ГЛАВА 11. ФЛАГИ
Юра чувствовал, что на этот раз 'химеры' его настигнут, потому что везенье не может длиться до бесконечности, и оказался прав.
Сначала в дверную щель просочилось сиреневое мерцание, словно в коридоре включили бактерицидную лампу, потом дверь тихо открылась, и знакомые фигуры, окружённые маревом, шагнули через порог. Они подошли к дивану и на несколько секунд замерли - казалось, между ними идёт беззвучное совещание, короткий консилиум на тему того, стоит ли обследовать пациента или сразу начинать вскрытие.
Один из незваных гостей положил Юре на лоб ладонь.
В то же мгновение марево потускнело и стало таять, однако сами 'химеры' не исчезали - наоборот, теперь они перестали напоминать фантомы и окончательно встроились в материальный мир. Стало заметно, что черты лиц у них всё же разные, лишь пустота во взгляде - одинаковая у всех. Пустота эта, впрочем, напрочь утратила космическую таинственность, стала земной и скучной. Комбинезоны тоже подрастеряли футуристический лоск и теперь напоминали, скорее, поношенные спецовки.
Вокруг Юры стояли каторжане из сна.
Сам он по-прежнему не мог пошевелить даже пальцем - ядовитая тяжесть сковывала конечности. Клеймо на руке отчаянно жгло, но против преображённых 'химер' было почему-то бессильно.
Воздух в комнате колыхнулся, 'пустышки' разом обернулись к двери, и он посмотрел туда же. В проёме стояла Тоня. Она оглядела трёх чужаков и решительно шагнула вперёд - они расступились нехотя, попятились, как хищники от огня. Девчонка присела на край дивана, прикоснулась к щеке лежащего и сказала: 'Не бойся, здесь я хозяйка, они ничего не сделают. Но тебе пора просыпаться. Слышишь, Юра? Пожалуйста, проснись, я жду...'
- Юра! Давай же, ну!
Он вскинулся и распахнул глаза. Тоня сидела рядом и, тормоша его за плечо, раз за разом окликала по имени. Заметив, что он наконец-то отреагировал, облегчённо вздохнула и попеняла:
- Самохин, я же просила - не пугай меня так! Я зову, а ты лежишь как покойник! Опять тебе ужастики снились? Рассказывай.
- Ну их нафиг. Уже утро?
- А что, не видно? Вставай, сонная тетеря, завтракать будем.
Она убежала в другую комнату, а он, выбравшись из-под тёплого одеяла и натянув штаны, шёпотом выругался в адрес зазеркального сыщика - тот так усердно размышлял на тему 'пустышек', что это повлияло на Юрины утренние кошмары: несчастные каторжане подсознательно отождествились с 'химерами'.
Но Тоня-то какова! Выдернула его из трясины без всякой аппаратуры и без выжженных кругов на полу. А он, бессовестная скотина, ещё её в чём-то подозревал...
Размышления прервал входящий звонок - можно было даже не смотреть на браслет, чтобы понять, кому неймётся в такую рань.
- С праздником, - сказал Фархутдинов. - Вы уже проснулись? Всё хорошо?
- Прекрасно. Что вы хотели?
- Просто проверка. Вчера вы не приехали к нам, хотя собирались, вот и интересуюсь.
- Вы же наверняка в курсе, где я сейчас. Не удивлюсь, если дрон всю ночь за окном висел...
- Живое общение технику не заменит, - хладнокровно пояснил комитетчик. - Подвезти вас до Медноярска?
- Спасибо, как-нибудь сами.
- Но если что - я рядом, не забывайте. У вас не появилось идей, как активируется клеймо? Может, во сне что-нибудь увидели?
- Есть кое-какие мысли, но их надо ещё обдумать.
- Хорошо, я понял. Удачи на демонстрации.
Теперь, после напоминания Фархутдинова, картинки из зазеркалья снова встали перед глазами во всей своей первозданной мерзости. Просто в голове не укладывалось, как люди умудряются существовать в том гадюшнике, не сходя при этом с ума. Хотя, если на то пошло, их психическое здоровье - штука сомнительная и в высшей степени спорная. Разве может нормальный, вменяемый человек лупить очередями по электричке, заполненной пассажирами, и при этом получать удовольствие?
Студента замутило; он сделал глубокий вздох, чтобы прийти в себя.
Нет, лучше вообще не вспоминать те подробности. Надо сосредоточиться на другом, а именно - на догадке Марка насчёт 'пустышек', пусть даже пока не очень понятно, как эту догадку использовать наяву...
- Юра! Опять в облаках витаешь? Пойдём, а то чай остынет.
- Ага, иду.
Пар поднимался из чашек тонкими струйками, рисовал над столом игривые завитушки; торт, недоеденный накануне, пестрел соцветиями из крема, манил кондитерским ароматом. Тоня положила себе здоровенный кус, да ещё насыпала в чай пару ложек сахару, и мама спросила её ехидно: 'Попа не слипнется?' 'Нет, - сказала Тоня, - не слипнется, потому что это только сегодня, ну и вчера немножко. Ради праздника можно'. Мама засмеялась: 'Смотри, а то растолстеешь - Юрка сразу сбежит. Они, мужики, такие'. Дочка фыркнула, а Юра старался накрепко втиснуть в память эту простенько-уютную сцену: внезапно накатил страх, что ещё минута - и привычный мир начнёт осыпаться, словно штукатурка со стен, а вместо него проступит гнилье, которое прежде казалось сном...
- Брр, - Меньшова-старшая, поднявшись из-за стола, взглянула на градусник за окном. - Минус один, и иней лежит.
