Осколок Империи
Когда прилетел корабль, доктор Ричард Шульц-Манн сновал среди растений на воздухоплавательном поясе. Над одним из них доктор задержался, разглядывая с интересом собственника чужеродное серое пятно в желтой листве. Скоро созреет.
Доктор-натуралист был долговязый и худой, с аристократической головой, которую украшали рыжие, коротко остриженные волосы и асимметричная борода. За правым ухом у него росла седая прядь, пробивалась седина и в бороде: ее единственное нафабренное крыло было белое. Доктор все время двигался, и в свете двух солнц его седина постоянно меняла цвет.
Он взял образец ткани из серого пятна, спрятал его в пробирку и полетел дальше.
Корабль опустился с неба, как дневной метеорит, прочертив бело-голубую полосу на тусклом красном диске Большой Миры. Вот он замедлил полет, сделал в воздухе неровный круг, как пьяный, и направился на площадку, где стоял «Эксплорер» Манна. Манн проследил, как корабль приземлился, и, оставив свою пчелиную работу, пошел встречать гостей. Доктор очень удивился. Насколько он знал, его корабль приземлился здесь первым. Конечно, компания не помешает, но кому и что могло здесь понадобиться?
Пока он летел, Малая Мира закатилась. Белая вспышка за морем — и бело-голубой карлик исчез из вида. Тени переместились, все вокруг сделалось красным. Манн снял очки с розовыми стеклами. Большая Мира еще стояла высоко, в шестидесяти градусах над горизонтом, до ее заката оставалось два часа.
Незнакомый корабль представлял собой огромный цилиндр с закругленным носом. Он был раз в двадцать больше «Эксплорера» и казался старым. Корабль не был ни поврежден, ни просто изношен, но непонятно почему выглядел старым. Он стоял с закрытым носом и спрятанным жизненным пространством, если в нем таковое имелось. Наверное, гости боятся выходить без приглашения.
Манн стал спускаться.
Выстрел из силовой пушки подбросил его на несколько сот футов вверх. Манн не услышал выстрела, не почувствовал боли, просто его мышцы вдруг превратились в мягкое желе. В полном сознании и совершенном бессилии Манн опускался на землю. Из огромного люка выбрались трое пришельцев. Они подхватили Манна, не дав ему упасть. Перебрасываясь веселыми репликами на языке, которого доктор не знал, они понесли его на площадку.
За письменным столом сидел человек в капитанской фуражке и с бодрой улыбкой на лице.
— Запас веринола у нас ограничен, — заговорил он на торговом языке. — Если мне придется воспользоваться им, я непременно это сделаю, но мне не хотелось бы его расходовать. Вы, наверное, слышали, что он дает неприятные побочные эффекты.
— Я хорошо понимаю, — сказал Манн, — что вы воспользуетесь им, когда решите, что поймали меня на лжи.
Манну никогда не вводили веринол, и он решил, что это блеф. Нет у этого типа никакого веринола, если даже на свете есть такой зверь — веринол.
И все же дело плохо. На древнем реставрированном корабле прилетело с десяток человек, а Манн до сих пор не был уверен, что сумеет подняться на ноги. Действие инфразвука еще не закончилось.
Капитан одобрительно кивнул. Он был огромного роста, широкоплечий, типичный житель тяжелой планеты, с гладкой и крепкой, как у слона, мускулатурой. Доктор был готов держать пари, что перед ним человек с Джинкса. В маленькой корабельной приемной капитану было тесно, как в гробу. Едва ли ему была нужна капитанская фуражка, чтобы добиться от экипажа повиновения. Он мог бы кулаком пробить дыру в корпусе корабля или обучить хорошим манерам вооруженного Кзина.
— Вы быстро соображаете, — заметил он. — Похвально. Я буду задавать вопросы о вас и вашей планете, а вы будете давать правдивые и полные ответы. Если какой-то из вопросов покажется вам неделикатным, скажите. Но помните, если ответ меня не удовлетворит, я применю веринол. Сколько вам лет?
— Сто пятьдесят четыре.
— На вид гораздо больше.
— Я уже двадцать лет не принимаю стимуляторов.
— Бедняга. С какой вы планеты?
— Вундерленд.
— Так я и думал: вы такая каланча. Как зовут?
— Доктор Ричард Харви Шульц-Манн.
— Ричард? Значит, богач? Вы вправду богаты?
Ишь, грамотей!
— Нет. Когда я стану известным, я напишу книгу о рабовладельческой империи и тогда разбогатею.
— Ну-ну… Вы женаты?
— Был женат несколько раз. Сейчас нет.
— Ричард Манн, я не могу назвать вам свое настоящее имя. Зовите меня капитан Кидд. Что за борода у вас?
— Вам не приходилось видеть асимметричную бороду?
— Спасибо Демонам Тумана, нет! Со стороны кажется, что вы выбрили половину подбородка, а другую забыли, и получилась кособокая эспаньолка. Так и должно быть?
— Да.
— Значит, вы специально обрили пол-лица?
— Не смейтесь надо мной, капитан Кидд.
— Понял. На Вундерленде это модно?
Доктор Манн невольно выпрямился.
— Только среди тех, кому не лень бриться.
