Увидев перед собой старый заброшенный каземат, моряки остановились. Переглянувшись с Малышом Флокко, Каменная Башка упер руки в боки и спросил:

– С чего это ты нас не пускаешь?

– Говорю же вам, таков приказ губернатора, – повторил голубоглазый англичанин с волосами цвета соломы. Он был бледен, как снятое молоко, от голода и почти так же тощ, как камеристка леди Уэнтворт.

– Мы идем к моему товарищу, чтобы передать ему табачку, – нашелся бретонец. – Я этот табак буквально от сердца оторвал.

– Здесь прохода нет! – стоял на своем упрямец, по-прежнему держа штык наперевес.

– Как насчет того, чтобы заработать доллар?

– Об этом и заикаться не стоит. Я не хочу, чтобы меня расстреляли.

– Тем хуже для тебя…

Каменная Башка молниеносным движением схватился за штык, дернув кверху дуло мушкета, в то время как Малыш Флокко, заскочив за спину солдата, подхватил его под коленки и рывком поднял над землей.

Выпустив из рук оружие, несчастный рухнул на землю.

– В каземат его! Быстро! – рявкнул Каменная Башка.

Подхватив солдата, они занесли его в тесный каземат и заткнули ему рот платком.

– Есть у тебя веревка? – спросил бретонец.

– Спрашиваешь! У каждого марсового всегда в кармане найдется веревка.

– Свяжи этого не в меру честного дурачину, а я подержу.

– А что мы будем с ним делать?

– Оставим его здесь.

– Но каземат заброшен, он может умереть от голода! – вступился за англичанина юный моряк.

– На войне как на войне. Я тебе уже говорил: лес рубят – щепки летят.

– Не думаю, что он сможет освободиться от пут.

– Тогда идем дальше. Я хочу добраться до заминированной камеры. Посмотрим, завалило ли ее.

Они оттащили туго перевязанного, как колбаса, англичанина в самый темный угол и вышли из каземата. И первым делом Каменная Башка, притворяясь часовым, подобрал мушкет солдата. Эта предосторожность оказалась нелишней: не прошли они и ста пятидесяти метров, как снова натолкнулись на часового.

– Стоять! Здесь прохода нет! – выкрикнул он. – Приказ губернатора.

– Ты что, своих не узнаешь? – напустился на него бретонец.

– Чего вас тут черти носят?

– Мой товарищ послан со срочным донесением, а я его сопровождаю для надежности.

– Срочно – значит срочно! Проходи, приятель.

– Благодарствую! Если вернусь целым и невредимым, разопьем с тобой бутылочку. Есть в Бостоне почитай что нечего, но славный джин найти еще можно.

И под смешок часового приятели поспешили дальше своей дорогой. Вскоре они достигли укреплений в том месте, где подорвали мину.

Каменная Башка тут же приметил, что за минувшие двое суток англичане успели расчистить завалы и вновь возвести казематы.

– Черт возьми! – против воли восхитился боцман. – Вот это солдаты! Как работают, хоть и голодают! Кажись, внутри никого нет. Пойти посмотреть?

– Открыт ли проход? – догадался Малыш Флокко.

– Есть у меня такая надежда.

Тщательно облазив два каземата, они вошли в тот, над входом которого красной краской было выведено: «24».

– Вот здесь кончался коридор, – объявил боцман, решительно вошел туда и тут же вышел. – Иди-ка сам погляди, Малыш Флокко. А я посторожу. Как бы кто не появился.

– Хорошо, – согласился юноша и исчез в каземате.

Уже минут десять бретонец прохаживался с мушкетом у входа, когда заметил солдата за рвом, окружавшим казематы.

– Стоять! – рявкнул боцман. – Тут прохода нет! Приказ губернатора.

– Проклятье! Я весь день стрелял и вот-вот помру с голоду.

– Помирай где-нибудь в другом месте! – пролаял боцман.

– Но мой котелок остался в каземате.

– Пойду поищу его. А ты стой, где стоишь. Сделаешь хоть шаг – буду стрелять.

