О француженках и о том, бывают ли они толстые

Я приехала в Париж, зная, что у меня там есть друг: блестящая, забавная банковская служащая по имени Сильви, которой нравилось читать мои книги на английском. Задолго до нашей личной встречи она писала мне и исправляла мои ошибки во французском. Наконец я сообразила, что в дальнейшем могу избавить себя от чувства неловкости, попросив ее править французские материалы до того, как они будут опубликованы. Это изменило отношения автор — читатель. Мы обменялись фотографиями наших детей и историями замужества. На протяжении моего года в Париже мы с ней иногда встречались за ланчем или обедом, во время которых я бомбардировала ее вопросами о французской жизни. «Нет, мы не все склонны к адюльтеру! — закричала она мне однажды. И потом добавила: — Во всяком случае, в пригороде». (Спешу сообщить, что она живет в пригороде.)

Однажды мы решили пройтись вместе по магазинам — случайное решение, которое вывело меня на совершенно новую философию относительно покупок и умения одеваться. Попав в магазин, я хватаю с вешалки юбку, прикладываю к талии и вешаю на место. В отличие от меня, Сильви задумчиво бродила по залу, осторожно дотрагиваясь до вещей, словно они могли рассыпаться. Я набрала целую охапку одежды и удалилась в кабинку, она же взяла всего один костюм. Когда я наконец появилась (отвергнув все вещи и снова надев свою одежду), она была все еще в соседней комнате с зеркалами, где проводила оживленное совещание с продавщицами и несколькими покупательницами.

На мой взгляд, костюм, который она примеряла, был элегантен и практичен, и он выглядел на Сильви просто великолепно. Однако при ближайшем (и очень пристальном) рассмотрении обнаружилось, что юбка и пиджак сшиты из разных кусков ткани: оттенок голубого едва заметно отличался.

Вряд ли есть необходимость говорить, что Сильви не купила этот костюм.

Хотя он сидел на ней, как пресловутая перчатка, у него был роковой изъян. Представление Сильви о том, как она должна выглядеть, исключало возможность надеть костюм, в котором юбка не подходит к пиджаку (пусть это и незаметно для глаза). Кроме того, она решила, что слегка легкомысленный покрой юбки, хотя и, несомненно, модный, ей не подходит. В результате этого похода в магазин я приняла новое решение: изучить парижанок так же пристально, как они изучают себя. И это решение, вместе с последующими эмпирическими исследованиями, привело меня к важному выводу: француженки тоже толстеют. Они бывают всех размеров, от очень стройных до очень толстых. И вот мой вариант той же самой фразы: француженки, независимо от своего размера, одеваются, как худенькие.

Я подозреваю, что на вкус большинства юных американцев влияют кино и телевидение. Их чувство стиля формируется в возрасте, когда они подвержены влиянию, и они зацикливаются на этом стиле, как только что вылупившиеся цыплята — на метле, причем результаты в равной степени плачевны. Лично мне не повезло, что за «Бриолином» последовал «Флэшданс». В какой-то момент я сделала перманент, и мои волосы стояли рыжим нимбом вокруг головы. Правда, я все-таки сообразила, что узенькие кожаные брючки не подходят к моей фигуре. И тем не менее по крайней мере три-четыре года я носила свитера, которые сползали с плеча, и плотные леггинсы, из-за которых ноги казались толстыми.

Но вернемся к более светлому настоящему. После того, как я несколько месяцев вела жизнь тайного агента, а также после бесед с француженками, согласившимися описать свой гардероб, я могу совершенно точно сказать вам, что молодые парижанки не прибегают к советам Голливуда в вопросах одежды. Вместо этого они решают, как представить свою фигуру в выгодном свете, и придерживаются этого.

Свои месяцы наблюдений я могу подытожить в двух словах: время и подгонка к фигуре.