- Ничего, - беспечно сказала Тоня, - растает скоро.
- Тёплую куртку всё равно надевай. И обязательно с капюшоном - слышала же, дождь обещают.
- Ой, мам, прекрати уже. Мне что - три годика?
- Должна же я побрюзжать для порядка? Я-то буду тут кайфовать, а вы там - торчать на холоде.
- А вы на демонстрацию не идёте от предприятия? - спросил Юра. - Я думал, вместе поедем - ваша фабрика тоже ведь в Медноярске.
- У нас иногородних освободили, так что буду по телику вас высматривать.
- Мы тебе помашем, - пообещала дочка. - Кстати, уже выходить пора.
За ночь и правда похолодало, зато ветер почти улёгся, сочтя свою работу законченной: тучи зацементировали небо над городом без просвета, от горизонта до горизонта. Листва на деревьях, лишившись солнечной подсветки, поблёкла, иней белел на клумбах.
Погодная хмурь, впрочем, не особенно испугала народ - во дворе царило весёлое оживление, двери подъездов беспрерывно распахивались, выпуская жильцов, и те спешили к автобусной остановке. Самохин представил, как во всём городе сейчас зарождаются такие вот многоголосые пёстрые ручейки, которые, соединяясь друг с другом, крепнут и набирают силу, чтобы через час-полтора влиться в общий поток на центральной улице. Всё это, надо думать, красиво смотрится сверху - с какого-нибудь, например, мини-дрона...
- Юр, мы ж на электричке поедем? Или сегодня лучше на 'черепашке'?
- Не, давай как обычно.
- Согласна! Только на вокзал пешком уже не пойдём, а то слишком долго.
В автобусной тесноте их тотчас же прижало друг к другу, но они, понятное дело, были совсем не против. Попутчики между тем пересмеивались:
- Подготовился, Степаныч?
- А то! У меня с собой.
- Так, может, как выйдем, сразу? Для ясности мысли и твёрдости шага?
- Ну, если только для-ради них...
- Меня возьмёте? - вмешалась озорная бабёшка, сидящая у окна.
- Такую красоту - и не взять?..
Людно было и на вокзале. Юра с Тоней, чуть пробежавшись, успели вскочить в вагон и даже умудрились найти два свободных кресла. Играла музыка - кто-то включил с планшета 'Маяк', однако бравурные революционные марши сегодня не раздражали. Парень, сидящий неподалёку, помахивал флажком в такт мелодии - в шутку, но без издёвки.
Прежде Самохин вообще не задумался бы над такими вещами, но теперь, набравшись зазеркального опыта, он смотрел на происходящее несколько отстранённо, как мог бы смотреть внимательный иностранец. И видел - всё это напоминает, скорее, не подготовку к эпохальному торжеству, а посиделки в большой компании. Люди согласились между собой - сегодня действительно имеется повод, чтобы пройтись по улицам, пообщаться, выпить с друзьями, и ради этого можно вытерпеть трескучие лозунги и патетические речуги. Потому что лозунги и речуги - лишь шелуха, которая осыплется без следа, зато останется желание жить и работать вместе.
Так неужели стране нужны какие-то чудеса, чтобы и дальше нормально существовать? И при чём тут 'магия чисел', о которой вчера разглагольствовал комитетчик? Ладно, сто лет - красивая дата, никто не спорит. Но стоит ли на этом зацикливаться? В другом мире тоже, помнится, был момент, когда все увлеклись подсчётом нулей на календаре - до сих пор отойти не могут...
- Юра, - сказала Тоня, - о чём ты думаешь? У тебя лицо такое, ну...
- Умное?
- Не льстите себе, товарищ Самохин, - она слегка улыбнулась. - А если серьёзно, то я даже толком сформулировать не могу. Лицо повзрослевшее, что ли, только взрослость какая-то нехорошая... Как будто это не ты, а что-то чужой сидит, совсем незнакомый...
- Ты меня раскусила, - сказал он зловещим шёпотом, - это не я, а шпион с Антареса. Внедрён на Землю с целью саботировать работу Кремля, центрального космодрома и пошивочной фабрики 'Большевичка'.
- Да ну тебя!
- Только учти - никому ни слова, иначе придётся тебя убрать.
Она шлёпнула его по ноге перчаткой и демонстративно открыла книжку. Он, усмехнувшись, посмотрел за окно - электричка как раз подбиралась к его посёлку.
Вагон притёрся к перрону. Знакомая с детства станция замерла в оконном прямоугольнике, словно картина в раме: свечки фонарей, облетающие кизиловые кусты и торчащие из-за них пологие крыши. Сердце тоскливо сжалось, и почудилось, что кто-то тихо сказал: 'Прощайся'.
Электричка тронулась, и посёлок поплыл назад - Юра попытался высмотреть свой балкон, но тот спрятался за деревьями. Железнодорожная колея постепенно заворачивала налево, чертя дугу вокруг Змей-горы, и дома послушно сдвигались, уходили из поля зрения. Вот пропал последний из них, и осталась только распаханная равнина.
Засветился браслет:
- Здорово, Юра. Это Кирилл Кузнецов.
- Приветствую. Ты уже на месте?
- Да, слоняемся тут без дела. Думал, может, ты тоже уже подъехал.
- Минут через двадцать будем. Значит, та штуковина у тебя?
- Ага, как договорились.
- Круто, спасибо, мы тебя скоро выцепим.
Тоня, услышав эти переговоры, спросила с подозрением:
- Кого мы там должны выцепить? И что ещё за штуковина?
- Увидишь. Тебе понравится.
- Ты сегодня весь из себя загадочный.
- А то как же.
