14. ВТОРАЯ ВСТРЕЧА
За два месяца, прошедших после испытаний синапсифайера на Джозефе Шварце, доктор Шект резко изменился. Он изменился не столько физически, хотя немного похудел и стал чуть больше сутулиться, сколько в своем поведении: Шект стал еще более рассеянным, и его ни на минуту не покидало ощущение страха. Теперь он сторонился даже ближайших коллег, жил замкнуто и общался с людьми только в случае крайней необходимости и так неохотно, что это заметил бы даже слепой.
Шект становился прежним только наедине с Полой, возможно, потому что за эти два месяца она тоже стала необычно замкнутой.
— За мной следят, — говорил Шект дочери. — Я почему-то чувствую слежку. Тебе знакомо такое ощущение?.. За последний месяц перетряхнули весь институт, ушли те мои сотрудники, которых я любил и которым, кажется, мог доверять… Я ни на минуту не могу остаться один. Возле меня постоянно кто-нибудь крутится. Мне не дают возможности даже писать доклады.
Пола иногда сочувствовала отцу, а иногда подшучивала над ним, снова и снова повторяя:
— Ну что власти могут иметь против тебя, чтобы специально затевать все это? Ну даже если ты провел эксперимент на Шварце, это не такое уж страшное преступление. За несогласованное с правительством испытание тебе должны были просто дать выговор.
Лицо доктора Шекта пожелтело и заострилось. Он пробормотал:
— Мне не дадут жить. Скоро мне будет шестьдесят, и мне больше не дадут жить.
— После всего, что ты сделал для них? Чепуха!
— Пола, я знаю слишком много, и мне не доверяют.
— Знаешь слишком много? О чем?
В этот вечер доктор Шект устал и ему очень хотелось поделиться своими мыслями, чтобы хоть частично сбросить с себя тяжкое бремя. Он все рассказал Поле. Сначала Пола не поверила, а потом ее охватил такой ужас, что у нее не хватило сил подняться с кресла.
На следующий день Пола отправилась на другой конец города и оттуда по общественному коммуникатору попыталась связаться с Государственной палатой. Она говорила через носовой платок, попросив доктора Бела Арвардана.
Арвардана в палате не оказалось. Ей ответили, что сейчас он может быть в Бонэре, в шести тысячах миль от Чики, но он не слишком строго придерживается своего плана и может оказаться в любом другом городе. Да, его ждали в Чике, но никто не знал, когда именно он будет. Поле обещали все выяснить и попросили назвать свою фамилию.
Она тут же прервала связь и щекой прислонилась к стеклянной перегородке, ощутив приятную прохладу. От бессилия и разочарования она готова была разреветься.
Дура! Какая же дура!
Он спас ее, а она его прогнала. Он подставил себя под удар нейронного хлыста и так рисковал только для того, чтобы не позволить инородцу оскорблять простую земную девушку, а она все равно так обошлась с ним.
Сто кредитов, которые она отправила в Государственную палату на следующее утро после всего случившегося, были возвращены без комментариев. Пола хотела было найти Арвардана, чтобы извиниться перед ним, но потом испугалась. В Государственную палату пускали только инородцев, как она попадет туда? Пола никогда не была в палате, только изредка почтительно смотрела на нее издали.
А сейчас… Пола была готова отправиться во дворец самого прокуратора, чтобы… чтобы…
Только Арвардан мог им сейчас помочь. Только он, инородец, который на равных разговаривал с любым землянином. Интересно, почему она сама не догадалась, что он инородец? Он такой высокий, уверенный в себе. Он бы знал, что делать.
Кто-то обязательно должен знать, иначе погибнет вся Галактическая Империя.
Конечно, многие из инородцев того заслуживают, но ведь не все же? А как же женщины и дети, старики и больные? Как же хорошие и добрые люди? Другие Арварданы? Те, кто никогда даже не слышал о Земле? В конце концов, они тоже люди. Такая ужасная месть навечно утопила бы в бесконечном море крови всякую справедливость.
Потом неожиданно Арвардан сам позвонил в институт. Шект покачал головой.
— Исключено. Я не могу рассказать ему.
— Это необходимо, — энергично настаивала Пола.
— Здесь? Невозможно. Это означало бы конец всем нам.
— Тогда прогони его. Я позабочусь обо всем остальном.
У Полы бешено заколотилось сердце, только потому, конечно, что появился шанс спасти бесчисленные миллиарды людей. Пола вспомнила его широкую открытую улыбку, вспомнила, как хладнокровно он заставил полковника Императорского гарнизона умерить свою гордость и извиниться перед ней — обычной земной девушкой.