Время? Вот я, например, уже десятилетия покупаю вещи, и мой шкаф набит тряпками — но при этом мне нечего носить. А все потому, что хотя я трачу время на хождение по магазинам, я никогда не задумываюсь над тем, как носить купленные вещи. Кроме того, подобно тем сползавшим с плеча свитерам, они часто неважно на мне сидят. В своей следующей жизни я планирую такую реинкарнацию, чтобы моя фигура хорошо выглядела независимо от того, во что я одета. Если вы — одно из этих счастливых созданий, можете не дочитывать мое эссе. Если же нет, то у вас два выбора: а) бесстрашно выяснить, хорошо ли выглядит в этой одежде ваша попа (и прочие места), или б) избегать всех зеркал, женских комментариев и зеркальных витрин. Второй вариант имеет много достоинств, включая безмятежность и прекрасное расположение духа.

И все же давайте вернемся к варианту номер один. Взгляните на любую улицу в Париже, и вы почти наверняка заметите вывеску портного. Это оттого, что тут самое обычное дело — отнести портному новую одежду, чтобы ее подогнали к вашей фигуре. Одна французская преподавательница университета взглянула на меня, как на умалишенную, когда я призналась, что захожу в портняжную мастерскую только в тех случаях, когда подол волочится за мной, как плащ времен Ренессанса. Выяснилось, что ей никогда бы не пришло в голову надеть брюки, сначала не переделав внутренний шов. То же относится к пиджакам, платьям и практически ко всему, кроме носков. Даже в магазинах дамского белья обычно переделывают бюстгальтеры, чтобы они хорошо сидели. Я никогда не могла отделаться от убеждения, что мои груди слишком малы, чтобы нравиться женщинам (я знаю, это звучит странно, но если бы я была лесбиянкой, то бегала бы за женщинами с большими грудями), и поэтому никогда не знала размера своего бюста.

Портной за углом улицы Консерватории проводит свои дни в крошечной комнате, забитой грудами тканей и вещей, которые нуждаются в переделке. В течение года я отнесла к нему почти всю свою одежду, и он ее подогнал по моей фигуре. И теперь платье идеально сидит, плечи на месте, а брюки подогнаны именно к моим бедрам. Короче говоря, портной превратил готовое платье — прет-а-порте — в предмет высокой моды, в роскошную одежду, сделанную по точной мерке клиента.

И он недорого брал.

Только после того, как я провела несколько месяцев, пристально разглядывая женщин на улицах и в метро, до меня дошло, что на самом деле я никогда не тратила время на то, чтобы анализировать, какие предметы моего туалета подходят друг к другу. Так случилось, что у меня много обуви. Я всегда считала это одним из главных преимуществ брака с мужчиной из Италии. Однажды я купила в Риме лакированные туфли ядовито-зеленого цвета с каблуком три дюйма, потому что они шикарно выглядели. Вернувшись в Соединенные Штаты, я забросила их в шкаф и изо дня в день носила черные мужские полуботинки на шнурках. И лишь недавно я поняла, что эти зеленые туфли можно носить только с одним платьем, которое очень короткое — почти мини. И что же с ними делать? Они отправятся в магазин «Доброй воли» — эти жертвы моих бездумных покупок. Иногда я покупаю такое, как будто еще хожу на танцы. В клуб.

Отсюда вытекает еще один важный совет. Когда вы видите предмет туалета, который кажется вам потрясающим, будьте к себе безжалостны и вспомните о своем возрасте (неважно, сколько лет вы бы сами себе дали). Несколько месяцев назад Лука взглянул на мое декольте, которое показалось ему слишком глубоким, и осведомился, уж не «чувствую ли я себя молоденькой». Не допускайте, чтобы такое случилось с вами. Я не могла оправиться несколько недель.