Он с неосознанным самодовольством дернул правой стороной лица. На правой щеке у него росли прямые волосы, а на левой — курчавые. Правая часть бороды была седая. Доктор Манн гордился своей бородой.
— Делать вам нечего, — сказал капитан. — Вы, наверное, хотите показать, что принадлежите к высшим слоям общества. Что вы делаете на Мире Сети-Т?
— Изучаю историю рабовладельческой империи.
— Вы геолог?
— Нет, ксенобиолог.
— Не понимаю.
— Что вы знаете о рабовладельческой империи?
— Не много. Она располагалась в этой части галактики. Однажды народы-рабы решили, что с них довольно, и началась война. Когда война закончилась, никого не осталось в живых.
— Вы знаете совсем немного. Полтора миллиарда лет — это немало, капитан. Осталось два рода свидетельств существования рабовладельцев. Стазовые сейфы — в них, как правило, находят оружие, но попадаются и документы, и различные сорта растений, и породы животных, выведенные для рабовладельцев рабами-тнуктипами, которые были биоинженерами.
— Знаю, знаю. Наши бандерснатчи, что живут по обе стороны океана, тоже это умеют.
— Мясные животные, которых разводят бандерснатчи, особый случай. Они не могут мутировать. У них хромосомы толщиной с ваш палец, их никакая радиация не возьмет. Все остальные продукты генной инженерии тнуктипов мутировали настолько, что их практически невозможно узнать. Почти невозможно. Вот уже двенадцать лет, как я занимаюсь поисками сохранившихся видов.
— Не слишком веселый образ жизни, а, Ричард? На этой планете есть животные времен империи?
— Не животные, а растения. Вы еще не выходили?
— Нет еще.
— Так пойдемте, я покажу их вам.
Корабль был огромен. Жизненного пространства в нем, по всей видимости, не было: жилые помещения располагались прямо в металлических внутренностях корабля. Манн шагал впереди капитана по длинному некрашеному коридору, ведущему к люку. У выхода они подождали, пока спадет давление, и поехали эскалатором на землю. Доктор не пытался бежать, хотя действие инфразвука уже прошло. Капитан держался любезно, но настороженно. На поясе у него висело лазерное ружье, он велел отобрать у Манна воздухоплавательный пояс и взял с собой несколько человек охраны. Ричард Манн не был донкихотом.
Все вокруг было красным-красно. Они стояли на пыльной равнине, поросшей редкими желтыми кустами. Ветер гнал по земле шары, похожие на перекати-поле, которые на самом деле были высохшими кронами бывших кустов. Другие формы жизни здесь, по-видимому, отсутствовали. Большая Мира садилась за горизонт — мутно-красное полукруглое облако, на которое можно смотреть не щурясь. На фоне гигантского красного диска вырисовывались три черных силуэта — тонкие, невероятно высокие шпили, неестественно прямые и правильно очерченные. У их подножий росло что-то ярко-желтое. Члены экипажа разбежались, разошлись или разлетелись в разные стороны. Одни играли в «дворовой» бейсбол, другие занимались делами, третьи просто отдыхали. Манн заметил, что некоторые тонкими лезвиями автоматических ножей режут кусты.
— Вот, — сказал Манн.
— Эти кусты?
— Да. Когда-то это были деревья. Я не знаю, как они выглядели первоначально, а в документах сказано, что их перестали культивировать за несколько десятков лет до восстания. Можно поинтересоваться, что эти люди делают в моем корабле?
Жизненное пространство «Эксплорера» в развернутом состоянии было больше самого корабля. Оно представляло собой полусферу из прозрачного материала, форма и герметичность которого поддерживались атмосферным давлением. Оно было непроницаемо для природных химических соединений, находящихся в атмосфере, и являлось обязательной принадлежностью корабля стояночного типа. Манн видел, как двуногие тени хозяйничают за полупрозрачными стенами и спускаются через грейферные двери в машинное отделение корабля.
— Они ничего не украдут, Ричард. Я послал их вынуть кое-какие части из двигателей и систем связи.
— Можно надеяться, что они не повредят то, что снимут?
— Нет, конечно. Они получили соответствующие распоряжения.
— Очевидно, вы не хотите, чтобы я с кем-либо связывался, — сказал Манн.
Он заметил, что астронавты собираются разжечь костер из имперских кустов. Кусты были как карликовые деревья — с прямыми, тонкими стволами от четырех до шести футов высотой и кронами, похожими на одуванчики. От низких, округлых восточных гор до западного моря вся земля была испещрена желтыми пятнами. Астронавты срезали корни и желтые кроны, а стволы стаскивали в одно место и ставили шалашиком над кучей засохших крон, похожих на перекати-поле.
— Мы не хотим, чтобы вы связались с полицией Вундерленда, которая может оказаться поблизости, разыскивая нас.
— Я никогда не сую нос в чужие дела.
— О, вы имеете право на любопытство. Мы пираты.
— Вы, конечно, шутите, капитан. Если вы научились извлекать выгоду из пиратства, значит, у вас недюжинные способности и вы можете зарабатывать вдесятеро больше на бирже.
— Вы находите?
Судя по тону капитана и по его улыбке, он поддразнивал Манна, вызывая его на разговор. Прекрасно, по крайней мере он забудет о деревьях.
