13. ЗАГОВОР В ВАШЭННЕ
Территория Колледжа древних в Вашэнне олицетворяла спокойствие и неторопливость. Здесь неукоснительно соблюдались все многочисленные обычаи и строгие нравы; строгость нравов ощущалась и в том, как новообращенные небольшими группами совершали вечерний моцион под деревьями Квадрата, куда не мог ступить ни один человек, кроме членов Общества древних. Изредка, снисходительно кивая в ответ на почтительные поклоны, лужайку пересекал кто-либо из Старших древних в зеленой мантии.
И уж совсем редко в Квадрате мог появиться сам Верховный министр.
Но никогда он не появлялся так, как в этот раз. Верховный министр почти бежал, с него только что не лил градом пот. Он не замечал почтительных приветствий, не видел устремленных на него осторожных слегка недоуменных взглядов, приподнятых бровей, не слышал робких перешептываний.
Через личный вход он ворвался во Дворец законов и, уже не сдерживаясь и громко топая, помчался вниз по ступенькам безлюдной лестницы. Верховный министр забарабанил в дверь, по сигналу изнутри дверь открылась.
За небольшим обычным канцелярским столом сидел секретарь Верховного министра. Склонившись над миниатюрным телевизором, он внимательно слушал и изредка бросал рассеянный взгляд на возвышавшуюся перед ним солидную стопку деловых бумаг. Секретарь мельком взглянул на ворвавшегося Верховного министра.
Верховный министр резко стукнул кулаком по столу.
— Что это такое? Что происходит?
Секретарь еще раз спокойно посмотрел на министра и сдвинул телевизор в сторону.
— Рад приветствовать вас, Ваше превосходительство.
— Я не нуждаюсь в ваших приветствиях! — раздраженно выкрикнул Верховный министр. — Я хочу знать, что происходит.
— Одним словом, наш человек сбежал.
— Вы имеете в виду того человека, которого синапсифицировал Шект… инородца… шпиона… того, который работал на ферме недалеко от Чики…
Неизвестно, сколько еще характеристик Шварца высыпал бы на голову секретаря не находивший себе места Верховный министр, если бы секретарь не остановил его коротким замечанием:
— Вот именно.
— Почему мне не сообщили? Почему мне вообще никогда ничего не сообщают?
— Нужно было принимать срочные меры, а вы были заняты. Поэтому я счел возможным заменить вас, конечно, насколько это в моих силах.
— Да, вы чрезвычайно внимательны и не рискуете беспокоить меня, если хотите провернуть какое-то дельце в мое отсутствие. Впредь я этого не допущу. Я не позволю, чтобы меня вводили в заблуждение, чтобы мной пренебрегали. Я не…
— Мы впустую тратим время, — все таким же невозмутимым тоном заметил Балкис, и Верховный министр сразу утих. Он прокашлялся, в нерешительности поколебался, потом, смягчившись, поинтересовался:
— Так каковы же подробности его побега, Балкис?
— Мы не располагаем почти никакими подробностями. Этот Шварц два месяца терпеливо выжидал, а потом, когда ничто не говорило о его намерениях, вдруг ушел. За ним следили, но упустили.
— Как упустили?
— Пока мы не знаем точно, но кое о чем говорит такой факт. Прошлой ночью наш агент Наттер три раза не вышел на связь в условленное время. Его коллеги направились на поиски по шоссе, ведущему в Чику, и на рассвете нашли Наттера. Он лежал в придорожной канаве без малейших признаков жизни.
Верховный министр побледнел.
— Инородец убил его?
— Возможно, хотя мы и не можем утверждать это со всей определенностью. Никаких признаков насильственной смерти мы не обнаружили, если не считать, что лицо Наттера застыло в предсмертной агонии. Разумеется, мы сделаем вскрытие. Вообще говоря, в самый неподходящий момент он мог умереть от удара.
— Это было бы невероятным совпадением.
— Вот и я так думаю, — спокойно согласился секретарь. — Но если допустить, что Шварц убил нашего агента, то дальнейшие события объяснить очень трудно. Видите ли, Ваше превосходительство, мой последний анализ показал, что Шварц должен стремиться в Чику для встречи с Шектом. Кроме того, труп Наттера был найден на полпути между фермой Марена и Чикой. Поэтому три часа назад мы объявили тревогу в городе, и вскоре Шварца схватили.
— Шварца? — недоверчиво переспросил Верховный министр.
— Конечно.
— Почему вы об этом сразу не сказали?
Балкис пожал плечами.