Ну и что с того, что когда-то вы были королевой бала и зажигали на флэшдансе? Помните: эти дни ушли навсегда. Одиннадцатилетняя девочка тут может очень пригодиться: например, Анна весьма непринужденно высказывает свое нелестное мнение. «Я не думаю, что это хорошо смотрится на твоей попе, — говорит она, делая ударение на словах не думаю, на тот случай, если я возражу, что моя попа никогда еще не смотрелась так хорошо. — Ты выглядишь, как старая библиотекарша». У вас нет дома одиннадцатилетней девочки, и вы не можете ни выпросить ее, ни одолжить, ни украсть? Я сдам свою напрокат по самой низкой цене.

Поместите всю одежду, которая к чему-то подходит, в левую часть вашего платяного шкафа, а ту, которая ни с чем не сочетается, — в правую. Отнесите все вещи, оказавшиеся справа, в благотворительный магазин, а те, что слева, — к портному. Может быть, у вас останется немного вещей, но это и хорошо. Одежда как блюдо, которое стряпаешь: нужно только знать, что с чем сочетается.

В награду купите (лично или через Интернет) любой из трех незаменимых предметов туалета, если у вас еще нет: пару черных сапог, розовый шарф или пояс. Носите эти сапоги в любое время года, кроме лета, небрежно завяжите шарф на шее и надевайте пояс, когда чувствуете себя особенно храброй.

Я только что перечитала это эссе и пришла к неутешительному выводу, что, встретив меня на улице, вы скажете, что я отъявленная лгунья, поскольку не ношу пояс, а сапоги у меня красные. Или потому что я в своем любимом свитере, который был отвергнут Лукой из-за того, что на нем едва заметное слово «SUPERDRY».

К тому же вы, вероятно, подумаете, что Сильви — образец элегантности и что она носится по банку на высоких каблуках, с модной прической. Ничего подобного! Сильви — мать троих маленьких детей, и у нее утомительная служба, на которой она проводит долгие часы. Она не худа, как щепка, и не носит шарф, небрежно завязанный на шее, вне зависимости от сезона. Однажды я спросила ее, почему она не выглядит, как модная картинка. Она засмеялась и пожала плечами: «Зато это я, — ответила она. — Мне так удобно».

Оцените мою новую философию. Сильви одевается почти так же, как мои американские подруги, профессии которых связаны с юриспруденцией и финансами. Но есть одна парижская особенность: она знает, что костюм на ней сидит идеально и демонстрирует ее фигуру в выигрышном свете. Ее стиль не имеет ничего общего с высокими каблуками и основан на уверенности в себе.

На днях я наткнулась на цитату из Миуччии Прада (да, той самой Прада): «Быть элегантной нелегко. Вы должны изучать этот предмет, как кулинарию и искусство». Честно говоря, я не собираюсь писать диссертацию на эту тему. Мы, вероятно, никогда не станем великими кутюрье. Нам это и не нужно — так же, как Сильви. Все, что от нас требуется, — это не жалеть времени и не пренебрегать подгонкой к фигуре.

И тогда мы сможем восхищаться (пусть издали) теми парижанками, которые имеют докторскую степень в этой области.

Святая Екатерина — французская покровительница незамужних женщин. В ее праздник, 25 ноября, девушки из рабочего класса берут выходной и надевают свои лучшие платья. Считается, что вечеринка в этот день — их последний шанс встретить Прекрасного Принца. Я недавно гуляла в крошечном парке, который называется сквер Монтолон. Устав, я рухнула на скамейку перед статуей. На ней были изображены пять молодых женщин в костюмах Эдвардианской эпохи, праздновавших День святой Екатерины. Капли дождя падали с деревьев и скатывались по их щекам. Казалось, гроза настигла их, когда они вышли прогуляться в своих лучших нарядах.

При музее «Мюзе де л’Арме» на улице Гренель есть красивый сад, в котором вдоль дорожек стоят деревья, подстриженные в виде конусов. Это похоже на сад Королевы Червей в «Алисе в Стране чудес»: старомодный, с затейливо подстриженными деревьями и немного безумный.