— Нельзя догнать корабль в гиперпространстве, — сказал Манн. — Чтобы преследовать корабль, нужно дождаться, пока он войдет в необитаемую систему. А там полиция.
— Я знаю необитаемую систему, где нет полиции.
— Черта с два!
Они незаметно подошли к «Эксплореру». Капитан обернулся и поглядел на красную равнину, на тусклый полумесяц Большой Миры, который горел, как огромный лесной пожар.
— Интересно, что это за шпили?
— Не хотите выдавать свой секрет? Что ж, и не надо. Мне тоже было любопытно, что это, но я туда еще не выбирался.
— Эти шпили должны были вас заинтересовать. Мне кажется, они искусственные.
— Они на миллиард лет моложе империи.
— Ричард Манн, эти кусты — единственная форма жизни на этой планете?
— Кроме них я ничего не обнаружил, — солгал Манн.
— Значит, эти шпили воздвигло не коренное население, но я ничего не слышал о народе, который кочевал бы по Вселенной и оставлял на своем пути подобные памятные знаки.
— И я не слышал. Давайте исследуем их завтра.
— Давайте. — Капитан Кидд шагнул в тамбур «Эксплорера» и, охватив мощной широкой ладонью тонкое запястье доктора Манна, увлек его за собой. Тамбур повернулся, и вслед за капитаном Манн вошел в жилой отсек корабля. Ему казалось, что капитан не до конца ему поверил.
Превосходно!
В жилом отсеке было темно. Манн не торопился включать свет. Он смотрел сквозь полупрозрачную стену на оставшийся от Большой Миры красный осколок, убывающий с видимой поспешностью. На земле, у сложенных шалашиком древесных стволов, стоял на коленях человек. Дрожащий огонек разгорался на сухих кронах.
Манн включил свет, отрезав жилой отсек от внешнего мира.
— Вы говорили о пиратстве, — напомнил он.
— Ах да, — капитан с Джинкса, хмурясь, опустился на стул. — Пиратство — лишь следствие, а причина появилась год назад, когда я обнаружил мир кукольников.
— Что?
— Да-да, мир, откуда пришли кукольники.
У Ричарда Манна уши встали торчком. Он ведь родился на Вундерленде, помните?
Кукольники — высокоразвитое и очень древнее племя вегетарианцев. Испокон веков они участвовали в межзвездной торговле. А еще они очень трусливы.
Только кукольники не считают смелого кукольника сумасшедшим, и напрасно: у него наблюдаются все вторичные симптомы безумия — депрессии, склонность к убийствам и тому подобное. Эти несчастные существа хорошо видны в толпе. Нормальный кукольник переходит дорогу только по подземному переходу, а отправляясь в путешествие, избирает наиболее безопасный способ преодоления пространства. Он не станет сопротивляться вору, даже невооруженному вору. Он не покинет родной мир, не захватив с собой безболезненное средство самоубийства, а в чужом мире не выйдет на улицу без охраны, состоящей из кукольников же.
Кукольники тщательно скрывали, из какого мира они вышли. Второй их секрет — способ безболезненного самоубийства. Возможно, это результат какого-то предварительного воздействия, но, как бы то ни было, никакими пытками нельзя вырвать у кукольника ни слова о том, где находится его родной мир. А кукольники боятся боли. Их мир по климатическим условиям должен походить на Землю, и больше о нем ничего не известно — не было известно.
Манн пожалел, что астронавты так скоро разожгли костер. Он не знал, сколько времени пройдет, пока загорятся стволы, а ему очень хотелось узнать побольше.
— Я обнаружил их мир год назад, — повторил капитан с Джинкса. — Вам лучше не знать, чем я занимался до этого. Чем меньше вы обо мне будете знать, тем лучше. Итак, я благополучно выбрался из их мира и полетел прямо домой. Мне нужно было время, чтобы подумать.
— Вы избрали пиратство? Почему не шантаж?
— Я думал об этом…
— Надо полагать! Вы представляете, какие деньги заплатили бы кукольники за то, чтобы их тайна осталась тайной?
— Да. Это меня и остановило. Сколько бы вы попросили, Ричард?
— Миллиард звезд и юридический иммунитет.
— О’кей. Теперь посмотрим на дело с точки зрения кукольника. Миллиард звезд не гарантирует им полной безопасности, потому что вы все равно можете проболтаться. Потратив одну десятую часть этой суммы на детективов, оружие, наемных убийц, они могут заставить вас замолчать, а потом разыскать и убрать тех, с кем вы говорили. Я не нашел способа обеспечить в таких условиях свою безопасность и одновременно остаться при деньгах.
Поэтому я предпочел пиратство. Нас было восемь, но только я догадывался, во что мы ввязались. Я ничего никому не говорил. У некоторых были надежные друзья, и со временем наш отряд вырос до четырнадцати человек. Мы купили старенький корабль и отремонтировали его. Это грузовой корабль, из тех, что раньше курсировали между планетой и орбитой, оснащенный гиперскоростным двигателем. Вы, наверное, заметили?
— Я заметил только, что он очень старый.
— Мы решили: даже если кукольники узнают наш корабль, они его не выследят. Мы полетели в мир кукольников и стали ждать.
За стеной мерцал огонь костра. Вот-вот должны были загореться стволы. Манн пытался скрыть волнение.