Солдат послушно присел на пригорке, а бретонец вошел в каземат, чтобы поискать котелок. На поиски в кромешной тьме ушло немало времени. Наконец он вышел со словами:

– Бери свой котелок и проваливай к чертям!

Никто ему не ответил.

– Куда это он запропастился? – спросил себя бретонец.

Перескочив через ров и подойдя к пригорку, на котором сидел солдат, он нашел обезглавленное тело, плавающее в луже крови. Бедняге оторвало голову ядром.

Опасаясь разделить участь несчастного, Каменная Башка поспешил укрыться в каземате и стал с нетерпением ждать возвращения Малыша Флокко.

Прошло еще с четверть часа, и вот марсовой наконец вернулся.

– Что? Какие новости? – сразу же накинулся на него бретонец.

– Они расчистили проход и теперь уже сами заминировали его, – отвечал Малыш Флокко.

– Ты дошел до той камеры?

– Ну да.

– Так что, проход свободен?

– Взрыв ничуть не повредил подкопа.

– Ты уверен?

– На все сто.

– Значит, дело в шляпе. Еще до полуночи мы будем на борту корвета вместе с прелестной мисс и «сушеной треской».

– Разве миледи сможет воспользоваться таким тесным лазом?

– Если уж такой толстяк, как я, по нему прополз, она сможет это сделать и подавно. Разве что платье пообтреплет. Но это небольшая потеря. Переоденется на борту. Сам знаешь, у нас в трюме двадцать сундуков с дамскими нарядами.

Тем временем залпы участились, и корсары, покинув казематы, отправились назад на постоялый двор.

Когда они вошли в город, уже темнело, и лишь раскаленные ядра ненадолго рассеивали непроглядный мрак. Последние сальные свечи закончили свое существование в похлебке немецких наемников.

Попетляв по извилистым улочкам, приятели подошли к «Тридцати бизоньим рогам». Каково же было их изумление, когда перед входом в таверну они обнаружили толпу зевак.

Бретонец почувствовал, как сердце в его груди ухнуло вниз.

– О боже! – прошептал он. – Что случилось? Малыш Флокко, что-то ноги не несут меня к таверне.

– Может быть, ничего страшного здесь не стряслось? Просто разгорелась пьяная драка? – предположил марсовой.

– Мне боязно за нашего капитана.

– Чтоб меня разорвало! О нем-то я и не подумал…

– Что же делать? – в растерянности вопрошал Каменная Башка. – Я никогда не знал страха, но сейчас я боюсь. Лучше подойти посмотреть.

Толпа потихоньку рассеивалась. Горожане спешили домой к скудному ужину, солдаты торопились вернуться в казармы.

– Теперь и мы можем подобраться поближе, – решился боцман. – Хотел бы я знать, что тут произошло…

Взведя курок пистолета, он растолкал кучку бостонцев, все еще топтавшихся перед входом, и, грозно приказав им расходиться по домам, вошел на постоялый двор вместе с Малышом Флокко.

В нижней зале все было перевернуто вверх дном. Столы и стулья валялись, опрокинутые как попало, пол усеивали осколки бутылок. Хозяин печально озирал эти разрушения, присев на скамью. Как видно, бедняга еще не пришел в себя достаточно, чтобы наводить порядок, устраняя устроенный кем-то бедлам. При виде бретонца он в отчаянии всплеснул руками.

– Они его схватили! – простонал трактирщик. – Арестовали этого храброго и щедрого джентльмена!

Каменная Башка, побледнев от ярости, ударил себя по голове.

– Схватили моего капитана!.. – прорычал он.

– Да, мой добрый господин.

– Когда?

– Час назад.

– Кто это был?

– Десять английских солдат во главе с офицером.

– Он сопротивлялся?

– Сражался как лев! Проткнул двоих и вышиб третьему мозги, но остальные навалились на него все сразу и связали, хоть он и швырялся в них бутылками и посудой.

– Наш капитан в тюрьме! Он арестован! – ужаснулся Малыш Флокко.

Каменная Башка тяжело рухнул на стул, словно сраженный внезапным недугом, но тут же вскочил со словами:

– А леди?

