Глава 40
Спустя час я, Киса и Федор Михайлович сели за стол.
– Очень вам благодарен! – в сотый раз повторил мужчина. – Митрофан большой шкодник, а еще он крайне любопытен. Мы с ним ездили к ветеринару, делали прививку, потом жена позвонила, попросила кое-что в магазине купить, я ушел, запер Митрошу в автомобиле. Подумал: на улице жары нет, мальчик не задохнется.
– Мы думали, это девочка. И в ветеринарной лечебнице пол подтвердили, – смутилась я, – поэтому и назвали его Генриеттой Карловной Сидоровой.
– Прекрасное имя! – восхитился Федор Михайлович. – Теперь будем звать его Митрофан-Генриетта Карловна Сидорова-Гусев. Последняя фамилия моя. Вернулся я из магазина, сел в машину, приехал домой – живу по соседству, – взял переноску, а она легкая. Глядь – дверца открыта, мальчика нет. Это-то меня не особенно удивило, но как он смог автомобиль открыть? Просто невероятно. Хотя… Митроша легко управляется с ключами, врубает телевизор, кофемашину. Ума у него на пятерых. Я его долго искал, бегал по улице, везде объявления повесил, а вот то, что малыш в магазин пробрался и там спрятался, мне в голову не пришло.
– Несообразительный вы, – покачала головой Киса. – А надо…
– Дорогая, Федор Михайлович просто очень расстроился, – попыталась я остановить Кису.
Куда там! Если девочка намерена нечто сказать, ей ничто не помешает. И она затараторила:
– Сразу надо думать так: куда сама потопаешь, если решишь убежать? Так в магазин! Там мороженого полно, а мне его разрешают есть по одной порции в три дня. Можно подойти к продавщице, заплакать: «Я потерялась, если эскимо угостите, душевная рана зарастет». А раз мне в супермаркет захотелось, то и Генриетта должна быть там. Вот как думать надо.
Я уставилась на Кису. Ну и ну… Потерявшись на улице, она не запаникует, а отправится в торговый зал и выпросит эскимо? Просто здорово!
– Я съем все, – фантазировала малышка, – потом двину к директору. «Здрассти, я Арина Вульф. Позвоните моей маме, вот вам ее номер телефона».
Федор Михайлович прищурился.
– Может, нужно сначала пойти к директору магазина? А уж потом эскимо есть?
Киса вздохнула.
– Нет. Угостят только испуганную глупышку, которая в истерике. Зачем умного ребенка утешать? Ему объяснят: «Не реви, сейчас мать приедет». А вот если стоять в зале и реветь, тогда точно все вокруг засюсюкают: «Ой, какая маленькая, несчастненькая, давайте ей пломбир дадим, жалко детку…»
– Не очень красиво вести себя подобным образом, – буркнула я.
– Согласна. Только мороженого очень хочется, – призналась Киса. – А мне его каждый день нельзя. Диатез будет.
Федор Михайлович кашлянул.
– Не одобряя предложенный вами, юная леди, способ приобретения порции эскимо, должен заметить, что мне по душе ваша находчивость и смелость. Дети обычно пугаются, оставшись внезапно одни, а вы не стушуетесь в непростых обстоятельствах, пойдете за мороженым. Самообладание – прекрасное качество. Вы в каком классе? В первом?
– Была в нулевом, – пригорюнилась Киса, – но потом изо всех школ ушла. А почему вы зовете меня на «вы»? Я же маленькая.
– В моей гимназии ко всем детям так обращаются, – пояснил гость.
– У вас есть своя гимназия? – удивилась Киса.
– Нет, я работаю директором в обычной муниципальной школе неподалеку от вашего дома, – объяснил Федор Михайлович.
– Погодите, вы Гусев? – спросила я.
– Он самый, – кивнул наш гость.
– Вашу школу все очень хвалят, но мы к вам заявление не относили, – пробормотала я.
– Почему? – удивился директор.