— Очень скоро появился корабль. Мы дождались, пока он углубился в систему настолько, что уже не мог уйти в гиперпространство из-за притяжения к планетам. Мы легли на его курс. Разумеется, он тут же сдался. Мы надели костюмы, в которых нас невозможно было узнать, понятно было только, что мы люди. Поверите ли, на этом корабле оказалось шестьсот тысяч звезд наличными!
— Приличная добыча. Что же у вас случилось?
— Мой безмозглый экипаж не хотел трогаться с места. Мы рассчитывали, что на кораблях, которые заходят в систему кукольников, будут деньги. Кукольники большие скряги. Трусость вынуждает стремиться к безопасности, и кукольники размещают свою добывающую и обрабатывающую промышленность в других мирах, где есть рабочая сила. Мы захватили еще два корабля, нам было куда складывать деньги. Кукольники не отваживались сопротивляться нам даже в своей собственной системе, — капитан Кидд презрительно фыркнул. — Мне трудно осуждать людей. Они по-своему правы. Корабль, двигатель которого работает за счет реакции синтеза, может разорить город, просто повиснув над ним. И мы остались в мире кукольников.
А кукольники направили официальную жалобу на Землю.
На Земле терпеть не могут людей, которые препятствуют межзвездной торговле. Мы нанесли телесные повреждения кукольнику, а это может стать причиной скандала на какой-нибудь бирже. И вот Земля предложила кукольникам услуги полиции всех населенных гуманоидами миров Вселенной. По-моему, это несправедливо.
— Допустим, все настроены против вас. Однако вас нельзя схватить. Кукольникам придется сообщить полиции, где находится их система. Вряд ли они это сделают: они не допустят, чтобы кто-нибудь и через тысячу лет напал на их мир.
Капитан заказал роботу дайкири со льдом.
— Они дождались, пока мы улетим. Я не знаю, как им удалось выследить нас. Может быть, они умеют регистрировать гравитационное искажение, которое движется быстрее, чем свет. Может быть, они построили такой прибор специально для нашего поиска. Короче говоря, когда мы взяли курс на Джинкс, мы услышали, как они сообщают полиции Нашего-Успеха, где мы находимся.
— Ого!
— Мы направились к ближайшей двойной звезде. Это была не моя идея — Герми Престона. Он решил, что мы сумеем скрыться в пылевых облаках, в троянских точках. Прибор, который зафиксировал нас в гиперпространстве, в обычном космосе не должен нас видеть, — капитан в два жадных глотка допил дайкири.
Он смял стаканчик и, когда стаканчик испарился, заказал новый.
— Ближайшей двойной звездой оказалась Мира-Сети. Мы не ожидали, что в шлейфовой троянской точке будет планета, но раз уж она есть, мы решили ее использовать.
— И вот вы здесь.
— Ну да.
— Вам стоит подумать о том, куда спрятать корабль.
— Сначала мы разберемся с вами, Ричард Манн. Завтра мы утопим «Карабаса-Барабаса» в океане. Мы уже отключили главный двигатель. Вспомогательные работают от батарей, и полиция их не зафиксирует.
— Прекрасно. А за миллиард долларов…
— Нет, Ричард Манн. Я не скажу вам, как искать планету кукольников. Забудьте об этом. Ну что, пойдемте к костру?
Манн встревожился. Почему стволы деревьев до сих пор не загорелись? Чтобы потянуть время, он сказал:
— Вы считаете, что ваша автоматическая кухня лучше моей?
— Нет, наверное. А что?
— Позвольте пригласить вас и ваш экипаж на обед, капитан Кидд.
Капитан Кидд, улыбаясь, покачал головой:
— Не обижайтесь, Ричард Манн, но я не могу прочесть показания приборов на вашей кухне и не хочу вас искушать. Вы ведь можете насыпать…
БАМ!
Жилой отсек нырнул в корпус корабля и вновь выскочил. Капитан Кидд выругался и бросился к выходу. Манн сидел на своем месте не шевелясь, в тайной надежде, что Кидд забудет о нем.
БАМ! БАМ!
В костре словно что-то взрывалось. Кидд яростно надавил на кнопку, и непрозрачная дверь тамбура закрылась за ним. Манн вскочил на ноги и побежал к выходу.
БАМ!
У доктора заложило уши, а оболочка жилого отсека задрожала. Сейчас, должно быть, горящие стволы разлетаются во все стороны. Тамбур вернулся пустой. Доктор не мог предположить, где сейчас капитан с Джинкса: наружная дверь тоже была непрозрачная. Что ж, это хорошо не только для капитана.
БАМ!
Манн рылся в стенном шкафу, разбрасывая в сторону части скафандра. Он искал воздухоплавательный пояс и никак не мог найти. Ах да! Пояс был на нем, и пираты отобрали его, когда подстрелили доктора. А как он нужен сейчас!
Манн застонал — непростительная слабость для культурного уроженца Вундерленда.
БАМ-БАМ-БАМ! Вдалеке кто-то закричал.
Манн схватил верхнюю часть скафандра, надел и застегнул. Это был надежный вакуумный щит, с мотором для перемещения по воздуху, укрепленным на спине. Немного подумав, Манн надел шлем и, войдя в тамбур, нажал кнопку.
