Глава тридцать первая
Я наблюдаю. Сент-Клэр прикусил ноготь на левом мизинце – наверное, книга интересная. Мизинец означает волнение или радость, большой палец – задумчивость или беспокойство. Я и сама удивляюсь, как умудрилась запомнить все эти жесты. Неужели я настолько пристально я за ним наблюдала?
Две пожилые женщины в шубах и шапках из натурального меха проходят мимо. Одна из них останавливается, поворачивается и задает мне вопрос по-французски. Я не знаю точного перевода, но понимаю, что она спрашивает, хорошо ли я себя чувствую. Я киваю и благодарю ее. Она бросает на меня встревоженный взгляд, но уходит.
Я не могу идти. Что мне ему сказать? Мы четырнадцать дней без перерыва болтали по телефону и вот наконец увиделись, а я даже не уверена, что смогу выдавить из себя «привет!». Один из посетителей кафе встает, чтобы помочь мне. Я отрываюсь от столика и плетусь дальше по улице. У меня подкашиваются ноги. Чем ближе я подхожу, тем сильнее понимаю, насколько Пантеон ошеломляет. Он просто огромен. Ступени тянутся далеко-далеко ввысь.
Сент-Клэр поднимает голову.
Наши взгляды встречаются, и лицо парня медленно расплывается в улыбке. Мое сердце бьется все быстрее и быстрее. Сент-Клэр опускает книгу и встает. И в тот момент, когда он называет меня по имени, все меняется.
Он больше не Сент-Клэр, всеобщий любимец и друг.
Он Этьен. Этьен, как в тот вечер, когда мы встретились. Он Этьен, мой друг.
И даже больше.
Этьен. Мои ноги бегут, отбивая по три такта. Эть-ен, Эть-ен, Эть-ен. Его имя на вкус, как жидкий шоколад. Такой прекрасный, такой совершенный.
Он готов заключить меня в объятия. Во рту пересыхает. Сердце бешено стучит… Мы наконец отпускаем друг друга, и я делаю шаг назад. Он ловит меня, чтобы я не упала на ступени.
– Уух, – говорит он. Но не думаю, что это относится к моему падению.
Я краснею и кляну себя за неуклюжесть.
– Да, это было опасно.
Уф! Голос не дрожит.
Этьен смотрит на меня с изумлением:
– Ты в порядке?
Я понимаю, что он все еще держит меня за плечи, и вздрагиваю всем телом:
– Да. Отлично. Супер!
– Привет, Анна. Как прошли каникулы?
Джош. Я и забыла, что он здесь. Этьен осторожно меня отпускает, чтобы я могла ответить Джошу. Но во время разговора я только и мечтаю, чтобы он вернулся к рисованию и оставил нас вдвоем. Через минуту Джон смотрит мне через плечо – туда, где стоит Этьен, – и на лице его появляется забавное выражение. Джош замолкает и вновь погружается в рисование. Я оборачиваюсь, но лицо Этьена совершенно невозмутимо.
Мы вместе садимся на ступени. Я никогда еще так не нервничала в его присутствии, не считая нашей первой недели в школе. Мысли путаются, язык наливается свинцом, живот крутит.
– Ну, – говорит Этьен после мучительной минутной паузы. – Похоже, мы исчерпали все темы для разговоров за каникулы.
Напряжение внутри немного ослабевает, и я наконец обретаю способность говорить:
– Тогда, наверное, мне лучше вернуться в общежитие.
Я делаю вид, что встаю, и Этьен смеется:
– У меня кое-что для тебя есть. – Он тянет меня за рукав. – Запоздалый рождественский подарок.
– Для меня? Но я ничего тебе не купила!
Этьен засовывает руку в карман и что-то достает. Что-то настолько маленькое, что может спрятаться в кулаке.
– Оно маленькое, так что не обольщайся.
– О-о-о… что это?
– Увидел, когда был с мамой, и вспомнил о тебе…
– Этьен! Давай уже!
Он моргает от неожиданности, услышав свое имя. Я краснею, и меня вдруг посещает чувство, что он догадывается, о чем я думаю. Однако он делает удивленное лицо и произносит:
– Закрой глаза и вытяни ладонь.
Продолжая краснеть, я делаю то, что он просит. Его пальцы касаются моей ладони, и я вздрагиваю, словно меня ударило током. Что-то падает и приземляется с тихим дзиньканьем возле нас. Я открываю глаза. Этьен смотрит на меня все с тем же удивлением.
– Кажется… кажется, оно упало вон туда. – Я опускаюсь на корточки, но даже не знаю, что надо искать. Я так и не поняла, что он положил мне в руку. Только почувствовала. – Ничего не вижу! Только камешки и голубиный помет, – добавляю я, стараясь вести себя спокойно.
Где оно? Что это?
– Вот. – Этьен поднимает с верхней ступеньки что-то маленькое и желтое.
Я отхожу назад и снова протягиваю руку. Этьен замирает и разжимает ладонь на несколько дюймов выше моей. Словно избегая прикосновения.
Стеклянная бусина. В форме банана.
Этьен прочищает горло:
– Я знаю, что только Бридж называла тебя Бананой, но маме в прошлые выходные стало лучше, и мы сходили в ее любимый магазин. Я увидел этот банан и подумал о тебе. Надеюсь, ты не против добавить ее к своей коллекции. Особенно с тех пор, как вы с Бридж… ну ты знаешь…
Я сжимаю бусину в ладони:
– Спасибо.
– Мама все удивлялась, зачем мне эта бусина.
– И что ты ей сказал?
– Что это для тебя, конечно. – Этьен произносит эту фразу с придыханием.
Я сияю. Бусина такая легкая, что я почти не чувствую ее веса, лишь ощущаю холодок на ладони. Кстати, о холоде…
Я дрожу.
– Это на улице так холодно или я просто замерзла?
– Возьми. – Этьен снимает черный шарф, свободно намотанный вокруг шеи, и передает мне.
Я беру его и укутываюсь. Голова кружится. Наверное, из-за запаха. Пахнет чистым, вымытым телом. Пахнет им.
– У тебя классная прическа, – замечает Этьен. – Снова высветлила прядь.
Я смущенно касаюсь прядки:
– Мама помогла.
– Ветер просто жуть, пойду схожу за кофе. – Джош захлопывает альбом. Я и забыла, что он рядом. – Вы со мной?
Этьен вопросительно смотрит на меня.
Кофе! Да я что угодно отдам за чашечку кофе.
Я улыбаюсь Джошу:
– Звучит здорово.
А потом мы спускаемся по ступеням величественного Пантеона, расположенного в самом красивом городе мира. Я иду с двумя умными, симпатичными парнями и улыбаюсь от уха до уха. Если бы только Бридж могла меня сейчас видеть…
Я хочу сказать: кому нужен Кристофер, когда в мире существует Этьен Сент-Клэр?
Но как только я вспоминаю о Тофе, в желудке опять начинается нечто невообразимое. Я думала, он будет меня ждать. Какой стыд. Я потратила на него столько времени. Идущий впереди Этьен смеется над словами Джоша. И от этого звука я потихоньку впадаю в панику; в голове снова и снова звучит один и тот же вопрос:
«Что делать? Я влюблена в своего лучшего друга».