– Я решила, что все равно не попадем, – улыбнулась я. – В классах только по пятнадцать человек, а детей толпа в школу рвется. Поэтому мы отправились в платную гимназию. Но там… Киса, сделай одолжение, посмотри, чем Фира и Муся занимаются.
– Ладно, – неконфликтно согласилась малышка. Пошла к двери, но на пороге обернулась: – Когда закончишь Федору Михайловичу рассказывать, какие в тех школах тетки злые, позови меня.
– Арину трудно обмануть, – усмехнулся Гусев, когда мы остались одни, – девочка умна и сообразительна не по годам.
– Брат ее вообще гений, – похвасталась я.
– Что за сложности у вас с образованием? – спросил Федор Михайлович.
Я рассказала о злоключениях Кисы, директор вынул мобильный.
– Ираида Павловна! Завтра приведут девочку, Арину Вульф. Определите ее в класс к Никите Павловичу. Да, конечно, мать все принесет.
– Спасибо! – обрадовалась я. – Извините за то, что напросилась под вашу крышу. О, у вас учитель младших классов – мужчина?
Гусев встал.
– В нашей школе почти все педагоги представители сильного пола. Как-то так подобрались.
– Можно я уже войду? – крикнула из-за двери Киса. – Вопрос есть.
– Входите, – разрешил директор. – Говорите, я слушаю.
– Где вы Митрофана Генриетту Карловну купили? Я хочу такого своего! – заявила Киса.
– Митрошу мы с женой нашли позапрошлой зимой на улице, – объяснил Федор Михайлович. – Совсем маленького, он у помойки сидел. Кто такой, откуда взялся, понятия не имеем. Необыкновенный зверек. Умный и с потрясающей интуицией. Если Митрофан на кого-то шипит, лучше от этого человека подальше держаться, потому что у вас от этой личности масса неприятностей приключится. Не раз убеждался: Митроша не ошибается.
– Один раз он написал на Наташу, а она хорошая, – возразила Киса.
– Написал? – изумился гость. – Невозможно. Митроша для отправления нужды пользуется унитазом, он очень аккуратен.
Киса принялась размахивать руками.
– Наташа вошла, а Генриетта Карловна, то есть Митроша, как прыгнет на нее, как описает ее! Лампа консьержке новую одежду купила, но Ната не обиделась, только смеялась.
Федор Михайлович сдвинул брови.
– Уважаемая Лампа, дам вам совет: дистанцируйтесь от этой Натальи. Митрофан на моей памяти ни разу так себя ни с кем не вел. Я хорошо знаю: если он на кого-то шипит, этот человек злой. И что особенно странно, Митроша никогда не выказывает гнева в адрес женщин. Никогда! Даже если они не очень приятные, а то и совсем неприятные особы. Отрицательные эмоции он проявляет только в отношении мужчин. Ну, нам пора. Киса, вы можете приходить к нам в гости сколько угодно и играть с Митрошей.
– А где вы живете? – мигом спросила девочка.
– В доме рядом с гимназией, потом дам вам точный адрес, – пообещал Гусев.
Проводив директора, я хотела позвонить Максу, рассказать ему, что Кисуля пойдет, похоже, в хорошую школу, но помешал звонок в дверь.
Я открыла и увидела Нату. Та всхлипнула:
– Евлампия Андреевна, извините! Мне так страшно… Я нехорошо поступила. Очень. Но… я думала… замуж за него выйду…
– За кого? – сухо спросила я.
– За Гришу, – прошептала девушка. – А сейчас он позвонил… пообещал меня убить, если я расскажу про… ну… про… Но я же не знала, что там яд! Окошкина тоже пригрозила… ну… и… вот…
Наташа закрыла лицо ладонями. Я посмотрела на ее некрасивые грубые пальцы с ногтями, покрытыми красным лаком, уже слегка облупившимся, и почувствовала укус жалости.
– Входите и объясните, что стряслось.