Искать оружие просто бессмысленно. Пираты унесли даже карманный ножик.
А капитан, наверное, поджидает у выхода. Должно быть, догадался, в чем дело.
Дверь открылась. Вот и капитан Кидд. Бежит очертя голову и кричит не своим голосом:
— Прячьтесь, идиоты! Это полиция!
Не угадал, но, очевидно, знал, что полиция Нашего-Успеха вооружена контузионным оружием.
Манн включил мотор на полную мощность. Его словно кто-то подхватил под мышки и подбросил вверх с силой, вчетверо превосходящей гравитацию Вундерленда. Та же сила — два стандартных g — оттянула кровь к ногам. На земле взорвался последний ствол, доктора дернуло в воздухе туда-сюда, и вокруг стало тихо и темно.
Доктор полетел, едва заметно спускаясь по мере продвижения вперед. Под ним проносилась темная земля.
Он направлялся на северо-восток. Никто его не преследовал — пока никто.
Люди капитана Кидда погибли, были ранены или хотя бы контужены, когда перед ними взорвался костер. Манн думал, что за ним погонится сам капитан Кидд, но он не догнал бы Манна. У всех моторов, устанавливаемых на скафандрах, одинаковая мощность, а Манн гораздо легче Кидда.
Доктор направлялся на северо-восток, летя очень низко. Он знал, что кроме шпилей, оставшихся на западе, в этой местности нет высоких предметов, о которые можно было бы разбиться. Когда огни кораблей пропали из вида, он повернул на юг, по-прежнему держась низко над землей. Погони по-прежнему не было. Доктор порадовался, что надел шлем: ветер не резал глаза.
Он проснулся, когда забрезжил голубой рассвет. С темно-синего неба лился мутный голубой свет. Малая Мира ослепительной точкой стояла в просвете между двумя горными вершинами. Ее лучи кололи глаза, как булавки. Манн отвинтил шлем и надел розовые очки. Мир показался ему еще темнее.
Доктор приподнял голову над желтым мхом. Ни в небе, ни на земле он не увидел людей. Пираты должны уже искать его. Наверное, сюда еще не добрались. Тем лучше.
Вдалеке блеснул огонь. В черное небо взлетело дерево без корней и кроны. Гребнеобразные выросты у комеля удерживали его в шатком аэродинамическом равновесии. За ним тянулся хвост белого дыма. Вот дерево перестало дымить, и его не стало видно, но вот, уже выше, возникло белое облако, как будто разорвался зенитный снаряд. Теперь с неба посыплются семена.
Ричард Манн улыбнулся. Как чудно отреагировали деревья на исчезновение хозяев. Рабовладельцы выращивали их на обширных плантациях, используя твердотопливные элементы, заключенные в живой древесине, в качестве ракетных двигателей на территориях, где применение термоядерных двигателей оказывалось экологически вредным. А сами деревья стали использовать ракеты в помощь распространению семян. Ни одно растение не разбрасывает семена так далеко.
Ну, ладно… Ричард Манн глубже зарылся в желтый пушистый мох и принялся обдумывать свой следующий шаг. Сейчас в глазах человечества он герой. Он нанес огромный урон экипажу пиратского корабля. Когда прибудет полиция, можно рассчитывать на вознаграждение от кукольников. Остановиться на этом или стоит увеличить ставки?.
Груз «Карабаса-Барабаса» — уже неплохо, но даже если доктор завладеет им, что маловероятно, как поместить его на борт «Эксплорера»? Как скрыться от полиции Нашего-Успеха?
Нет, доктор Манн будет ставить на другой приз, не менее ценный, но гораздо более компактный.
Капитан Кидд, очевидно, не учел того, что шантаж у кукольников не считается аморальным поведением. В их обществе действуют несколько иные правила.
Их общество устроено так, что шантаж не представляет опасности ни для шантажиста, ни для жертвы. Существует правило, согласно которому шантажист идет на уничтожение определенных участков своей памяти, а перед этим он высказывает все, что у него есть против жертвы. Манн так и поступит, если ему удастся выведать у капитана Кидда, где находится система кукольников.
Но каким образом?
Вот каким: Манну известно то, чего не знает капитан с Джинкса.
Малая Мира быстро поднималась над горизонтом, голубая, как вольтова дуга, горячая, как окошко в ад. Манн по-прежнему лежал во мху. Издали он должен казаться маленьким грязным пятнышком на фоне желтой растительности, оплетающей основание шпиля — одного из тех, которые вчера вечером заметил капитан Кидд Только землянину артефакт такой величины не покажется чересчур большим. Манн, лежа под огромным шпилем, чувствовал себя неловко. Шпиль представлял собой тонкий конус с основанием шириной в триста футов, у подножия его поверхность была серая и гладкая на ощупь, как полированный гранит. Желтый мох образовывал у подножия шпиля толстый ковер. Он рос неровным кругом диаметром в полмили и толщиной в несколько десятков футов. Это был даже не ковер, а воротник. У самого подножия шпиля в желтой путанице невозможно было разглядеть отдельные растения. Там росло что-то среднее между мхом и шерстью, выкрашенной в ярко-желтый цвет.