— Ваше превосходительство, у нас много гораздо более важных дел. Я сказал, что Шварц в наших руках. Да, мы его схватили быстро и без особых проблем, но, как мне кажется, этот факт не очень хорошо согласуется со смертью Наттера. Как может человек быть одновременно настолько хитрым и изворотливым, чтобы обнаружить и убить нашего самого способного агента, и настолько глупым, чтобы на следующее же утро прийти в Чику и без всякой маскировки направиться на фабрику якобы устраиваться на работу.
— Он так сделал?
— Да, именно так… Поведение Шварца можно объяснить двумя причинами: или он уже передал необходимые сведения Шекту или Арвардану и теперь позволил себя схватить, чтобы отвлечь наше внимание, или во всей этой операции участвуют другие агенты, которых мы не смогли обнаружить и которых он теперь прикрывает. В любом случае мы не должны успокаиваться.
— Не знаю, — беспомощно сказал Верховный министр. — Для меня все это слишком сложно.
Почти не скрывая презрения, Балкис улыбнулся и сказал:
— Через четыре часа у вас назначен прием профессора Бела Арвардана.
— У меня? Почему? Что я должен ему говорить? Я не хочу с ним встречаться.
— Успокойтесь. Ваше превосходительство, вам придется принять Арвардана. Мне представляется очевидным, что ввиду приближения даты начала его фиктивной экспедиции он должен выдать себя, попросив у вас разрешения исследовать запретные зоны. Об этом нас предупреждал Энниус, он должен досконально знать все детали планируемого фарса. Надеюсь, вы сможете ответить обманом на обман и пустой болтовне противопоставить ничего не значащие фразы.
Верховный министр понурил голову.
— Хорошо, я попытаюсь.
Бел Арвардан прибыл заблаговременно и поэтому мог хорошо осмотреться. Человеку, неплохо знакомому с шедеврами архитектуры всей Галактики, Колледж древних мог показаться мрачным казематом из гранита и стали, образцом архаичного стиля. Если же этот человек был еще и археологом, то для него угрюмый аскетизм сооружения, напоминавшего первобытные постройки, был еще и свидетельством мрачного, почти дикого образа жизни его обитателей. Примитивность сооружения напоминала о далеком прошлом.
Мысли Арвардана переключились на другие темы. Его двухмесячное турне по городам западного полушария Земли оказалось не очень… увлекательным. Многое нарушил тот злополучный первый день в Чике. Невольно он снова и снова мысленно возвращался к событиям того дня.
В такие моменты Арвардан всегда был недоволен собой. О чем тут вспоминать? Обычная земная девушка, грубая, вопиюще неблагодарная. Почему он должен чувствовать за собой вину? И все же…
Понял ли он, каким ударом было для нее известие о его происхождении? Подобный удар, наверное, перенес и тот офицер, который оскорбил ее и которому за высокомерие и жестокость Арвардан отплатил, сломав ему руку. В конце концов, он понятия не имел, чего она уже успела натерпеться от инородцев. А чего стоит после всего этого неожиданно узнать, что и он тоже из них?
Если бы он проявил чуть больше внимания и терпения… Зачем он сразу все бесповоротно порвал? Он даже не помнил ее фамилии. Ее звали Пола… а фамилию он забыл. Странно! Обычно память так не подводила его. Не было ли это бессознательной попыткой забыть ее?
Ну что ж, в этом есть смысл. Забыть! Да и вообще, было ли то, о чем стоило помнить? Земная девушка. Самая обычная земная девушка! Она работала санитаркой в больнице. Предположим, он постарается найти эту больницу. Когда они расстались, в темноте больница казалась ему всего лишь смутным пятном. Но она должна быть где-то рядом с автоматическим рестораном.
Арвардан гневно отбросил эту мысль и снова рассердился на себя. С ума он сошел, что ли? Что он выиграет? Она — земная девушка. Милая, хорошая, даже отчасти привлекательная…
Арвардан искренне обрадовался, заметив приближающегося Верховного министра. По крайней мере на этот день он освободится от мыслей о Чике. Но в глубине души он был уверен, что они к нему вернутся. Они, эти мысли, всегда возвращались.
Новые одежды Верховного министра сверкали и источали свежесть. На его лице не было ни следа спешки или неуверенности; невозможно было даже представить себе, чтобы на этом лице могла выступить испарина.
