Итак, трактирщик не обманул: тайник действительно существовал. Конечно, он не тянул на потайную комнату, но это была и не ниша. Здесь свободно могли спрятаться пять-шесть человек. Придирчиво обследовав убежище, Каменная Башка признал его сносным.

– Как будто снова очутились в трюме «Громовержца», – объявил бравый моряк. – Тут так же сыро, темно и тесно. Да уж, верно, сюда эти канальи вряд ли доберутся. Воистину наш хозяин – настоящий перл среди всех содержателей постоялых дворов. Надо будет его хорошенько отблагодарить.

Тут следом за приятелем в клетушку забрался Малыш Флокко:

– Ну как тут?

– Просто потрясающе! – похвалил бретонец. – На месте хозяина я бы хранил здесь огурцы. Эх, съел бы сейчас парочку свеженьких! Бедный олух ничего не смыслит в своем деле! И тем не менее целость нашей шкуры теперь целиком и полностью зависит от этого лупоглазого простофили.

Тут по колодцу гулко разнесся голос трактирщика:

– Принимайте груз, мои добрые господа!

На конце веревки прибыли две необъятные корзины, набитые табаком, бутылками вина, колбасками, вялеными окороками, острым сыром и хлебом. Все это добро было сверху прикрыто пухлыми ватными одеялами.

А еще в корзине нашлись свечи, и приятели затеплили одну.

– Вот теперь мы устроимся на славу! – порадовался бретонец. – Если хозяин не поскупится и будет спускать нам такие яства каждый божий день, тут можно надолго поселиться. И все-таки я предпочел бы оказаться на борту нашего корвета.

– Ну оказался бы ты там, и что дальше, Каменная Башка? – спросил марсовой. – Положение хуже не придумаешь. От нас зависит жизнь капитана.

– Кому ты это говоришь? Мне? Во имя Иль-де-Ба! Да разве ты не знаешь, что я готов голову за него сложить?

– И что ты собираешься предпринять?

– Пока ума не приложу. Дурная весть выбила у меня почву из-под ног. – Каменная Голова с вожделением уставился на бутылку. – Перво-наперво мы откупорим эту славную малышку! Авось найдем решение на дне.

– Что ж, давай поищем! – согласился юноша. – Медок оставь себе.

– Будь спокоен, выпью все до капли. Гляди-ка, да тут бордо! А это что у нас такое? Ты только глянь, бутылка шампанского! Охладим-ка его в воде. Это вино надо пить хорошо охлажденным.

Оглядев бутылки, боцман восславил Господа. Малыш Флокко последовал примеру товарища. На какое-то время капитан и его невеста были забыты. Однако, осушив пару стаканов вина и раскурив свою неизменную трубку, боцман вернулся к прежнему разговору.

– Дела наши плохи, – начал он.

– Согласен, – кивнул Малыш Флокко.

– Беда в том, что я не вижу решительно никакого выхода. Понимаешь? А кто, как не мы одни, способны спасти капитана от петли?

– Это и дураку понятно. Выпей-ка еще медока.

– Ты прав.

Отхлебнув из бутылки и взвесив ее в руке: много ли еще вина в ней осталось, боцман изрек:

– Нужно дождаться камеристку.

– И это все, до чего ты додумался? Неужели бретонцы из Иль-де-Ба к твоим годам выживают из ума?

– Якорь мне в глотку! – выругался боцман, швырнув в колодец пустую бутылку. – Ты прав, Малыш Флокко. Ты молод, и твое сердце еще не обратилось в камень. К тому же случается, что и твою шальную голову посещают недурные идеи. Если так, готов тебя выслушать. Говори, друг!

– По мне, так нужно поскорее добраться до корвета, благо подземный лаз не завалило.

– И что дальше?

– Вернемся с командой и попытаемся отбить капитана.

– По-твоему, горстка наших людей управится с тысячной британской армией? Нет, у меня есть мысль получше, – заявил Каменная Башка.

– Что же ты молчишь?

– Похитим палача и спрячем его здесь, в колодце. Тогда капитана не повесят.

