Глава 12
Колесо телеги угодило в глубокую рытвину на дороге, откинув меня на твердое плечо Виды. Я покрепче ухватилась за низкий поручень за спиной. Понадобилось два жарких, душных дня, чтобы добраться до города, и, хотя план освобождения Идо обсуждался уже бесчисленное множество раз, я все равно беспрестанно переживала о возможных опасностях. В том числе о пропускном пункте на въезде в город.
– Ты такая костлявая, – как всегда прямолинейно, сообщила Вида сварливым тоном.
На нас обеих красовались поношенные драные платья, волосы были распущены и растрепаны, кожа – измазана грязью. Рядом со мной сидел хмурый Рико в синем платке жителя Транг Дейна – этот мятежный остров армия подчинила год назад, – его обнаженный мускулистый торс пересекал лишь тонкий кожаный ремешок. Рико склонил голову над связанными руками. Мне не нравилась эта часть плана. Связывать лучшего бойца – безумие. Но мы изображали новую партию плоти для Дома удовольствий, а мужчина с Танг Дейна не пойдет в плен добровольно.
– Ты занимаешь слишком много места, – заныла я.
– Уж лучше так, чем быть тощей шлюшкой, – парировала Вида на радость двум солдам, подъехавшим в телеге.
Я плотнее забилась в угол. Сердце забилось чаще, подстраиваясь под оживленный шаг мужчин. С облучка на нас оглянулась Дела. Ее волосы двумя сальными пучками торчали из-под шапки, натянутой чуть ли не до носа, чтобы скрыть изящный изгиб бровей; подбородок покрывала темная щетина. Весь вид говорил о том, что она наемный головорез. Взгляд оборотной метнулся от ссутуленных плеч Рико к его окровавленным запястьям. Он сам настоял на том, чтобы веревка впивалась в кожу – дескать, иначе будет неправдоподобно. Дела вызвалась связать его, но островитянин обратился к Юсо.
– Заткнитесь! – рявкнула Дела. – Или ощутите на себе мой хлыст.
Грузный солдат поднял руку, и Дела остановила телегу. Ехавший следом Юсо тоже осадил коня, спешился и, привязав животное к краю поручня, поклонился солдатам. Он так гармонично вписался в роль торговца живым товаром, что я сама почти поверила ему. Жидкая бородка изменила его покрытое шрамами лицо, а холодный взгляд, которым капитан обычно одаривал нас, выдавал человека, что печется только о поголовье скота.
– Куда путь держишь? – спросил солдат. Его узкие, глубоко посаженные глаза устремились на нас с Видой.
Его напарник расхаживал вокруг телеги и даже нагнулся, проверяя, что под ней.
– В Квартал удовольствий, – ответил Юсо.
– Продаешь этих двух? – спросил солдат.
Капитан кивнул.
Солдат смахнул муху со своего лица:
– Кому?
– Маме Момо.
Солдат усмехнулся:
– Может, я приду навестить тебя, слышишь, девочка? – И он ткнул пальцем в мою обнаженную руку.
Я съежилась, жесткий поручень телеги впился в спину. Влажное прикосновение солдата и мерзкий запах изо рта словно вернули меня в ночь дворцового переворота. Люди Сетона жаждали крови, и только Рико стоял между мной и их жестокостью.
Солдат вдруг присвистнул и взглянул на своего худощавого товарища:
– Кажется, ее еще никто не имел.
– Вот почему она стоит больше, чем ты можешь себе позволить, друг, – заметил Юсо, но я видела, как он стиснул челюсти.
Второй солдат захохотал.
– Жду не дождусь, когда цена спадет, – протянул грузный и, обойдя телегу, уставился на Рико: – Здоровяка тоже продаешь Момо?
Юсо последовал за ним, и теперь оба разглядывали Рико как кусок конины.
– Сбежал от хозяев. Старая леди предложила хорошую награду.
– А… – Солдат посмотрел на связанные запястья островитянина, затем перегнулся через поручень и ударил его ладонью по лбу, заставляя вскинуть голову. – Тебе повезло, что не я тебя нашел, пес шелудивый.
Рико ощерился и поднял руки.
И не успела я вдохнуть, как Юсо уже приставил нож к его горлу:
– Руки опусти.
Островитянин повиновался, но обещание расправы, читавшееся в его глазах, было отнюдь не показным.
– Боевой, – заметил солдат.
Юсо обхватил шею Рико и вновь пригнул его голову:
– Момо, наверное, и его определит в шлюхи.
Солдат натянуто рассмеялся:
– От старой ведьмы всего можно ожидать. – Затем отступил на шаг и посмотрел на товарища: – Чисто?
