8. ВСТРЕЧИ В ЧИКЕ
Доктор Шект в двадцатый раз перелистывал последний лабораторный журнал, когда в кабинет вошла Пола. Шект поднял голову — Пола, накидывая лабораторный халат, нахмурилась.
— Ну вот, отец, ты снова ничего не ел.
— Что? Нет, определенно я… О, что это такое?
— Это твой ленч. Вернее, то, что когда-то было ленчем. А то, что ты ел, — это, должно быть, был завтрак. Какой смысл покупать блюда и приносить их сюда, если ты все равно ничего не ешь. Мне придется заставить тебя ходить на обед домой.
— Не волнуйся. Я все съем. Понимаешь, я не могу прерывать важный эксперимент каждый раз, как только тебе покажется, что именно в это время я должен поесть.
За десертом настроение Шекта улучшилось.
— Ты не представляешь, — сказал он, — что за человек этот Шварц. Я тебе не говорил о странном характере швов на его черепе?
— Говорил. Они очень примитивны.
— Но и это еще не все. У него тридцать два зуба: по три коренных в верхней и нижней челюстях, слева и справа, в том числе один искусственный, должно быть самодельный. Во всяком случае, я никогда не видел мостика, который металлическими колпачками укреплен на соседних зубах, куда проще вживить зуб в челюстную кость… Скажи, ты видела когда-нибудь человека с тридцатью двумя зубами?
— Отец, обычно я не считаю зубы у человека. А сколько их должно быть? Двадцать восемь?
— Ну конечно… Впрочем, я тебе еще не все сказал. Вчера мы исследовали его внутренние органы. Как ты думаешь, что мы нашли?.. Догадайся!
— Кишечник?
— Пола, ты нарочно хочешь меня рассердить, но это тебе не удастся. Не гадай, я скажу тебе.
У Шварца есть червеобразный отросток длиной три с половиной дюйма, и этот отросток открыт. Боже мой, это совершенно невероятно! Я проконсультировался со специалистами из Медицинской школы — очень осторожно, разумеется, — и они подтвердили, что аппендикс никогда не бывает открытым, а его длина практически никогда не превышает полдюйма.
— И что это значит?
— Как ты не понимаешь, ведь Шварц — это ходячая коллекция атавизмов, живое ископаемое, — Шект встал и принялся торопливо ходить взад-вперед по кабинету. — Вот что, Пола, думаю, нам ни в коем случае нельзя отдавать Шварца. Это слишком ценный объект.
— Нет, нет, отец, — поспешила возразить Пола, — этого делать нельзя. Ведь ты же обещал тому фермеру отдать его. Это нужно сделать ради самого Шварца. У нас ему плохо.
— Плохо! Но почему? Мы же обращаемся с ним, как с богатым инопланетянином.
— Ну и что? Бедняга привык к своей ферме, к своим родственникам. Он прожил там всю жизнь. А в нашем доме он перенес неприятную и, насколько я знаю, довольно болезненную операцию. К тому же его разум теперь функционирует по-другому. Не стоит надеяться, что он все поймет. Мы должны учесть его права и вернуть в семью.
— Но, Пола, ради науки…
— Вздор! Какое мне дело до науки? Как ты думаешь, что скажут в Братстве, когда дойдут слухи о твоих экспериментах? Или, по-твоему, их беспокоит наука? В общем, если не хочешь думать о Шварце, подумай о себе. Чем дольше ты будешь держать его здесь, тем больше шансов, что его найдут. Отправь его домой сегодня же вечером, как ты и собирался с самого начала, слышишь?.. Я спущусь и посмотрю, не нужно ли что-нибудь Шварцу до обеда.
Не прошло и пяти минут, как обеспокоенная и бледная Пола вернулась.
— Отец, он ушел!
— Кто ушел? — удивленно переспросил Шект.
— Шварц! — чуть не плача выкрикнула Пола. — Наверно, ты забыл запереть за собой дверь его комнаты.
Шект поднялся и, чтобы устоять, вытянул вперед руку.
— Когда это случилось? — спросил он.
