Глава 41

Спустя час, когда Наташа рассказала все, что произошло, она спросила:

– Меня теперь выгонят с работы?

Я затруднилась с ответом.

– Ну… кандидатуру консьержки предлагает ДЕЗ, или как там теперь эта организация называется. Но окончательное решение за жильцами.

– Она обещала отдать мне квартиру, однокомнатную, свою старую, – зашептала Ната, – а Гриша… он…

Ильина заплакала.

– Замуж меня звал… Хотя ладно, скажу, раз уже почти все рассказала… Ой, меня тошнит!

Наташа вскочила и опрометью бросилась на лестницу.

– Умойся и возвращайся, – крикнула я ей вслед, – сейчас Вульф домой вернется.

Створки лифта разъехались.

– Тут я, – улыбнулся Макс. – На кого кричишь?

Мы вошли в квартиру, устроились за столом в столовой, и я сказала:

– Наташа приходила, поведала много интересного. Передаю разговор вкратце. Едва она устроилась в подъезд на работу, как к ней спустилась Окошкина и спросила: «Почему ты, молодая женщина, согласилась работать дежурной?» – «Мне жить негде, – честно ответила Ната, – а здесь квартиру дали». Тамара Николаевна скривилась: «Нора кролика. Хочешь удобную большую однушку?» – «Конечно, – кивнула Наташа. – Да где ее взять?» – «У меня есть прекрасное жилье, – ответила Окошкина. – В хорошем районе, пятый этаж, лоджия-терраса, комната двадцать пять метров, кухня двадцать, кладовка, ванная, туалет».

– Неправда, – перебил меня муж, – у Окошкиной до переезда сюда во владении была типовая однушка в блочной пятиэтажке. Расположена она не в самом тихом месте – окнами выходит прямо на МКАД.

– Откуда Наташе правду знать? – остановила я мужа. – В общем, Окошкина спела консьержке песню про пустые хоромы и еще рассказала, что ей снится в последнее время покойный муж-священник, который просит сделать доброе дело – отдать старое жилье бедному человеку, тогда, мол, его душа из ада в рай попадет. Вот поэтому Тамара Николаевна к Наташе и обратилась.

Макс рассмеялся.

– Кем надо быть, чтобы в такую чушь поверить?

– Наташей Ильиной, – вздохнула я. – Доброй, работящей, честной до мозга костей молодой женщиной, которая, увы, не имеет ни малейшего образования и ходит по воскресеньям в церковь. Как-то раз Ната мне сказала, что у нее есть мечта: самой прочесть Евангелие. И добавила, что это, к сожалению, не получится, так как у нее буквы в слова не складываются. Заявление про мужа-священника Нату потрясло. А Окошкина продолжала: «Но есть условие – ты будешь выполнять мои небольшие просьбы». Наташа согласилась и превратилась в бесплатную домработницу Тамары Николаевны.

– Та однушка до сих пор находится в собственности Окошкиной, – отметил Вульф, – Тамара не выполнила свое обещание.

– Верно, – кивнула я. – Она сообщила Наташе, что пока в однушке живет беременная родственница, которая съедет, как только родит, тогда они все договоры с Ильиной и подпишут. Квартирка ей в дар достанется.

– Не было никогда у Окошкиной мужа-священника, – сказал Макс.

– Это еще не все, – вздохнула я. – Помнишь, как мы узнали, что в соседнем доме продается прекрасная квартира?

Муж удивился.

– Конечно. Ты гуляла поздно вечером с мопсами, к тебе подошла Наталья, которая выгуливала йорка Реутовой, вы разговорились.

– И я ей рассказала про шумных соседей, объяснила, что из-за них мы спать не можем. Тогда Наташа нашептала мне про Окошкину, которая чудесные апартаменты продать хочет.

– Ильина тебя не обманула, – улыбнулся Вульф, – хоромы у нас теперь высший класс.

Я внимательно посмотрела на мужа.

– Мы очень радовались удаче – не надо делать ремонт, покупать мебель. Тамара Николаевна попросила сохранить предстоящую сделку в тайне. Квартиру мы приходили смотреть за полночь. Но нас это не очень удивило.

– Да уж, – усмехнулся Макс, – владельцы апартаментов, которые выставлены на продажу, странные люди.