Тот кивнул и взмахом руки разрешил нам ехать дальше.
Юсо спрятал нож, отвязал коня и вернулся в седло. Затем лениво махнул Деле, и та щелчком языка и резким пинком заставила запряженную в телегу лошадь неохотно тронуться с места. Что своего зверя, что эту упрямую гнедую Юсо купил взамен двух из трех потерянных на залитом склоне лошадей. Только Дзю-Лонг пережил тот грязевой потоп; тренированное сердце боевого коня помогло ему выбраться из бурного потока.
Подпрыгивая на вымощенной булыжниками дороге, мы добрались до огромных врат. Два потных стражника, стоявших по бокам, наблюдали за нашим приближением. Судя по ухмылкам, они явно слышали разговор Юсо с солдатами. А еще их испытующие взгляды оправдали долгие часы, которые мы с Делой и капитаном потратили, убеждая Киго, что ему слишком опасно соваться в город с нами. Сама его манера двигаться привлекла бы внимание, что уж говорить чертах лица. В конце концов Киго согласился поехать с Кайдо и его отрядом сопротивления и ждать за ближайшими холмами, пока не настанет время и им вступить в игру.
Как раз во время тех жарких споров, случившихся всего несколько часов назад, я впервые за три дня приблизилась к Киго. После сцены в пещере он не стремился остаться со мной наедине, хотя на последних тактических совещаниях в лагере я часто, поднимая глаза, ловила на себе его взгляд. Но Киго всегда отворачивался, оставляя меня с застывшей на лице неуверенной полуулыбкой – я понятия не имела, как продвигаться по этой неизведанной территории. Весь трудный путь до города он держался рядом с Кайдо и его людьми. И только при прощании на пустынной грунтовой дороге на окраине города Киго наконец отозвал меня в сторонку.
Напряженный, он взял меня за руку и вложил что-то металлическое в мою ладонь. Толстое золотое кольцо с красными нефритами. Амулет крови.
– Хочу, чтобы ты взяла его для защиты. – Киго сжал мои пальцы вокруг кольца. – Отец сделал его на мой двенадцатый день рождения. Оно выковано с кровью – моей и первого человека, которого я убил во имя Бросса.
Император передернул плечами, словно чувствуя прикосновение своей жертвы.
Я разжала ладонь и посмотрела на кольцо. Возможно, это все мое воображение, но золото будто отливало розовым.
– Кем он был?
– Солдатом, пытавшимся убить Сетона. Я казнил его. Возьми с собой кровь предателя, Эона. И мою. – Глаза Киго затуманились. – Сегодня последний день для законных притязаний.
– Твой дядя никогда бы не исполнил твоих требований. Никогда! – воскликнула я, будто своей горячностью могла поколебать дух императора.
Киго кивнул:
– И все же завтра я официально стану изменником. Мятежником. – Он скользнул большим пальцем по тыльной стороне моей ладони. – Береги себя, Эона.
Я наблюдала за его уходом, все сильнее сжимая кольцо, так что края до боли впивались в плоть. Границы между мной и императором вновь сдвинулись, и я не понимала, где теперь стою. Лишь один ориентир на карте наших чувств казался незыблемым – истинность нашего поцелуя.
* * *
Громыхая, телега вкатилась в прохладную тень туннеля за воротами. Один из стражников выглянул из-за мраморной стены.
– Я уже коплю жалованье, красавица, – сообщил он с кривой ухмылкой на раскрасневшемся лице.
Сквозь ткань платья я нащупала кольцо, скрытое от посторонних глаз на длинном кожаном ремешке на шее, и послала молитву Броссу: «Защити нас и защити Киго, где бы он ни был».
Затем навалилась на поручень телеги и изобразила впервые попавшую в город сельчанку, что таращит широко распахнутые глаза на искусную резьбу на внутренних стенах. Почти везде были изображены привычные огромные лица богов-стражей и символы благоденствия, но встречался и текст на других языках. Я не сомневалась, что видела одну из таких сделанных слева направо надписей в кофейной палатке чужеземца Ари на рынке. Когда мы выбрались к свету, жаре и суматохе старой площади, мне в голову пришло, что надписи, наверное, оставлены древними завоевателями. Вероятно, стоило и наши имена тоже выбить на камне: безрассудная армия из пяти человек, что пыталась проникнуть в Небесный Город.
