Глава 4
Ни тепла живой плоти, ни биения пульса, ни дуновения ветра — лишь холод, ощущение прочности и силы.
Я не понимал, чем именно вижу и слышу, но органы зрения и слуха исправно работали. А вот кроличьего обоняния очень не хватало. Осязание же было слабым и притупленным, словно пробиваясь через толстый слой резины. Но вместе с тем я хорошо знал, где находится центр тяжести тела в любой момент времени и четко чувствовал баланс. Как оказалось, элементаль представлял собой не кучу камней, а некую силу, что сплавляла их в единое целое невидимым энергетическим полем.
Впрочем, расстояние, на котором она действовала, было совсем небольшим. В этом я быстро убедился, когда резко развернулся, взмахнув «рукой» по дуге. Крайний камень оказался слишком тяжелым для такого маневра, и центробежная сила попросту оторвала его, отбросив далеко в сторону.
Отлетевший булыжник ударился о скалу с глухим стуком и раскололся пополам. Я не почувствовал боли — он перестал быть «мной», как только отделился от «тела». Пришлось наклониться и подобрать новый камень, легко и естественно занявший свое место. Для этого потребовалось лишь чуть-чуть сдвинуть построение остальных и подправить баланс.
Так… Теперь я не белый и пушистый, а твердый и хрупкий. С этим уже можно воевать, но было бы хорошо найти породу покрепче, чтобы не превратиться в кучку щебенки после первого же удара.
Некоторое время ушло на тестирование возможностей нового тела: маневренности, доступной мне скорости и силы удара. Как оказалось, очень многое зависело от формы, размера и веса камней. После нескольких экспериментов удалось идеально их подогнать и эффект сразу почувствовался.
Как я понял, у аборигенов тут принято ходить тройками, поэтому за мной повсюду, как привязанная, плелась пара угрюмых коллег. Впрочем, из-за отсутствия лиц я мог неверно интерпретировать их внутренний мир. Вдруг элементали жизнерадостны, смешливы и дружелюбны, а их напускная суровость призвана отпугивать любопытных геологов и алчных шахтеров?
Нет, скорее всего, мои боевые товарищи тупы и бесчувственны, как и кролики. Я то рассыпался, роняя себя бесформенной кучей, то вновь собирался — никто не обращал на эти трюки никакого внимания.
Хорошенько освоившись, я решил прокатиться к дальним рубежам новой родины и осмотреть владения. Получилось не быстро, и все же ход оказался мягким и плавным. Я словно ехал на хорошо смазанных гусеницах и так увлекся маневрами, что едва не промчался мимо врагов.
Их было четверо. Как и всегда, они вели себя нагло и самоуверенно. Живых каменных кучек хватало на всех, и люди неторопливо и методично разбирали их одну за другой.
Невысокая, но шустрая девушка держалась особняком и фармила элементалей в сторонке. А вот остальную троицу я уже видел: коварный Пуси и влюбленная парочка. Кажется, их зовут Мафа и Зергель.
Как я понял со слов той предприимчивой толстухи, Пуси похвастался в кабаке про лут с рарного зайца, и мою полянку тут же арендовали. Болтуну пришлось искать новый фарм-спот. В такое совпадение трудно поверить, но мы снова встретились. Судьба упрямо толкала нас навстречу друг к другу, словно кто-то свыше сделал крупную ставку. В прошлый раз мне преподали хороший урок, но теперь всё будет иначе.
Мне не терпелось опробовать новое тело в бою, но я осторожно откатился за скалу, чтобы продумать план действий. Элементаль не кролик — есть отличная возможность для реванша. В нем достаточно мощи, чтобы справиться и с хорошо организованной группой. Но лучше начать с малого и размяться на заведомо слабой цели. Для проверки сил одинокая девушка подходит как нельзя лучше. С такой крохой не должно возникнуть проблем. Надо только дождаться, когда она окажется вне зоны видимости той троицы.
Юная дева выглядела стройной и хрупкой. Что она может сделать с тяжелыми твердыми камнями?
Как оказалось — очень многое. Для этого неожиданного вывода хватило всего несколько секунд наблюдения. Внешность обманчива. Это невинное личико скрывало настоящего киллера. Он только казался красивой бойкой девчонкой с двумя косичками, задорно прыгающими по плечам. Но как только она принимала боевую стойку — всё мгновенно менялось. В её осанке чувствовался утонченный аристократизм и достоинство, а в каждом движении — уверенность и скрытая сила.