Заинтриговав таким образом верную компаньонку, он снова принялся разглядывать пассажиров. Хотя, по большому счёту, картина не так уж разительно отличалась от того, что было в будние дни, разве что барышни принарядились тщательнее, и стало больше красного цвета - трепетали, играя бликами, языки миниатюрных флажков-игрушек из светоотражающей ткани, а несколько модниц прицепили к одежде ленточки на манер нагрудных значков.
Случайно упёршись взглядом в какого-то мужика, сидевшего в дальнем конце вагона, Юра почувствовал смутное беспокойство. Всмотрелся внимательнее - незнакомец сидел, будто прислушиваясь к себе, а с его лицом происходила метаморфоза. Черты не то чтобы расплывались, но с каждой секундой теряли выразительность, становились блёкло-безжизненными; глаза наполнялись болотной затхлостью.
Человек превращался в 'пустышку'.
- Тоня, - шепнул Самохин, - пойдём.
Он встал, потянул её за руку. Мотнул головой, пресекая расспросы, и повёл по проходу к тамбуру - прочь от безликого существа. Её каблучки стучали тревожной дробью.
Первокурсники перебрались в другой вагон, пробежали между рядами. Лишь в следующем тамбуре Юра остановился - задвинул за собой прозрачную дверь и посмотрел сквозь стекло назад. Погони пока что не было.
- От кого мы прячемся? Не молчи, Юра, мне же страшно!
- Не бойся, - бормотал он, - не бойся, просто перестраховка...
А сам лихорадочно размышлял - похоже, 'консилиум', приснившийся утром, не остался без последствий; 'химеры' сегодня впервые прикоснулись к жертве (нашарили, как выразился некогда Фархутдинов) и теперь выходят из сна в реальность, чтобы здесь завершить охоту...
Главное сейчас - не стоять столбом. Пока 'пустышка' вылупляется, надо смыться как можно дальше, в самый конец состава. Продержаться каких-нибудь пять минут до прибытия в Медноярск, выскочить на перрон, а там уже хрен догонят...
Он сунулся в очередной вагон - и тут же отшатнулся назад. Между сиденьями топтался ещё один человек со стёртым лицом - стоя вполоборота, осторожно ворочал шеей, словно примерялся к телу-обновке.
- Тоня, сюда. Не стой на виду.
Он подтолкнул её в угол тамбура. Подумал - дёрнуть стоп-кран и позвонить комитетчикам? Пусть прыгнут из Медноярска по воздуху, прочешут электричку, скрутят 'пустышек'. Только не медлить...
- Юра, посмотри на меня.
Её голос прозвучал на удивление ровно, с мягкой настойчивостью. Самохин опустил взгляд - девчонка, хмурясь, кусала губы. В её глазах по-прежнему плескался испуг, но она загнала его вглубь, взяла себя в руки.
- Скажи, что ты видел? Или кого?
- 'Химер', точнее, уже 'пустышек'. Они рядом, времени мало...
- Там просто люди, сидят спокойно.
- Ты не обратила внимания...
- Послушай меня, пожалуйста. Ночью тебе снятся кошмары. Ты сам говорил - они очень сильные, настолько реалистичные, что можно спутать с реальностью...
- Думаешь, мне всё это только кажется? - он почувствовал злость. - Думаешь, я свихнулся?
- Нет, нет! Ты просто устал, тебе надо отдохнуть! Ты сейчас вспомнил что-то из этих снов, вот и померещилось... - она запнулась на полуслове.
- Ну-ну, продолжай! Померещилось - другими словами, у меня галлюцинации? Да? - он уже еле сдерживался - хотелось заорать во весь голос, встряхнуть девчонку изо всех сил, чтобы выдрать её из пут инфантильного здравомыслия. - Давай же, скажи прямым текстом - ты мне не веришь! Считаешь психом! Знаешь, от тебя я такого точно не ожидал...
Он замолчал и повернул голову, уловив рядом с собой движение. Дверь тамбура отъехала в сторону.
***
Юра инстинктивно сжал кулаки, готовясь двинуть загонщику прямо в харю, меж двух мертвенно-тусклых глаз, и едва успел удержаться, когда в тамбур вместо 'пустышки' шагнула высокая, ярко накрашенная шатенка лет тридцати. Иронически подняв бровь, она оглядела открывшуюся ей мизансцену и поинтересовалась:
- Семейная ссора? Милые бранятся? Могу подождать за дверью.
- Мы не бранимся. Миримся, - ответила Тоня и, сделав короткий шаг, обхватила Юру руками, уткнулась ему в плечо; он растерянно погладил её по спине ладонью.
- Ясно, - сказала шатенка, - умиляюсь и рыдаю от зависти. Только выход не загораживайте, а то приехали уже, если что.
И в самом деле - электричка вползала на медноярский вокзал, пассажиры подтягивались к дверям. Среди тех, кто стоял поблизости, 'пустышек' не наблюдалось, и Самохин даже засомневался - может, действительно померещилось? Стресс, переутомление, все дела...
Если рассуждать беспристрастно (попытаться, по крайней мере), ситуация слишком напоминает проекцию недавнего сна: двое беглецов в вагоне и их преследователи, блокирующие отход. С той разницей, что там дошло до автоматной пальбы, а здесь пока всё тихо и камерно.
Нет, стоп. Если признать себя жертвой галлюцинаций, навеянных сновидениями, то следующий логический шаг - облобызать на прощание Тоню и вместо демонстрации поспешить в больничку с мягкими стенами и ласковым персоналом. Но к такому повороту событий он, Юра, пока ещё не готов, а значит, будем исходить из того, что 'химеры' - вполне реальны и держатся где-то неподалёку...
