Книга: Дар жизни
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

Когда даже мага жизни посещает зверское желание мучительно убить человека?
Да на рассвете, особенно если ты легла поздно ночью, а примерно в шесть утра в твое окно начинают барабанить.
– Эй, там! Лекарь! Открой!!!
Каюсь, грешна. Ставни открывались наружу, и распахивала я их с тайной надеждой попасть барабанщику по носу, да со всей дури.
Не удалось.
Видимо, дури у него и своей хватило. Это оказался совсем молодой парень, лет двадцати… да какое там – парень! Дворянин, несомненно!
– Девушка, лекаря мне позови! Срочно!!!
– Я лекарь. Чего надо? – зевнула я в тайной надежде, что дворянин сейчас оскорбится и удерет куда подальше. В идеале – на поиски кого другого.
Лицо у дворянчика вытянулось прямо на глазах. Клянусь, оно стало сантиметров на десять длиннее!
– Л-лекарь?!
– Лекарка. Ага. Так чего надо?
Как я мечтала о слове «ничего»! просто мечтала, а подушка так и звала к себе, так и манила своей уютной нагретой белизной. Улечься, зарыться обратно в теплое одеяло – и забыть обо всем еще часика на четыре. А лучше – на шесть.
– Не повитуха?
– и повитуха, когда надо. Вы, любезнейший, что ли, рожаете?
Дворянин даже не оскорбился.
– А с ранами вы дела не имели?
– Имела. Так надо-то что?
– Дуэль…
Я кивнула.
Ну да. Дуэль.
В свое время король Алетара размышлял над этим вопросом. С одной стороны – дуэли это зло. Дворянам что – гибнуть больше негде? Запретить их все и порадоваться.
С другой стороны – когда это кого запреты останавливали? А еще отмена дуэлей может привести к тому, что расплодятся любители тявкать из-за угла. Вот когда человек знает, что за каждое слово придется отвечать, может быть, что и шкурой, и немедленно, он язык распускать поостережется.
Да, возможны перегибы и злоупотребления. Но когда их не бывало?
Так что его величество решил не запрещать дуэли, а минимизировать последствия. То есть – запретил дуэли до смерти, но оставил до трех ран, до первой крови и до выбитого оружия. А еще обговорил, что при дуэли должны присутствовать двое независимых свидетелей. Чтобы если случится убийство, было кого допрашивать.
Два дворянина решили на заре потыкать друг в друга острыми железяками, да так удачно потыкали, что один на своих ногах ушел, а второй кровью истекает!
– Где?!
Я подорвалась, натягивая рабочую одежду. Если некогда одеться – юбка и блуза. Надевается быстро, выглядит неплохо…
– Рядом. У меня здесь лошадь. Вы верхом ездите?
Хорошо, что я на ночь косу не расплетала, намучилась бы сейчас. А так – ноги в сапоги, плащ на плечи, сумку через плечо – и в седло. Плевать, что мужское, юбка широкая, так что видны только лодыжки. И вообще – они у меня стройные, такие и показать можно! Дворянин тоже вспрыгнул на лошадь, схватил моего коня под уздцы – и пустил своего жеребца с места в карьер.
Рядом – оказалось симпатичной бухточкой на морском берегу. Мигом отпали вопросы – почему я? Что, дворяне ни одного лекаря в белом городе не знают?
Знают, но добираться туда дольше и дальше, да еще стража может заинтересоваться. Желтый город ближе и болтливых людей там намного меньше.
На меня обратились два взгляда – серый и карий.
– Ты кого привез, болван?!
– Это еще что за девка?
Два возгласа слились в один, но я уже ничего не видела и не слышала. Спрыгнула самостоятельно с коня и ринулась к лежащему на песке мужчине. Хорошо хоть плащ подстелить догадались, олухи дворянские!
При первом же взгляде на лежащего мне стало ясно, что дело плохо.
Мужчина с трудом втягивал воздух, на губах виднелась розовая пена, рубашка была красной от крови, я привычно вытащила из кармана сумки нож и вспорола тонкую ткань.
Ага, понятно.
Удар пришелся в правую часть груди. Убивать мальчишку (совсем еще мальчишку, лет девятнадцати) никто не хотел, просто шпага скользнула. И – ударила в грудь. Теперь одна сторона груди у него словно бы спалась, кровь в ране пенилась пузырьками…
Я выругалась.
Придется действовать здесь и сейчас.
Сумку я потрошила быстро и безжалостно, доставая нож и толстенную иглу. Были, были в моей практике такие случаи. Верно, перевозить его сейчас нельзя, не стоит. А что делать…
Пальцы привычно протерли руки, кинжал и грудь лежащего винными выморозками. А теперь…
Осторожно проколоть ему грудь, там, где кончается легкое и начинается плевральная полость, выпустить воздух – и если все будет правильно, легкое расправится.
Что и нужно.
Игла ровно и уверенно вошла в плоть лежащего. Сейчас я не обращала внимания на окружающих меня мужчин, на их изумленные глаза. Сейчас значение имело только шипение выходящего воздуха.
Вот так.
Дыши, родной, дыши. Не смей помирать, а то сама прибью!
Несколько минут прошли в тишине ожидания. А потом… фуууух!
Лицо лежащего на глазах розовело, он задышал ровнее и спокойнее… грудь расправлялась.
Отлично!
Я повернулась и посмотрела на дуэлянтов.
– Верхом ему ехать нельзя. Добудьте мне телегу чтобы перевезти вашего друга.
– Куда?
– Зачем?
– Какую телегу?
– Перевезете ко мне. Сегодня-завтра за ним еще нужен присмотр, послезавтра заберете. Телегу лучше с невысокими бортиками и сеном, чтобы ехать было мягче. Карету не предлагать, – внятно разъяснила я.
Все равно вся троица стояла и смотрела на меня. Какие в Алетаре дворяне непонятливые.
– Чего стоим, кого ждем?
Вот это подействовало. Мужчины зашевелились, а я вернулась к больному. Надо бы наложить ему повязку покрепче.

 

Дня три ему придется полежать в лежку, а эту ночь пусть у меня переночует, спокойнее будет.
Совсем ведь мальчишка, еще даже усы толком не растут. Двадцать-то ему есть? Вряд ли. Светлые волосы намокли от пота и прилипли ко лбу, щеки резко ввалились, под глазами залегли темные круги. Жалко…
Хотя чего его жалеть? Я здесь, так что выживет. А вот если нас сейчас разлучить – будет плохо. И ему в первую очередь. Так что грузим на телегу и едем. И побыстрее!
Это я его приятелям и сказала. Тот, который приехал за мной, пожал плечами. Второй задумался.
– Госпожа… э…
– Ветана.
– Госпожа Ветана, – аристократ говорил подчеркнуто вежливо, показывая, что ему важен не мой статус, а мое умение, – ситуация сложная. Вы не знаете, какая у него мать.
– Зато я знаю, какая у него рана, – не дрогнула я. – Если его сейчас начать таскать из дома в дом, то проще сразу гроб заказывать. Покой ему нужен. Да и я не могу рядом с ним сидеть круглосуточно, а другому никому не доверю.
– Его мать обеспечит лучших лекарей. Даже мага…
– У нас в Алетаре есть маг жизни? – искренне заинтересовалась я.
– Нет. Воды.
Я кивнула.
– Вот и ладненько. Пусть завра же обеспечивает. А сегодня переночует у меня, ничего не случится. Я с ним сидеть в другом доме не смогу, ко мне больные идут. То есть либо он у меня – либо потом, когда осложнения начнутся, ко мне не обращаться.