— Не знаю. Должно быть, недавно. Давно ты был там последний раз?
— И пятнадцати минут не прошло. Когда ты вошла, я успел поработать не больше двух минут.
— Тогда еще не все потеряно, — с неожиданной решимостью сказала Пола. — Попробую его найти. Может быть, он гуляет где-то рядом. Если его поймают, никто не должен узнать, что вы как-то связаны. Понятно?
Шект смог только кивнуть головой.
Обменяв стены тюрьмы-больницы на городские просторы, Джозеф Шварц не почувствовал ни малейшего облегчения. Он не обманывался, понимая, что никакого плана действий у него нет. Он знал, очень хорошо знал, что его побег — самая настоящая импровизация.
Если не считать просто слепого желания сменить беспомощное ожидание на какую угодно активную деятельность, то им руководил только один разумный импульс — надежда случайно столкнуться с какой-то стороной жизни, которая помогла бы его окончательно заблудившейся памяти выйти на знакомую дорогу.
Однако первый же взгляд, брошенный Шварцем на город, привел его в уныние. Близился вечер, и в косых лучах заходящего солнца Чика казалась молочно-белой. Будто все дома здесь построены из фарфора, как и та фермерская усадьба, на которую он натолкнулся в этом мире впервые.
В памяти всплывали города, которые должны быть коричневыми и красными. И намного грязнее. В этом он был уверен.
Шварц не торопясь шел по улице. Почему-то он чувствовал, что организованной погони за ним не будет. Откуда взялась эта уверенность, он сказать не мог. Если уж говорить всю правду, то последние несколько дней он становился все более чувствительным к окружавшей его «атмосфере», все лучше и лучше интуитивно понимал происходящее. Обострившаяся интуиция была только одним из странных изменений, происшедших в его сознании с тех пор, как… как…
Вот здесь в памяти был полный провал.
Во всяком случае, «атмосфера» в тюрьме-больнице была насыщена секретностью и, наверное, страхом. Так что они не погонятся за ним с громкими криками, в этом Шварц был уверен. Но почему он должен знать такие вещи? Может быть, такая странная активность мозга не редкость при потере памяти?
Шварц пересек еще один перекресток. Автомобилей было сравнительно мало. Пешеходы… ну что ж, пешеходы как пешеходы. На них были довольно смешные одежды — без застежек, без пуговиц, разноцветные. Но сейчас и он одет так же. Интересно, подумал Шварц, а куда делась его старая одежда? Потом засомневался: а была ли у него вообще та одежда, которую он запомнил? Очень трудно быть уверенным в чем бы то ни было, если ты сомневаешься в возможностях своей памяти.
Но жену и детей он представлял очень отчетливо. Уж они-то никак не могли быть плодом воображения. Шварц остановился посреди тротуара, чтобы вновь обрести утраченное было хладнокровие. Возможно, в его памяти сохранились искаженные образы реально существующих людей, тогда он обязан отыскать их в этом реальном мире, который кажется таким абсурдным.
На Шварца натыкались пешеходы, некоторые при этом раздраженно ворчали. Он снова пошел по улице. Вдруг ему пришло в голову, что он уже немного проголодался и будет очень голоден в ближайшие часы, а у него совсем нет денег.
Шварц осмотрелся. Ничего похожего на ресторан он не видел. Впрочем, как он мог узнать? Он же не умел читать вывески.
Шварц стал всматриваться в каждую попадавшуюся по пути витрину… Спустя какое-то время он заметил небольшой зал, в нишах которого стояли маленькие столики. За одним из них сидели двое мужчин, за другим — еще один. Все трое ели.
Хоть здесь все осталось по-прежнему. Мужчины еще что-то дожевывали.
Шварц вошел в зал и на секунду остановился в полном замешательстве. Здесь не было ни стойки, ни прилавка, никто ничего не готовил, никакого намека на кухню. Он хотел было в уплату за обед предложить свои услуги, например помыть посуду, но… кому здесь предлагать?