Бел Арвардан может все!
Обо всех этих событиях Бел Арвардан, разумеется, знать не мог. Он расценил поведение Шекта как странную грубость, которая, если судить по его собственному опыту, очень типична для землян.
Сидя в безлюдной приемной, Арвардан чувствовал себя незваным гостем и с трудом сдерживал накопившееся раздражение.
Все-таки он произнес заранее заготовленные фразы:
— Мне никогда не пришло бы в голову отнимать у вас, уважаемый доктор, драгоценное время и просить принять меня, если бы не мой профессиональный интерес к вашему синапсифайеру. Мне сообщили, что в отличие от многих других землян вы не настроены враждебно к людям с других планет Галактики.
Очевидно, фраза оказалась крайне неудачной, потому что Шект тотчас вскочил и торопливо заговорил:
— Не знаю, откуда у вас такие сведения, но ваш осведомитель, кем бы он ни был, ошибается. Я не испытываю никаких особых симпатий к инородцам. Я отношусь ко всем одинаково. Я землянин…
Арвардан сжал губы и повернулся, собираясь уходить.
— Понимаете, доктор Арвардан, — скороговоркой прошептал Шект, — сожалею, если показался вам грубым и негостеприимным, но я действительно не могу…
— Я все понял, — холодно ответил археолог, хотя он не понял ровным счетом ничего. — Прощайте, сэр.
Доктор Шект беспомощно улыбнулся.
— Я так занят… Знаете ли, работа…
— Доктор Шект, у меня тоже нет лишнего времени.
Арвардан направился к двери, кипя от негодования, которое вызывало в нем это проклятое земное племя. Он невольно вспомнил поговорки, которыми люди так свободно перекидывались на других планетах, например: «Искать вежливость на Земле — все равно что сухое место в океане» или «Землянин охотно отдаст тебе все, что ничего не стоит и никому не нужно».
Рука Арвардана уже пересекла луч фотоэлемента, который включал механизм, открывавший входную дверь, когда он услышал за спиной торопливые шаги. Кто-то шепнул ему на ухо «Ш-ш!» и сунул в руку записку. Арвардан обернулся, но успел заметить только быстро удаляющуюся фигуру человека в красной одежде.
Устроившись во взятом напрокат автомобиле, Арвардан развернул листок. На нем было нацарапано: «Спросите, как проехать к драматическому театру. Будьте возле театра в восемь вечера. Убедитесь, что за вами не следят».
Недовольно нахмурившись, Арвардан пять раз перечитал записку и осмотрел ее со всех сторон, будто ожидая, что на ней выступят слова, написанные симпатическими чернилами. Потом он невольно огляделся. Улица была пуста. Он поднял руку, намереваясь выбросить глупую записку из окна автомобиля, потом, поколебавшись, сунул ее в карман куртки.
Бесспорно, если бы на тот вечер у Арвардана было намечено хотя бы самое ничтожное дело, он не обратил бы внимания на записку, и это повлекло бы за собой гибель миллиардов людей. Однако случилось так, что в тот вечер Арвардану решительно нечего было делать.
Арвардан задумался: а что, если автором записки была…
В восемь вечера Арвардан, зажатый в плотном потоке автомобилей, медленно продвигался по извилистому шоссе, которое, очевидно, вело к драматическому театру. Он спросил дорогу только один раз. Отвечавший пешеход недоверчиво посмотрел на него (очевидно, любой землянин подозревал всех и вся) и коротко ответил:
— Туда едут все, следуйте за ними.
Оказалось, что все автомобили, в самом деле, направлялись к театру и исчезали один за одним в раскрытой пасти подземной стоянки. Арвардан свернул в сторону и медленно поехал мимо театра, ожидая неизвестно чего.
К автомобилю с тротуара бросилась стройная фигурка. Удивленный Арвардан успел лишь заметить заглянувшее в окно автомобиля лицо, потом дверь распахнулась и мгновенно в автомобиле оказался какой-то человек.
— Простите, — сказал Арвардан, — но…
— Тише! — человек согнулся вдвое, чтобы его не было видно с улицы. — За вами следят?
— Разве за мной должны следить?
— Не будьте смешным. Поезжайте вперед. Когда я скажу, повернете… Боже мой, чего же вы ждете?