– А вы не много о себе возомнили, милая девушка? – один из аристократов решил показать зубки.
Наивный. Моя мать таких по десятку на завтрак глотала.
Я встала и принялась оттирать руки платком. Кровь попала, ну и присохла кое-где. Специально на все платья нашила манжеты, проще их отпороть и постирать, чем все платье по десять раз на дню перестирывать.
– Вас, юноша, как зовут?
Под моим пристальным взглядом мужчина смутился.
– Барон Польмер. Атанас Польмер.
– Так вот, господин барон Атанас Польмер. Наковырять в человеке дырок – много ума не надо. А вылечить вы никого не пытались?
Атанас покачал головой.
– Тогда не вам и судить о моих словах. Но хочу заметить, что с вашими увлечениями не разбираться в лекарском деле хотя бы на начальном уровне смертельно опасно. Мало ли когда вы получите рану. Мало ли кто попытается в ней поковыряться. Знай вы, чем грозит вашему другу подобное ранение, не тратили бы вы сейчас бесценное время и не морозили его поутру.
Барон вспыхнул.
– Атанас, – вмешался тот, кто привез меня сюда, – госпожа Ветана права. – Криту сейчас важнее побыть под присмотром лекаря. А нам с тобой еще сообщать его матери, что он ранен…
Мужчины так скривились, что я поняла – дело не из легких будет. Но – не посочувствовала. Перебьются. Вот как калечить друг друга – тут они первые, а как за свои поступки отвечать, так в кусты?
– Из-за чего дуэль была? – спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно, но ответил мне третий дворянин.
– Из-за того же, что и большинство дуэлей. Глупая шутка о красивой женщине.
Я кивнула.
Понимаю, бывает. Только вот мерзко это. И шутить непристойным образом в адрес женщины, и делать это рядом со влюбленным мальчишкой, и вызывать сопляка на дуэль.
Кажется, дворянин понял, что я чувствую, потому что вздохнул.
– Мы их обоих отговаривали.
– Их?
Я думала, что дырку в мальчишке проковырял кто-то из них. Нет?
– Мы тут не при чем. Я секундант, а это друзья Крита. Барона Криталя Верандуа. А дуэль у него была с графом Реньи. Граф некорректно пошутил о женщине, Крит вызвал его на дуэль…
– И граф так просто уехал?
– Да, госпожа Ветана.
Я не была знакома с графом и знакомиться уже не хотела. Он мне заочно уже не понравился.
– Перевезите раненного ко мне. Я не из-за денег, просто так лучше для него же, – еще раз настойчиво попросила я. И в этот раз никто спорить не стал, даже Атанас молча склонил голову.
– Хорошо, госпожа Ветана.
Сразу бы так.
* * *
Спустя два часа я привычно растирала в ступке кору белой ивы. Это не значит, что сама кора была белого цвета, просто именно этот сорт ивовой коры был наиболее полезна при жаре. А жар у мальчишки будет, это и к гадалке не ходи. Моя сила влилась в него, теперь тело примется бороться с болезнью, с заразой, которая проникла в него, и у мальчишки начнется жар. Надо приготовить порошок для него, да и вообще пополнить запасы. У меня этих порошков в неделю штук по десять улетает, а то и больше. Дети же!
У кого зубы режутся, у кого простуда, кто ноги промочил… да много разного. Дети же! И взрослые не брезгуют. Зимой особенно.
До зимы далеко, зимой я буду этот порошок почаще готовить. Хорошо, что удалось сторговаться с приличной травницей. И деньги берет божеские, и условия сбора трав выдерживает, а это редкость по нашим временам. Такое сено иногда продают, хоть покупай, да полы подметай!
Сейчас приготовлю жаропонижающее, а потом и укрепляющим надо озаботиться, мальчишке оно кстати будет. Его тело рванулось бороться с болезнью, а силы-то человеческие небеспредельны, надо их поддержать чуток. Хорошо, когда все травы есть, временем я сама распоряжаюсь, ни на кого оглядываться не над… приятные мысли перебил грохот за дверью.
Судя по треску и шуму, там остановилась минимум карета – четверка. Поглядеть?
Нет, глядеть не буду. Если это не ко мне – то и не надо, а если ко мне, сейчас все узнаю.
Как в воду глядела.
Дверь распахнулась так, что чуть с петель не слетела, и в комнатку вступил слуга. Даже Слуга. Есть такая порода, лакеями рождается, лакеями живет. Обожают прогибаться перед вышестоящими, а на тех, кто не лакей смотрят даже с жалостью – эх вы, бедняги! Не повезло вам, такому человеку не служите! Или с презрением – и рады бы вы служить, да кто вас возьмет?
Холуйство беспощадное в особо тяжелой форме.
А тут и форма была под стать слуге. Алая, вся в золоте, в вышивке так, что ткань аж не гнется, кое-где нашиты крупные бирюзовые бусины, штаны белые, с голубым позументом, сапоги начищены – аж светлячки пускают. Прелесть!
У нас дома таких не было, родителям не повезло. Хотя маменька бы эту безжалостную роскошь оценила.
– Госпожа баронесса Верандуа! – провозгласил этот… Попугай – и в комнату вступила дама лет пятидесяти.
Была она невысока, и больше всего походила на кочан цветной капусты. Если его перевернуть хвостиком кверху, самое то будет. Светло-зеленое платье, гора нижних юбок из белой пышной ткани, зеленый лиф, зеленая же шаль и ленты в прическе… Набеленное и нарумяненное лицо было в тревоге.
– Где мой сын!?
Я вздохнула.
– Ваш сын в той комнате. Спит.
Баронесса молнией метнулась туда. Обнаружила сына, но ахать и охать над ним не стала. Бегло бросила взгляд, убедилась, что все в порядке, и развернулась к двери.
– Носилки, немедленно!!!
Я закатила глаза. Знаю я таких… она меня просто сейчас не услышит. И что делать?
Отпустить ее?
Так они парня угробят! Может, конечно, повезет, и найдется хороший маг, но вообще – лучше бы парня сейчас не трогать и не теребить. Но разве эта дура…
Мои размышления прервали самым грубым образом – в комнату заявились два шкафообразных лакея с носилками наперевес.
– Госпожа баронесса?
– Грузите моего сына! Да осторожнее, не то шкуру спущу! А вы, милочка…
Это она – мне?!
– Вот вам за услуги.
Изящная рука с тяжелыми перстнями (носить штук по восемь сразу – дурной вкус, кстати говоря) положила на стол небольшой кошелечек. И баронесса огляделась вокруг с такой брезгливостью, что мне захотелось немного вправить ей мозги.
Нельзя.
– Госпожа баронесса, вашего сына нельзя сейчас перевозить.
– Милочка, вашего мнения не спрашивают. Я благодарна вам за помощь, но моим сыном займутся лучшие лекари города.
Знай свое место, девка из желтого города.
– Скажите лекарям, что его надо согреть и напоить укрепляющим, – попыталась сказать хоть что-то я. – а жар не сбивайте, ни к чему, само пройдет.
– Думаю, и без вас разберутся, – пригвоздили меня взглядом. И что с такой делать?
– Как пожелаете, – я понимала, что поединок проигран еще до его начала и не собиралась кричать, ругаться или как-то еще ронять себя. Да и не повлияет это ни на что. Меня подержат, больного унесут – и всё сопротивление. – Можете приехать, если ему станет хуже. Серьезно хуже.
– Вы мне угрожаете, милочка?