Шварц неуверенно подошел к двум обедающим. Он показал пальцем на их тарелки и сказал, старательно выговаривая каждое слово:
— Пища! Где? Пожалуйста.
Мужчины удивленно посмотрели на Шварца. Один из них быстро заговорил, похлопывая рукой по небольшому сооружению, укрепленному на столе вплотную к стене. Шварц не понял ни слова. Второй мужчина что-то добавил явно раздраженным тоном.
Шварц опустил глаза. Он повернулся, намереваясь уйти ни с чем, и тут его потянули за рукав…
Гранц первым обратил внимание на Шварца, когда тот еще только тоскливо смотрел на витрину.
— А этому что здесь нужно? — спросил он.
Сидевший за столиком напротив Гранца и спиной к витрине Месстер обернулся, посмотрел, пожал плечами и не сказал ни слова.
— Он идет сюда, — заметил Гранц.
— Ну и что? — отозвался Месстер.
— Ничего. Просто так.
Но через минуту вошедший, беспомощно оглядевшись по сторонам, подошел к их столику, пальцем показал на тарелку с тушеной говядиной и со странным акцентом сказал:
— Пища! Где? Пожалуйста.
Гранц поднял голову.
— Пища вот здесь, малыш. Придвигай стул к любому столу, какой тебе понравится, и пользуйся фудоматом… Фудомат! Ты что, не знаешь, что такое фудомат?.. Месстер, посмотри на этого бедолагу. Он на меня уставился, как будто не понимает ни слова. Эй, парень, вот эта штука, смотри. Просто опусти монету и дай мне спокойно пообедать, договорились?
— Плюнь ты на него, — проворчал Месстер. — Он просто бездельник, милостыню выпрашивает.
— Эй, подожди, — Гранц, ухватив за рукав Шварца, который уже повернулся, чтобы уйти, обратился к Месстеру: — Бог ты мой, пусть парень поест. Ему, видно, скоро шестьдесят. По крайней мере я хоть чем-то ему помогу… Эй, малыш, деньги у тебя есть?.. Черт возьми, клянусь, он совсем меня не понимает. Деньги, парень, деньги! Вот такие… — он вытащил из кармана блестящую монету в полкредита и щелчком подбросил ее, так что монета сверкнула в воздухе.
— Есть хоть сколько-нибудь?
Шварц медленно покачал головой.
— Ну тогда держи от меня подарок! — Гранц опустил полкредита в карман и бросил Шварцу меньшую монету.
Шварц в нерешительности вертел монету в руках.
— Ну ладно. Не торчи здесь. Опусти ее в фудомат. Вот в эту штуку.
Шварц с удивлением обнаружил, что на этот раз он все понял. На фудомате было несколько щелей для монет разных размеров и столько же кнопок, а рядом с ними — небольшие треугольники молочного цвета, на которых было что-то написано. Прочесть надписи Шварц не мог, поэтому только показал на стоявшее на столе блюдо и, вопросительно подняв брови, пальцами провел вверх-вниз по всем кнопкам.
— Бутерброд для него недостаточно хорош, — раздраженно заметил Месстер. — В нашем городе теперь развелись шикарные бездельники. Гранц, если ты собираешься ублажать их всех, тебе это дорого обойдется.
— Хорошо, я потрачу восемьдесят пять сотых кредита. Все равно завтра получка… Иди сюда, — сказал он Шварцу, опустил свои монеты в фудомат и из ниши в стене извлек широкий металлический сосуд. — Теперь забирай и садись за другой стол… Вот, держи десятку. Можешь купить себе чашку кофе.
Шварц живо перенес сосуд на соседний стол. Сбоку к сосуду прозрачной лентой была прикреплена ложка, Шварц подцепил ее ногтем, и она с легким хлопком отскочила. Одновременно верхняя часть сосуда, отделенная от основания тонкой бороздкой, сначала сама собой отошла вверх, а потом заняла прежнее положение.
В отличие от того, что ели другие посетители, его блюдо оказалось холодным, но это были уже детали. Лишь спустя минуту Шварц сообразил, что блюдо постепенно нагревается, а сосуд на ощупь стал просто горячим. В недоумении Шварц решил прервать трапезу и выждать.
