? Почему?
– Потому что я не справляюсь. Это сплошной кошмар. Я выменяла этот шатер, но он весь в плесени, и я не отчишу его вовремя, к тому же он недостаточно большой. У меня кончились деньги, и я хотела просить о прибавке, но меня отстранили от работы, а Люк едет в Париж… – Я вытираю глаза. – Так какой смысл рыпаться дальше?
Элинор холодно смотрит на линялую палатку.
– И вам некому помочь? Может, это сделает ваша подруга Сьюзи?
Как?.. Боже, понятия не имела, что она знает ее имя.
– Дело в том… – Я краснею – Я сказала подругам, что не нуждаюсь в их помощи.
В темноте я едва различаю Элинор. Уговариваю себя предложить ей чаю, надеясь, что она откажется, но тут снова раздается ее голос, еще более напряженный, словно через силу.
– Я помню наш разговор и последние несколько недель постоянно думаю о нем. Вы очень восприимчивая молодая женщина, Ребекка. И вы правы: я никогда ничего не делала для Люка безвозмездно. Всегда… ждала от него чего-то взамен. А теперь я хочу исправить такое положение дел. Вот почему я готова помочь вам.
– Элинор… вы очень добры. Но, как я уже сказала, даже если Люк не поедет в Париж, я не смогу вовремя управиться со всеми делами. – Поднимаю заплесневелый угол брезента и роняю его. – Вы думаете, можно принять двести человек в этом вот безобразии?
– И вы решили сдаться?
Меня ранит ее тон. Ей-то какое дело? Это не ее вечеринка. Ее даже не пригласили.
– Похоже, что так. Да. Я сдаюсь.
– Меня это возмущает. Никогда прежде вы не отказывались от своих намерений. Вы ошибались, да. Были неотесанны, импульсивны. Глупы.
Она так пытается поднять мне настроение?
– Ладно, спасибо. Я усекла общую картину.
– Но вы всегда были упорной, – продолжает Элинор, словно не слыша меня. – И никогда не отступали, неважно, какие препятствия вставали на вашем пути. Меня всегда восхищало это.
Она восхищалась мной? С меня довольно.
– Боюсь, на этот раз препятствия оказались непреодолимыми, – устало говорю я. – Может, я все-таки не суперженщина.
– Если у вас есть сила воли и достаточно средств, то все достижимо.
– В этом-то и загвоздка! – взрываюсь я. – Вы не поняли? Меня отстранили от работы! На моих карточках нет денег! У меня нет ни единого чертова…
– У меня есть деньги, – обрывает меня Элинор.
Я в недоумении таращусь на нее. Она имеет в виду, что… Не может быть, чтобы…
– У меня есть деньги, – повторяет она. – Мы будем… действовать сообща.
О господи.
Сообща? Она хочет, чтобы мы занимались вечеринкой вместе?
– Элинор… – Идея настолько абсурдна, что я готова рассмеяться. – Вы это не всерьез. Люк… Он…
– Люк ничего не узнает. Никогда.
– Мамочка! – Минни стремглав вылетает из дома, затем останавливается как вкопанная. – Леди-и-и-и-и-и! – Она радостно бросается к Элинор.
– Элинор. Вы не можете… Вы понимаете, как все плохо? Знаете, как прореагирует Люк, если…
– Знаю. Я не могу ничего дать Люку. – В ее голосе нет ни малейшей жалости к себе. – Он вычеркнул меня из своей жизни. Он не доверяет мне. Любой подарок будет отвергнут. Согласившись на мое предложение, вы дадите мне возможность исправить это. Я смогу преподнести ему подарок… какой сделала бы ему его настоящая мать.
Что? Она назвала Аннабел его настоящей матерью?
Это слишком трудно для меня. Было куда как проще, когда Элинор была стервозной ведьмой, с которой мы не имели никаких дел.
– Если вы отвергнете мою помощь, – бесстрастно добавляет она, – значит, вы откажете мне в последнем шансе.