– Я хороший лекарь – и могу предсказать последствия вашей выходки, – я отвернулась к ступке, сочтя разговор оконченным. Баронесса – нет. Из комнаты выносили пострадавшего мальчишку, наклоняя носилки то вправо, то влево. Болваны. Но стоит мне сделать им замечание – и будет еще хуже. Молчи, Вета, молчи!
– И что же хороший лекарь делает в этом убожестве?
Убожестве? На мой взгляд, домик был очень миленьким. Белые стены, зеленые ставни, красная крыша, светлые деревянные полы и мебель из такого же светлого дерева. Немного зелени в горшках, яркие лоскутные покрывала на креслах… Здесь было уютно и спокойно. И я не позволю каждой хамке хаять мое жилье.
– Хороший лекарь – везде борется за человеческие жизни. Ваш сын в этом ракурсе ничем не отличается от рыбака с побережья. Оба болеют и обоим нужна я.
– Вы слишком много берете на себя, милочка. Всего хорошего.
Баронесса проплыла за носилками, обдав меня облаком тошнотворных духов. А ведь наверняка дорогие. Сладкие, липкие, тяжелые, ф-фу…
А паренек так и не пришел в себя. Плохо, но я ничего не могу сделать для него – сейчас. Если вызовут мага – хорошо. Если маг окажется сведущим в лекарском деле – еще лучше. Маги воды чувствуют человеческое тело, хотя и не так, как мы. Мы, маги жизни, устраняем причину болезни, а вот они чаще всего – ее последствия. То, что мешает нормальному течению воды. Но если не убрать причину – это бесполезно.
Эх, проблема на проблеме.
Апчхи!!!
Дверь и окна я сразу распахнула настежь. Потом подумала и достала кофе. Сейчас растолочь его и сварить, пусть перебьет вонь баронессиных духов.
Парня жалко.
* * *
Вечером, когда я вернулась от больного, у двери меня ждал гость. Лекарь из порта.
– Госпожа Ветана, вечер добрый.
Настроен он был достаточно воинственно. Я смерила его взглядом.
– Да, я тоже надеюсь, что он добрый. Чем могу быть полезна?
– Я к вам по поводу Ренара и Шаронера. Они оба почти здоровы и скоро выйдут на работу.
Я знаю. Сама регулярно хожу их осматривать – и что?
– Я должен знать, чем вы их лечили, во избежание осложнений.
У меня глаза округлились.
– Отварами. Мазями. А что?
– Теперь их здоровье – моя забота.
– Рада за вас. При чем тут я?
– Я уже сказал! Вы должны рассказать мне, чем их лечили.
– И я сказала, – я продолжала валять дурака. Лекарь надулся.
– Вы – недоучка. Нахватались по вершкам у травниц и теперь думаете, что вам все позволено! А мы, лекари, потом боремся с осложнениями…
И тут до меня дошло. Я тяжко вздохнула.
– Ага, а тут выяснилось, что бороться и не с чем. И вам стало интересно, чем я таким их пользовала. Не поделюсь ли сдуру рецептами, чтобы вы и дальше продолжали в том же духе? Так поделюсь! Чтобы кости быстрее заживали, нужны снадобья с мелом. Молока побольше, творога. А уж с какими травами их смешивать, чтобы быстрее усваивалось – это мое дело. И это я вам не расскажу. А последствий не бойтесь, их не будет.
Лекарь раздулся.
– Ты, наглая…
Я сделала шаг вперед, прямо на него.
– Я. Прочь с дороги, пьянь старая! Не то клянусь, не поленюсь сходить в порт, да и накляузничаю начальству, чем ты на работе занимаешься!
– Ты… ты…
Я шла прямо на мужчину – и он отодвинулся, давая мне пройти в дом. Пару минут я ждала, что меня схватят за рукав, но – Бог миловал. Не схватили.
Но какая ж дрянь! Крамар хоть место помощница предлагал, а потом руку, сердце и пивное пузико.
Хотя чего я злюсь? Люди как люди. Таких мало, хороших куда как больше.
С этой мыслью я и принялась перетирать в ступке подорожник, а потом и делать заглянувшему на огонек Рудику примочку на здоровущий фонарь. Опять подрался.
И привычно отказалась от медяшки, которую тот положил на стол. Пусть детям пряники купит.
Мужчина прогудел благодарность, чмокнул меня в щечку (без всяких задних мыслей, просто, как подругу или лекарку) и ушел. Я подумала – и тоже пошла поспать. Работа такая, лекарская. То в пять утра поднимут, то ночью спать не дадут. И ведь есть, есть еще лекари, просто я – лучшая. Вот и идут ко мне. А как тут откажешь?
Жалко их.
Люди же…
* * *
Два дня прошли спокойно. Так, пара простуд, несколько разбитых носов, сломанная рука – ничего особенно важного и интересного. На третий день с улицы послышался знакомый грохот. Я даже выглядывать не стала, догадывалась, в чем проблема.
Карета остановилась перед моим домом – и снова распахнулась дверь. Только на этот раз баронесса обошлась без холуев. И важности у нее поубавилось, и духов. Влетела в простом, явно домашнем платье горчичного цвета, волосы растрепаны, глаза заплаканы…
– Госпожа Ветана! Помогите!! Умоляю!!!
Я вздохнула – и принялась тушить горелку. Не оставлять же ее так… Теперь мазь… мазь уберем на ледник, чтобы не пропала. Баронесса решила, что я ей специально отказываю, и заголосила еще громче.
– Простите меня! Я волновалась! Он мой единственный сын, все, что мне осталось от покойного мужа! Прошу вас… если и вы откажете… лекари говорят, что бессильны!
Я развернулась к баронессе и едва не ахнула. По враз постаревшему лицу градом катились крупные искренние слезы.
– Что случилось?
– У сына жуткий жар! Весь горит, бредит…
– Маг был?
– Пришел, руками поводил, жар спал, да ненадолго!
Примерно так, как я и думала. Хороший маг этим не ограничился бы, но видимо, этот водник плохо разбирается в лечении. Так мигрень снять (самое простое, спазм сосудов расслабить и дать дорогу току крови), печень почистить после возлияний, лишний жирок с дамочек согнать. А там, где речь идет о воспалении, там уже другая картина. Там я нужна.
Я сняла фартук, повесила на спинку стула, взяла сумку и повернулась к баронессе.
– Едем.
У нее и так глаза были большие, а теперь стали еще больше.
– Как… так?!
– Могу переодеться, но это время мы отнимаем у вашего сына, – пожала я плечами.
Баронесса кивнула – и опрометью кинулась к двери. Я ядовито ухмыльнулась, и последовала за ней. Конечно, дело было не в моем простеньком сером платье, и не в домашней косе, и не в этикете. Спорить готова, придворный лекарь берет оплату вперед, вот она и удивилась, когда здесь получилось по-другому. Эх вы, дурачье. Да разве здоровье на деньги меряется?
* * *
В карете (роскошная, вызолоченная и снаружи и изнутри, сиденья обиты алым бархатом, везде, где можно хрустальные подвески – просто бордель на выезде!) я тоже не теряла времени, подробно расспрашивая баронессу о состоянии сына.
Ну что сказать?
Как я предсказывала, так и вышло.
Легкое – не самая прочная штука. Если бы мальчишка переночевал у меня, я бы ночью проверила, есть там зараза, нет там заразы, выгнала бы ее, а то и сожгла. И начал бы он выздоравливать. А так – просто силы ему добавила, а на все сразу не хватило. Но сделать больше и лучше при его друзьях я просто не могла.
Баронесса же сына и растрясла (что тоже не на пользу), и какую-то примочку на рану наложила, и сам сын встать попытался… они что – нарочно угробиться собирались? Зараза и пошла по телу.