Девушка выходила вперед, чтобы ее заметили сразу несколько групп элементалей и останавливалась. Опустив руки, она спокойно ждала, когда мобы сагрятся. Лишь едва заметное дрожание кончиков пальцев выдавало недюжинную концентрацию — они словно аккумулировали энергию, впитывая ее из пространства.
Каменные увальни неуклюже разворачивались и бежали к ней со всех сторон. Тогда по телу красавицы точно проходила волна, воздух словно сгущался в ее руках, образуя большой белый снежок. Изящным и отточенным движением девушка посылала его к ближайшей цели. Сбив элементаля с ног, он мгновенно покрывал землю вокруг него корочкой прозрачного льда.
И вот уже первый ряд атакующих беспомощно буксует на месте, а в них врезаются набегавшие сзади. Горка отчаянно барахтающихся камней продолжает ехать по льду, но уже гораздо медленнее.
Обижать одиноких девушек сразу же расхотелось. А вот ей меня обидеть точно захочется. Она рвет элементалей на куски целыми кучами! Та троица выглядела безобиднее, но если эта фурия зайдет ко мне в тыл?
Тем временем, девушка прыгнула и побежала в сторону, чтобы собрать и уплотнить оба фланга в единое целое. После этого она развернулась, плавно подняла руки над головой, а потом резко опустила, будто схватив и потянув вниз само небо.
Нет, к счастью небосклон остался на своем месте, но эффект был такой, точно с него сорвалось и упало солнце: огромный огненный болид рухнул вниз, превратив большинство элементалей в облако горячего пара.
Чудом выжившие метались и заживо сгорали в лужах раскаленной магмы. Но оставались и те, кто не попал в зону массового поражения, и теперь они неслись к обидчику безмолвным и тяжелым катком.
Изящным движением кисти ведьмочка нарисовала в воздухе круг. Из него веером вылетели кипящие шарики пламени, прошившие камни насквозь. Ни один из элементалей до неё не доехал.
Груда горячих безжизненных валунов вытянулась дымящейся стрелкой, указывая на их убийцу. Всего за несколько секунд дотла выжжена целая площадь. Последний из противников добрался дальше всех и теперь остывал у ног ведьмы. Могла и не успеть.
Девушка облокотилась на скалу и тяжело дышала. Должно быть, внешняя легкость движений давалась непросто — последнее чуть смазалось, и элементаль едва не превратил красивое женское тело в кровавую кашу. Короткую тунику, перетянутую широким ремнем, трудно назвать броней, а затейливый узор кожаных шнурков имел только декоративную функцию, подчеркивая достоинства ладной фигурки.
Я совершенно забылся, наблюдая за боем юной магички, и едва удержался, чтобы не крикнуть ей «браво!». Какое изящество, какая точность движений! В воздушном танце естественно и гармонично объединялась текучесть воды со всепоглощающей мощью огня. В обычном бою против нее не было ни единого шанса. Но я и не собирался драться открыто и честно. Главное первым нанести удар. Едва ли это смертельно опасное, но хрупкое существо переживет даже слабый тычок булыжником по голове.
У моих же старых знакомых бой шел монотонно и гораздо медленнее. Пуси почти все время прятался за щитом, тяжело кряхтел и тыкал мечом в порядком разозленного элементаля. Зергель же суетливо сновал у того за спиной, ковыряя парой кинжалов. Он то пропадал, растворившись в воздухе, то появлялся, чтобы нанести серию быстрых ударов. Толку от них было мало — лезвия клинков лишь легко царапали камень.
Мафа — статная, чуть полноватая девушка с толстой косой русых волос безмятежно сидела на коленях за спиной Пуси. Из молитвенно сложенных ладоней исходил непрерывный поток золотистого света. Казалось, она не обращала на бой никакого внимания, погрузившись в глубокую медитацию. Покой и умиротворение на ее лице явно диссонировали с вымученным пыхтением мужчин и звуками ударов стали о камень.
Группа с трудом допилила очередную тройку камней, и теперь с завистью поглядывала на завораживающее шоу магички. Та прекрасно знала, что на нее смотрят, и с удовольствием позировала, провоцируя внимание мужчин легкой улыбкой и эффектными позами.