– А что, если его попросту расстреляют?

– Вряд ли маркиз удовольствуется такой скорой казнью. Особенно теперь, после поражения в поединке. Наверняка он готовит своему незаконнорожденному брату подлую, позорную смерть.

– И что нам даст похищение?

– Мы выиграем время.

– Другого палача найдут.

– Двоих мерзавцев, согласных на такое позорное дело, в Бостоне не найдется. Без палача англичанам придется отложить казнь. И кто знает, не падет ли за это время город? У англичан и провиант, и боеприпасы на исходе, помощь из-за океана не приходит. Они будут вынуждены сдать город со дня на день, если не хотят помереть с голоду.

– Да ты хитрец!

– А ты только сейчас это понял? Я же родом из Иль-де-Ба!

– Знаю, – уважительно кивнул марсовой.

– Так что? Сцапаем палача? Скажем ему пару ласковых, и, если он дорожит своей шкурой, будет сидеть здесь как миленький.

– Лишь бы у нас все получилось.

– Положись на меня. А теперь спать! Во сне порой приходят хорошие мысли.

– Почему не поспать, когда больше все равно ничего не поделаешь? – не стал спорить марсовой. – Тут свежо. Будем спать как сурки.

Они завернулись в одеяла, задули свечу и спокойно заснули.

Ночь прошла спокойно, и кто знает, сколько бы проспали моряки, если бы вскоре после рассвета сверху не донесся голос трактирщика.

Первым вскочил бретонец:

– Есть новости?

– Приходили солдаты.

– И что?

– Перерыли всю таверну, растолкали немца и заставили его одеться, – известил хозяин таверны.

– А служанка?

– Ее не потревожили. Она уже ушла в Оксфорд-мэншн и обещала вскоре вернуться.

– А эти канальи не возвратятся, как мыслишь?

– Я бы не удивился. Но вы можете положиться на мою преданность. Ни за какие деньги я вас не предам.

– Я сразу смекнул, что ты храбрый малый, – похвалил бретонец. – Иначе ноги бы нашей не было в твоей таверне. Можешь спустить нам кофе с ромом? Тут страсть как холодно, и горячий кофе пришелся бы кстати.

– Будет исполнено, мой добрый господин.

Тут проснулся и Малыш Флокко.

– Что, если приходили по нашу душу? – спросил он у Каменной Башки.

– Хозяин, похоже, обеспокоен, – поделился тревогой бретонец. – Тут нам больше не будет попутного ветра, мой юный друг. Пора сниматься с якоря.

– Но сначала мы должны увидеться с твоей Нелли.

Вновь послышался голос хозяина, сообщавшего, что кофе прибыл.

– Как раз вовремя, – стуча зубами, проговорил боцман, которого уже начинал бить озноб.

Приблизившись к выходу из подземного убежища, приятели увидели, как на веревке к ним спускается дымящийся, источающий густой аромат кувшин.

– Нет, это просто перл какой-то среди держателей таверн! – объявил Малыш Флокко. – Другого такого во всем свете не сыщешь.

– И я того же мнения, – произнес Каменная Башка, проворно освобождая горлышко кувшина от веревки. Затем, задрав кверху голову, он крикнул: – Если что-то случится, сразу же дай нам знать!

– Само собой, мой добрый господин.

– Можешь рассчитывать на достойное вознаграждение.

За неимением кружек кофе пили прямо из кувшина, прикладываясь к нему по очереди.

– Э-эх, вот это я понимаю! Славный напиток, – похвалил Каменная Башка. – Что теперь, Малыш Флокко?

– Дождемся твою ненаглядную.

– Тогда достань табачок. Покурим. Знаешь, по чему я до смерти соскучился?

– По запаху дегтя?

– Именно, мой юный друг.

Распустив завязки на кисете с табаком, моряки заправили трубки и молча дымили, ожидая прихода камеристки.

Не прошло и часа, как они услыхали крик хозяина:

– Мисс! Мисс!

– Оставайся здесь, Малыш Флокко, – велел бретонец. – А я наведаюсь наверх и разберусь, что к чему.