Отличное убежище. Впрочем, не на все случаи жизни. Прибор, регистрирующий теплоту, сразу же его зафиксирует. Вчера доктор не подумал об этом и теперь тревожился. Может, стоит выбраться отсюда и отправиться к морю? На корабле наверняка есть такой прибор, но, скорее всего, не переносной. Переносной прибор, регистрирующий теплоту, — это оружие, это ночной прицел, а боевое оружие с некоторых пор во Вселенной, населенной людьми, запрещено.
Впрочем, «Карабас-Барабас» мог зайти куда-нибудь, где дозволено пользоваться оружием. На Кцинти, например.
Ерунда. Зачем капитану Кидду оружие с приборами ночного видения? Вряд ли он рассчитывал драться с кукольниками врукопашную. Он взял с собой гуманное оружие — контузионное. Даже пират не посмеет убить кукольника, а капитан Кидд — не простой пират.
Отлично. Радар? От него можно спрятаться во мху. Оптические приборы? То же самое. Радио? Возьмем на заметку: ничего не передавать по радио.
Возьмем на заметку! В шлеме был диктофон. Доктор отыскал во мху шлем и включил диктофон.
В небе появились человеческие фигуры. Несколько секунд Манн разглядывал их, пытаясь определить, кто из них капитан. Людей было четверо, и капитана среди них не было. Они находились к северо-западу от Манна и летели на юг. Манн зарылся в мох.
— Здравствуй, Ричард Манн! — искаженный яростью голос звучал тихо. Манн ощутил, как смертельный страх, подобно электричеству, бежит по его телу, вызывая судороги в мышцах. Голос доносился сзади.
Из шлема!
— Здравствуй, Ричард Манн! Как ты думаешь, где я?
Манн не мог отключить его. Радио, вмонтированное в шлем скафандра, не выключается из соображений безопасности. Глупцы, пренебрегающие безопасностью, встраивали в свой скафандр выключатель, но доктор Манн никогда не испытывал такой потребности.
— Я в твоем корабле. Говорю в системе связи «корабль — скафандр». Неплохую шутку ты сыграл с нами вчера вечером. Я и не знал, что такое ракетное дерево, пока не заглянул в твою библиотеку.
Придется терпеть. Как жаль, что нельзя ответить.
— Четверо моих людей убиты, пятеро в лазарете. Зачем ты это сделал, Ричард Манн? Ты ведь знал, что мы не собираемся тебя убивать. Нам это не нужно. На наших руках нет крови.
Ты лжешь, подумал Манн. Разоренные люди часто гибнут. А те, что остаются в живых, страдают. Ты знаешь, каково оказаться в одну ночь бедняком, не имея к тому привычки?
— Ты чего-то добиваешься, Ричард Манн. Хорошо. Что тебе нужно? Деньги, которыми нагружен мой корабль? Это смешно. Ты не сумеешь войти в корабль. Ты хочешь выдать нас за вознаграждение? Тоже не выйдет: у тебя нет оружия. Если мы найдем тебя сейчас, мы тебя убьем.
Четверо пиратов, прорезая голубые сумерки желтыми лучами фонарей, улетели далеко на запад. Их уже можно не бояться. Манну стало их жаль: втянул ребят в вендетту.
— Тебе нужна планета кукольников. Эльдорадо наших дней. А ты не знаешь, где она находится, так? Не знаю, намекнуть или не стоит? Все равно не поверишь…
В самом деле, знает ли капитан с Джинкса, что такое бедность? Манн вздрогнул. К нему редко приходили воспоминания о далеком прошлом, но, приходя, причиняли боль.
Бедняк не должен позволять себе излишеств, пока не приобретет самого необходимого. А пока научишься разбираться, где роскошь, а где необходимость, — умрешь с голоду. Необходимость — это еда, крыша над головой, ботинки и штаны. Роскошь — это табак, рестораны, рубахи из тонкого полотна. Выбросить неудавшуюся стряпню — тоже роскошь. Роскошь — уйти с работы, которая тебе не нравится. Поддержка товарища — необходимость. Наркотик — роскошь.
Капитан с Джинкса этого не знает. Он купил корабль на собственные Деньги.
— Ричард Манн, хочешь, скажу, где я нашел систему кукольников? Только попроси вежливо.
Манн взял «Эксплорер» в аренду, расплатившись из выданного колледжем аванса. Это был последний шаг долгого восхождения. До этого…
Он был вдвое младше, когда разорился. До тех пор, употребляя допинг, он поддерживал себя в неопределенном возрасте, как и все его друзья и знакомые — богатые бездельники. Однажды утром он проснулся бедняком. Многие из его товарищей по несчастью улетели на воздухоплавательных поясах в вечность. Ричард Шульц-Манн продал свой пояс, купив на вырученные деньги последнюю порцию допинга. Когда он снова мог позволить себе эту роскошь, на лбу появились морщины, кожа обвисла, мужские потребности угасли, появились седые пряди в волосах и бороде, он начал ощущать боли в спине, которые до сих пор не прошли.
И все же он не переставал ухаживать за бородой. Белое крыло и белое пятно даже украшали ее. Когда цвет волос восстановился, Манн продолжал красить в белый цвет прежде седые места.
— Отвечай, Ричард Манн! А на бандерснатчи покататься не хочешь?