Сегодня в спортивный лагерь Луки прибыла новая девочка (и пять мальчиков). Увы, ей всего одиннадцать лет. Так что не будет последнего танца, венчающего этот год. К тому же в итальянских горах пошел снег, поэтому нельзя играть в теннис. Мечты о романтическом приключении и спортивных успехах разбились вдребезги.

Только что звонила взволнованная Анна, чтобы сообщить, что она купила прощальный подарок Домитилле: игрушечных морских свинок вместе с их домиком и автомобилем. Алессандро говорит, что на этот подарок стоимостью в пятьдесят девять евро ушла половина денег, которые Анне удалось сберечь из того, что ей давали на карманные расходы и дарили. Я встречала матерей, которые рассказывали истории о щедрой натуре своих детей, начисто лишенных эгоизма. Однако я никогда не присоединялась к их хору, и не без причины. Сейчас я впервые хвастаюсь и очень, очень горжусь Анной.

Проведя год в Париже и не раз отведав скверную пищу, я пришла к заключению, что легендарных пивных — тех, в которых официанты в длинных фартуках, а лампы похожи на газовые, — следует избегать любой ценой. Последняя соломинка: подруга повела меня в пивную «Бофинже». Мне показалось, что у рыбного ризотто какой-то странный вкус, а после того, как меня три дня тошнило, окончательно уверилась в этом.

Я только что купила в местной скобяной лавке шесть маленьких кастрюлек из огнеупорного стекла — три салатного цвета и три — темно-сливового. У них хрупкие ручки, и они предназначены для крем-брюле, но я собираюсь использовать их для лимонных тортиков, которые буду посыпать сахарной пудрой через ситечко с рисунком из геральдических лилий — я обнаружила его в том же магазине. В скобяных лавках сувениры гораздо лучше, чем в магазинах для туристов. Например, каждый раз, как я возьму в руки розовую мутовку, она напомнит мне о Париже.

Вчера вечером, в восемь часов, я шла по улице Рише. Свет становился золотистым, и из магазинов выходили владельцы, готовясь их закрыть. Впереди меня семенила трехлетняя малышка в белом платьице в полоску, белых туфельках с бабочками и в розовых солнечных очках, сдвинутых на лоб. Она останавливалась возле каждого магазина, чтобы сказать: «Bonsoir!» («Добрый вечер!»), в то время как ее мать терпеливо ждала.

Теперь, когда моя семья в Италии, никто не отрывает меня от работы. Нет ни ссор из-за пустяков, ни стирки. Моя научная книга разрастается с каждым днем, а диета, которая должна избавить меня от лишних парижских фунтов, успешно продвигается. Проблема заключается в том, что я не могу спать. Мое тело знает, что вся эта тишина и пустое пространство неправильные. Сегодня утром свет, проникший сквозь портьеры, был бесцветным, и это тоже говорит об отсутствии того, что всего важнее в жизни.

Сегодня я поддалась безудержному любопытству относительно жизни Клода и позвонила своему дяде Малкольму в Миннесоту (Малкольм — один из племянников Клода). Оказывается, Клод главным образом писал художественные произведения и даже пробовал себя в жанре научной фантастики: например, Майкл вспомнил новеллу, в которой паранормальное устройство превратило часть Дулута в тропический рай. Отец Клода был убежден, что у его сына редкий литературный талант, и положил на его имя в банк большую сумму, позволившую тому наслаждаться интеллектуальной жизнью на итальянских виллах. (Сравнение с моей матерью вызывает печаль, но я утешаюсь тем, что если бы у мамы были наличные, она, несомненно, спонсировала бы мои литературные опусы вне зависимости от того, нравились бы они ей или нет.) Клод умер во время поездки в Миннесоту, когда удил рыбу вместе с писателем Синклером Льюисом и подцепил стафилококк. В заключение дядя Малкольм сказал, что Клод «был не создан для таких занятий на природе, как рыбная ловля». Я всегда терпеть не могла рыбалку. Пусть у меня много параллелей с Клодом, но этого последнего пункта я намерена избежать.