Над подливкой сначала поднялся пар, потом она закипела. Через минуту кипение прекратилось, скоро блюдо немного остыло, и Шварц смог благополучно завершить обед.
Когда он уходил, Гранц и Месстер еще сидели за своим столиком. Сидел и еще один мужчина, на которого Шварц ни разу не обратил внимания.
Не заметил Шварц и другого худого невысокого человека, который следовал за ним от самого института, не теряя Шварца из виду и в то же время стараясь не попадаться ему на глаза.
Быстро приняв душ и переодевшись, Бел Арвардан решил воплотить в жизнь свое первоначальное намерение — понаблюдать за представителями подвида «земляне» человеческой расы в их естественной среде обитания. Погода была отличной, дул легкий освежающий ветерок, а само селение — простите, город — оказалось чистым, спокойным и светлым.
Не так уж плохо.
Итак, думал Арвардан, первая остановка в Чике. Здесь в одном городе сконцентрировано наибольшее число землян. Потом он собирался посетить местную столицу город Вашэнн, затем Сенлу, Сенфран, Бонэр… Арвардан составил маршрут, предусматривавший посещение всех крупнейших городов западных континентов (где жило большинство рассеянного по планете немногочисленного населения Земли); если на осмотр каждого города тратить два-три дня, то он сможет вернуться в Чику как раз к прибытию корабля экспедиции.
Это должно оказаться полезным.
Приближался вечер, когда Арвардан зашел в автоматический ресторан. За обедом он стал свидетелем небольшой сцены, разыгравшейся между двумя землянами, пришедшими в ресторан вслед за Арварданом, и плотным пожилым мужчиной, который вошел позже всех. Впрочем, Арвардан наблюдал за происходившим рассеянно и беспристрастно, лишь отметив про себя, что эта сцена явно контрастирует с неприятным происшествием на борту стратолайнера. Очевидно, двое мужчин за столиком были пилотами воздушных такси и, значит, не слишком состоятельными, но все же они могли позволить себе проявить щедрость.
Вскоре попрошайка ушел, а через две минуты ресторан покинул и Арвардан.
Рабочий день приближался к концу, и на улицах заметно прибавилось людей.
Арвардан поспешно отступил в сторону, чтобы не столкнуться со спешившей куда-то девушкой.
— Прошу прощения, — сказал он.
На девушке был белый халат, очевидно лабораторная рабочая одежда. Казалось, то, что она чуть не столкнулась с Арварданом, никак не подействовало на нее. Не было ни малейших сомнений, что девушка искала кого-то в толпе, об этом говорило все: и беспокойный взгляд, и повороты головы из стороны в сторону, и крайне озабоченный вид.
Арвардан слегка тронул девушку за плечо.
— Мисс, не могу ли я вам помочь? У вас какие-то неприятности?
Девушка остановилась, обернулась и непонимающе посмотрела на Арвардана. Про себя он отметил, что на вид ей около двадцати лет, у нее каштановые волосы и темные глаза, широкоскулое лицо, маленький подбородок, тонкая талия и прекрасная осанка. Ему вдруг пришло в голову: то, что эта невысокая девушка — жительница Земли, придает ее привлекательности своеобразную пикантность.
Девушка все так же смотрела на Арвардана, потом наконец не выдержала и призналась:
— О, это бесполезно. Пожалуйста, не беспокойтесь. Глупо надеяться найти человека, если не имеешь ни малейшего представления, куда он пошел, — девушка обескураженно понурила голову, на ее глазах выступили слезы. Потом она выпрямилась, глубоко вздохнула и сказала: — Вы не видели плотного мужчину ростом примерно пять футов четыре дюйма, в бело-зеленой одежде, без головного убора, заметно полысевшего?
Арвардан с удивлением смотрел на девушку.
— Что? В бело-зеленой?.. Нет, не может быть… Слушайте, этот человек, о котором вы говорите, разговаривает с трудом?
— Да, да. О да. Значит, вы видели его?