Придворный маг был, но что он мог сделать? Разве что деньги взять и посоветовать молиться, заразу-то из крови он не выгонит! Разве что кровь вскипятит, но тогда сразу можно гроб заказать.
Баронесса надеялась, что обойдется.
Позавчера надеялась.
И вчера. А сегодня уже знала, что все может кончиться плохо, и прибегла к последнему средству. Вспомнила, что я ей говорила, и решила схватиться за соломинку, не ведая, что это – стальной канат. Я ей тоже ничего рассказывать не собиралась. Да и о цене за услуги не заговорила. Было, было желание взять с нее втридорога, но кровь бабушки Тойри словно всколыхнулась в жилах. Э, нет!
На одну доску с такими хабалками становиться – себя ронять. Может, она и баронесса, но я до ее уровня опуститься не готова. Я ее по-другому воспитаю.
* * *
Дом у баронессы был под стать всему остальному.
Красивый, роскошный, ухоженный, раззолоченный и охрусталенный. Да что она – в молодости в борделе прислугой подрабатывала, что ли? И с тех пор не может представить себе иной роскоши?
Хотя мне ли судить, мои родители и похлеще номера выдавали. Например, когда пошла мода на шляпки с фруктами, мама на голову целую корзину надела.
Больной лежал на втором этаже. Туда меня и проводила баронесса, и с порога накинулась на служанку.
– Как мой мальчик?!
– Плохо, госпожа баронесса. Бредит.
Я, не тратя времени на разговоры, раздернула тяжелые шторы (хорошо хоть для разнообразия синие), впуская в комнату свет, и присела рядом с больным. Дотронулась до руки.
Горим. А что с легкими?
Деревянная трубочка, чтобы слушать хрипы, у меня была всегда с собой.
О, да тут не хрипы, тут целая битва. Бульканье, хлюпанье… интересно, как это так успело развиться воспаление? Всего за пару дней, а?
– Лекарь сказал, что сыну показаны прохладные ванны, – выдавила баронесса в ответ на прямой вопрос.
Я схватилась за голову и застонала.
– Убить вашего лекаря мало!
– Да неужели? – в дверях стоял и недобро поглядывал на меня мужчина лет пятидесяти. Высокий, осанистый, при благородных сединах, окладистой бородке и участливых голубых глазах. Такому лекарю хочется доверять… наверное. Только сейчас его глаза были холодными, как две льдинки и ничего хорошего мне не обещали. Разве что смерть без мучений.
Темного крабом! Судя по раззолоченности, это был придворный лекарь. Ну и наплевать!
– А если мальчишка умрет, я сама это сделаю, – огрызнулась я, не отрывая пальцев от бешено бьющейся жилки на шее парня. Пульс считала. – Это ж надо – угробить молодого парня! Молитесь, сударь, чтобы выжил, иначе…
– иначе я сама до короля дойду, – прошипела баронесса.
– Еще не известно, может, это вы с самого начала ошибку допустили, – прошипел задетый за живое золоченный пухлячок. Вот чего не понимаю – третий лекарь на хорошем месте и все не худенькие. А работать как? Потаскай-ка на себе пузцо, да побегай по больным… куда и жирок денется? Или это только в Желтом городе так?
– Еще какую, – охотно согласилась я. – Мне бы костьми лечь, но парня не отдавать, он бы сейчас уже бегал вовсю. А я решила, что мать-то сына всяко сберечь постарается.
Баронесса, кажется, собралась возмутиться, но под моим взглядом умолкла, издав пару невразумительных писков.
– Идите отсюда, – вздохнула я. – Не путайтесь под руками. Так, а ты, – мой взгляд воткнулся в служанку, – тащишь мне сюда рукомойник, чайник с кипятком, стакан, сито – буду настой готовить, ложку, на худой конец соломинку – поить его будем.
– А я?.. – баронесса обрела голос.
– А вы занимайте господина лекаря, – окрысилась я. – Чтобы он тут не мешался с разговорами о своем величии!
Я полюбовалась на две ошалелые физиономии (неблагородно, но иначе и не скажешь, баронесса и лекарь сейчас были идеально похожи, как брат и сестра окуни – челюсть отпала, глаза вращаются и хлопают) и добила:
– Хорошо, что вечер. Госпожа баронесса, пошлите кого из слуг почестнее в мой домик, пусть говорят всем пришедшим людям, что госпожа Ветана на всю ночь осталась у больного. Авось, к утру вашему сыну и полегче станет, смогу вернуться. А следующую ночь мне опять придется здесь ночевать…
– А… да, конечно!
– И служанку при мне оставьте. Мне репутация дорога, а тут две ночи, в комнате холостого парня, да без свидетелей? Мне репутация дорога, я девушка честная!
Точку в диалоге поставила упавшая из рук служанки кружка.
* * *
Я могла бы просто сидеть рядом с парнем. Он поправился бы, наверняка, но во-первых это было бы намного дольше, а во-вторых, лечат наложением рук только маги жизни. А я себя раскрывать не собираюсь, мне жить охота. Так что…
Сначала мы в четыре руки со служанкой обмазали беднягу разогревающей мазью. Потом растерли спину, кое-как накормили бульоном, перестелили постель, влили отвар…
Баронесса, к ее чести, не мешала. Под дверью расхаживала, руки заламывала, переживала и нервничала, но в комнату не врывалась и над душой не стояла. Лекарь попробовал вломиться, чтобы проследить за моими действиями, но тут я встала стеной. Либо я – либо он. И если он, так я сию же минуту разворачиваюсь и ухожу. А если я – пусть он не лезет. Он свое дело уже сделал, парня чуть не угробили, теперь не мешайте мне его из могилы тащить.
Часа через четыре жар немного спал, я позвала баронессу, чтобы та убедилась: сын уже не бредит, а просто крепко и глубоко спит, и посоветовала ей тоже отдохнуть. Силы ей еще понадобятся.
Баронесса, оказавшаяся не такой уж стервой, крепко сжала мою руку.
– Может, я посижу с вами?
– Госпожа баронесса, Сияющим клянусь, ничего с вашим сыном не случится. Хотите расписку напишу – если он умрет, то и меня можете на плаху вести? – предложила я. Баронесса поглядела в мои честные искренние глаза и не стала спорить.
– Госпожа Ветана, вы же позовете меня, если… если…
– Обязательно позову, если нам что-то понадобится, – заверила я, скромно замалчивая то, что не могла произнести женщина.
Вы же позовете меня попрощаться с умирающим сыном?!
Не позову.
Простите, умирания на сегодня отменяются. И на завтра – тоже. Но уши я мальчишке надрать посоветую. Лезешь в дуэль, так хоть фехтовать научись, дятел!
* * *
Лечила я ночью.
Что с мальчишкой, я отлично знала. Легкие находятся как бы в герметичном мешке, а грудную клетку выстилает второй мешок, вот их-то и повредила шпага неизвестного мне Реньи. Сами легкие тоже, но там рана заживет, а вот в мешке началось воспаление. Началось оно резко, моя сила перебороть его не смогла, а потом лекари еще и усугубили. Повязка непонятно с чем, ванны, свежий воздух – читай, сквозняк… и все вспыхнуло.
Так и сгорел бы сопляк в два дня, но баронесса все же вспомнила про мои слова.
К часу ночи я так загоняла служанку, что бедная валилась с ног. И стоило мне предложить поспать по очереди, как та тут же провалилась в сон.
Ладно-ладно. Если я и добавила ей в чай немножко сон-травы, так ведь из лучших побуждений? Пусть успокоится, расслабится…
А я задвинула щеколду на двери и присела рядом с мальчишкой.