- Так и будешь теперь головой вертеть? - спросила Тоня, выбравшись вместе с ним на перрон. - Шарахаться от каждого встречного?
- Ничего, уже недолго осталось.
- Правда? Откуда вдруг такая уверенность?
- Сейчас увидимся с чуваком, который звонил, и что-нибудь прояснится. Ну, я надеюсь. Меня всё это тоже достало.
Он продолжал тревожно оглядываться, всматривался в лица спешащих мимо людей, но 'пустышки' так и не появились - то ли отстали, то ли решили дождаться более удобного момента для перехвата.
Стеклянный утёс вокзала наливался гранитной серостью под цвет неба, вокруг шумели людские волны. Где-то на дальних подступах, как лось во время гона, трубил ошалевший локомотив.
В обычные дни студенты, сошедшие с электрички, сворачивали налево, чтобы выйти прямиком к университету, но сегодня путь лежал в другую сторону - туда, где брал начало проспект, пронизывающий город насквозь и готовый принять юбилейную демонстрацию.
Подготовка шла полным ходом - колонна ещё не стронулась, но разбухала с каждой минутой, втягивая в себя прибывающих. Юра сверился с планшетом и выяснил, что универу в общем строю отведено место между химкомбинатом и авиаремонтным заводом.
Самохин с Тоней обогнули висящую над асфальтом грузовую платформу, на которой красовалась модель футуристического фотонного крейсера, а сбоку крепился транспарант: 'Курсом Октября - к звёздам!' Крейсер был сработан на совесть - сверкали чашеобразные отражатели, хищно зияли дюзы; чувствовалось, что авиаремонтники, уставшие возиться с атмосферными 'черепашками', оторвались по полной.
У остальных с наглядной агитацией было попроще и покондовее - Юра, вытянув шею, прочёл несколько плакатов: 'Отстоим дело Ленина!', 'Октябрь - знамя великих перемен и свершений!', 'Линию партии и правительства будем вести последовательно и смело!', 'Пусть крепнет...' Что именно должно крепнуть, осталось тайной - текст загородила подвижная инсталляция в виде серпа и молота.
Разнообразие вносил разве что залихватский, хоть и несколько пугающий лозунг нал фалангой химкомбината - золотистые буквы на кумаче: 'Химия - наше будущее!'
Из университета тоже пригнали летающую платформу, с которой сейчас раздавали флаги. Ещё на ней разместилась композиция в виде газетного разворота - скан передовицы из 'Правды', увеличенный до гигантских размеров: на фото - марсианская терраформационная башня, рядом - колонки текста. Заголовок гласил: 'Пуск состоялся в срок!', а ещё выше, над сканом, поблёскивал комментарий: 'Одобряем, поддерживаем, гордимся!'
Обилие восклицательных знаков слегка оглушило Юру; он потряс головой и, отвлёкшись от плакатного творчества, стал разглядывать демонстрантов, топтавшихся по соседству. Вот две девицы в модных блестящих курточках переговариваются о чём-то своём, хихикая и стреляя глазами по сторонам. Вот помятый мужик за сорок морщится и отхлёбывает нарзан из бутылки - вчерашний вечер, похоже, прошёл ударно. Вот пожилой товарищ в очках и строгом пальто обводит строй ревизорским взглядом, а рядом трое парней-рабочих ржут, перечитывая химический лозунг. И ещё десятки, сотни, тысячи лиц - мужских и женских, радостных и не очень, румяных и бледных, бодрых и вялых от недосыпа, сосредоточенных и рассеянных, умных и глуповатых, торжественных и смешливых, сердитых и благодушных. И нет здесь ни пламенных борцов революции, ни чудо-богатырей - просто люди...
- Чего мы остановились? - спросила Тоня. - Пошли к своим. Кстати, по-моему, тут только первые курсы. Самых молодых припахали.
- Куда ты рвёшься? Хочешь, чтобы и нам какой-нибудь флаг всучили?
- Это тебе всучат, ты спортсмен, а я - изнеженное создание, меня пожалеют.
- Вот и ты меня пожалей. Погоди, позвоню ещё раз.
Он набрал номер и, услышав отклик Кирилла, спросил:
- Ты где? Не вижу тебя.
- Тут, с однокурсниками. А ты?
- Мы рядом с авиаремонтным, где звездолёт.
- А, ясно. Стойте там, сейчас подойду.
Выбравшись из толпы студентов, Кирилл вразвалку приблизился. Юра снова подумал, что вряд ли принял бы его за родича Риммы, если бы не знал подоплёку. Впрочем, сейчас это был третьестепенный вопрос.
- Привет ещё раз. Знакомься, это Тоня с филфака.
- Наслышан, - Кирилл подмигнул ей.
Она подозрительно посмотрела на Юру, но ничего уточнять не стала. Отпрыск Кузнецовых тем временем полез во внутренний карман куртки и аккуратно вытащил амулет - тот самый, со скрещёнными мечами.
Самохин почувствовал, как сердце пропустило удар.
Столько разговоров и бесплодных догадок было об этой штуке, столько людей погибло из-за неё (пусть и в другой реальности) - и вот она совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Сейчас он возьмёт её, и тогда...
- Ух ты! - воскликнула Тоня. - Не может быть! Юра, это ведь...
- Да, оно самое. Говорил же - тебе понравится. Можно?
- Не вопрос, - сказал Кирилл. - На, держи.
И Юра принял кругляш.
Он ожидал чего угодно - что на проспект обрушится смерч, а дома вокруг зашатаются; что раздвинутся тучи, и над городом зависнет линкор с 'химерами'; что повеет болотным ветром из зазеркалья...