И беседа получилась вполне дружественной. Арвардан постарался обратить особое внимание Верховного министра на пожелания благополучия и процветания народу Земли от некоторых высокопоставленных чиновников Империи. Верховный министр подчеркнул, что каждый землянин должен испытывать глубокую признательность великодушному и высокопросвещенному правительству Империи.
Арвардан пространно рассказал о важности археологии для философии Империи, о ее вкладе в величайшее достижение человеческого разума — теорию о том, что все люди, на какой бы планете Галактики они ни родились, — братья. Верховный министр вежливо согласился и отметил, что земляне уже давно придерживаются такой точки зрения и могут только надеяться на то, что скоро наступит время, когда и на всех других планетах Галактики эта теория найдет свое практическое воплощение.
При этих словах министра Арвардан слегка улыбнулся и заметил:
— Именно с этой целью я и попросил Ваше превосходительство уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени. Основные различия между землянами и жителями некоторых соседних доминионов Империи заключаются, пожалуй, в образе мышления. И все же значительную долю трений можно устранить, если удастся доказать, что земляне с точки зрения их расовой принадлежности не отличаются от граждан других миров Галактики.
— И каким же образом вы предполагаете доказать это, сэр?
— Это не так просто объяснить в двух словах. Возможно, Ваше превосходительство знает, что в настоящее время существуют два главных пути развития археологической науки, называемые теорией слияния и миграционной теорией.
— На уровне дилетанта я знаком с этими теориями.
— Прекрасно. Так вот, теория слияния, как вы знаете, утверждает, что различные расы людей появились и развивались независимо, однако уже после самых первых примитивных межзвездных полетов, о которых не сохранилось практически никаких данных, они слились в одну расу в результате смешанных браков. Подобное утверждение было вынужденным, поскольку только так можно было в рамках этой теории объяснить, почему в наше время люди, живущие в разных звездных системах, настолько похожи друг на друга.
— Да, — сухо прокомментировал Верховный министр. — Эта теория, кроме того, подразумевает независимое появление и развитие нескольких сотен или даже тысяч типов живых существ, настолько близких человеку в смысле биохимического состава и биологических функций, что между ними были возможны смешанные браки.
— Совершенно справедливо, — с удовлетворением ответил Арвардан. — Вы нащупали самое слабое место теории слияния. И тем не менее большинство археологов делают вид, что не замечают этого противоречия, и продолжают оставаться строгими адептами этой теории, из которой, между прочим, следует, что где-то в самых отдаленных уголках Галактики еще могут существовать такие человеческие расы, которые не претерпели смешанных браков и не потеряли свою индивидуальность…
— Вы имеете в виду Землю, — прокомментировал Верховный министр.
— Да, обычно Земля рассматривается в качестве одного из примеров. С другой стороны, миграционная теория…
— Говорит, что все мы — потомки древних жителей одной планеты.
— Совершенно правильно.
— Мой народ, — сказал Верховный министр, — твердо верит, что колыбелью всего человечества была Земля. Об этом говорят как наша собственная история, так и некоторые древние книги, которые являются для нас святынями, поэтому мы не можем показывать их инородцам.
— Я разделяю эту точку зрения и прошу вас помочь доказать ее справедливость всей Галактике.
— Вы оптимист. О чем конкретно идет речь?
— Ваше превосходительство, я убежден, что во многих уголках вашей планеты, которые, к несчастью, сейчас отмечены высоким уровнем радиоактивности, можно найти множество артефактов примитивной жизни и остатков древних архитектурных сооружений. По содержанию радиоактивных изотопов можно с большой точностью рассчитать возраст этих артефактов и затем сравнить полученные результаты…
Но Верховный министр, не дослушав, покачал головой.
— Об этом не может быть и речи.
— Почему? — нахмурился искренне удивленный Арвардан.
— Во-первых, — ответил Верховный министр, стараясь говорить рассудительно и не слишком категорично, — какого результата вы ожидаете? Предположим, к радости жителей всех планет Галактики, вам удастся доказать свою правоту. Ну и что, если миллион лет назад все люди были землянами? В конце концов, миллиард лет назад все мы были обезьянами, однако сейчас мы не считаем обезьян равными себе.
— Ваше превосходительство, такая аналогия не совсем корректна.
— Ничего подобного, сэр. Вполне корректно допустить, что земляне, долгое время изолированные от всего человечества, настолько изменились по сравнению со своими мигрировавшими предками, особенно под воздействием повышенной радиоактивности, что теперь представляют особую расу.
Арвардан прикусил губу и неохотно заметил:
— Вы пользуетесь аргументами своих противников.