Зергель не выдержал и восхищенно цокнул языком. Красавица приветливо махнула рукой и словно зажгла в его глазах яркий светильник. Парень просиял изнутри и тут же получил затрещину от разозлившейся Мафы.
Итак, несмотря на впечатляющую смертоносность, начинать придется с магички. Траекторию её перемещений просчитать легко. Девушка в одиночку выжгла весь центр и северную часть, оттеснив коллег к югу. Ей придется уйти за скалы восточнее, чтобы оставить им хоть что-то. Вот там группа ее уже не увидит.
Переместившись в место засады, я уронил себя на землю, чтобы силуэт не угадывался, и стал терпеливо ждать свою жертву. Трудно заподозрить элементаля в хаотично разбросанных по земле камнях, если только эта красавица не обладает особенным зрением, позволяющим увидеть то, что связывает их в единое целое. Да и целое ли?
Я въезжал в чужие тела, точно в гостиницу, значит, все они не могли быть мной. Мысли откуда-то возникают, замечаются, а потом исчезают бесследно, значит они тоже не «я». А вот разглядеть самого воспринимающего не получалось, сколько я в себя ни вглядывался. Вопрос в том, является ли он единым и целым?
Из чего состоит ум, что в нем можно увидеть? Волевой импульс, память, привычки, мотивы — всё слишком текуче и непостоянно. Чем одна «сборка» качеств принципиально отличается от другой, если они всё время меняются? Где начинается и кончается мое «я», чтобы четко выделить его от «другого»? Где тот неизменный «стержень», на который могло бы нанизываться всё остальное? Да и есть ли в мире хоть что-то постоянное, кроме самого непостоянства?
Несколько настороживало и то впечатление, которое произвела на меня эта пылкая юная особь. С чего бы бесчувственному каменному чурбану испытывать к человеческой самке желание? Наверное, для элементаля было бы естественно увидеть волнующую разум гармонию куска какого-нибудь горного хрусталя. Но меня взволновала мягкая и теплая девушка!
Значит, эта «мыслящая ясность» совсем не пуста? По крайней мере, в ней есть скрытая предрасположенность испытывать к красивой женщине особые чувства. Значит, мы принадлежим к одному виду, ведь сексуальный инстинкт не мог обманывать. Выходит, я человек или когда-то им был?
Но что является определяющим признаком человечности, чтобы отличить его от разумной крольчатины? Если бы я узнал такой атрибут, то поискал бы его у себя и вопрос бы решился. А если такого качества нет?
Я раздраженно мотнул «головой» и едва не выдал себя. Из-за угла как раз вынырнула магичка. Она настороженно застыла, боковым зрением заметив движение. Мне повезло — чуть выше на скале толкались несколько моих «родственников». Камень мог скатиться оттуда. Если бы я умел дышать, то непременно бы выдохнул с облегчением.
Враг успокоился и занялся тем, что умел лучше всего — массовым и виртуозным убийством. В отсутствии зрителей игривость и артистизм пропали, сменившись выверенной скупостью движений, рационализмом и точностью. Но даже сейчас эта пластика завораживала. Девушка уверенно контролировала поток бушевавшей энергии, вырывавшейся из неё то морозной струей, то жаром огня. В её балете повторялось всего два грациозных па, но ведьма делала их так же легко, как дышала.
Какое красивое и безжалостное существо! Теперь оно, наконец, смогло расслабиться, сбросив маску улыбчивой и озорной девочки. В синих глазах словно погасло тепло, оставив холодные льдинки. Уверенность, стальная воля и жесткая властность — теперь магичка выглядела старше и уж никак не напоминала подростка.
Найдя взглядом новые цели, она с эффективностью механизма превращала живой камень в мертвую крошку и пыль. Но вот меня она пропустила, приняв за уже разбитых на куски собратьев.
Мысленно ухмыльнувшись, я почти беззвучно собрался в массивную громадину за её спиной. Скрип снежных кристаллов переходил в треск пламени и грохот разрываемой горной породы — в такой какофонии услышать стук камней почти невозможно.
Тяжелые булыжники вопросительно нависли над девушкой, словно спрашивая разрешения, но я всё ещё медлил.
Золото, забранное в два детских хвостика, трогательная родинка на шейке, хрупкие ключицы, крохотные красные стеклышки в маленьких ушках…
Я чувствовал себя так, словно хочу ударить ребёнка.