— Пяти минут не прошло, как он обедал с двумя мужчинами… Вот и они… Эй, послушайте!
Арвардан сделал знак рукой. Гранц подошел первым.
— Такси, сэр? — спросил он.
— Нет, но если вы расскажете юной леди, куда делся тот человек, с которым вы обедали, можете рассчитывать на вознаграждение в любом случае.
Гранц помедлил и удрученно признался:
— Был бы рад помочь вам, но я видел его первый раз в жизни.
Арвардан повернулся к девушке.
— Послушайте, мисс, он не мог уйти в том направлении, откуда вы пришли, иначе вы бы его заметили. И далеко уйти не мог. Давайте пройдем немного на север. Если он нам встретится, я его обязательно узнаю.
Предлагая помощь, Арвардан действовал под влиянием порыва, хотя его никак нельзя было назвать импульсивным человеком. Он поймал себя на том, что улыбается девушке.
Неожиданно вмешался Гранц.
— Леди, а что он сделал? Надеюсь, он не нарушил никакой закон?
— Нет, нет, — поспешно ответила девушка, — просто он немного болен, вот и все.
Арвардан и девушка ушли, а Месстер посмотрел им вслед.
— Немного болен? — сказал он, надвинул фуражку с козырьком и сердито ущипнул себя за подбородок. — Гранц, как тебе это нравится? Немного болен.
Месстер с подозрением смотрел на приятеля.
— Что ты подумал? — с беспокойством спросил Гранц.
— Кое-что, от чего я сам могу немножко заболеть. Должно быть, этот парень прибежал к нам прямо из больницы. А она — санитарка, ищет его и при этом очень волнуется. Какая нужда ей волноваться, если он только немного болен? Он и говорить-то почти не может и не понимает, считай, ничего. Это ты заметил, надеюсь?
В глазах Гранца появился панический блеск.
— Надеюсь, ты не думаешь, что это лихорадка?
— Конечно, я думаю, что это радиационная лихорадка, — и уже далеко зашедшая. А от нас-то он был всего в футе, не больше. Вечно ничего хорошего…
Рядом с ними вдруг появился невысокий тощий человечек с блестящими глазами и острым взглядом и возбужденно спросил:
— В чем дело, люди? У кого радиационная лихорадка?
Приятели неприязненно оглянулись.
— А ты кто такой?
— Ах, — сказал человечек с острым взглядом, — вы хотите знать, кто я такой? В самом деле? Могу сообщить: я посланец Братства. Не сомневайтесь, — и он сверкнул маленьким блестящим значком на внутренней стороне отворота куртки. — А теперь, именем Общества древних я требую ответа: что вы говорили о радиационной лихорадке?
Испуганно и сердито Месстер ответил:
— Я ничего не знаю. Здесь какая-то санитарка ищет какого-то больного, вот я и подумал, уж не радиационная ли это лихорадка. Я не сделал ничего противозаконного, разве не так?
— Ого! Ты рассказываешь мне о законах? Лучше занимайся своим делом, а уж насчет законов позволь побеспокоиться мне.
Человечек потер руки, быстро осмотрелся и поспешил куда-то к северу от города.
— Вот он! — крикнула Пола и в возбуждении схватила своего спутника за локоть.
Все произошло быстро, легко и совершенно случайно. Совсем было отчаявшаяся Пола вдруг заметила Шварца у главного входа в супермаркет, находившийся меньше чем в трех кварталах от автоматического ресторана.
— Я его вижу, — прошептал Арвардан. — Теперь прячьтесь за моей спиной, а я пойду за ним. Если он заметит вас и скроется в толпе, мы его уже никогда не найдем.
Арвардан и Пола, стараясь не привлекать внимания, затеяли что-то вроде кошмарного преследования. Толпа в огромном магазине — это зыбучий песок, который может создать непреодолимые препятствия, может медленно — или быстро — поглотить свою жертву, надежно спрятать ее и потом неожиданно выбросить. Иногда кажется, что толпа даже обладает собственной злой волей.