И он взобрался по веревке с проворством, которого трудно было ожидать от человека его комплекции, горя нетерпеливым желанием поскорее узнать, что удалось выведать преданной наперснице миледи.

Мисс Диана, или Нелли, как упорно звал ее твердолобый бретонец, уже поджидала моряка. Увидев своего героя, она покраснела, затем побледнела, пролепетав:

– Вы!..

– Сколько же тревожных часов я провел, ожидая вас, моя прекрасная Нелли, – завел велеречивый бретонец. – Глаз не сомкнул, думая о вас.

– Я верю вам, хотя вы, моряки, народ ненадежный, – отвечала «ньюфаундлендская треска». – Любовь лишает нас покоя.

– Поговорим об этом после, а сейчас скажите, что они сделали с капитаном.

– Его заперли в башне Оксфорд-мэншн, – отвечала камеристка.

– Тут в Бостоне что, порядочных тюрем нет?

– Откуда же мне знать?

– А ваша госпожа?

– Маркиз не отпускает ее от себя.

– Этот пес еще не издох?

– Напротив, он быстро идет на поправку.

– Во имя Иль-де-Ба! – вскричал бретонец. – Какая несправедливость! Все пошло прахом! И что говорят о том, какая судьба ожидает баронета?

Став белой как мел, Диана пролепетала:

– Говорят, послезавтра его повесят.

– И кто совершит казнь? – допытывался бретонец.

– Местный палач.

– А он один такой в Бостоне? Или же имеются другие?

– Всего один.

– И где же, позвольте спросить, обретается заплечных дел мастер? Вы, случайно, этого не знаете?

– Случайно знаю. В старой халупе прямо перед Оксфорд-мэншн. Стены ее выкрашены красным. Этот дом ни с каким другим не перепутаешь, второго такого во всем Бостоне не найдешь.

– А вы знаете этого малого?

– Видела несколько раз, как он вешал американских мятежников.

– Каков он из себя?

– Старый каторжник, помилованный за то, что согласился исправлять позорное ремесло.

– А что, он силен?

– Почти как вы.

– Хорошо же. Потому что именно со мной ему и придется иметь дело. А теперь, моя милая Нелли, поскорей возвращайтесь к своей госпоже и найдите способ передать сэру Уильяму, что двое верных ему моряков еще на свободе и сделают все возможное и невозможное, чтобы его спасти. Ступайте немедля: сюда того и гляди могут нагрянуть приспешники маркиза, а я не хочу, чтобы они меня схватили.

Не дожидаясь ответа, он скрылся в колодце и вернулся в подземное убежище, где его с тревогой ожидал Малыш Флокко.

– Говорил я тебе, – с торжеством воскликнул боцман, – нужно похитить палача!

– Да ты хоть знаешь, где его искать? – спросил марсовой.

– Все я знаю. Сиди себе, покуривай. Спешить некуда.

– А чего ждать-то?

– Уж не хочешь ли ты, чтоб я умыкнул палача средь бела дня? Вылазку предпримем ночью. Да и потом, чего тебе не хватает? И сыт, и пьян, и нос в табаке. Копченых колбасок и сыра вдоволь. Бутылок столько, что сразу и не сочтешь.

И, снова запустив руку в кисет за щедрой щепотью мэрилендского табака, Каменная Башка с удовольствием раскурил трубку. Ему было о чем подумать. Все его мысли занимал капитан.

Время шло, а трактирщик не показывался. Начинало смеркаться, и Каменная Башка решил, что настала пора предпринять вылазку.

– Пойдем вместе, – сказал он Малышу Флокко. – Должно быть, в таверне случилось что-то ужасное. Или нас схватят, или мы разделаемся с канальями. Не выношу проклятых англичан!

И боцман устремился вверх по веревке. Малыш Флокко последовал за ним.

– Клянусь Иль-де-Ба, – вполголоса проговорил старый моряк, когда они выбрались в садик из колодца, – не нравится мне эта тишина… Что, если они схватили хозяина? А может, и вовсе отправили вдогонку за папашей, который слишком налегал на виски… Не тем будь помянут.