Я зашла сегодня в дом номер 37 на улице Мартир — в бар с названием «Бар для избранных», которое как-то не вдохновляет. Я села за столик на улице и выпила стакан превосходного вина. В Штатах я бы чувствовала себя неуютно, выпивая в баре в одиночестве, но здесь это кажется совершенно естественным. Я наблюдала за проходившими мимо пуделями и парижанами. Как это классно: сидеть в одиночестве в самом очаровательном городе мира, в то время как местные жители прогуливаются исключительно для моего удовольствия.

Закончился срок в спортивном лагере, и дети проведут несколько дней у Марины во Флоренции, прежде чем вернуться в Париж. «Я проиграла турнир, мама, — сообщила мне Анна вчера вечером. И тут же оживилась: — Но я попала своему учителю мячом прямо в лоб!»

Сегодня я достигла важной вехи: вернулась к тому весу, который был у меня, прежде чем я столкнулась с многочисленными соблазнами Парижа. И это хорошо, потому что позже я случайно проходила мимо магазина Жозефины Ванье, которая сделала мой чудесный шоколадный башмачок Золушки. Она также создает шкатулки из темного шоколада, раскрашенные съедобной краской. Размером они с маленькую шкатулку для драгоценностей. Я купила одну, аметистового цвета, с прелестными золотыми завитушками на крышке.

Алессандро сейчас вернулся во Флоренцию после двух недель в горах с Мило, которого все это время не угощали ветчиной, что весьма жестоко. Марина взвесила и сосчитала 80 диетических съедобных шариков, которые Алессандро давал ему каждый день, и заявила, что Мило морили голодом, так как ветеринар предписал давать 120. Все успокоились после того, как Мило взвесили и выяснилось, что он не потерял… ничего. Niente. Борец сумо гордился бы таким обменом веществ.

Я собираюсь на писательскую конференцию во Флориде, которая состоится через несколько недель. Непременно там простужусь: в отеле такие воздушные кондиционеры, от которых в помещениях арктический холод. В порядке подготовки я купила серое пальто японской фирмы, из немнущегося материала, которое можно скатать и засунуть в дамскую сумочку без всякого ущерба для него.

С тех пор, как я осталась в одиночестве, я не утруждаю себя стряпней. По счастью, в магазине «Пикар», где продаются замороженные продукты, замечательная еда, которую нужно только подогреть. Но сегодня я купила свежее блюдо в «Монопри», потому что его «приготовил» прославленный шеф-повар Жоэль Робюшон. Когда я открыла коробку, то увидела запеканку из мяса и овощей в прелестной кастрюльке из огнеупорного стекла.

В нашем доме не приветствуют электронные игры. Анна звонила из Италии в большом волнении. «Мама, у меня было видение!» Я расспросила об этом чуде. «Я смотрела в пространство и вдруг увидела себя — я играла в новую игру „Гарри Поттер“. Мобильную». Ее видению никогда не суждено стать реальностью, но мне понравилось, как она создала мистический фон.

Сегодня я пошла одна в Музей Жакмар-Андре. Во время прежних визитов меня сопровождали друзья и аудиогид. На этот раз мне не нужно было ни о ком заботиться — только о собственном удовольствии, и я бродила в тишине по залам. Я очень люблю мраморную статую маленькой девочки, которая ласкает голубя — довольно неправдоподобная ситуация. Она голенькая, волосы аккуратно заплетены в косичку с бантом. Мне нравится ее пухлый животик и пальчики на ногах.

Алессандро и дети вернулись из Италии. Вчера вечером мы ели не замороженную еду, а суши, и я спала до 6.30, а не до 5. Анна решила, кем хочет стать, когда вырастет, — она будет украшать торты. «Я обожа-а-аю сливочную помадку», — сказала она мне. А потом спросила, нужно ли учиться в колледже, чтобы украшать торты. Разумеется. Разве ты не слышала о таком факультете? Помадка 101.