Но не произошло ничего, лишь одинокая капля дождя упала на руку с неба - первая за много недель.
Юра сообразил, что стоит столбом, не решаясь даже вздохнуть, и со свистом втянул ноябрьский воздух. Стало немного легче, но кровь по-прежнему стучала в висках, а во рту пересохло, как после стайерского забега.
Он провёл пальцами по рифлёному, чуть выпуклому щиту, прикоснулся к острию обоих клинков, ощупал рукояти и гарды. Перечитал латинскую надпись, обещавшую горе тем, кого победили в схватке. Металл потускнел от времени, но это его не портило - наоборот, казалось, что прошедшие годы аккумулировались, накопились в нём, наполнив угрюмой тяжестью.
Да, амулет никак не тянул на ювелирный шедевр, но, лёжа в ладони, давал ощущение отстранённо-холодной силы. Осталось только понять, как подобрать в этой силе ключ.
Тоня тоже смотрела во все глаза, но с явной опаской - даже подержать не просила. Кирилл поинтересовался:
- Ну как?
- Круто. Вот бы теперь ещё...
Договорить Юра не успел - рядом кто-то предостерегающе гаркнул: 'Посторонись, молодёжь!' Кирилл отступил назад, давая дорогу, и здоровенный мужик протащил мимо них с полдюжины свёрнутых красных флагов, словно вязанку хвороста. Спустя секунду начальственный голос неподалёку пролаял что-то невнятное в мегафон, и грянули вступительные аккорды 'Вихрей враждебных'. Толпа всколыхнулась, задвигалась; с обочины подбежали ещё какие-то опоздавшие, и возле платформы стало не протолкнуться. Кузнецов-младший, оттеснённый к бордюру, пропал из виду.
Потом колонна пришла в движение.
Платформа тронулась мягко, с едва слышным утробным гулом; авиаремонтники всей гурьбой пошли рядом с ней, увлекая заодно и студентов. Сквозь музыку и возбуждённый гомон Юра едва услышал новый телефонный звонок - голос Кирилла зазвучал в ухе:
- Блин, попёрли, как за халявной водкой. Не потерял мою железяку?
- Нет, конечно. Держу.
- Ладно, пусть пока у тебя побудет, чтобы не суетиться. Как доплетёмся, отдашь.
- Договорились. До связи.
Шагая в авиаремонтном строю, Самохин спрятал кругляш в карман и задумался о последствиях. Марк на его месте наверняка бы решил, что произошедшее - не случайность, а хитрый выверт судьбы: искомый амулет сам собой приплыл в руки. Проблема в том, что Юра понятия не имел, как воспользоваться этим приобретением.
Слева нависал макет звездолёта, впереди и справа качались флаги, с тротуаров и с балконов махали зрители; демонстранты посмеивались и махали в ответ, 'Вихри враждебные' отгремели, сменившись 'Интернационалом', а он всё пытался найти решение - оно ведь наверняка существует, надо только сосредоточиться...
От этих мыслей его отвлекло нарастающее чувство тревоги - казалось, что-то чуждое и враждебное надвигается со спины. Примерно так же, наверное, чувствует себя оленёнок, на которого готовится прыгнуть волк.
Оглянувшись, он присмотрелся к идущим сзади. Неправильность бросилась в глаза почти сразу - один из попутчиков словно бы отключился, перестал воспринимать окружающее; взгляд его потускнел, протух. Человек продолжал шагать в общем строю со всеми, но внутри уже был другим.
Не дожидаясь, пока 'пустышка' освоится окончательно и заметит добычу, Юра схватил Тоню за руку, чтобы вытащить из колонны.
Схватил - и тут же одумался. Сообразил наконец - охотятся-то не за ней, а за ним. Причём охота - уже отнюдь не абстракция, как в предыдущие дни, а пугающая реальность, и девчонке с ним будет куда опаснее, чем одной.
Времени на объяснения не было, и он, отшатнувшись от Тони, стал сквозь нестройные ряды протискиваться к обочине. Едва не сшиб ближайшего знаменосца, треснулся темечком о склонённое древко, споткнулся о чью-то ногу. Рядом рявкнули: 'Куда прёшь?', но он даже не обернулся - трусцой пересёк свободное пространство между колонной и тротуаром, ввинтился в зрительские ряды.
Хорошая новость - 'химеры' вылупляются не мгновенно, от них можно удрать. Плохая - охотником может стать, судя по всему, любой случайный прохожий. Напрашивается мысль - спрятаться в тихом безлюдном месте, однако сейчас, в разгар массовых торжеств, сделать это несколько затруднительно. То есть, конечно, парни из Комитета, если их попросить, отвезут его хоть на северный полюс, но...
Входящий вызов:
- Юра, да сколько ж можно?! Куда ты смылся?
- Неважно. Оставайся в колонне, я тебе позвоню.
Оборвал связь, и тут же - новый звонок:
- Юрий, что происходит? Требуется помощь?
- Возможно. Что видно сверху? За мной погнались?
- Кажется, нет. Из строя больше никто не выбрался, только вы.
Юра, оглядываясь, быстро шагал по улице, которая пересекалась с проспектом; за спиной грохотала музыка, а навстречу спешили те, кому не терпелось посмотреть демонстрацию.
Он прошёл ещё два квартала, потом свернул в переулок. На глаза попался безлюдный дворик - тыльная сторона трёхэтажного многоквартирного дома, дряхлые яблони, лавка, качели, бельевые верёвки, древняя тракторная покрышка, превращённая в мини-клумбу. Дворик этот словно застрял в середине прошлого века - законсервировался, не пожелав меняться.