Нет, это же наваждение! Надо бить! Передо мной безжалостный и хладнокровный монстр, прямо сейчас выжигающий каменных братьев!
Я решительно поднял камни повыше.
Вот, сейчас!
Нет, не могу! Слабак!
Что-то внутри яростно протестовало. Но не потому, что мне стало жалко врага. Да, он жесток, умен и заслуживает уважения, но никак не жалости. Просто чертова ведьма слишком красива! И казалось, что это неземное совершенство обладает некой сакральной и самостоятельной ценностью, разрушить которую стало бы святотатством.
В этот момент девушка что-то почувствовала и обернулась. Я стоял почти вплотную — в ее глазах мелькнуло удивление, но не страх. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. И вдруг она закрыла глаза и закричала — пронзительно, страшно, совсем по-звериному.
Трудно поверить, что человеческое горло способно издать такой вопль. Нет, это не было криком ужаса и отчаяния загнанной жертвы — это был настоящий боевой спелл*. Его вполне бы хватило, чтобы отскочить и обездвижить, влепив снежный заряд, а потом спокойно и методично расстрелять огнем издали.
Но все сложилось иначе. Этот дикий крик лишил меня контроля над телом, и я почувствовал, что энергия, связывающая его части, исчезла. Камни отделялись друг от друга и падали, а два из них висели прямо над головой ведьмочки. Бедняжка продолжала истошно вопить, и они опустились сами собой, с неприятным хрустом размозжив череп.
Через несколько секунд ко мне вернулась энергия и способность к движению, но что-либо делать уже не понадобилось. Так восхищавшее меня тельце лежало между забрызганных мозгом и кровью камней, как сломанная кукла.
Пусть невольно, но всё же я убил этого монстра. Поразительно, но самым опасным оказалась не смертоносная магия, а отравленная красота, парализовавшая волю и разум. Идеальное женское тело уже само по эффективное оружие подчинения, и я едва не позволил убить себя под его чарами.
Теперь у змеи вырвали ядовитые зубы, а то, что осталось уже не представляло опасности. Поразительно, что столь ничтожное физическое воздействие способно разрушить красоту и развеять иллюзию. Раздавленная черепная коробка, слипшиеся волосы, содранная кожа свисала лохмотьями, обнажая мясо лицевых мышц. Алая кровь толчками била из разорванной шейной артерии, а одно глазное яблоко выпало и повисло, держась на тоненьком жгутике.
Какая гадость! Как можно было купиться на это? Отвратительная слизь, куски мяса и жира, кал и моча скрывались за тонким и уязвимым фасадом из безупречной матовой кожи. Удивительно, как омерзительные по отдельности части, собранные в одно целое надлежащим образом, вызывают такой соблазнительно-манящий эффект.
Чертыхаясь и злясь на себя, я отошел и живописно раскидал свои камешки возле трупа, ожидая гостей. Громкие вопли не могли не услышать — за скалой раздался топот.
Первым из-за угла вывернул Зергель. Увидев изуродованное тело, он ахнул и попятился, отдавив ногу взвизгнувшей Мафе.
— Жива? — тяжело дыша, спросил Пуси, подбежавший последним.
— Без головы-то? А ты как думаешь? — язвительно ответила Мафа. Усевшись прямо на меня, она принялась растирать отдавленную ступню. — Фу, чуть не вырвало. Слишком рисовалась, звезда… Видели, какие фигуры выписывала?
— Да, синхронизацию* она держит почти на пределе. Бесстрашная. Ничего не боится. Еще бы на уровень вверх и с концами, — заключил Пуси, внимательно осматрев трупик.
— Кто её так? — побледневший как полотно Зергель встал за Мафу, словно всерьез надеялся, что она защитит его от такой же участи.
— Удар тяжелым тупым предметом. Два удара, — Пуси задумчиво провел пальцами по моим окровавленным «кулачкам» и наклонился, с шумом втянув воздух ноздрями.
— Фу! Зачем? Ты еще оближи их, — брезгливо поморщилась Мафа. — И так понятно, что не сама умерла!
— Все ясно, — Пуси многозначительно посмотрел на верхнюю площадку, где всё ещё толкались несколько элементалей.
— Что ясно? — нервно спросил Зергель, проследив его взгляд.