— Потому что я всегда спрашиваю себя, что скажет мой противник. Так что, сэр, вы не добьетесь ровным счетом ничего, разве только еще больше разожжете ненависть к землянам.
— Но, — возразил Арвардан, — здесь затрагиваются еще и интересы чистой науки, прогресса знаний…
Верховный министр невесело кивнул.
— Мне искренне жаль, что я вынужден придерживаться такой позиции. Разрешите мне говорить с вами как джентльмен Империи с джентльменом Империи. Лично я с радостью помог бы вам, но мой народ упрям и необразован, потому что в течение столетий был вынужден жить в изоляции в силу… э-э… такого отношения к нам со стороны всей Галактики, которое достойно сожаления. У землян есть ряд табу, глубоко укоренившихся обычаев и законов, которые не может нарушать никто, даже я.
— А зоны с повышенной радиоактивностью…
— Являются одними из самых строгих табу. Даже если бы я дал вам официальное разрешение — а я искренне хотел бы содействовать вам во всем, — я только спровоцировал бы всеобщее возмущение и беспорядки. В результате не только подверг бы опасности вашу жизнь и жизни членов вашей экспедиции, но в конечном счете заставил бы правительство Империи принять против землян соответствующие дисциплинарные меры. Тем самым я бы превысил свои полномочия и предал народ, оказавший мне доверие.
— Но я согласен на любые меры предосторожности. Если вы захотите, чтобы меня сопровождали ваши наблюдатели… Или, конечно, я могу проконсультироваться с вами, прежде чем решусь опубликовать какие-то результаты.
— Сэр, вы вводите меня в искушение, — сказал Верховный министр. — Это очень интересный проект. Но даже если мы забудем о народе моей планеты, вы явно переоцениваете мою власть. Я далеко не абсолютный монарх. В сущности, моя власть очень и очень ограничена. Любой столь сложный вопрос должен быть представлен на рассмотрение Общества древних. Только после этого можно будет принять окончательное решение.
Арвардан покачал головой.
— Очень плохо. Прокуратор предупреждал меня о предстоящих трудностях, но все же я надеялся… Ваше превосходительство, когда вы сможете проконсультироваться с вашими законодателями?
— Президиум Общества древних соберется через три дня. Изменить повестку дня не в моей власти, значит, потребуется еще несколько дней. Скажем, через неделю, вероятно, мы бы смогли обсудить вашу проблему.
Арвардан рассеянно кивнул.
— Хорошо, придется подождать… Между прочим, Ваше превосходительство…
— Да?
— На вашей планете есть ученый, с которым я очень хотел бы встретиться. Некто доктор Шект из Чики. Видите ли, я уже был в Чике, но покинул город, так и не успев сделать многое из задуманного. Теперь хотел бы исправить упущение. Поскольку доктор Шект, я уверен, очень занят, не могу ли я побеспокоить вас просьбой дать мне рекомендательное письмо?
Верховный министр заметно насторожился и какое-то время молча раздумывал, потом сказал:
— Могу я поинтересоваться, с какой целью вы хотите встретиться с этим ученым?
— Конечно. Однажды я прочел об изобретенном им приборе, который он назвал, если я правильно помню, синапсифайером. Изобретение имеет непосредственное отношение к нейрохимии мозга и для меня представляет интерес в связи с другим моим проектом. Меня давно увлекала проблема классификации человечества по энцефалографическим группам — по характерным типам микротоков мозга.
— Гм… Что-то я слышал, кажется, об этом приборе. Насколько я помню, его испытания прошли не очень успешно.
— Что ж, возможно, но доктор Шект — известный специалист в этой области и, вероятно, сможет оказать мне большую помощь.
— Понимаю. В таком случае рекомендательное письмо будет сейчас же подготовлено. Конечно, в нем не будет упомянуто о ваших намерениях посетить запретные зоны.
— Разумеется, Ваше превосходительство, — Арвардан встал. — Благодарю вас за любезность и доброжелательность. Мне остается только надеяться, что Общество древних благосклонно отнесется к моему проекту.
Сразу же, как только Арвардан ушел, появился секретарь. Его губы растянулись в привычной холодной, недоброй усмешке.
— Очень хорошо, — сказал он. — Ваше превосходительство, вы отлично провели беседу.
Верховный министр мрачно посмотрел на секретаря и спросил:
— Почему напоследок он завел разговор о Шекте?