– Пазл? – Минни с надеждой лезет в сумочку Элинор. – Пазл?
– Вот он, Минни. – Элинор достает коробку и вручает Минни. – Держи, я в полном смятении. Я не могу… Я не должна… Я…
Люк никогда не узнает.
Нет…
Но ему не придется отменять… У Люка будет вечеринка…
– Возможно, вам нужно время, чтобы все обдумать, – говорит Элинор, и я гляжу на нее так, словно вижу впервые. Дорогая сумочка, на руках перчатки, волосы слегка развевает ветер. Она похожа на тень, призрак. И эта тень явно взволнована.
Поразительно. Элинор Шерман, высокомерная великосветская львица, впервые в жизни не приказывает мне, не читает нотаций. Она просит. И смиренно ждет моего ответа.
По крайней мере, насколько смиренной можно быть в пальто от «Шанель» и с шофером наготове.
– Хорошо, – медленно говорю я и внезапно улыбаюсь. – Хорошо, Элинор. Вы в деле.
– Спасибо. – Элинор медлит. – Ребекка, я хочу сказать кое-что еще. Знаю, вы собирались устроить эту вечеринку в одиночку. Знаю, вы гордитесь своей независимостью. Но вы не должны недооценивать то удовольствие, которое получат другие, отдавая должное Люку всеми доступными им способами.
– Моя подруга Сьюзи сказала мне примерно то же, – киваю я. – Она хотела помочь, но я ей не позволила.
Морщусь, вспомнив обиженный голос Сьюзи: «Дело не только в тебе, понятно? Не то чтобы мы думали, будто ты не справишься.
Просто Люк не только твой муж, но и наш друг, и мы хотим сделать ему что-то приятное».
Ей действительно хотелось внести свой вклад. А я, гордячка, отказала ей в этой малости. Даже сейчас я ни о чем не попросила ее, верно? Ждала, когда она сама предложит помощь.
Чувствую себя глупейшей коровой на свете.
– Элинор, извините… – Отхожу на несколько шагов, достаю телефон и, нажав кнопку быстрого набора, снова звоню Сьюзи.
– Бекс? – Она удивлена. – Ты в порядке?
– Послушай, Сьюзи, – торопливо говорю я, и голос дрожит. – Прости меня. Мне надо было попросить тебя о помощи с самого начала. Мне нравится твоя идея с печеньем, Люк будет очень тронут. И я просто хочу спросить… Еще не поздно? Ты поможешь мне?
Какое-то мгновение стоит звенящая тишина, потом Сьюзи спрашивает:
– Признайся, Бекс, ты оказалась по уши в дерьме?
– Да! – У меня вырывается полусмешок-полувсхлип.
– Значит, Тарки должен мне пять фунтов, – с удовлетворением говорит Сьюзи. – Ладно. Когда, где и что мне нужно сделать?
КЕНТСКОЕ АНГЛИЙСКОЕ ИГРИСТОЕ ВИНО
СПЭНДИНГС-ХАУС
МАЛЛЕНБЕРИ
КЕНТ
Миссис Ребекке Брендон «Сосны»
Элтон-роуд, 43
Оксшотт
Суррей
3 апреля 2006 года
Уважаемая миссис Брендон,
Большое спасибо за Ваше письмо от 27 марта. Я очень рад, что 50 бутылок нашего игристого вина благополучно дошли до Вас и что, попробовав его, Вы оценили его изысканный вкус и аромат. Мы гордимся этим!
Однако я прекрасно понимаю, что Вы, как Вы говорите, недавно открыли для себя движение трезвости и потому собираетесь сделать Вашу вечеринку безалкогольной. Мы незамедлительно организуем вывоз доставленных Вам бутылок. Надеемся, что вечеринка пройдет весело (хотя и «всухую»).
Искренне Ваш
Пол Спрай, управляющий директор
P. S. Мы скоро начинаем выпускать безалкогольное игристое вино, и я буду рад отправить Вам десять бутылок с нашими наилучшими пожеланиями.