Я покосилась на Рико. Он все еще сидел, склонившись над руками, но явно не успокоился, судя по тому, как напряженно исподлобья смотрел на проплывавшие мимо палатки и снующую туда-сюда толпу. После тишины дороги я вздрагивала от каждого призыва торговцев, крика детей и лая собак. Мы были у юго-западных Ворот Обезьяны, в самой убогой части города, и она кишела солдатами. Я отодвинулась от края телеги и обхватила ноги руками, пытаясь стать менее заметной. Вида, впившись ногтями в бедра, наблюдала за суетой города из-за завесы спутанных волос.
На поперечных распорках вдоль узкой улицы все еще качались потрепанные красные бумажные фонари, оставшиеся с празднования Нового года, и в дверях некоторых лавок так и висели красные флаги с новогодними двустишиями для привлечения богатства и удачи. Их полагалось снять еще несколько дней назад, чтобы почтить смерть старого императора. Наверняка купцы надеялись, что эти особые пожелания помогут защитить лавки от солдат Сетона.
Вдруг прогрохотал мужской хохот, перекрывая и крики лоточников, и пронзительные голоса торговавшихся за товар людей. Я не шелохнулась, не повернула голову, но краем глаза нашла смеющихся. Большая группа отдыхающих солдат, расположившихся на деревянных скамейках в устричной палатке, громкими воплями поддержала шутку товарища. И хотя они не обратили внимания на нашу ползущую телегу, Рико напрягся, еще сильнее вгоняя тугую веревку в плоть.
Какое-то время рядом с нами, постукивая по деревянной дощечке, шагал продавец кунжутных пирожных с корзиной за плечами. Аромат ореховых сладостей наполнил воздух, и я чуть не захлебнулась слюной – последние два дня приходилось довольствоваться сухим дорожным пайком. Торговец глянул на меня, не увидел покупателя и торопливо пошел дальше, добавив к стуку по доске свой хриплый голос.
Позади нас конь капитана всхрапнул и попятился, но Юсо быстро успокоил его твердой рукой и коленями. Я наблюдала, как он управляет испуганным конем, подчиняет его. Проведя в обществе капитана эти несколько дней, я наконец поняла, что в нем вызвало такую верность Рико и уважение Киго. Не только его способности к тактическим уловкам, хотя при разработке плана всплыли и они, но и забота о своих людях. В последний день в лагере сопротивления мы прощались с Солли, и на рассветную погребальную процессию Юсо пришел с Тироном на спине. Юный гвардеец не из легких, к тому же на обеих его ногах были шины, но капитан донес товарища до могилы на склоне холма, чтобы он проводил Солли к предкам. И добрые поступки на этом не закончились. Я видела, как на прощание он вручил Тирону маленький кошель. А когда позже спросила, что это, Юсо посмотрел на меня с привычно суровым выражением лица и сказал: «Хоть это и не твое дело, моя леди, но я отдал ему остатки своего солнечного корня. Без него будет тяжко, пока кости срастаются. В городе я смогу достать еще».
– Опусти голову, – сквозь зубы процедил Юсо сейчас, проезжая мимо.
Устыдившись, я повиновалась. Нужно помнить о своей роли.
Капитан поравнялся с Делой и указал на деревянную арку над узким каналом:
– Идем через мост, а потом направо. Ясно?
Дела кивнула и тычком заставила гнедую перейти на рысь. Когда мы перебирались через мост, я мельком увидела темную коричневую воду и водяную крысу, гладкой стрелой летевшую сквозь вялый поток.
Мы свернули на широкую дорогу, с обеих сторон усеянную открытыми верандами таверн да столиками закусочных, что грудились вокруг костровищ. Повара колдовали над котлами и сковородками, жирный аромат жареной свинины висел в воздухе, даже слегка перекрывая вонь нагретой солнцем мочи и гниющей капусты. Под смешки и призывы ранних посетителей мы направились к высоким красным вратам Мира цветов.
Я никогда не приближалась к Кварталу удовольствий, но, будучи кандидатом в заклинатели, много чего слышала о нем от других мальчишек. В основном слухи о странных приспособлениях и немыслимых позах, но мастер одного из ребят и правда отвел его в Мир цветов. Тот потом рассказывал, что каждый, прошедший через врата, должен надеть маску и переодеться. «Символично скинуть личину, – высокопарно вещал он, – дабы стать тем, кем хочется, или на время скинуть тяжелое бремя обычной жизни». На одну ночь лорды могли превратиться в крестьян, а крестьяне – в лордов. Все были равны, и за воротами никому не разрешалось носить оружие. «Кроме, – добавил тот парень со всезнающей усмешкой, которая заставила нас наклониться ближе, – пресловутого Меча Лилий, коим практикуют искусство боли».
– Приветствую! – крикнул Юсо привратнику, когда мы остановились возле богато украшенного въезда.
Затем он спешился и повел коня к аккуратной пристройке, выступавшей из стены.