Юра невольно хмыкнул - снова вспомнился Марк, который при слове 'консервы' моментально трезвеет и напрягает извилины. Как бы он сейчас поступил? И самое главное - как поступит беглый комсомолец Самохин?
Присев на лавку, студент попытался собраться с мыслями.
Спрятаться от людей - это, на самом деле, не выход. Не намерен же он отшельничать до конца своих дней? Да и технически не получится - кто-то всё равно будет знать о его местонахождении, а значит, 'химеры' тоже разнюхают и догонят...
Как ни крути, единственное спасение - активировать амулет, причём как можно скорее.
Юра вытащил трофей из кармана, повертел в руках, потёр - эффект нулевой.
Что же с ней сделать, с этой штуковиной? Дунуть, плюнуть, бросить в огонь?
Или, может, кровью попробовать?
Чувствуя себя до крайности глупо, он поднёс амулет к клейму на ладони, направил остриё точно в центр и надавил. Красная капля выступила на коже - и опять никаких последствий. Клеймо не отозвалось, знакомого жжения не появилось, а металл остался безжизненным и холодным. Почудилось даже, что кто-то рядом издевательски усмехнулся, но Юра не стал оглядываться.
Нет, надо как-то иначе.
Он чувствовал, что решение где-то рядом, простое и очевидное, но нащупать его не мог - и от этого злился на себя ещё больше. Похоже, доверившись студенту Самохину, мать-история несколько лопухнулась...
Потом он сообразил, что его уединение кончилось.
Вдоль низенького штакетника, отделявшего дворик от переулка, шёл человек - незнакомый мужчина в щегольском кожаном пальто. Поравнявшись с калиткой, он аккуратно приоткрыл её, шагнул внутрь.
Чувствуя лёд в груди, Юра прикоснулся к браслету:
- Фархутдинов, слышите меня?
- Да, на связи.
- Вы предлагали помощь? Самое время. Ко мне тут подходит тип...
Он замолк. Наяву 'химеры' ещё ни разу не смотрели ему прямо в глаза - и вот теперь это случилось впервые. Результат оказался кошмарнее, чем во сне. Тяжесть, заполнив каждую клетку тела, не давала даже вздохнуть, и свет осеннего дня стал меркнуть. Сквозь мутную пелену Юра едва сумел различить, как охотник приблизился и остановился напротив.
***
Глазницы 'пустышки' - две ямы с гнилой водой, а больше нет ничего: весь мир покрыт асфальтово-чёрным мраком. Время остановилось, застыло бездарным кадром; истлели звуки, угасло дыханье ветра. Мысли залипли и потускнели, разум стал бесполезен.
Потом вдруг звуки вернулись.
Юра услышал (точнее, в первый момент не услышал даже, а угадал, ощутил на грани восприятия) мягкий гул, доносящийся откуда-то сверху. Раздался тихий щелчок, и в мире возобновилось движение - заевший киноаппарат заработал. Мрак отступил, проявились краски, а гипнотические ямы-глазницы исчезли из поля зрения.
Он осторожно повертел головой, осмысливая картину.
Незнакомец ничком лежал на земле, а в переулок опускался аэрокар с хищными обводами корпуса. Люк в борту был открыт, в проёме виднелся человек в камуфляже - в руках он держал оружие, похожее на снайперскую винтовку, только ствол был неестественно укорочен.
Для нормальной посадки тут не хватало места - аэрокар с хрустом смял забор и зацепил кормой ближайшую яблоню, обломав с полдюжины веток. Спецназовцы, поводя стволами, выпрыгивали из люка, рассредоточивались. Фархутдинов быстро подошёл к Юре и, взглянув на 'пустышку', спросил:
- Вы целы?
- Кажется, да. Вы его убили?
- Не говорите глупостей. Усыпили и обездвижили. Видите?
Только теперь студент обратил внимание, что в шее у незнакомца торчит миниатюрный шприц-дротик с красным стабилизатором.
- Гуманно, - буркнул Самохин.
- А вы чего ожидали? Что мы ему голову с плеч снесём? Это же человек, просто он был не в себе, под чужим контролем.
- Когда проснётся, станет опять нормальный?
- Надеюсь. Но мы его, естественно, изолируем и проверим.
- Как они это делают? - спросил Юра. - 'Химеры', я имею в виду?
- Этого мы тоже не знаем - и, боюсь, узнаем не скоро. Какая-то дистанционная технология, совершенно недоступная нам...
Из подъезда выглянул сухопарый дедок - обозрел диспозицию и прокаркал:
- В чем дело, товарищи? Что случилось?
- Всё в порядке, товарищ, не беспокойтесь, - сказал комитетчик казённо-доброжелательным тоном. - Проводится оперативно-профилактическое мероприятие, ущерб будет компенсирован.
- Но как же...
- Вернитесь, пожалуйста, в свою квартиру. Не затрудняйте работу правоохранительных органов.
Пенсионер обиженно скрылся. Другие зеваки, уже успевшие нарисоваться в окнах, под взглядом чекиста тоже ретировались. Юра тем временем, ощущая ломоту во всем теле, поднялся с лавки. Мысли постепенно приходили в порядок, но язык всё ещё ворочался с некоторым трудом:
- Эта их 'дистанционная технология'... Они ведь могут любого так оседлать - одного из ваших бойцов, к примеру, или сразу вас самого...
- Нет, этого не будет, - спокойно возразил комитетчик. - У нас тут задействована спецгруппа, каждый боец имеет нейрохимический блок. Есть такая методика, разработана для секретоносителей высокого уровня - не позволяет подчинить разум.