Его я не боялась вовсе. В таком состоянии если он и проснется, все равно не поймет, что я там делаю. Так что…
Пальцы рук заскользили над грудью юноши.
Я спокойна.
Я полностью спокойна. Я открываюсь миру. Моя сила невелика, но я – маг жизни, а мир есть жизнь. Вечная, великая, необъятная… Смерть и жизнь – две стороны монеты, и я сейчас на той стороне, где жизнь. Я собираю, я отдаю, я направляю силу, я всего лишь связующее звено между миром – и одним из его детей.
Сила мира течет сквозь меня, и повинуясь ей, я раскрываю ладони. Рой золотистых искорок следует за моими пальцами.
Все так, как я и думала. Вот тут шпага царапнула пищевод, потому и воспаление вспыхнуло резче, вот здесь она повредила мешок, в котором лежат легкие – плевру, и пошло воспаление. И в полости скопился гной.
Будем выцеживать и лечить.
Толстая игла-трубка уверенно скользнула в плоть юноши, со спины, сбоку от лопатки, проколола – и по ней хлынул гной. Крупными дурно пахнущими каплями. И когда его столько набралось?
Парнишка на кровати глухо застонал, и я усилила воздействие. Гной просто брызнул из трубочки.
Да, я понимаю. Больно, плохо, зато дышать сможешь.
Своим даром мага я проверяла, есть ли что-то внутри.
Вот выдавились последние капли гноя. Теперь будет легче. Телу парня я помогу, с тем, что есть, он справится, а нового заражения не будет. В этот раз я вычистила все с гарантией. И раньше бы надо, да времени не дали.
Я вытащила иглу, проследила, чтобы легкое расправилось как надо, уверенно забинтовала мальчишке грудь, встряхнула пальцы – и положила одну руку на лоб парню.
Вот так.
Сила жизни хлынула из меня потоком.
Не моя личная, но мира. То, чем он щедро поделился со мной, то, что я до капли отдаю мальчишке. Жалко ведь дурачка! И мать его жалко, хоть она и стерва распоследняя!
Юноша затихает под моей рукой. Жар то усиливается, то спадает, у него начинается кашель – из легких вылетают те капли гноя и слизи, которые успели скопиться, я придерживаю бессознательное тело, чуть наклонив вперед – и откашливание проходит достаточно легко. За дверью ни шума.
Вот и ладненько.
Еще примерно час уходит на то, чтобы влить парню (вот ведь странно, он старше меня, а я воспринимаю его, как заведомо младшего?) лекарства, поменять белье на кровати, выпихнуть испачканное за дверь – пусть слуги убирают, а потом я придвигаю кресло вплотную к кровати, забираюсь в него с ногами, сворачиваюсь калачиком – и крепко беру юношу за руку.
И засыпаю.
Да так, что будит меня только баронесса, которая является в комнату с первыми лучами солнца. По счастью, глаза я успеваю открыть раньше, чем она замечает мой сон. Смотрит она только на сына, видит только его, а я – я вторична. Но юноше лучше.
Цвет лица стал почти нормальным, без вчерашней красноты, дыхание спокойное и ровное, лежит он тоже спокойно, не стараясь уберечь поврежденную половину груди, жар пока еще есть, но это-то понятно, сразу такое не проходит. Наши сцепленные руки баронесса даже не замечает, просто переводит взгляд с лица сына – на мое.
– Госпожа Ветана?
Я встаю из кресла, по-простонародному потягиваюсь всем телом и зеваю. Тоже простонародно, прикрывая рот ладонью.
– Будет жить ваше сокровище. Сегодня вечером я еще приду. На день оставлю что заваривать, что пить – только горячее. Никаких обтираний, ванн и прочей ерунды, повязку сама поменяю. Самое страшное миновало, если и следующую ночь переживет, так точно выживет.
– А сейчас…
– И сейчас выживет. Я просто не знаю пока – будут у него осложнения, не будут?
– Ос-лож-нения?
Баронесса так растянула это слово, что я едва не фыркнула.
– Вы ему очень удачного лекаря нашли, еще бы пара дней – и гроб готовьте. Что могла я сделала, но удалось ли убрать все последствия его глупости – не знаю. Завтра с утра скажу.
Я и правда не знала. Такие воспаления дают плохие результаты. Без последствий? Это если очень, очень повезет. А если нет… Жить-то будет, а вот простужаться ему уже не стоит. Может, и что похуже получится. Всякое бывало. И рубцы могут быть, и одышка сохранится, и кашель… Может, и половина легкого у парня работать не будет.
Сейчас – не угадаешь.
Баронесса вцепилась в мою руку, как утопающий – не отдерешь.
– Госпожа Ветана! Вы уходите?!
– Мне надо домой. Ваш сын не единственный больной в городе.
Баронесса заломила руки.
– Госпожа Ветана, я заплачу!
– Вы предлагаете мне бросить людей без помощи?
Я не играла. Люди ко мне действительно шли, вспомнить хотя бы детей с кошкой. Для кого-то – чепуха, но для них трагедия. А не окажись меня на месте, зверушка погибла бы. Вот, как сын баронессы. И особой разницы я не видела между человеком и кошкой. Им обоим было плохо по чужой злобной глупости и собственной неосторожности, а результаты лечить мне.
И не стоит кричать – как можно сравнивать! То человек, а то – кошка или собака. Много таких хвостатых тварей бегает…
То-то и оно, что много. Только они – твари, не скрывающие своей сущности, а люди прячут себя под кружевами и титулами. Иногда так замаскируются, сразу и не поймешь, что это очередная тварь. Кто лучше – хорошая собака или плохой человек? Лично для меня ответ очевиден.
– Вы же не единственный лекарь в городе? Денек без вас обойдутся!
– Так же, как и ваш сын – не единственный больной, – пожала я плечами. – Госпожа баронесса, мне в любом случае надо съездить домой. Переодеться, взять кое-какие травы – я не предполагала, что столкнусь с такой возмутительной халатностью…
– Надеюсь, ваш сын еще жив, госпожа баронесса?
Лекарь выступил удивительно вовремя. Баронесса мигом переключилась на него. На меня-то нельзя, а сорвать злость и нервы на ком-то надо было.
– Вы! Вон из моего дома, болван! Да я завтра же до короля дойду! Деньги дерете, а лечить не умеете! Девчонка из Желтого города – и та лучше лечит, чем вы, при всех регалиях! Недоумок! Шарлатан!!
Я даже пожалела лекаря, такое у него стало выражение лица, когда он увидел испачканное белье на полу, мирно посапывающего юношу на кровати… вообще-то баронесса была не вполне справедлива к нему, никто, кроме мага жизни не справился бы с таким воспалением.
– Он – жив!?
На меня воззрились с таким удивлением, словно у меня рога отрасли.
– Да у него ничего серьезного развиться не успело, – в тон лекарю ответила я. – Жар сбили, только до конца его убирать не надо, отхаркивающее дала, он еще днем будет откашливаться, может, еще даже дней десять… я оставлю все травы, мази и настойки, съезжу, пополню запас и приеду к вечеру.
– Госпожа Ветана, я пошлю за вами, если сыну станет хуже?
Вот теперь тон у баронессы был правильным, просительным, и я кивнула.
– Если у него резко поднимется жар, начнется неудержимый кашель или рвота – я тотчас приеду. И лучше верхом, а не в карете, так быстрее.
– Да, госпожа Ветана.
Я вздохнула, и принялась успокаивать баронессу. Сильно ж она сына любит…
И опасения ее понятны. Но как, не раскрывая своего инкогнито, убедить женщину, что ее сын в безопасности?