– Н-да, – отозвался марсовой, – что-то и мне неспокойно. Держи пистолет и саблю наготове.

– Покомандуй мне тут! И без тебя знаю, когда надо будет спустить курок и пойти на абордаж.

Тем же узким и темным коридором бравые моряки проникли в залу, сейчас совершенно пустую, остановились, насторожив слух. Сверху до них доносились незнакомые голоса.

Призывно махнув рукой Малышу Флокко, боцман взошел по лестнице на второй этаж. В комнате, которую хозяин таверны отвел морякам, четверо красномундирников, бранясь, обшаривали постели.

Каменная Башка с решительным видом ступил в спальню.

– Что это вы здесь делаете? – прогремел его зычный бас. – Кто вы такие и что вам нужно в моей таверне?

Англичане в изумлении переглянулись. Наконец один из них ответил вопросом на вопрос:

– А ты кто такой?

– Здешний хозяин, – дерзко соврал боцман.

– Это ты-то?

– Я.

– Да ведь здешнего хозяина уже расстреляли!

– Как это? За что?!

– За измену!

– Ах вы, мерзавцы! Сюда, Малыш Флокко! Размажем их по стенке!

Юный марсовой вооружился тяжеленным дубовым табуретом, стоявшим у стены.

Миг – и корсары, свирепые, как дикие звери, кинулись на стражу, осыпая красномундирников ударами, способными вышибить дух из любого. Не прошло и минуты, как злополучные солдаты уже валялись на полу, недвижимые и бесчувственные.

К счастью для моряков, постоялый двор «Тридцать бизоньих рогов» располагался на отшибе, позади лабиринта пустынных полуразрушенных улочек, так что корсарам удалось поквитаться со стражниками без всякого вмешательства со стороны.

– Похоже, мы спровадили их на тот свет, – подвел итог схватке Каменная Башка, оглядев бездыханные тела. – Смерть англичанам!

И боцман поспешил покинуть таверну вместе с товарищем, продолжавшим сжимать в руке ножку табурета.

На безлюдные улицы опустилась ночь, черная как деготь, по которому соскучился боцман. Двери немногих не покинутых хозяевами домов были накрепко заперты на все замки и засовы. В глухом пугающем мраке не слышалось ничего, кроме свиста выпущенных американцами снарядов.

Моряки припустили бегом и вскоре добрались до Оксфорд-мэншн. Только здесь они притормозили, чтобы перевести дух, и с улыбкой переглянулись.

– А славно мы их отделали! – похвалился боцман.

– Мокрого места от них не оставили! – поддержал Малыш Флокко. – А эти-то олухи уже раскатали губу. Думали небось, что меня, считай, повязали и вздернули.

– Как говорил мой покойный дед, победа всегда должна оставаться за флотом, и это чистая правда.

– Неужели они и вправду расстреляли беднягу-трактирщика?

– Да ты, как погляжу, еще дурнее их, Малыш Флокко. Неужто поверил тому, что набрехали эти псы? Расстрелять трактирщика? Да это курам на смех! Такой чести удостаиваются только солдаты.

– Значит, они надели на него пеньковый воротник.

– Вот уж не поверю, – отвечал невозмутимый бретонец. – Может, схватить его и схватили. Так, на всякий случай. Но за что отправлять на виселицу безобидного малого, который против англичан не бунтовал и никаких козней не строил? Достаточно взглянуть на его глупую физиономию, чтобы понять: он тут сбоку припека.

– А что же нам-то теперь делать?

– Видишь этот домик, выкрашенный красным? Там живет палач. Как я погляжу, и свет горит в окошке. Должно быть, хозяин готов принять гостей.

– И что, по-твоему, мы станем с ним делать? Назад в таверну нам пути нет.

– А про заброшенный каземат, где мы оставили англичанина, забыл?

– Хочешь оттащить палача туда?

– По крайней мере, пристроить там на первое время.

– И под каким предлогом ты хочешь к нему постучаться?

– Оставь это мне, – махнул рукой боцман. – В Иль-де-Ба простаков сроду не водилось.