Арвардан узнал голос. Капюшон упал на плечи, показались светло-каштановые волосы. На Арвардана смотрели темные глаза Полы.
— Лучше здесь не стоять, — тихо сказала она.
Арвардан повиновался. Первые пятнадцать минут Пола только изредка указывала направление. Арвардан украдкой бросал на нее взгляд и с непривычной для себя радостью отметил, что на самом деле Пола даже еще прелестнее, чем ему казалось раньше. Странно, что теперь он совсем забыл про обиду.
Они остановились — точнее, по указанию Полы Арвардан остановил автомобиль — на углу малонаселенного жилого квартала. Пола выждала минуту, потом знаком приказала ехать дальше. Арвардан осторожно повел автомобиль по узкой дорожке, которая оказалась спуском в частный гараж.
За ними закрылась дверь гаража, и внутреннее освещение автомобиля осталось единственным источником света.
Только теперь Пола серьезно посмотрела на Арвардана и сказала:
— Доктор Арвардан, прежде всего я должна извиниться. Мне пришлось пуститься на такие хитрости только для того, чтобы поговорить с вами без свидетелей. Я знаю, что в ваших глазах мне терять уже нечего…
— Не надо об этом, — неловко сказал Арвардан.
— Я обязана думать об этом. Я хочу, чтобы вы поверили: я хорошо понимаю, насколько глупо и нелепо я вела себя в тот вечер. Я не нахожу слов, чтобы передать…
— Прошу вас, не надо, — Арвардан отвел взгляд. — Тогда я тоже мог бы быть подипломатичнее.
— Ну что ж, — Пола минуту помолчала, чтобы взять себя в руки. — Но я пригласила вас сюда не для этого. Из всех инородцев, которых я встречала, только вы обладаете благородством и добротой… В общем, мне нужна ваша помощь.
Арвардана словно окатили холодной водой. Значит, только для этого и устраивалась вся комедия? Свои чувства он выразил коротким:
— О-о?
— Нет, вы меня неправильно поняли, — закричала Пола. — Доктор Арвардан, помощь нужна не мне, а всей Галактике. Я ничего не прошу для себя. Ничего!
— Так в чем же дело?
— Во-первых… кажется, за нами никто не следил, но если вы услышите любой посторонний шум, пожалуйста… пожалуйста… — Пола опустила глаза, — обнимите меня и… и… ну, вы понимаете…
Арвардан кивнул и довольно сухо заметил:
— Думаю, что такая импровизация не потребует от меня больших усилий. Для этого обязательно ждать посторонний шум?
Пола покраснела.
— Прошу вас, не шутите и поймите меня правильно. Только так можно скрыть наши истинные намерения. Только так наше поведение будет казаться вполне естественным.
— Ваша проблема настолько серьезна? — заметно мягче спросил Арвардан.
Он с любопытством еще раз взглянул на Полу. Она казалась такой молодой, такой нежной. Арвардан смутно ощущал какую-то несправедливость. В своей жизни он не совершил ни одного необдуманного поступка. Он гордился этим. От природы он был довольно эмоционален, но боролся с этим недостатком и победил его. А здесь, в эту минуту у него появилось неразумное желание во что бы то ни стало защитить ее лишь потому, что она казалась слабой.
Пола сказала:
— Проблема очень серьезна. Я собираюсь кое-что вам рассказать. Знаю, вы можете мне не поверить, но хочу, чтобы вы постарались поверить. Я хочу, чтобы вы поняли, что говорю совершенно искренне. Но больше всего я хочу, чтобы, выслушав меня и все обдумав, вы остались бы с нами. Попытаетесь? Я даю вам пятнадцать минут, и если через пятнадцать минут вы решите, что мне нельзя доверять или что из-за меня не стоит беспокоиться, то я уйду, и этим все кончится.
— Пятнадцать минут? — Арвардан непроизвольно улыбнулся, снял с руки часы и положил их перед собой. — Хорошо.
Пола сложила руки на коленях и старалась смотреть только прямо перед собой через ветровое стекло автомобиля, где было видно лишь голую стену гаража.
Арвардан задумчиво рассматривал Полу. Мягкая, нежная линия подбородка явно не сочеталась с тем решительным видом, который старалась придать себе Пола, а прямой тонкий нос и богатый оттенками цвет лица казались очень типичными для землян.
Арвардан перехватил брошенный на него искоса взгляд. Пола сразу отвела глаза.
— В чем дело? — спросил Арвардан.
Пола повернулась к Арвардану и прикусила нижнюю губу.