- 'Химеры' явно сильнее. Думаете, не взломают вашу защиту?
- Даже если взломают, человек просто отключится. Не сомневайтесь.
- Да какие уж тут сомнения, - саркастически сказал Юра.
Фархутдинов посмотрел на него внимательно:
- Давайте я скажу прямо. Ситуация напряжённая и опасная, но ещё не критическая - я до сих пор надеюсь, что у вас всё получится, и не даю отбой. Однако в любой момент мы можем эвакуировать вас на нашу загородную базу, там защита на порядок серьёзнее. Если хотите, вылетаем прямо сейчас.
- Что, вот просто возьмёте и пожертвуете вожделенным чудом?
- Во-первых, чудо не получится из-под палки. Хочу я этого или нет, всё зависит от вашего психологического настроя. Во-вторых, кто мешает вам искать решение там, на базе? Теперь у вас есть материальный ключ - предмет, который принёс Кирилл. Осталось только придумать, как им распорядиться.
- А если не придумаю, так и просижу в вашей клетке до посинения?
- Это не клетка - комфортабельные апартаменты...
- Перестаньте. Вы поняли, что я имею в виду. Но дело даже не в этом... - Юра, прислушиваясь к себе, подбирал слова. - Сидя взаперти, я ничего не смогу. Я просто чувствую, знаю - надо быть здесь, в эпицентре, тогда есть шанс... Осталось сделать последний шаг, и я всё пойму... Но для этого надо чуть абстрагироваться, взглянуть на ситуацию сверху. Жаль, пока что не получается...
Комитетчик на миг задумался:
- Взглянуть на ситуацию сверху? В метафорическом смысле это, конечно, трудно, зато в прямом - без проблем. Можем взлететь над городом, увидите демонстрацию с высоты. Вдруг наведёт на какие-то размышления? Или, если хотите, подключимся к камере беспилотника.
Юре вспомнилось, что неделю назад, в начале этой истории, он уже забирался на самый верх, когда катался с Тоней на колесе обозрения. Она тогда, любуясь видом, сказала: 'Мы, если вдуматься, живём в сказке'. А он согласился: 'Ощущение, что кто-то всё это выдумал'...
- Да, пожалуй, - сказал Самохин. - Подключитесь к дрону, будьте добры.
Фархутдинов достал планшет, повозил пальцем по экрану, набрал пароль:
- Вот, держите.
Юра принял планшет. На экране - панорама из поднебесья: поток демонстрантов движется по проспекту, изливаясь на центральную площадь. Рдеют флаги, банты, знамёна, плакаты и транспаранты, полыхают ярким огнём, в котором смешались все мыслимые оттенки и варианты красного - алый, багряный, маковый, карминный, бордовый, винный, ализариновый, вишнёвый, малиновый, гранатовый, рубиновый, амарантовый. Река раскалённой лавы, прожигающая дорогу сквозь каменный лабиринт...
- Знаете, - сказал Юра, - вблизи и издалека всё это воспринимается совершенно по-разному. Стоишь в колонне - вокруг обычные люди, а вот так посмотришь со стороны - даже жуть берет. Я бы на месте 'химер', пожалуй, тоже забеспокоился. Сидят сейчас, наверно, и вздрагивают, представляя линию партии в масштабах Галактики...
- Это тоже сарказм? - Фархутдинов чуть усмехнулся. - Вы же, помнится, не хотели идти на поводу у киношных стереотипов. Вряд ли имеет смысл излишне очеловечивать наших противников, воспринимать их как некий аналог МИ-6 или ЦРУ.
- Вот и просветите меня, раз уж речь зашла. Раньше вы не хотели упоминать их вслух, но теперь-то чего таиться? Они нас уже нашли. Серьёзно, хватит молчать. Что вам о них известно? Как они проявили себя впервые?
- Впервые? - комитетчик вздохнул. - История была невесёлая. Представьте - в конце пятидесятых годов обычный уральский школьник попадает в поле зрение психиатров, ему мерещатся безликие существа...
- Мой предшественник? Ну-ка, ну-ка.
- Его состояние обострялось, поведение становилось неадекватным, но в какой-то момент всё вдруг прекратилось. Он произнёс загадочную фразу: 'Я успел'. В тот же день московские физики случайно наткнулись на эффект 'антиграва'. Это если коротко.
- Извините, но звучит совершенно по-идиотски. Физики в Москве, пацан на Урале. Откуда вывод, что между ними есть связь?
- Связь установили уже постфактум. И там, и там имелись некие атрибуты (знаки, если угодно), которые просто нельзя списать на случайное совпадение.
- Какие атрибуты? Клеймо? Медальон с мечами?
- Нет, ничего похожего. Я ведь уже объяснял - тогдашние знаки больше не актуальны, они вам не пригодятся. Способ активации - каждый раз иной. Неизменны только 'химеры', которые хотят помешать...
- Погодите! - перебил Юра. - Что значит 'каждый раз'? Были и другие чудеса, кроме 'антиграва'?
Фархутдинов ответил ему не сразу. Вытащил сигарету, закурил и несколько секунд угрюмо молчал, дымя. Потом сказал с явной неохотой:
- Чудес больше не было, лишь попытки - к сожалению, неудачные.
- Неудачные - в каком смысле? Можно конкретизировать?
- Активация знаков не состоялась. Погибли люди.
- Ух, ё... И как давно это было?
- Две попытки в течение последних трёх лет.
Юра скрипнул зубами. Захотелось попросить у собеседника сигарету, глотнуть вонючего дыма, лишь бы перебить послевкусие от только что услышанной новости, но он сдержался и произнёс:
- Я хочу знать подробности.
