21. ТОЧКА ОТСЧЕТА МИНОВАЛА

… И миновало!

Свет…

Неяркий свет и сначала расплывчатые, потом все более и более отчетливые очертания предметов…

Чье-то лицо… На него кто-то смотрит…

— Пола! — в одно мгновение мысли Арвардана прояснились, а все предметы стали на свои места. — Который час?

Арвардан схватил Полу за руку, Пола невольно поморщилась от боли.

— Уже восьмой, — прошептала она. — Точка отсчета давно миновала.

Не обращая внимания на режущую боль в суставах, Арвардан возбужденно осмотрелся. Свернувшийся в кресле калачиком тощий Шект уныло кивнул Арвардану.

— Все кончено, Арвардан, — сказал он.

— Значит, Энниус…

— Энниус так и не решился что-нибудь предпринять. Удивительно, не правда ли? — сказал Шект и рассмеялся. Его странный смех резал уши. — Мы втроем без всякой посторонней помощи раскрываем страшный заговор против всего человечества, захватываем руководителя заговора и отдаем его в руки правосудия. Мне вся эта история напоминает древние сказки, в которых в самый критический момент обычно появляется непобедимый рыцарь и в мгновение ока одерживает победу. Да, сказки всегда кончаются именно так. К сожалению, наша сказка вовремя не кончилась. Оказалось, что нам никто не верит. Такого в сказках не бывает, не так ли? В них всегда счастливый конец, я правильно говорю? Смешно… — и Шект глухо зарыдал.

Арвардан с тоской взглянул на Шекта и повернулся к Поле. Ее глаза, темные и влажные от слез, напомнили ему о Вселенной с мириадами звезд. Подумать только, именно сейчас к этим звездам несутся крохотные, но смертельно опасные контейнеры, они пожирают световые годы, добираясь через гиперпространство до самых далеких уголков Галактики. Скоро они приблизятся к населенным планетам — возможно, они уже рядом с ними — и прорежут их атмосферы, тогда невидимый дождь вирусов прольется на ничего не подозревающих людей.

Итак, все кончено.

Катастрофу уже не предотвратить.

— Где Шварц? — тихо спросил Арвардан.

Пола покачала головой.

— Не знаю, — ответила она. — Назад его так и не приводили.

Дверь открылась. Очевидно, Арвардан все же не совсем смирился с мыслью о скорой смерти, потому что он моментально поднял голову, и в его глазах вспыхнул огонек слабой надежды.

Увы, это был Энниус. Арвардан нахмурился и отвернулся.

Энниус подошел ближе и бросил взгляд на Шекта и его дочь. Но даже в такой ситуации Шект и Пола были прежде всего землянами и ничего не могли сказать прокуратору, хотя хорошо понимали, что, как бы плохо им ни пришлось в немногие оставшиеся дни жизни, прокуратора ждет еще более быстрая и более мучительная смерть.

Энниус тронул Арвардана за плечо.

— Доктор Арвардан?

— Ваше превосходительство? — отозвался Арвардан, невесело передразнивая прокуратора.

— Сейчас уже больше шести часов.

Энниус не спал всю ночь. Официально оправдав Бал киса, он так и не смог убедить самого себя в том, что обвинители были безумны или в том, что им внушили безумные мысли. Всю ночь он смотрел, как бездушный хронометр отмеряет последние минуты жизни в Галактике.

— Да, уже больше шести, но звезды еще видны.

— Но вы все же полагаете, что вы правы?

— Ваше превосходительство, — ответил Арвардан, — всего через несколько часов погибнут первые жертвы вируса. На них никто не обратит внимания. Миллионы людей умирают ежедневно. Но через неделю погибнут сотни миллионов. Случаев выздоровления практически не будет. Мы не знаем ни одного средства борьбы с эпидемией. Сначала несколько планет объявят чрезвычайное положение и попросят помочь им в борьбе с эпидемией. Через две недели к ним присоединятся десятки других планет, а чрезвычайное положение будет объявлено во всех ближайших секторах. Через месяц вся Галактика будет охвачена эпидемией. Через два месяца останется меньше двадцати не тронутых эпидемией планет. Через шесть месяцев Галактика будет мертва… Что же предпримете вы, когда поступят первые сообщения?

Впрочем, я могу предугадать ваши действия. Вы разошлете по всей Галактике сообщения, что эпидемия, кажется, началась на Земле. Ваши сообщения не спасут ни одной жизни. Вы объявите войну Древним на Земле. Этим вы также не спасете ни одной жизни. Вы сотрете всех землян с лица их планеты. Этим вы только увеличите число жертв… Вы можете также стать посредником между вашим другом Балкисом и Галактическим советом, вернее, теми членами совета, которые останутся в живых. Потом вы даже можете удостоиться чести вручить власть над руинами искалеченной Империи Балкису, а взамен получить противоядие, которое, быть может, удастся доставить на такое число планет, в таком количестве и в такие сроки, что еще представится возможность с вашей помощью спасти одного человека.

Энниус улыбнулся. Очевидно, доводы Арвардана не только не убедили его, но и не произвели особенно большого впечатления.