— Я наблюдала за вами.
— Да, я заметил. У меня испачкан нос?
— Нет, — впервые за этот вечер Пола чуть заметно улыбнулась.
Арвардана стали почему-то все больше привлекать в ней какие-то мелочи. Например, каждый раз, когда Пола встряхивала головой, ее каштановые локоны как бы сами собой взлетали и потом медленно опускались.
— С той ночи, — продолжала Пола, — я часто думала, почему вы, инородец, не носите эту освинцованную одежду. Вот это меня и сбило с толку. Инородец всегда похож на мешок с картошкой.
— А я не похож?
— О нет! — в голосе Полы вдруг послышались восторженные нотки, — вы… вы очень похожи на древнюю мраморную статую, только вы живой и теплый… Простите, я становлюсь нескромной.
— Вы хотите сказать, я должен считать вас земной девушкой, которая забыла свое место. Вам придется выбросить из головы подобные мысли, иначе мы никогда не станем друзьями… Я не верю во все эти разговоры о высокой радиоактивности землян. Я сам измерил радиоактивность атмосферы Земли, провел лабораторные эксперименты на животных и теперь совершенно убежден, что в обычных условиях земная радиация не принесет мне никакого вреда. Я уже провел на Земле два месяца и пока что не заболел: не лысею. — Он дернул себя за волосы. — Меня не мучает тошнота. Сомневаюсь, чтобы мне угрожала импотенция, хотя, должен признаться, в этом отношении я принял кое-какие меры предосторожности. Но, понимаете, освинцованные трусы не заметны.
Арвардан говорил все это с серьезным видом, а Пола опять улыбнулась.
— Мне кажется, вы немного сумасшедший, — сказала она.
— В самом деле? Вы не представляете, сколько очень умных и даже знаменитых археологов говорили мне это, даже в официальных докладах.
Пола прервала Арвардана.
— Ну, а теперь вы будете слушать меня? Пятнадцать минут прошло.
— А как вы думаете?
— Ну, наверное, будете. Иначе вас здесь уже давно не было бы. Во всяком случае, после всего, что я натворила.
— Неужели вы думаете, что я заставляю себя сидеть радом с вами? — тихо спросил Арвардан. — Если это так, то вы заблуждаетесь… Знаете, Пола, я никогда, никогда в жизни не встречал такой замечательной девушки, как вы.
Пола испуганно подняла глаза.
— Не надо, прошу вас. Я ничего такого не имела в виду. Вы верите мне?
— Верю, Пола. Расскажите мне все, что хотели рассказать. Я поверю и постараюсь помочь вам, — совершенно искренне сказал Арвардан.
В этот момент Арвардан мог бы с радостью взяться даже за свержение Императора. Он никогда не был влюблен. А что такое любовь, задумался Арвардан. Раньше он никогда не произносил этого слова.
Любовь? К земной девушке?
— Доктор Арвардан, вы встречались с моим отцом?
— Доктор Шект ваш отец? Прошу вас, обращайтесь ко мне по имени. А я буду называть вас Полой.
— Постараюсь, если вы этого хотите. Надо думать, вы очень рассердились на него.
— Нельзя сказать, чтобы он был со мной очень любезен.
— Он не мог вести себя иначе. За ним постоянно следят. Мы с отцом договорились заранее, что он как-нибудь отделается от вас, а я должна буду устроить эту встречу. Это наш дом, понимаете, — голос Полы упал до шепота. — Короче говоря, земляне готовят восстание.
Арвардан не смог удержаться от насмешки.
— Не может быть! — сказал он, широко открыв глаза. — Только и всего?
Но Пола мгновенно вспылила.
— Не смейтесь надо мной, Вы обещали выслушать меня и постараться поверить. Земля действительно готовит восстание. Это очень серьезно, потому что на этот раз земляне могут погубить всю Империю.
— Что могут сделать земляне? — теперь Арвардану все же удалось подавить неудержимое желание расхохотаться. Он мягко спросил: — Пола, насколько хорошо вы знакомы с галактографией?
— Как и любой другой землянин, учитель. А при чем здесь галактография?
— Вот при чем. Объем Галактики равен нескольким миллионам кубических световых лет. В этом объеме находятся двести миллионов обитаемых планет, на которых живут примерно пятьсот квадриллионов человек. Правильно?
— Наверное, правильно, раз вы так говорите.