* * *
День прошел более-менее спокойно.
Одна рана на лбу не в счет. Три вызова к баронессе – наоборот. Бесполезных вызова. Лучше б я у нее оставалась, чем вот так гоняться.
Хотя не настолько уж и бесполезных.
Первый вызов был откровенно зря – служанка неудачно попыталась дать барону отвар, жидкость пошла не в то горло, парень подавился, закашлялся чуть ли не до рвоты, а поскольку в себя он пока не приходил, картина была страшноватая. Так что баронесса послала за мной слугу с лошадью. Я прибыла на место. Но все дела свелись к тому, чтобы вытереть больному лицо, прослушать легкие – и вздохнуть. Все в порядке.
А вот второй вызов…
Криталь пришел в себя и попросил поесть. Баронесса приказала налить сыну горячего бульона и вызвала меня, чтобы я сказала, что ему можно.
Бульон я разрешила. И даже размочить в нем несколько тоненьких сухариков, но не более того. Завтра можно будет ввести кашу, а сегодня – осторожно. Желудок у больного еще слабоват.
Я как раз собиралась обратно, когда…
– Вон отсюда, негодяй! Как вы посмели сюда прийти!?
– Баронесса, прошу меня простить…
Мужчина, который отступал от баронессы, выглядел настоящим аристократом. Высокий, светловолосый, сероглазый, выше меня почти на полторы головы, в дорогом костюме и при шпаге, с аккуратно подстриженными усами…
– Я пришел узнать, как себя чувствует Криталь. Если в этом есть необходимость, я привезу к нему придворного мага.
– После того, как вы чуть не убили моего сына, вам еще хватает наглости смотреть мне в глаза!? – задохнулась баронесса. – Граф, покиньте мой дом немедленно!
Ах, так это граф Реньи? Тот самый?
Я вгляделась более пристально. Низкий лоб, жесткие складочки у рта, губы, готовые сложиться в глумливую ухмылку – я очень хорошо представляла, как он отпускает циничное замечание о какой-нибудь женщине, а Криталь, не в силах выдержать позора, хватается за шпагу.
И знала ведь, что лучше не лезть вперед. Но – не удержалась.
– Госпожа баронесса, все в порядке.
– Госпожа Ветана! – обрадовалась мне, как родной баронесса.
– Госпожа? – смерил меня взглядом граф. Да так, что я словно бы увидела со стороны и платье из дешевой ткани, и грубые швы, и туфельки, купленные за двенадцать медяков, и руки с коротко остриженными ногтями, и небрежно заплетенную косу…
Не знаю, чего хотел добиться граф. Смущения? Растерянности? Уж точно не ответного откровенно брезгливого взгляда.
– Госпожа баронесса, это и есть тот господин, который ранил вашего сына?
– да, госпожа Ветана.
– Это славная победа, – усмехнулась я. – Полагаю, что после такого опасного противника, как Криталь Верандуа, господин граф отправится на новые подвиги? Отнимать цветы и девушек и игрушки у детей?
Мужчина побагровел. Некоторые блондины краснеют ровно, а этот пошел некрасивыми пятнами. Но постарался меня проигнорировать и обратился к баронессе.
– Если с вашим сыном все в порядке…
Уши у него предательски горели. А вот баронесса разыграла все, будто по нотам.
– Госпожа Ветана, я вас очень прошу. Если господин граф когда-нибудь встретит достойного противника, не соглашайтесь его лечить? За мои слезы, и слезы тех матерей, детям которых не повезло.
– Даже и не знаю, кто сможет стать достойным противником для такого блестящего кавалера, – усмехнулась я. – К сожалению, госпожа баронесса, доля лекаря безжалостна. Мы обязаны оказывать помощь даже последней твари.
Этого господин граф уже не вынес. Рванул воротник и вылетел вон.
Я посмотрела ему вслед со странным удовлетворением.
Я понимаю, что нажила врага. Я понимаю, что это опасно.
Мне плевать!
Когда опытный бретер вызывает сопливого мальчишку на дуэль по надуманному поводу… Убить за такое мало! Могла бы – так и сама бы!
Мы переглянулись с баронессой, и та крепко стиснула мне руку.
– Спасибо, госпожа Ветана.
– Тойри.
– Спасибо, Тойри.
* * *
Все я понимаю. Дура я, и дурее еще поискать, и не найти по Алетару.
Вот кто меня за язык тянул?
Чего я сорвалась?
Мое дело простое – лечить людей и жить спокойно. Год, два, пять, пока не стану совершеннолетней, или не выйду замуж.
А вместо этого я принимаюсь показывать зубы и когти. А это хорошо делать, только если ты – волк. А я-то далеко не он.
И что на меня нашло?
Теперь ведь граф наверняка захочет свести со мной счеты… если посчитает возможным марать руки.
Вот оно! То, что меня разозлило!
По рождению я стою выше баронессы. Если на то пошло, не я должна ей кланяться, а она мне. А ко мне относятся… да как к лекарке из желтого города и относятся. Талантливой, неглупой, но – и только. А в остальном – дешевая девица. Предложи побольше – и спектр услуг расширится.
Чувство собственного достоинства?
У девицы с помойки?
Смешно…
Но я-то не с помойки! Я пришла туда, чтобы спрятаться, но по рождению я стою не ниже того сопляка, которого сегодня лечила от последствий его же глупости.
И вот возникает противоречие между ролью и сущностью. В первый ли раз?
Я подумала, прислушалась к себе. Кажется, не в первый.
Плохо, очень плохо. А что делать будем?
Разбираться надо. Что есть роль, что есть сущность. Дешевая девица – роль. Лекарка? Дар, или проклятие, вот уж не знаю. Моя сущность, иначе и не скажешь.
Но раньше такого не возникало?
А раньше все и было иначе. Благородная дама, которая помогает травнице, обучаясь тому, что будет полезно для ее семьи и детей. Как вышиванию или пению.
Ее принято благодарить, относиться уважительно, и уж никоим образом не смотреть сверху вниз. Но сейчас-то все не так!
Я по привычке жду одного, получаю совсем другое и злюсь! На себя, на больных, на жизнь… так нельзя.
А как можно?
Что мне с этим делать?
Я ведь долго так не продержусь, это хорошим не кончится. Но как мне быть? Все усугубляется еще и моим одиночеством. Позволю себе прогнуться – сломают. Одинокой девушке вообще намного сложнее выжить, это я понимаю.
А слишком гордая может вообще умереть. Очень быстро. И очень больно.
А делать-то что?
Ответа не было… ладно, я еще это обдумаю. Обещаю.
* * *
То туда, то сюда… время пролетело незаметно. Криталь пару раз приходил в себя, попил бульона и уснул. Баронесса была счастлива, но не спокойна. И вечером встретила меня, как королеву не встречала бы. Не хватало только выстроившихся в прихожей слуг.
– Госпожа Ветана! Кришу чуть полегче! Он меня узнал, а вчера только бредил…
Я взяла женщину за руку.
Ладно. Стерва, дура, высокомерная зараза, не обладающая и каплей вкуса, но сына-то она и правда любит. И ей сейчас очень тяжело. Я точно знаю, что происходит, а она может полагаться только на мои слова и на мой сомнительный опыт. Как же родственники больных беспомощны перед лекарями!
Поэтому стоит ее утешить.
– Все в порядке, госпожа баронесса.
– Алис. Для вас просто – Алис.
– Все в порядке, госпожа Алис, – тихо утешила я ее, – обещаю, от этой глупости ваш сын не умрет.
– Почему вы так говорите, госпожа Ветана?