Эти идиотские рабочие с этажа над нами только что погрузили в наш крохотный лифт огромный мешок с цементом, и все тросы оборвались. Лифт пролетел пять этажей до самого низа, и теперь его надо полностью восстанавливать. Ремонт запланирован на август. После нашего отъезда. Нам предстоит целых три недели пешком спускаться и подниматься на четвертый этаж. Но одно дело — таскать наверх сумки без лифта, и совсем другое — съезжать с квартиры без лифта. При этой мысли мне хочется ринуться на их этаж и, превратившись в американскую дьяволицу, выкрикивать страшные ругательства — я таких дам видела в зарубежных, а порой и отечественных фильмах. «Дьявол носит французское белье».

В Париже невыносимая жара. Мой кабинет — маленькая комната, которая находится между нашей спальней и гостиной. Прямо в большие окна светит солнце. Я задергиваю шторы. Теперь в комнате темно и жарко — это «Пещера летучих мышей» плюс сауна. Я только что разделась до лифчика и трусиков, и все равно жарко писать.

Вернувшись домой из итальянского спортивного лагеря, Лука упорно сопротивляется отправке во французский лагерь. Это ему не поможет, так как за пребывание там уже заплачено, но он все равно яростно спорит. Я знаю, что Лука смертельно напуган, но, глядя на его скулы, напоминаю себе, что француженки — какими бы юными они ни были — тонкие ценители мужской красоты. Ему будет там чудесно.

К нам в гости приехали наши друзья из Нью-Йорка — Ким, Пол и Саммер. Саммер — очаровательная восьмилетняя девочка с остреньким подбородком, которая смеется, как лесной эльф. Это двойник Анны. Гуляя, они все время держатся за руки или ходят в обнимку. Перед сном Анна сказала мне, что Саммер не похожа на других девочек. «Чем же она отличается?» — спросила я. «Она не делает то, что я говорю». Наверно, с Саммер интереснее играть, потому что у нее собственные идеи. Анна все еще размышляет над этим.

В мире существуют места, которые не оправдывают свою рекламу. Живерни — место, где Моне писал свои красивые картины, — не из их числа. Мы только что вернулись оттуда в Париж, налюбовавшись водяными лилиями с розовой сердцевиной, маками с полупрозрачными розовыми лепестками и каскадами роз кораллового цвета. Возможно, это кощунство, но я думаю, что сады Моне красивее в действительности, нежели на полотнах.

Сегодня Анна отправилась в дневной лагерь, так что мы с Ким оставили Саммер в парке с ее папой и пошли по магазинам. Вернувшись за ними, мы увидели веточку, торчавшую из земляного холмика. Бледно-зеленые листики трепетали на ветру, как малюсенькие паруса. «Могильный холм», — пояснила Саммер. Мы с почтением взглянули на могилу, в которой, как оказалось, покоились скончавшиеся часы. РАЗБИТЫ ВДРЕБЕЗГИ.

Вчера вечером наши гости повели нас в ресторан с двумя мишленовскими звездами — «Карре де Фейан». Мы начали с розового шампанского и белой спаржи. Потом я ела рассыпчатое тюрбо с тонким слоем икры. Черно-белые тона навели на мысль о шикарном свадебном пироге, но это блюдо имело нежный привкус моря, масла и сливок. Это та самая кухня, которая заставила Джулию Чайлд влюбиться во Францию.

Алессандро дотащил Луку, упиравшегося всю дорогу, до Лионского вокзала, чтобы посадить на поезд, который доставит его во французский спортивный лагерь. В зале, отведенном для отправлявшихся в лагерь, Алессандро случайно услышал, как другой отец что-то сказал своему сыну по-итальянски. Но Лука не позволил познакомиться. «Я думаю, он меня стесняется», — мрачно сказал мне Алессандро. Ты думаешь?