— Именно так, поверьте мне на слово. Земля — это всего лишь одна из двухсот миллионов планет, причем ее не поддерживают никакие другие силы, а она не располагает практически никакими ресурсами. Другими словами, на каждого землянина приходится двадцать пять миллиардов жителей Галактики. Какой же вред могут причинить Империи земляне, если соотношение сил составляет двадцать пять миллиардов к одному?
Пола на минуту задумалась, потом решительно сказала:
— Бел, я не могу убедительно возразить вам, но ответ знает мой отец. Он не посвятил меня во все детали, потому что считает, что тогда он подвергнет мою жизнь опасности. Но он готов все рассказать сейчас, если вы согласитесь пройти со мной. Мне он сказал, что правительство Земли знает, как можно уничтожить все человечество, живущее не на Земле. Я уверена, он говорит правду. Он всегда говорит правду.
Пола рассуждала так горячо, что даже немного раскраснелась.
Арвардану неудержимо захотелось прикоснуться к ее лицу. (Что с ним происходит? Не он ли прежде приходил в ужас, когда ему случалось обнять ее?).
— Десять часов уже есть? — спросила Пола.
— Да, — ответил Арвардан.
— Тогда отец должен быть наверху… если его уже не схватили, — пожав плечами, Пола осмотрелась. — Мы можем подняться в дом прямо из гаража. Если вы пойдете за мной…
Пола взялась за ручку двери автомобиля, но вдруг застыла и охрипшим от волнения голосом прошептала:
— Кто-то идет… Ой, быстрей…
Для Арвардана дальше все происходило, как в тумане. Ему не пришлось заставлять себя следовать указаниям Полы. Его руки сами потянулись к Поле, и она доверчиво прижалась к Арвардану. Дрожащие губы Полы сомкнулись с его губами. Арвардан никогда не испытывал такого блаженства.
Секунд десять он отчаянно вертел глазами, стараясь уловить внезапно появившийся луч света или чьи-то шаги, но потом, ослепленный счастьем, оглохший от биения собственного сердца он перестал что-либо замечать.
Пола отодвинулась, но Арвардан снова настойчиво искал ее губы и снова прижался к ним. Он еще крепче обнял Полу, она прильнула к Арвардану, и их сердца забились в унисон.
Прошло немало времени, прежде чем они смогли оторваться друг от друга. Минуту они отдыхали, прижавшись щека к щеке.
Арвардан не знал прежде, что такое любовь, и на этот раз он предпочел не говорить сразу о своих чувствах.
Все равно, жительница Земли она или нет, во всей Галактике нет ей равной.
Полным блаженства голосом Арвардан сказал:
— Должно быть, это был всего лишь шум уличного движения.
— Нет, — прошептала Пола. — Никакого шума не было.
Слегка отстранившись, Арвардан внимательно смотрел на девушку, но она не отвела взгляда.
— Вы — колдунья, — сказал он. — Вы это нарочно сказали?
В полутьме глаза Полы блеснули.
— Я хотела, чтобы вы поцеловали меня. Я ни о чем не жалею.
— Вы думаете, я жалею? Поцелуйте меня еще раз, потому что теперь этого хочу я.
Последовал еще один долгий-долгий поцелуй. Потом Пола решительно отодвинулась, несколькими четкими и аккуратными движениями поправила прическу и воротничок.
— Думаю, теперь нам надо подняться в дом, — сказала она. — Выключите свет в автомобиле. У меня есть карманный фонарик.
Вслед за Полой Арвардан вышел из автомобиля. В полной темноте, разрезаемой лишь узким лучом фонарика, Пола казалась смутной тенью.
Она сказала:
— Возьмитесь за мою руку. Сейчас мы поднимемся по лестнице.
Арвардан прошептал:
— Пола, я люблю вас, — слова вылетели сами собой и показались Арвардану такими естественными, он повторил: — Я люблю вас, Пола.
— Вы почти не знаете меня, — тихо возразила девушка.
— Нет, знаю. Я знал вас всю жизнь. Клянусь! Всю свою жизнь, Пола, все эти два месяца я думал о вас, мечтал о вас. Клянусь.
— Сэр, я всего лишь земная девушка.
— Значит, я тоже стану землянином. Испытайте меня.
Арвардан жестом остановил Полу и слегка согнул ее руку в локте, пока луч фонарика не упал на ее раскрасневшееся заплаканное лицо.
— Почему вы плачете?
— Потому что, когда отец расскажет вам то, что знает только он, вы поймете, что вам нельзя любить земную девушку.
— Испытайте меня и в этом.