Ноль-ноль. Капитан Кидд не сумел спровоцировать Манна на ответ, а Манн никогда не узнает тайну пирата. Если Кидд утопит свой корабль, Манн покажет его полиции. Хоть что-то он за это получит.
К счастью, Кидд не сумеет сдвинуть с места «Эксплорер», иначе он улетел бы на другое полушарие, оставив Манна одного в необитаемой местности.
Четверо пиратов были далеко на юге. Капитан Кидд, очевидно, отошел от радио. В шлеме имелся запас воды и пищевого сиропа. С голоду Манн не умрет.
Где же полиция, черт ее возьми? На другом полушарии, что ли?
Положение безвыходное.
Большая Мира, словно играя в прятки, робко выглянула из-за горизонта. Ее красный край висел между горами как дым. Мир стал ярче, по земле пролегли длинные темно-синие тени с сиреневой каймой. Постепенно тени укорачивались и таяли.
Доктор Манн начал испытывать угрызения совести.
Борясь с пиратами, он выполняет свой гражданский долг. Пираты подрывают добрую репутацию человечества, с таким трудом завоеванную. А он, Манн, выступает против них.
Да, но каковы мотивы его поступка? Наполовину страх, наполовину… тоже страх. С одной стороны, страх, что капитан Кидд попытается убрать его, а с другой — страх быть бедным.
В последнее время этот страх не оставлял доктора Манна.
Написать книгу и заработать состояние! Теоретически вполне возможно. В населенном разумными существами космосе, а это сфера в тридцать световых лет, — почти пятьдесят миллиардов читателей. Убеди хотя бы одну сотую этого числа раскошелиться на ползвезды и купить кассету с записью книги — и твои четыре процента авторских составят десять миллионов звезд. Но в последние годы лишь единицы имеют успех. Нужно очень громко кричать, чтобы привлечь внимание хотя бы десяти миллионов читателей. Со всех сторон конкуренты.
До капитана Кидда книга была единственной надеждой Ричарда Шульца-Манна.
Манн действует в рамках закона. Кидд не может сказать этого о себе, но, с другой стороны, Кидд никого не убил.
Манн вздохнул. Выбора нет. Основной мотив его поведения — защита чести, как вчера, так и сейчас.
Он заворочался в сыром логове среди мха-шерсти. День разгорался, а система терморегуляции работает только в полностью собранном скафандре.
Что это?
К нему приближался «Карабас-Барабас», легко скользя по воздуху на вспомогательных двигателях. Наверное, капитан решил утопить его, пока не появились блюстители закона.
Или он решил…
Манн запустил мотор с таким расчетом, чтобы оказаться невесомым, и переполз на другую сторону шпиля. Он увидел, что четверо дозорных летят навстречу «Карабасу-Барабасу». Если он отойдет от шпиля, его увидят, а если останется, то детекторы инфракрасного излучения…
Придется рисковать.
Скафандр давил под мышками, таща Манна ко второму шпилю. Долетев до мохового воротника, Манн отключил мотор и упал в мох. Пираты не изменили курс.
Ну-ка, посмотрим.
Корабль остановился над шпилем, от которого только что ушел Манн.
— Ты слышишь меня, Ричард Манн?
Манн угрюмо кивнул. Разумеется, слышу.
— Стоило сделать это раньше. Если тебя нигде нет, значит, ты либо вообще улетел отсюда, либо прячешься в кустах, которые растут вокруг этих башен.
Ну что, так и бегать от шпиля к шпилю? Может, попробовать улететь?
Из них двоих кто-то один наверняка летает быстрее. Правда, скафандр — это дополнительный вес.
— Я думаю, ты не упустил случай исследовать башню. Она великолепна. Какая гладкая, словно отполированный камень, поверхность! Какая совершенная форма, почти правильный конус! Почти правильный, ты слышишь? На самом верху эта штука совсем не правильная и совсем не каменная. У нее на верхушке на ножке в восемь футов толщиной растет шишка пятнадцати футов в диаметре, похожая на яйцо или на стрелку аспарагуса. Ну, что скажешь?
Доктор Манн склонил голову к плечу, переваривая сказанное.
Потом он отвинтил шлем, вырвал из него радио и сунул в карман. В отчаянной спешке он принялся рвать желтый мох-шерсть и набивать им шлем. Наконец он чиркнул зажигалкой. Поначалу мох только тлел, а Манн сквозь зубы бормотал ругательства. Но вот он занялся голубым пламенем, слабым и бездымным. Манн спрятал шлем во мху, поставив его так, чтобы он не опрокинулся и горящее содержимое не выпало.
— Я бы сказал, что это фаллический символ. А ты как думаешь, Ричард Манн? Если это фаллические символы, то они довольно далеки от наших представлений. Что-то не человеческое, а человекоподобное, если можно так сказать.
Четверо дозорных подлетели к кораблю и зависли в воздухе рядом с ним, готовые броситься на Манна, как только его обнаружат детекторы инфракрасного излучения.
Манн на полной скорости полетел на запад, стараясь держаться как можно ближе к земле. Еще минуту или две шпиль будет заслонять его, а там…
— А это не ракетные деревья, Ричард Манн. Отсюда похоже на траву. Интересно, что ей нужно от породы, из которой сделаны эти символы? Хм… Теплых мест не видно… Да ты не здесь! Попробуем под соседним.