Мы только что побывали в ювелирной мастерской «Коммелен», в которой в 1880 году начали вручную изготовлять брелоки. Хотя в этом магазине не торгуют в розницу, там приветствуют посетителей. Мы следили за тем, как мастер создает изысканные эмалевые квадратики, из которых в один прекрасный день получится шахматная доска. Я поддалась соблазну и купила браслеты с брелоками в виде крошечной Эйфелевой башни для Анны и моих двух племянниц.

В Париже такая жара, что белые стены здания напротив окон моего кабинета мерцают и слегка не в фокусе, как будто этот дом находится на острове в Эгейском море. У нас нет кондиционера, да и лифт сломан. Вчера рабочие, угробившие лифт, разбили одно из окон с цветными стеклами на лестнице. Впервые я подумала об отъезде из Парижа без грусти.

Анна годами мечтала о том, как у нее будет пять детей и она поселится в пригороде в новеньком минифургоне. Упоминая об этом, она всякий раз начинает просить у нас младшего братика или сестричку. Сейчас у нас гостит семья, в которой трое детей в возрасте двух, шести и восьми лет. Анна только что сказала мне, что у нее никогда не будет детей.

Один из наших гостей, Дамиано, — шестилетний мальчик с синдромом Дауна. Он завоевал сердце Алессандро. На улице Дамиано крепко держится за руку Алессандро. Когда нужно подняться по лестнице, он с сияющей улыбкой протягивает руки, как будто он подсолнух, а Алессандро — солнце. И мой муж каждый раз тает и берет его на руки.

Лука только что звонил из лагеря во Французских Альпах. В трубке был страшный треск, и он сказал, что видел Лэнса Армстронга! По крайней мере, он так думает. Плохо слышно, и такое жужжание, что кажется, будто велосипеды с головокружительной скоростью несутся с гор. Или потревожили осиное гнездо.

Когда я вышла сегодня на пробежку, сияло солнце. Едва я закрыла дверь, вернувшись домой, как начался дождь. Из моего кабинета видно, как он струится по серым крышам, поливая несчастных пешеходов, и белыми брызгами отскакивает от асфальта.

Мы с Алессандро «пасем» Дамиано и его братьев, пока их родители осматривают достопримечательности. Дамиано застал нас, когда мы обнимались, и ему это понравилось. С проказливой улыбкой он все время искал Алессандро и тащил его за руку ко мне — чтобы Алессандро мог обнять меня и поцеловать. После этого Дамиано забирался ко мне на колени и проделывал то же самое. Это был очень счастливый день.

Вчера вечером мы сидели в кафе и наблюдали за джентльменом, которому было за восемьдесят. Он спросил одну молодую женщину, не работает ли она в аптеке через дорогу. Потом вынул презерватив и спросил, сколько они стоят в ее аптеке. Увидев, что все вокруг улыбаются, он усмехнулся (и даже как бы подкрутил усы) и сказал: «Эти штуки дорожают с каждым днем! Я буду ходить в ее аптеку, если они там такие дешевые, как она говорит».

Лука звонил из французского спортивного лагеря, который, судя по всему, гораздо, гораздо лучше итальянского. Во-первых, там есть девочки. Французские девочки. Разве этот очевидный факт не приходил ему в голову, когда он отравлял нам жизнь, заявляя, что ни за что не поедет и мы не сможем его заставить?

Сегодня дождливо, прохладно и ветрено. Небо серебристо-серое, как шелковые юбки викторианской леди, которая давно овдовела, но все еще горюет.

Я буду скучать по французским супермаркетам. Вот вещи, которые я обожаю: свежее гаспаччо и огуречные супы (находятся по соседству с апельсиновым соком), куриный бульон в муслиновых пакетиках и разделанные розовые креветки.

Вчера я устроила маленькую вечеринку для своих французских читателей. Мы пили розовое шампанское с красной смородиной, ели розовое домашнее печенье и беседовали о книгах, детях и Париже. И Анна вежливо болтала с моими гостями! Она даже не читала, хотя книга о Гарри Поттере все время была спрятана у нее за спиной.