Вскоре Арвардан принялся осторожно кружить возле одного из прилавков, играя со Шварцем, будто тот уже попался на крючок заброшенной удочки. Наконец Арвардан протянул свою большую руку и крепко взял Шварца за плечо.
Шварц что-то неразборчиво забормотал, в панике попытался вырваться, но хватку Арвардана был бы не в состоянии разорвать и человек гораздо сильнее Шварца. Арвардан же совершенно спокойно сказал, доставив удовольствие любопытным зрителям:
— Привет, старина, не видел тебя столько месяцев. Как твои дела?
Не слишком ловкий обман, подумал Арвардан, особенно если учесть нечленораздельное бормотание Шварца. К счастью, к ним вскоре присоединилась Пола.
— Шварц, — прошептала она, — пойдем с нами.
На мгновение Шварц будто окаменел, подумывая о сопротивлении, но быстро сдался.
— Я… идти… с… вами, — устало сказал он, но его слова потонули в реве внезапно оживших громкоговорителей магазина.
— Внимание! Внимание! Внимание! Дирекция просит всех посетителей организованно покинуть магазин через выход на Пятую улицу. При выходе предъявляйте охранникам свои регистрационные карточки. Магазин необходимо покинуть немедленно. Внимание! Внимание! Внимание!
Объявление повторили трижды, последний раз его уже наполовину заглушил топот толпы, спешившей выстроиться у выхода. На разные голоса повторялся один и тот же извечный вопрос, на который в таких ситуациях невозможно ответить: «Что случилось? Что происходит?».
Арвардан пожал плечами и сказал:
— Ну что ж, мисс, давайте и мы встанем в очередь. В любом случае нам нужно уходить.
Но Пола покачала головой.
— Нам нельзя. Нам нельзя…
— Почему нельзя? — нахмурился археолог.
Но девушка только отступила на шаг. Разве могла она признаться, что у Шварца нет регистрационной карточки? Кто этот незнакомец? Почему он ей помогает? Полу переполняли подозрения и отчаяние. Охрипшим от волнения голосом она сказала:
— Вам лучше уйти. Здесь вы можете нажить большие неприятности.
На эскалаторе они спустились на первый этаж, так как верхние этажи магазина уже опустели. Внизу Арвардан, Пола и Шварц оказались крохотным островком в бурлящей человеческой реке.
Позднее, вспоминая об этом происшествии, Арвардан с ужасом думал, что в этот момент он мог оставить девушку. Оставить ее! Никогда больше ее не увидеть! И ему было бы не в чем себя упрекнуть!.. И все было бы по-другому. Великая Галактическая Империя растворилась бы в хаосе и разрушении.
Однако Арвардан не оставил девушку. Охваченная страхом и отчаянием, она растеряла всю свою привлекательность. Любой на ее месте потерял бы. Но Арвардану не давала покоя ее беззащитность.
Он отступил на шаг и обернулся к Поле.
— Вы намерены остаться здесь? — спросил он.
Пола кивнула.
— Но почему? — никак не мог понять Арвардан.
— Потому что, — девушка уже не могла сдержать слезы, — я не знаю, что мне делать.
Теперь перед Арварданом стояла обычная насмерть перепуганная девушка, неважно, была она родом с Земли или с какой угодно другой планеты.
— Если вы расскажете мне, что у вас случилось, я постараюсь вам помочь, — более мягким тоном сказал Арвардан.
Девушка не ответила.
Арвардан, Пола и Шварц образовали живую картину. Шварц опустился на корточки и в отчаянии от собственного бессилия молча обхватил голову руками; он был слишком перепуган, чтобы пытаться следить за разговором, чтобы поинтересоваться, почему внезапно опустел магазин, чтобы вообще что-то делать. Плачущая Пола понимала одно — никогда в жизни она не думала, что человек может так перепугаться. Ничего не понимающий и удивленный Арвардан в ожидании объяснений неуклюже и безуспешно попробовал ободрить Полу, похлопав ее по плечу, в результате он понял лишь, что впервые в жизни прикоснулся к девушке с планеты Земля.
К ним приближался тощий человечек.