— Вы удивлены? Не удивляйтесь. События развиваются по плану. Вы обратили внимание: он не разгневался, даже не был особенно раздражен, когда вы фактически запретили задуманные им работы? Ученого без всяких на то оснований лишают того, о чем он мечтал всю жизнь. Разве такой должна быть его реакция? Или это нормальная реакция человека, который только исполняет роль археолога и рад сбросить с себя эту тяжкую ношу?
И опять-таки мы сталкиваемся со странным совпадением. Шварц убегает с фермы и идет в Чику. На следующий же день у нас появляется Арвардан, который сначала как-то вяло, довольно равнодушно болтает о своей экспедиции, а потом, как бы между прочим упоминает, что он собирается в Чику, чтобы встретиться там с Шектом.
— Но, Балкис, зачем же нужно было говорить об этом мне? Это кажется неразумным.
— Потому что вы слишком прямолинейны. Поставьте себя на место Арвардана. Он думает, что мы ни о чем не подозреваем. В таких ситуациях побеждает наглость. Он собирается встретиться с Шектом. Хорошо! Он открыто заявляет об этом. Даже просит рекомендательное письмо. Разве можно придумать лучшую гарантию честности и невинности его намерений? Но тут следует учесть еще одно обстоятельство. Возможно, Шварц обнаружил нашу слежку. Возможно, он убил Наттера. Но у него не было времени предупредить своих сообщников, в противном случае Арвардан не разыгрывал бы всю эту комедию.
Секретарь прищурился и продолжал плести интриги.
— Сейчас невозможно предугадать, когда отсутствие Шварца покажется заговорщикам подозрительным, но в любом случае у Арвардана будет достаточно времени, чтобы встретиться с Шектом. Мы схватим их вместе, тогда им будет труднее отпираться.
— Сколько у нас времени? — спросил Верховный министр.
Балкис задумчиво поднял глаза.
— У нас нет расписанного по минутам плана, но после раскрытия заговора Шекта работы ведутся круглосуточно и весьма успешно. Сейчас нас задерживают только математические расчеты орбит. Мешает отсутствие современных компьютеров. Я думаю… теперь это уже может быть несколько дней.
— Несколько дней! — повторил Верховный министр тоном, в котором странным образом сочетались страх и восторг.
— Да, несколько дней, — подтвердил секретарь. — Но помните: всего за две секунды до точки отсчета нас может остановить одна-единственная бомба. И даже после этого в течение одного-шести месяцев могут последовать ответные удары. Следовательно, пока еще мы не можем считать, что уже выиграли.
Несколько дней! Через несколько дней начнется самая невероятная односторонняя битва во всей истории Галактики, когда одна Земля атакует всю Галактику.
У Верховного министра заметно дрожали руки.
Арвардан опять сидел в кресле стратолайнера. Он был взбешен. Не оставалось ни малейшей надежды, что Верховный министр и все эти ненормальные земляне разрешат ему работать в запретных зонах. С этим он уже смирился. Почему-то он даже не очень сожалел о случившемся. Он мог бы лучше подготовиться к экспедиции, если бы все продумал заранее.
В такой ситуации можно пройти в запретные зоны и без разрешения. Можно, например, вооружить свой корабль и при необходимости пробиться туда силой. Так даже будет лучше.
Проклятые идиоты!
Что они возомнили о себе, черт побери?
Впрочем, это, конечно, известно. Они считают себя родоначальниками всего человечества, жителями той единственной планеты…
Хуже всего, что они правы, в этом Арвардан был уверен.
Ну что ж… Стратолайнер поднялся в воздух. Арвардана прижало к мягкой обивке кресла. Через час он снова увидит Чику.
Собственно, говорил себе Арвардан, смотреть в Чике не на что, только вот этот синапсифайер может оказаться интересной штукой; не стоило и лететь на Землю, если он ничего не сможет узнать о приборе. Конечно, он не собирался возвращаться, не узнав все о синапсифайере.
Ну и дыра!
Энниус был прав.
Вот только этот доктор Шект… Арвардан повертел в руках тяжелый официальный пакет с рекомендательным письмом.
Потом Арвардан выпрямился, точнее, попытался выпрямиться, отчаянно сопротивляясь силе тяжести, которая вдавливала его в мягкое кресло, пока стратолайнер отдалялся от Земли, уходя из голубого неба в пурпурную стратосферу.
Арвардан вспомнил имя девушки. Ее звали Пола Шект.
Как же он мог забыть? Арвардан был недоволен собой и чувствовал себя обманутым. Память подвела его, не сохранив фамилию девушки. Теперь было уже поздно.
Но в глубине души он был скорее рад.