— Похоже, Сельфина подстрелила одного из них, и тот свалился ей прямо на голову! — авторитетно заявил Пуси, рассматривая свой окровавленный палец на свет.
Сельфина? Подозрительно знакомое имя… У меня было чувство, что я с ней ещё обязательно встречусь. Странно, но эта ведьмочка мне по-прежнему нравилась…
— А она, глупенькая, стояла внизу и ждала, да? — фыркнула Мафа. — Ты видишь, что наверху ползает полная пачка? А внизу камня максимум на одного. Получается, это четвертый приблудный?
— Два других разорвало в мелкий щебень, а кусками третьего ее и придавило! — заступился за друга Зергель, и в сердцах пнул меня в «бок».
— Не плачь малыш, твоя любовь через пару часов прибежит и всё расскажет. Куда так надрываться… — нарочито равнодушно проворковала Мафа, видимо так и не простив ему цоканья и восхищенного взгляда.
— Нет, с нулевым делевелом* не прибежит, — Пуси поднял свой щит и вытер пальцы о штанину. — Только если завтра. В городе спросим.
— Не забудь только аудиенцию забронировать. А то ведь к нашей звезде даже через фан-клуб не пробиться, — хихикнула Мафа.
— А вдруг это сам Черный Кроль? Не его ли грязных лап это дело? — почти прошептал Зергель, оглядываясь. — Говорят, такая тварь может обернуться любым мобом в игре. В таверне рассказывали, что недавно он вырезал сводный рейд «Нью-Лайфа» и «Артификалов» на аутдоре*.
— Да что-то не верится, — покачал головой Пуси. — Они обычно включают трансляцию на полмира. Пресса бы знала.
— Так их спонсоры всё скрывают, чтобы не уронить курс акций. Репортеров купили, а слухи-то ходят! Думаю, в тот раз на полянке был именно он — глазищи умные и зыркал он ими так, словно запоминал! А я говорил, что лучше не трогать этого странного рарника! Черный Кроль придет за нами, чтобы отомстить! — Зергель сделал страшные глаза и показал передние зубы, видимо изображая меня.
Я ничего не знал про этот «сводный рейд», который якобы угробил недавно. Людское внимание льстило, но я всё же не настолько могуч, чтобы сметать с пути целые гильдии. Похоже, на меня теперь будут валить всё, что угодно. Ну и ладно! Придется соответствовать славе.
— Зергель, милый, да у тебя паранойя. Даже если Кроль действительно существует, то мы свой шанс упустили. Сейчас его фармит та толстая тварь, которой проболтался наш умник! Да, Пуси? — Мафа смерила его презрительным взглядом. — Дело ведь того стоило? Хорошая выдалась ночка, верно?
— Да, я кретин. Согласен! — смутившись, покраснел тот. — Но и вы виноваты! Предупреждал же, что мне нельзя пить!
— А ты при нас и не пил! Тебя напоили в кабинке для приватного танца!
— Ребята, давайте закончим уже! — Зергель демонстративно достал кинжалы из-за спины. — Сельфина крала мобов у нас из-под носа. Фарм-спот теперь наш. Надо бы набить побольше, пока никого нет.
— Что есть, что нет… Вы все равно больше кучки не разбираете, — поддразнила его Мафа. — Просто боги ДПС-а*. До вечера так царапать камешки будем.
— Я тут много не выдам. У этих мобов резист* к режуще-колющему, — огрызнулся Зергель. — Дайте пару одноручных булав и всё сразу изменится!
Пуси махнул рукой, устало вздохнул и отправился к ближайшей стайке элементалей. Зергель виновато поплелся за ним, а Мафа так и осталась сидеть прямо на моих камнях. Похоже, удобно устроилась, но не скажу, чтобы мне это понравилось. «Молиться» за своих мужчин, она могла и отсюда.
Громко прорычав, Пуси пожадничал и привлек внимание сразу двух групп. Возможно, из-за обидных слов Мафы, а может, просто решил наверстать время. Через минуту он пожалел об этом под градом ударов — тело под доспехом наверняка стало синим. Стальная броня спасала от пореза и уколов, но не от тупого оружия.
— Мафа, ты специально что ли? Хил* будет? — поморщившись, проворчал Пуси после очередного болезненного тумака.