— Вы не считаете, что до смешного драматизируете события?

— О, конечно. Я уже смирился со смертью, да и вы тоже можете считать себя трупом. Разве это не смешно? Но мы должны сохранять дьявольское спокойствие и ни в коем случае не терять имперского величия, вы согласны?

— Если вас оскорбило то, что я воспользовался нейронным хлыстом…

— Что вы, нисколько, — с иронией перебил прокуратора Арвардан. — Я уже привык и почти ничего не чувствую.

— Тогда я попытаюсь объяснить вам свое положение. В этой истории все чертовски запутано. Мне было бы чрезвычайно трудно составить разумное сообщение. Впрочем, не менее трудно и умолчать обо всем происшедшем. Не забывайте, что все остальные обвинители — земляне, только ваше мнение имеет определенный вес. Как вы ответите, если я попрошу вас подписать заявление, в котором вы признали бы, что ваши обвинения были выдвинуты в состоянии… В общем, придумайте сами разумную формулировку, которая не навлекла бы на мысли о внушении и прочей чертовщине.

— Ничего нет проще. Можно написать, что я был не в себе, пьян, находился под гипнозом или под воздействием наркотиков. Все годится.

— Вы можете говорить серьезно? Хорошо, я скажу, чем вы все испортили, — прокуратор перешел на шепот. — Вы уроженец системы Сириуса. Почему же вы увлеклись земной девушкой?

— Что?

— Не кричите. Я хотел сказать, неужели вы и в нормальном состоянии были бы настолько неразумным? Об этом вы не подумали? — и прокуратор чуть заметно кивнул в сторону Полы.

Несколько секунд Арвардан в изумлении молча смотрел на прокуратора, потом резким движением схватил верховного и полномочного представителя Империи на Земле за горло. Энниус отчаянно, но безуспешно старался высвободиться из железной хватки Арвардана.

— Говорите, я не подумал об этом, да? — сказал Арвардан. — Вы имеете в виду мисс Шект? Если так, то я требую, чтобы вы относились с уважением к… Впрочем, идите к черту. Все равно вы уже мертвец.

Энниус с трудом восстановил дыхание.

— Доктор Арвардан, можете считать себя арес…

Снова распахнулась дверь — на пороге стоял полковник.

— Ваше превосходительство, толпа землян снова окружила крепость.

— Что? Разве Балкис не объяснил все своим чиновникам? Он собирался остаться здесь на неделю.

— Объяснил. Пока еще он здесь. Но и толпа тоже здесь. Мы готовы открыть огонь. Как офицер, я бы рекомендовал именно так и поступить. Есть ли у вас другие предложения, Ваше превосходительство?

— Подождите со стрельбой, пока я не поговорю с Балкисом. Приведите его сюда, — сказал прокуратор и повернулся к Арвардану. — А с вами, доктор Арвардан, я разберусь позже.

Вошел улыбающийся Балкис. Он поклонился Энниусу, а тот в ответ удостоил его только коротким кивком.

— Послушайте, — резко начал прокуратор, — мне сообщили, что ваши люди заблокировали все подходы к крепости. Такие действия являются прямым нарушением нашего соглашения… Мы не хотим кровопролития, но наше терпение не безгранично. Вы можете заставить толпу разойтись?

— Если я этого захочу, Ваше превосходительство.

— Если захотите? Так захотите же, и немедленно.

— Нет, Ваше превосходительство, не захочу, — секретарь усмехнулся и резко взмахнул рукой. — Глупец! — теперь в его голосе звучала долго сдерживаемая и наконец-то прорвавшаяся наружу насмешка. — Вы слишком долго выжидали и за это поплатитесь жизнью! Впрочем, можете остаться жить рабом, если вам это больше понравится, но запомните, легкой жизни я вам не обещаю.

Грубость слов и оскорбительный тон, которым они были произнесены, не произвели видимого впечатления на Энниуса. Даже сейчас, когда карьере Энниуса, несомненно, был нанесен серьезнейший удар, его не покинула обычная, свойственная дипломату Империи, бесстрастность. Лишь лицо его посерело и теперь казалось еще более усталым.

— Значит, моя осторожность стоила так дорого? И история о вирусе — это правда? — в голосе прокуратора слышалось отвлеченное, почти безразличное удивление. — Но и вы сами, и вся Земля пока у меня в заложниках.

— Ничего подобного, — мгновенно возразил ликующий секретарь. — Это вы и ваши друзья — мои заложники. Вирус, который сейчас распространяется по всей Вселенной, наводнил и Землю. Им уже заражена атмосфера всех гарнизонов Империи на нашей планете и даже атмосфера Эвереста. Мы, земляне, невосприимчивы к этой болезни, а как себя чувствуете вы? Не ощущаете ли вы слабость? Сухость во рту? Лихорадочное состояние? Не беспокойтесь, это ненадолго. А противоядие вы можете получить только у нас.

Энниус долго молчал. На его тонком лице можно было прочесть лишь презрение к секретарю. Потом прокуратор повернулся к Арвардану и спокойно сказал:

— Доктор Арвардан, прежде всего я должен попросить у вас прощения за необоснованное недоверие. Доктор Шект, мисс Шект, примите мои извинения.