Отваживаясь оглянуться, Манн видел, как «Карабас-Барабас» летит ко второму шпилю, от которого он, Манн, только что бежал, оставив в желтом мху серое пятно. Рядом с кораблем летели четверо пиратов.
— Ку-ку! — раздался голос капитана. — И до свидания, убийца!
Заработал термоядерный двигатель «Карабаса-Барабаса». Корабль выпустил столб сине-белого пламени, которое, скользнув по поверхности шпиля, ударило в серое пятно на желтом мху. Манн отвернулся и сосредоточился на полете. Он не испытывал ни ликования, ни сожаления, лишь презрение. Какой все-таки Кидд глупец! Он не заметил на Мире Сети-Т другой жизни, кроме ракетных деревьев, и поверил Манну на слово, что здесь нет больше ничего живого. Как можно было не заметить очевидного? Может быть, его ввел в заблуждение желтый мох-шерсть? Эта растительность действительно напоминает мох, который добывает из камня какой-то химический элемент.
Оглянувшись, Манн увидел, что пиратский корабль все еще поливает огнем шпиль и мох, растущий у его подножия. Если бы Манн не ушел из-под шпиля, то сейчас от него осталась бы только зола. Капитан хотел убить его наверняка. Ну что ж…
Шпиль вдруг взорвался. Он расплылся по сиреневой равнине пузырем разноцветного огня, поглотившим два соседних шпиля и пиратский корабль. Пузырь все рос, и Манн резко изменил направление полета, устремившись вертикально вверх, подальше от земли. Через несколько секунд взрывная волна нагнала его, толкнула, и он, кувыркаясь, полетел над пустыней.
Сквозь тающее облако взрыва Манн увидел два столба белого дыма. Это, еще не созрев, взлетали два других шпиля. Должно быть, взрыв опалил мох у их подножий.
Манн, откинув голову назад, болтался в вакуумном скафандре. Он смотрел, как летят шпили, и непонятно чему радовался. Перед лицом бессмертия он позабыл о собственных амбициях.
Вверху одновременно возникли два темных пятна. Отделилась первая ступень. Теперь живые ракеты поднимались еще быстрее.
— Ричард Манн!
Манн включил передатчик.
— Какой ты живучий!
— Где там! Я ничего не чувствую ниже плеч. Слушай, Ричард Манн, давай обменяемся секретами. Что произошло?
— Большие башни — тоже ракетные деревья.
— А-а-а. — То ли вопрос, то ли вопль отчаяния.
— У ракетного дерева два цикла развития. Первый цикл дерево проходит в виде куста, а второй в виде большого многоступенчатого дерева, — Манн говорил торопливо, боясь, что лишится слушателя. — Циклы сменяют друг друга. Семя ракетного дерева приземляется на какой-нибудь планете и вырастает в куст. Из года в год кустов становится все больше. Если семя куста попадает в особенно плодородную почву, вырастает большое многоступенчатое дерево. Ты слушаешь?
— Угу…
— У многоступенчатого дерева живыми являются корень и фотосинтезирующие органы у подножия. Таким образом, ракетной части не приходится нести груз. Она растет прямо из живой части, но сама мертва, как сердцевина дуба, за исключением семени на верхушке. Когда оно созревает, ракета взлетает. Обычно она развивает вторую космическую скорость — в той системе, в которой выросла. Кидд, я не вижу вашего корабля. Я подожду, пока рассеется…
— Говори…
— Я хочу помочь.
— Поздно. Говори.
— Я видел ракетные деревья на расстоянии двадцати световых лет отсюда. Одному Богу известно, где их родина. Они растут во всех соседних системах. Мешочки с семенами путешествуют в космосе тысячелетиями. Попадая в систему, они лопаются: если мир пригоден для жизни, хотя бы одно зерно приживается в нем; если нет, то там, откуда прилетел этот мешок, есть другие мешки. Вот пример бессмертия, капитан Кидд. Это растение старше человечества, оно проделало в космосе гораздо более длинный путь. Миллиард…
— Манн!
— Да?
— Двадцать три-точка-шесть, семьдесят-точка-один, шесть-точка-ноль. Я не знаю номенклатурного названия. Повторить?
Манн забыл о ракетных деревьях.
— Двадцать три-точка-шесть, семьдесят-точка-один, шесть-точка-ноль. Ищите в этом районе, пока не увидите красный гигант, но не слишком большой. Планета, которая обращается вокруг, маленькая, тяжелая, без луны.
— Понял.
— Вы сделаете глупость, если отправитесь туда. Вы кончите так же, как я Потому я и дал координаты.
— Я буду их шантажировать.
— Вас убьют. Иначе я не дал бы вам координат. Зачем вам понадобилось убивать меня, Ричард Манн?
— Мне не понравились ваши высказывания насчет моей бороды. Никогда не высмеивайте вундерлендские асимметричные бороды, капитан.
— Больше не буду.
— Я хочу вам помочь, — Манн вглядывался в клубящийся дым. Дым стоял черным столбом, края его были подсвечены лучами двух солнц. — До сих пор не вижу вашего корабля.
— Сейчас увидите.
Пират застонал… и Манн увидел корабль. Он успел отвернуться, и ему не обожгло глаза.