Девушка удовлетворенно улыбнулась и, видимо решив, что болтун наказан достаточно, наконец встала. Теперь ее поза вновь излучала покой и смирение, видимо преобразуя сомнительные добродетели хилера в лечащий поток теплого света.
Зергель терпеливо дождался, пока мобы целиком сосредоточатся на Пуси, и исчез, чтобы проявиться за ними. Похоже, женский сарказм оказал благотворное действие, и под таким баффом* парнишка махал кинжалами с удвоенной яростью.
Похоже, пора действовать. По традиции, лучше всего начать с женщины. Оставшись без хилера, ребята загнутся и без моей помощи. Прости, Мафа, но я знаю, что убить в этом странном мире никого невозможно.
Уже отработанным движением я бесшумно поднялся за ее спиной и, почти не колеблясь, стукнул камешком по затылку.
В шейке что-то слабо хрустнуло, голова клюнула вниз. Неловко подвернув ногу, девушка медленно опустилась на землю. Ее тело безвольно обмякло, но так и осталось сидеть, словно продолжая молиться.
Как удачно! Увлеченный схваткой отряд не заметил потери бойца. Я вновь рассыпался по земле, представляя, как Мафа злится в Тени. Хотя у людей посмертие могло выглядеть и как-то иначе.
— Хил! Мафа, хватит! Не валяй дурака! Лечи! Спишь что ли? — Пуси нервно оглянулся, отступая к хилеру.
Да, шесть элементалей сразу это не шутки. Четыре из них уже лежали на земле неподвижными горками, но они успели нанести раны, которые вылечить сейчас уже некому. Конечно, если только Пуси не обнаружит в себе способности к самоисцелению.
— Брось их! Посмотри, что с ней! — приказал он, подслеповато щурясь. Сочившаяся из-под шлема кровь заливала глаза.
Зергель обогнул элементалей и со всех ног бросился к Мафе, на ходу доставая аптечку.
Я подобрался и, рассчитав дистанцию, собрал тело прямо в рывке, уже традиционно рассчитывая покончить с парнишкой одним касанием. Это было наивно — камни беспомощно рассекли воздух там, где только что находилась голова Зергеля. Тот просто нырнул под них и исчез.
Проклятье! Слишком медленно!
В следующую секунду, я почувствовал укол сзади. Потом еще один. Парень разошелся там не на шутку. Неприятно, но не смертельно.
Развернувшись, я попытался поймать его тяжелым акцентированным ударом, но Зергель ловко уклонился и снова исчез. Камень, не встретив цели, едва не оторвал мне «руку».
Мафа явно недооценивала своего живчика. Особого вреда он пока не нанес, но и попасть по нему почти невозможно. На Пуси всё еще висела пара элементалей, и помочь напарнику он не мог. Но если допилит, то мои дела будут совсем плохи. Конечно, до Сельфины ребятам далеко, но вдвоем они справятся со мной быстро.
Зергель наконец проявился и теперь маячил на безопасной дистанции, не решаясь атаковать в одиночку. Этот ловкий проныра слишком уязвим и тщедушен. Его кожаная броня не способна смягчить прямой и жесткий удар. Сейчас ему стоило бы помочь напарнику, и только потом вернуть ко мне.
— Фокус моих! Потом нюкнем* рарника! — приказ Пуси подтвердил мои опасения.
Сделаю то же самое — помогу родственничкам, пока те еще живы.
Я торопливо помчался к «своим» на выручку. Спину тут же ужалило в нескольких местах сразу, словно на меня набросился рой мелких озлобленных насекомых. Пока ничего страшного — можно терпеть. Мысленно я поблагодарил всех местных богов за то, что у Зергеля не булава, а кинжалы.
Для Пуси мой маневр не стал большой неожиданностью. Шагнув в сторону, он развернулся — меч свистнул и по широкой дуге ударил по выставленной вперед каменной «лапке». Крайний булыжник отлетел и укатился, оставив меня с короткой култышкой.
Теперь Пуси заслоняли от меня два каменных «братца», а ухмыляющийся Зергель кружил за спиной, выбирая момент для новой атаки.
Черт! Похоже, хана. Я не знал, что делать с этой парочкой. Один умело маневрировал, держа толкавшихся мобов между нами, а второй висел за спиной, ограничивая мои движения. Кинжалы хоть и не наносили критического ущерба, но все же сильно замедляли. Рано или поздно меня доковыряют.