– Потому что вызывать на дуэль заведомо более сильного противника – вредно для здоровья. Вы меня понимаете?
Баронесса понимала. Вздохнула…
– Да. Стоит его пристроить в гвардию. Командующий, герцог Моринар, давний знакомый нашей семьи, он согласится принять мальчика.
– Если у него не останется последствий, может, это и неплохой вариант – пожала я плечами. Хоть и недавно я жила в Алетаре, но точно знала, что для королевских гвардейцев дуэли были под строжайшим запретом. Александр Проклятый считал, что дворяне должны проливать кровь врагов, а не глупцов.
– Госпожа Ветана? – Алис уловила только про последствия.
– Утром скажу, на сколько растянется выздоровление, – пожала я плечами. – Про последствия потом подумаем. Сейчас все равно точно не скажешь.
Баронесса поняла, провела меня в комнату к больному – и оставила с сыном и служанкой.
Эта ночь сильно ничем не отличалась от предыдущей. Разве что я устала намного меньше, израсходовала меньше дара, и окончательно убедилась, что дуракам везет. И что Криталь Верандуа – дурак идеальный, чистопробный и круглый.
Последствия воспаления ему не грозили. Разве что пару зим поберечься и не простужаться. Но это ему мать обеспечит, я позабочусь.
К утру Криталь уже пришел в себя, и жутковатых хрипов в легких не осталось. Недельки две поваляться в кровати – и можно ввязываться в очередные неприятности. Это я его матери и доложила.
Баронесса так растрогалась, что даже обняла меня. Одарила кошельком с монетами, который я взяла, не дрогнув – не зря ж я столько возилась с мальчишкой, и взяла слово, что я обязательно буду приезжать раз в два дня, осматривать сыночка. Мало ли?
А если ему станет хуже, она сразу же пошлет за мной! Вот в ту же минуту!
Я согласилась. И даже поблагодарила за деньги.
Баронесса растрогалась настолько, что намекнула мне о своих старых платьях. Мол, есть у нее наряды, она их носить точно не будет, а вот молодой девушке… может быть, если перешить, мне понравится?
Очень хотелось согласиться, но я покачала головой.
Нет уж. Извините, госпожа баронесса, но у вас наряды из дорогих тканей, а я то в грязи на коленях стою, то кровью испачкаюсь… загублю вещи, и порадоваться не успею. Эту-то дешевку не жалко.
Баронесса покивала, еще раз поблагодарила – и я отправилась к себе.
Отсыпаться и отъедаться.
После сеанса ночного лечения и того и другого хотелось просто зверски!
* * *
История имела продолжение через два дня. Но на этот раз в мое окошко постучали вечером.
– Госпожа Ветана!
Однако!
Знакомая аристократическая морда. Как там его?
– Господин барон Польмер?
– Здравствуйте, госпожа Ветана. Рад, что вы меня помните.
– Да, господин барон. Что вам угодно?
– Госпожа Ветана, вы не согласитесь побывать еще на одной дуэли?
Я очень медленно стянула с рук тонкие нитяные перчатки, в которых работала.
– На какой дуэли?
– Завтра на рассвете я дерусь с графом де Реньи.
– Что!?
– Граф – негодяй, недостойный своего титула, – отрезал барон, хотя какой там барон! Бароненок! Смешные взъерошенные вихры русого цвета, чуть потемнее соломы, упрямый подбородок с порезом от бритвы, даже усов еще нет, по-юношески нескладная фигура… чем-то он похож на моего брата.
Не думать сейчас об этом!
– Вы смерти ищете, Атанас?
– Граф – подлец и мерзавец! И я его не боюсь!
– А смерти? Вы женаты? У вас дети есть?
Юнец насупился.
– Простите, госпожа Ветана, но это не ваше дело.
– Значит, нет. Вы хоть понимаете, насколько больно будет вашим родителям, если граф вас убьет? Даже если ранит!
– Мои родители будут счастливы тем, что я не поступил против чести, – отрезал самонадеянный сопляк. – Госпожа Ветана?
И что я могла сказать?
Да только согласиться, в надежде, что сумею помочь наивному мальчишке.
Дурак, какой же дурак!
Сияющий, ты же бережешь дураков? Ну так сохрани на земле эту эталонную бестолочь! Пожалуйста?
* * *
Никогда не была на дуэли. Надеялась и не побывать, но…
Рассвет пробежал по горизонту первой робкой полоской, уцепился на темное, иссиня-сизое небо лучами-пальцами, пока еще только карабкаясь, стремясь выбраться наружу. Неподалеку глухо шумело море, облизывая прибрежные камни и стачивая клыки берега в пыль. Рано или поздно, оно своего добьется. Роса переливалась в темной траве крохотными бриллиантиками, птицы просыпались и пробовали голоса, тихо переговаривались секунданты барона. Сам Атанас стоял на краю поляны, делая вид, что ему ничего не интересно. Получалось откровенно плохо.
Я поеживалась всем телом. От влажной прохлады не спасал даже теплый плащ, купленный у того же старьевщика. Да и роса…
Красиво, очень красиво, но так мокро!
Я настолько крепко задумалась, что пропустила появление графа с двумя секундантами.
– Я смотрю, барон, вы уже тут? Торопитесь на тот свет? – поддел его граф, спрыгивая с коня.
– Мы еще посмотрим, кто туда сегодня отправится, – парировал Атанас.
– Мы – посмотрим. А вы… не знаю, не знаю, – фыркнул граф, бросая поводья одному из секундантов. И в следующий миг увидел меня.
– А, храбрая лекарочка? Пришла поддержать дружка напоследок?
Каких усилий мне стоило сдержаться – знали только мои пальцы. Я намертво стиснула их за спиной, вонзив ногти себе же в ладонь.
Молчи, Вета, молчи… Бабушка бы на этого самонадеянного болвана и не взглянула. Такие перед ней в пыль падали!
– Ладно, полюбуйся, как я его прикончу. А если будешь достаточно расторопной, может, и пару монет за услуги заработаешь, – сальный взгляд пропутешествовал по моему телу от носков сапожек до капюшона плаща, заставив брезгливо передернуть плечами.
И – да.
Я дура, но я опять не сдержалась.
– Ваше благородство, господин граф, известно всему Алетару. Еще несколько подобных дуэлей – и никто никогда не усомнится в нем.
Мужчина злобно прищурился. Слова были правильные, тон – тоже, даже выражение лица было правильным, но вместе…
Так и хочется закричать – переигрываешь! И граф это отлично понял.
– Мы поговорим после дуэли, госпожа.
Я пожала плечами и отвернулась. Я здесь, чтобы лечить, и отказаться я не могу, но…
Это ведь не грех?
Сияющий, можно сделать так, чтобы эту мразь продырявили? И побольнее, пожалуйста!
* * *
Секундант подбросил платок в воздух – и дуэль началась. Я не отводила глаз от сражающейся пары. Атанас наскакивал на противника, как щенок, так же активно и достаточно бестолково, даже на мой взгляд. Граф уверенно защищался, отводя удары в сторону.
Я видела тренировки отца и брата, поэтому ничего хорошего не ждала. Может, лет через пять Атанас и вырастет в опасного противника, но сейчас…
Болван сопливый, иначе и не скажешь.
Первое время граф лениво отражал его наскоки, потом начал атаковать сам – и тут-то Атанас понял разницу между собой и опытным дуэлянтом. Все чаще и чаще шпага графа пробивала его защиту, останавливаясь совсем рядом с телом, иногда нанося болезненные царапины, все чаще и чаще на одежде Атанаса выступала кровь… я зажала рот рукой, чтобы не закричать – стойте!