– И не говори, – вздохнула я. – Помню, одна дама потребовала, чтобы мы перед осмотром жилья поклонились ее кошке, иначе та обидится. Другая велела явиться в пять утра, так как хотела показать нам, насколько хорош вид из окон на рассвете. А мужик, который установил на своем балконе странную конструкцию из велосипедных колес, объявил: «Продам квартиру с условием, что вы не тронете антенну связи с инопланетянами. И буду приходить к вам каждый день, потому что в семнадцать сорок восемь надо принимать сигнал от внеземной цивилизации. Не меняйте замки». Поэтому желание Окошкиной показать квартиру в полночь нас не поразило. Кстати, Тамара Николаевна выглядела совершенно адекватной, никак не походила на сумасшедшую. Потом ты еще проверил ее, и ничего дурного не обнаружил.

– Ну, я удивился, когда выяснил, что скромный провизор приобрела апартаменты за весьма крупную сумму, – перебил меня муж, – но ведь у нее мог быть богатый любовник, который сделал ей подарок. Или, скажем, она наследство получила без оформления. Таких случаев много. В конце концов, квартира в ее собственности находилась давно, а я не налоговый инспектор. Да и агентство тщательно изучило жилплощадь, та оказалась без проблем, никаких малолетних детей или психбольных среди владельцев нет. Идеальный вариант.

– Слушай дальше. Окошкина велела Наташе во что бы то ни стало сделать так, чтобы я заинтересовалась ее квартирой. Но упоминать о том, что инициатива исходит от самой Тамары Николаевны, запретила. Сказала: все должно выглядеть так – во дворе Ильина разговорилась по-соседски, так Романова узнала о жилье, выставленном на продажу. И я попалась на удочку. А теперь скажи: зачем Окошкиной потребовалось продавать хоромы именно нам? Ведь Тамара Николаевна разработала целую военную операцию, чтобы вселить нас в свое жилье. Почему?

Вульф взял телефон.

– Гарик! Изучи биографию Окошкиной до Рождества Христова. Интересно все, что накопаешь. У нас возникло подозрение, что Тамара Николаевна здорово лукавила. Похоже, она специально поселила нас с Лампой в свои апартаменты. Что ты думаешь? Хотела, чтобы мы заинтересовались соседями? Возможно. Мне самому эта мысль в голову пришла.

Я помахала рукой.

– Я не успела договорить. Уехав из дома, Окошкина постоянно находилась в контакте с Наташей. Именно она велела ей рассказать мне про белый фургон и его водителя. И я, естественно, ухватилась за информацию. У меня никаких подозрений не возникло, я подумала: наивная консьержка просто описывает то, что видела. Ну а потом Тамара Николаевна вручила Ильиной бутылку с минералкой, той самой, которую употребляла Реутова, и велела поставить ее на тумбочку у ее кровати. Надежда выпила минералку, и все.

– Так, – пробурчал Вульф. – Пошли к консьержке.

Мы с мужем спустились в подвал. Макс постучал в дверь, но ответа не последовало.

Я забеспокоилась.

– Ната убежала посреди разговора, потому что ей стало плохо. Вдруг она сознание потеряла?

Макс дернул ручку, дверь открылась, мы вошли внутрь. В помещении стояла кромешная тьма. Макс вынул телефон, включил фонарик. Свет выхватил из мрака узкую кровать. На ней лежал кто-то, с головой закутанный в одеяло.

– Перенервничала и заснула, – зашептала я. – Давай завтра утром к Наташе зайдем, не хочется ее будить.

– Никогда не откладывай на завтра то, что можешь выяснить сегодня, – заявил Макс, приблизился к кровати и потряс консьержку за плечо: – Наталья! Нам надо срочно побеседовать с вами. Очнитесь.

Девушка не пошевелилась, не откликнулась. Мне вдруг стало страшно.

Вульф резким движением сдернул одеяло.

– Окошкина! – ахнула я. – Тамара Николаевна! Макс, она мертва!

– Угу, – пробормотал муж, – точно не живая. Я не эксперт, но, похоже, ей сломали шею. Сейчас вызову Олега.

Я попятилась.

– Где Наташа? Представляю ее ужас – пришла домой, а тут труп… Ильина небось перепугана до последней степени. Кто убил Тамару Николаевну? Макс, может, Нату похитили? Вероятно, убийца находился здесь, когда она от меня прибежала…

– Скоро приедет Фокин, – мрачно перебил меня муж. – Иди домой. Я тут покараулю.