Пытаясь обойти мешавшихся мобов, я в очередной раз проехался по мертвой Мафе, и тут на меня снизошло «откровение».
Придерживая её тело обломком, я оторвал голову, чтобы использовать вместо отсеченного камня. С легким щелчком она заняла его место, но зрелище получилось еще то: с обрубка шеи капала кровь, а бледное лицо будто оживало в движении.
Чтобы еще более усилить эффект, я пошевелил отвратительным «кулачком» перед потрясенным Зергелем. Похоже, этот трюк его психика переварить не смогла — шокированный, парень вытаращил глаза и застыл, не в силах оторвать взгляд от подружки.
Такой шанс нельзя упускать!
Не теряя времени, я раскрутил новую «руку» и, отпустив связь, метнул голову Мафы. Страшный снаряд попал Зергелю в грудь. У бедняги сразу же подкосились ножки. Он не смог даже пошевелиться, когда разорвав дистанцию, я обрушил на него свой самый тяжелый валун.
Покончить с последним противником оказалось нетрудно. Я оттеснил Пуси за скалу, где мирно паслись еще свеженькие элементали. Сагрившись, они переехали его со спины. Прикрывать ее было уже некому.
Я отомстил — на земле валялись четыре человеческих тела. Мои камни липкие от их теплой крови. Победа? Мне хотелось именно этого?
В этот раз месть не доставила ожидаемого удовольствия. Ненависть ушла, оставив после себя странную тоску и разочарование. Стало даже хуже, чем было. Я чувствовал, что сделал глупость, согласившись с ролью, которая абсолютно не нравилась.
Теперь уже в смерти ребят не виделось ни малейшего смысла. Мы все бессмертны, а причинять боль порой труднее, чем терпеть самому. Если во мне и есть эта неуловимая «человечность», то именно сострадание должно быть ее стержнем.
Солнце приятно грело камни, высокое небо манило необъятным пространством, но мне было не до местных красот. Погруженный в раздумья, мой «танк» медленно катился к обрыву, откуда в прошлый раз так неудачно свалился. Лениво развалившись на краю, я пытался хоть что-нибудь вспомнить, но из подслушанных разговоров целостная картинка всё ещё упрямо не складывалась. В уме было ощущение зыбкого, но густого марева, будто заслонявшего прошлое. Хотя невидимые фильтры вроде бы медленно таяли, проявляя ранее скрытые пласты информации.
И это были не новые знания, а мои собственные воспоминания. Иначе, как понятие может проявиться во внутреннем дискурсе, если его объект никогда не встречался? Не может же бывший кролик или элементаль испытывать странное возбуждение, увидев Сельфину? Да и Лапуля выглядела почему-то знакомо, хотя в мыслях о ней уже напрочь отсутствовал сексуальный подтекст.
Блуждающий ум походил на растерянно гудящий рой пчел. Я собирался не думать, а вспомнить, но возвращая к исходной точке, вновь забывался в мутных концепциях и в конце концов перестал бороться с собой, отпустив мысли на волю. Не гнать их насильно, не поощрять, не исправлять, не менять на другие, а бесстрастно смотреть в ясность осознавания, позволяя всему просто быть, как ему вздумается.
Отпустить, всё отпустить…
И через какое-то время я будто исчез, превратившись в чистую ткань бытия, на которой этот мир и был нарисован. Его безжалостное колесо продолжало вращаться, но я словно находился уже не на ободе, а в его центре и потому был неподвижен.
Всё проявленное воспринималось равнодушно и отстраненно. Солнце грело все так же, высокое небо лениво облизывали пухлые облака, внизу журчала река, а где-то наверное яростно материлась Сельфина. Но мне было уже наплевать на реальность. Теперь эта живая и красочная иллюстрация никак не затрагивала и не волновала. Всё лишь иллюзия. Причем, вместо со мной. Потому, что я не кролик, не камень и даже не человек.
«Я» есть сама осознающая ясность — чистое и незамутненное ничем восприятие. И этот очевидный факт не требовал доказательства, которое следовало бы проследить в уме или тем более произнести вслух. Мысли появлялись, но не подпитываемые усилием тут же таяли. Они возвращались туда, откуда возникли, более не окрашивая реальность в оттенки неприязни, желания или равнодушия.
Отпустить. Всё отпустить…