Арвардан усмехнулся:

— Благодарю. Ваши извинения окажутся для всех нас чрезвычайно полезными.

— Ваш сарказм вполне понятен, — сказал прокуратор. — Если вы ничего не имеете против, я вернусь на Эверест, чтобы умереть вместе со своей семьей. Конечно, ни о каких переговорах с этим… человеком не может быть и речи. Я уверен, солдаты гарнизонов Империи на Земле достойно встретят смерть и, без сомнения, многие земляне успеют осветить нам дорогу в царство смерти… Прощайте.

— Подождите, подождите! Не уходите!

Энниус медленно повернулся в сторону того, кто произнес эти слова.

Так же медленно, чуть пошатываясь от усталости, через порог переступил Джозеф Шварц.

Секретарь изменился в лице и отпрянул назад. Он с подозрением и испугом смотрел на человека из прошлого.

— Нет, — проскрежетал он, — вам не удастся выжать из меня секрет противоядия. Лишь несколько человек имеют к нему доступ, и только некоторые специалисты могут правильно его применять. Вы не сможете добраться до них, прежде чем вирус сделает свое дело.

— Конечно, сейчас нам до них не добраться, — согласился Шварц, — но у нас еще масса времени. Вирус не сделает свое дело, потому что, понимаете ли, его уже нет.

Эти слова не сразу дошли до тех, кто слушал Шварца. Арвардан застыл в растерянности.

Неужели его обманули? Или все происходящее — невероятная мистификация, жертвами которой оказались и секретарь, и сам Арвардан? Если это так, то зачем нужна была такая мистификация?

Тишину нарушил Энниус:

— Объясните, что вы имеете в виду. Не тяните.

— Это несложно объяснить, — ответил Шварц. — Прошлой ночью мне ничего не оставалось, как только молча слушать вас. Поэтому я долго, но очень осторожно копошился в сознании секретаря… Я очень боялся, что он заметит мое вторжение в его мысли. А потом секретарь потребовал, чтобы меня удалили из зала. Ничего другого, конечно, мне и не было нужно, проделать все остальное было просто.

Я парализовал охранников и пошел на аэродром. Весь гарнизон уже был в полной боевой готовности, самолеты с комплектом вооружения заправлены и готовы к вылету. Пилоты только ждали приказа. Я выбрал одного, и мы полетели в Сенлу.

Секретарь, казалось, хотел что-то сказать, но не мог — его рот беззвучно открывался и закрывался.

Первым заговорил Шект.

— Но, Шварц, вы не могли заставить пилота управлять самолетом. Ваших способностей хватает только на то, чтобы вынудить человека идти.

— Это так, если я заставляю человека что-то делать против его воли. Но сознание доктора Арвардана раньше помогло мне узнать, что жители сектора Сириуса особенно ненавидят землян. Поэтому я искал пилота — уроженца этого сектора и очень быстро нашел лейтенанта Клоди.

— Лейтенанта Клоди? — воскликнул Арвардан.

— Да… Ах, так вы знаете его. Да, понимаю. В вашем сознании это читается совершенно отчетливо.

— Еще бы… Продолжайте, Шварц.

— Этот офицер так сильно ненавидит землян, что даже мне трудно понять источники его ненависти, хотя я долго копошился в его сознании. Он хотел одного — сбросить бомбы на землян. Он хочет уничтожить их всех до единого. Только армейская дисциплина сдерживала его, иначе он уже давно сделал бы не один боевой вылет.

Такое сознание имеет свои особенности. Достаточно ненавязчиво предложить, слегка подтолкнуть, и никакая дисциплина уже не в состоянии его удержать. Кажется, он даже не заметил, что я сел в самолет вместе с ним.

— Как вы нашли Сенлу? — прошептал Шект.

— В мое время, — объяснил Шварц, — на Земле был большой город, который назывался Сент-Луис. Он располагался в месте слияния двух больших рек… Словом, мы нашли Сенлу. Мы летели ночью и в море светящейся радиоактивной поверхности планеты заметили темное пятно, а доктор Шект говорил, что замок стоит в оазисе, не зараженном радиоактивными веществами. Мы выпустили осветительную ракету и увидели внизу здание с пятью башнями. Точно такую же картину я видел в сознании секретаря… Теперь на месте этого здания лишь воронка глубиной сто футов. Это было в три часа утра. Вирус не успели запустить в космос. Вселенная не заражена.

С губ секретаря сорвался звериный вопль, нечеловеческий крик воплощения зла. Он хотел, казалось, броситься на Шварца, но вдруг пошатнулся и рухнул. С его губ стекала тонкая струйка пены.

— Я ничего с ним не делал, — тихо сказал Шварц и, задумчиво глядя на неподвижное тело Балкиса, добавил: — Мы вернулись раньше шести, но я точно знал, что мне нужно выждать, пока минует точка отсчета. Балкис должен был отпраздновать победу. Мысленно он уже давно к ней готовился, а доказать его вину можно было только его собственным признанием… Теперь он перед вами.