Я не имею права остановить дуэль, но если мальчишка будет жив, если он останется в живых, я все сделаю, чтобы его вытащить, обещаю! Только пусть… пожалуйста!
На губах графа плясала гаденькая усмешка, и подобно змее плясала шпага в его руке.
Укол, еще один, глубокая царапина на лица барона…
– Прекратить!
Ледяной голос ударил хлыстом, и в первый миг мне показалось, что я сплю. Так это слово было созвучно тому, что я мечтала услышать.
Но было поздно.
Граф привычно продолжил выпад, только вот Атанас обернулся на голос, прозвучавший откуда-то из-за моей спины, и отвести его не успел.
Простой выпад, совсем простой, даже замедленный… но шпага пробила оборону и вонзилась мальчишке в грудь.
Я уже видела такое.
Видела, как становятся бессмысленными глаза, как выцветают краски на лице живого человека, как…
Я видела. И дар привычно шевельнулся во мне, чтобы тут же улечься.
Один удар точно в сердце. Помогать было некому.
Я повернула голову.
На опушке поляны возвышался конь. Среднего роста, невзрачной гнедой масти, с короткой щеткой гривы и неожиданно длинным хвостом. Самая обычная лошадь, на первый взгляд. Но судя по тому, как под гладкой шкурой ходят мышцы…
Степняк.
Только в Степях разводят таких коней.
Стойких, преданных, умных, готовых сражаться наравне со своим хозяином, и весьма неохотно продают их на сторону. Только жеребцов, и никогда кобылиц, чтобы не нарушалась порода. При этом окраска может быть любой, но стать, повадка…
Длинные ноги, маленькая изящная голова, красиво очерченный круп – безусловно, степняк. И стоят такие кони небольшое состояние.
Не меньшего внимания заслуживал и всадник, который в этот момент соскользнул на землю.
Красивым его не назвал бы никто. Светлые, почти белые волосы, длинный крючковатый нос, тонкие бесцветные губы, тонкие черные брови, темно-карие, почти черные глаза, высокие скулы и тяжелый подбородок.
По отдельности его черты могли быть привлекательными, но соединяясь вместе, они породили смесь жестокости и высокомерия. Я бы сказала, что человек это незаурядный, достаточно неприятный и властный.
Фигура его тоже не отличалась изяществом и грацией. Высокий, на полторы головы выше меня ростом, он весь был какой-то избыточно худой. Но…
Словно сыромятный ремень.
Не разорвешь, да и разрезать сложно.
Гибкая жесткая сила. Жестокая сила.
Больше всего этот мужчина был похож на плеть-девятихвостку, которой ради смеха позолотили рукоятку. Только вот легче она от этого бить не стала.
– Герцог, – прозвучало над поляной, но я так и не поняла, кто из секундантов это сказал.
Тонкие бледные губы искривились в улыбке.
– Реньи, Шелт, Верон, Альтен, Клинт… как мило. Прогуливаетесь с утра? Что с Польмером?
– Мертв, – бездумно ответила я.
Голос у мужчины оказался под стать всему остальному. Ледяной, высокомерный и насмешливый.
Темные глаза обратились на меня.
– Несколько опрометчиво говорить так, даже не осмотрев человека, госпожа…
– Ветана. Я лекарь.
– Вот как?
В голосе мужчины было столько изумления, что мне захотелось влепить ему пощечину. А что тут скажешь? Место женщины – кровать. Ограничилась сухим:
– Вот так.
Герцог несколькими шагами пересек поляну, опустился на одно колено рядом с телом Атанаса, коснулся шеи. Перевел взгляд на меня.
– Вы не ошиблись, госпожа Ветана.
– К сожалению.
Герцог обвел взглядом поляну – и не стал задавать глупых вопросов, вроде: «кто», «за что», и «почему»? Вместо этого в его руке блеснула шпага.
– Защищайтесь, Реньи.
– Милорд?
Граф даже попятился назад.
Губы герцога искривились в неприятной улыбке.
– Впрочем, можете и не защищаться. Я не стану называть убийство заведомо более слабого противника дуэлью.
– Милорд, не надо!
Я смотрела на графа, и не узнавала. Куда и девалась самоуверенность? Наглость, надменность, высокомерие – все чувства словно стерли с его лица мокрой тряпкой, остался только страх. Лютый, безудержный страх, до дрожи в коленках и мокрых штанов.
Герцог не стал спорить. Он просто атаковал. Быстро и жестко. И вновь я увидела разницу школ.
Граф мастерски владел шпагой, он наслаждался поединком с Польмером, он играл, показывал красивые финты, мучил мальчишку, как мышонка.
Герцог же…
Герцог не разменивался на такие глупости.
Всего несколько движений кистью, два шага…
Звенит отлетевшая шпага графа, тот хватается за пробитую кисть, умоляюще глядит на герцога, но мужчина и не думает жалеть врага.
Второй удар следует точно в горло.
От такого тоже умирают, но не сразу, пара минут у графа есть. И мне почему-то кажется, что мужчина специально поступил именно так.
Кровь за кровь, жизнь за жизнь.
Секунданты молчали, словно им языки отрезали. Даже между собой не переговаривались. Герцог бросил беглый взгляд на умирающего графа, потом посмотрел на секундантов.
– Шель, Альтен, доставить тело Польмера к нему домой, лично рассказать родителям, как получилось, что они лишились сына. Верон, Клинт – доставите тело графа и расскажете обо всем его жене. На улаживание дел у вас пять дней, после этого поступите в распоряжение капитана Каррера, третий гвардейский полк. Вопросы?
Вопросов ни у кого не было. Даже у меня.
Мы пронаблюдали, как герцог уезжает с поляны, а потом я развернулась и отправилась домой. Идти тут тоже недалеко, если напрямик, через дюны, услуги мои не понадобились, а что герцог обо мне забыл… это и к лучшему. Еще как к лучшему!
Польмера жалко, мальчишка ведь. Но зато и граф получил по заслугам, и это было очень приятно.
* * *
О герцоге я расспросила соседей.
Оказалось, что по давней традиции герцоги Моринар – казначеи, министры и сановники, а вот этот выбился из семейной традиции и ушел в военные. И настолько хорошо воюет, что стал первым маршалом короны. Все войска в его ведении, так что мужчина имеет полное право отдавать любые распоряжения. Явиться в полк, например, и послужить на благо отечества. И ему повинуются, будь там хоть трижды графья и четырежды бароны. С королевской семьей Моринары тоже связаны родственными узами, поэтому лишний раз на их права никто не покушается – себе дороже.
Есть у герцога Моринара и прозвище – белесый палач.
Когда он был юношей, случился бунт герцога Корвина. И случайно в тех краях оказался Моринар, совсем юный, лет восемнадцати от роду.
Вот он принимал участие в подавлении бунта, лично брал замок Корвина штурмом, и по слухам, не оставил никого живого. Даже детей не пощадил.
Вернулся он оттуда седой и с прозвищем. Впрочем, в армии его любят, да и король благосклонен. Но лучше с ним не связываться.
Это-то я и так знала. И надеялась только, что мужчина про меня забудет.
Скорее всего – уже забыл. Подумаешь, лекарка какая-то… много их бегает.
Самое забавное, что за присутствие на дуэли со мной расплатились. Деньги принес один из секундантов Польмера, сказав, что недостойно дворянина не платить долги.
И можете меня считать трижды дурой, но эти деньги я раздала по соседям, которые нуждаются больше меня, ни оставив в доме ни медяшки. Не хотелось даже прикасаться к этим монетам, словно на них была кровь бедолаги Атанаса.
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7