- Во Владивостоке студентка пожаловалась психологу на кошмарные сны с 'химерами'. Мы начали с ней работать. Тогда мы ещё надеялись, что можно действовать напрямую, поэтому не скрывали от неё ничего. Отвезли в научный центр, обследовали. Рассказали историю с 'антигравом', чтобы объяснить ей задачу. Не помогло - скорее, наоборот, помешало...
- Как она умерла?
- Вы действительно хотите это услышать? Во всех деталях?
Секунду поколебавшись, Юра признался:
- Пожалуй, нет. Что было дальше?
- Единственное, чего мы тогда добились, - научились выявлять кандидатов заранее, ещё до того, как их заметят 'химеры'. Прошлой осенью такой кандидат появился в Новосибирске - парень-десятиклассник. На этот раз мы вообще не вмешивались, боясь ему навредить. Наблюдали издалека. И опять катастрофически просчитались. Парень ничего не успел, даже не понял толком, какими обладает возможностями. 'Химеры' его настигли.
- А я, значит, попытка номер три?
- Да, - комитетчик зло отшвырнул окурок. - Теперь вам понятна моя дилемма? Рассказать вам всю правду сразу - нельзя, промолчать - получится ещё хуже. Приходится юлить, намекать, устраивать цирк с конями. И знать, что в любой момент...
Он не договорил, но было и так понятно - в любой момент студент-историк Самохин может пополнить траурную статистику. Этот факт, разумеется, не слишком поднимал настроение. Фархутдинов, впрочем, и сам уже пожалел о своих словах:
- Только не впадайте в пессимизм, Юрий. На этот раз мы, кажется, выбрали верный путь. Вы уже почти у цели, 'химеры' не успевают. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно, чтобы не сглазить...
- Я вот думаю, - сказал Юра. - Чувак в пятидесятых каким-то образом обошёлся без вашей помощи и контроля. Вы ведь сами признались - его историю раскопали уже постфактум. И заметьте, именно он - единственный, кому всё удалось...
- Я не знаю, как это объяснить. Возможно, 'химеры' просто замешкались, недооценили его. Зато потом удвоили бдительность, поэтому наши последующие попытки и провалились...
Юра подумал - может, оно и так. А может, чудеса по своей природе просто не совершаются, если их курируют сверху.
Или всё дело в том, что люди за эти полвека изменились необратимо и больше не верят в сказку и чудо? Мечты перестали быть по-детски наивными, их потихоньку подтачивает цинизм - даже у нас в Союзе, не говоря уже о зазеркальной России, где всё давно сгнило на корню...
- Можно я уточню ещё раз? - спросил Юра. - Хронологии ради. Значит, в конце пятидесятых - успех, изобретён 'антиграв'. Потом в течение полувека - спокойствие, тишь да гладь. А теперь вдруг - как прорвало, третий кандидат в кудесники за три года. Чем это объяснить?
- Объяснение, по-моему, простое и очевидное. Перемены назрели, и если не принять срочных мер, то...
Входящий вызов прервал эти рассуждения - Фархутдинов выслушал чей-то краткий доклад, нахмурился и буркнул:
- Я понял. Оставайтесь на месте.
- Что там такое? - спросил студент.
- Рядом появились 'химеры'. Постояли, посмотрели, но в переулок входить не стали. Явно планируют какую-то пакость, нам пора улетать.
Самохин покачал головой:
- Я больше не хочу от них бегать.
- У вас возникли идеи по поводу активации?
- В каком-то смысле. Погодите секунду...
Юра снова задумался. В последнее время - вольно или невольно - он постоянно сравнивает свой мир с зазеркальем. Благодаря подсказкам из сна удалось заполучить амулет, и уже почти не остаётся сомнений, что именно там, на той стороне, находится ключ к разгадке. В общем, рассуждая логически...
- Товарищ Фархутдинов, у меня к вам деликатная просьба, - Юра присел на лавку. - Прикажите кому-нибудь из ваших ребят в меня выстрелить. Дротиком, разумеется, а не какой-нибудь экспансивной пулей.
- Простите, не понял вас.
- Мне надо ненадолго заснуть, хотя бы на пять минут. А потом вы меня разбудите - вколите стимулятор, у вас ведь наверняка имеется...
- Юрий, - сказал чекист, - когда я спросил вас насчёт идей, имелось в виду нечто рациональное.
- Я не буду вам ничего доказывать. Но если вы не хотите, чтобы я повторил судьбу двух ваших предыдущих подопытных, сделайте то, о чём я прошу. Сейчас это единственный шанс.
Несколько долгих секунд комитетчик смотрел на него в упор, потом проговорил:
- Хорошо. Только, естественно, не на лавке - идите в машину, садитесь в кресло. Спать можно и в полете.
- Взлетать не надо. Я понимаю - странно звучит, но я откуда-то знаю, что должен быть на земле. Стартуйте, если только совсем крайняк.
Выдержав ещё один взгляд, он двинулся к аэрокару. Дождь, уронивший первые капли, когда Юра был ещё на проспекте, а после этого взявший паузу, теперь наконец решил, что пора приступать всерьёз - асфальт покрылся густыми крапинками.
Студент опустился в одно из кресел и постарался расслабиться, но это было не так-то просто. Фархутдинов шагнул в салон, держа шприц-дротик в руке. Пояснил:
- Стрелять незачем, достаточно уколоть.
- В шею?
- Можно в предплечье, подействует всё равно.
- Как скажете, - Юра задрал рукав.
- Бужу через пять минут.
Самохин кивнул и ощутил укол.