– Они и ее увели! – отвечал хозяин.

– Вот ужас! – простонал Малыш Флокко.

– Остались только немец, что продолжает храпеть, и служанка.

– Камеристка здесь? – вскричал бретонец. – Веди меня к ней!

Подгоняя трактирщика, он взлетел вверх по лестнице и бомбой вломился в комнату, которую прежде занимала жена трактирщика.

– Мисс Нелли, – задыхаясь, проговорил бретонец, – это правда, что вашу госпожу увели англичане?

– Чистая правда, – ответила камеристка сквозь слезы. – Их послал маркиз. О, моя бедная госпожа!

Бретонец принялся расхаживать из угла в угол, продолжая колотить себя по голове и яростно восклицая:

– Что делать?! Что делать?! Они же вздернут моего храброго капитана, которого я люблю, как сына. Я должен спасти его! Но как?

Вдруг он перестал метаться и остановился перед камеристкой:

– Часовые в Оксфорд-мэншн вас знают?

– О! Знают почти все.

– Стало быть, вам не составит труда пройти в башню.

– В своем ли вы уме?

– Послушайте меня внимательно, мисс Нелли. Уже настал комендантский час, и на улицы лучше носу не высовывать. А вот завтра утром вы пойдете туда и постараетесь увидеться с вашей госпожой, которую, надо думать, не могли заключить в тюрьму, точно простолюдинку.

– О нет! Маркиз этого не допустит.

– Вот и прекрасно! Это нам на руку, – порадовался Каменная Башка. – Тогда попытайтесь разузнать, где держат баронета и какие указания даны англичанам, а к полудню возвращайтесь сюда. Я не позволю им повесить нашего доблестного капитана.

– О нет! Только не это! Моя госпожа умрет от горя. Она так любит сэра Уильяма.

– Мы останемся в Бостоне до завтрашнего вечера, потому что добраться до корабля сумеем лишь под покровом ночи. А теперь успокойтесь и отдохните, милая Нелли. Думайте обо мне.

Отвесив неуклюжий поклон, боцман спустился в залу, где Малыш Флокко оживленно обсуждал что-то с хозяином.

– Ты явился как раз вовремя, – сказал марсовой. – Хозяин говорит, солдаты могут вернуться в любую минуту.

– Во имя Иль-де-Ба! Точно я этого и сам не знаю! – воскликнул Каменная Башка. – Я только того и жду, что они вот-вот постучатся в двери!

– Хозяин предлагает нам спрятаться там, где нас не отыщет и самый проницательный соглядатай.

– Чистая правда, – подтвердил трактирщик.

– И где же это? – насупился бретонец.

– В саду.

– У тебя там что, подземелье?

– Нет, в саду вырыт колодец, а в его стене над водой устроен тайник.

– И много воды в колодце?

– Не больше футов трех. С неба уж месяц как и капли не упало.

– Есть у тебя крепкая веревка?

– Да, господин.

– Тогда тащи сюда бутылки, свечи, табак, одеяла, да не забудь про колбаски и окорока.

– А что мне делать с немцем?

– Когда он проспится, поставь ему пару стаканчиков да отправь на все четыре стороны.

Войдя в комнатушку, где оставил солдата, бретонец удостоверился, что гессенец мирно похрапывает, и поспешил вниз.

– Можно идти, – возвестил он, спускаясь в залу таверны. – Спрячемся, пока сюда не заявились англичане.

Заперев двери на засов, хозяин спустился в погреб, достал веревку длиной футов шестьдесят и позвал:

– Пойдемте, мои добрые господа.

Узким и темным коридором он вывел моряков в садик позади таверны, в глубине которого виднелся сруб над колодцем.

Завязав на веревке узлы через равные промежутки для удобства спуска, моряки закрепили один конец на железной перекладине колодца и приготовились лезть вниз.

– Спуститесь футов на тридцать, – подсказал хозяин, державший в руке свечу. – Об остальном я позабочусь.

Через полминуты боцман достиг сырой клетушки, устроенной в стене колодца.