Деревянные врата были такие высокие, что даже мужчина, забравшийся на плечи друга, не смог бы заглянуть на ту сторону. На створках красовались вырезанные цветы: пионы, яблоневые бутоны, лилии, орхидеи. Я все искала извилистый клубок стеблей и листьев, за которыми должны скрываться фигуры в непристойных позах, но увидела лишь слабые очертания маленькой двери в левой створке.
Привратник выбрался из сторожки и оглядел нас:
– Зазывалы? Или вас ждут?
– К Маме Момо, – ответил Юсо. – Скажи, здесь Герон из провинции Сироко.
Это кодовое имя дал нам Киго. Похоже, Мама Момо была не просто королевой Мира цветов. Но на случай если имя не сработает, мы предусмотрели и запасной вариант – Рико. Он признался, что знал эту женщину давным-давно, в прошлой жизни. Я помнила, что он был вором и наемником. Возможно, работал на эту женщину, которая сейчас держала в руках наш пропуск во дворец.
– К Маме Момо? – Привратник распрямился, щелкнул пальцами, и из сторожки выскочил мальчик, торопливо вытирая крошки со рта. – Тик, беги к большому дому и скажи Маме… как там тебя?
Юсо повторил имя, и мальчик кивнул, мол, все понятно.
– И дождись ее указаний, – велел привратник.
Тик распахнул маленькую дверь в воротах и мгновенно исчез.
Привратник ободряюще улыбнулся, обнажив желтые зубы:
– Он быстро обернется.
Так и вышло. Тик вернулся с упитанным мужчиной. Крылатая шапка и полное тело выдавали в нем писаря-евнуха.
– Я Штоль, помощник Мамы Момо, – представился мужчина, кланяясь Юсо. Затем скользнул взглядом по мне и остановился на Рико, с интересом приподняв выщипанные брови. – Прошу сюда.
Штоль указал на простые деревянные ворота в дальнем конце стены – въезд для поставщиков. Красивые парадные врата Мира цветов не открываются для торговцев плотью и их живого товара.
Когда мы подъехали, два мальчика уже растащили створки. Не евнухи – по крайней мере, пока. Штоль махнул рукой на аллею рядом со стеной Квартала удовольствий. Вдоль мощеной дороги, примыкая друг к другу, тянулись внутренние дворы – задние зоны огромных домов, наверняка смотревших лицами на главную улицу Мира цветов. С веревок, натянутых между стенами и деревьями, свисало бесчисленное множество постиранных простыней и полотенец. По мере нашего движения мимо дворов женщины в свободных платьях отвлекались от приготовления пищи на небольших жаровнях и сушки волос на полуденном солнце, бросали гадательные палочки и недоштопанное белье. Некоторые даже курили опиум; дым от наркотика вился вокруг их голов, точно хвост одного из великих драконов. Я уже встречала этот едкий запах в чайной недалеко от рынка. Но женский интерес длился недолго, и в основном все внимание доставалось Рико. А потом они возвращались к своим ежедневным заботам. Постоянно на нас смотрела только крохотная девочка, сидевшая у ног женщины, что щипала струны длинной лютни. Легкий ветерок подхватил жалобную мелодию и, всколыхнув тяжелый воздух, разнес по округе вместе с ароматом мыла и запахом жареной рыбы. Девочка улыбнулась мне и помахала. Я подняла руку в ответ и долго наблюдала, как она прыгает от восторга.
Когда мы взобрались на вершину небольшого холма, огромный дом с черепичной крышей и изящными ставнями наконец предстал пред нами во всей красе, заметно возвысившись над своими приземистыми соседями. Очевидно, туда нам и надо. Штоль поспешил вперед и, обернувшись, указал нам на внутренний двор. Я вытерла пот с шеи и вновь на удачу прикоснулась к амулету крови, надеясь, что Киго в безопасности.
В отличие от других домов, здесь не висело белье и не кипела жизнь. Мощеный двор был чистым и опрятным; слева – конюшня, справа – огороженный садик. Дом огибала низенькая платформа, создававшая широкую ступень к ряду раздвижных дверей. Одна из них оказалась открыта, что позволяло взглянуть на внутреннее убранство: традиционные соломенные циновки, низкий стол и строгая композиция из орхидей.
В поле зрения появилась женская фигура и на мгновение замерла, тоненькая и прямая, а затем шагнула на платформу. Она оказалась старше, чем позволяла предположить грациозная осанка, – наверное, около шестидесяти, с изборожденным глубокими морщинами лицом, которое тем не менее не утратило привлекательности черт. Женщина приподняла подол своего зеленого шелкового платья и подошла к краю ступени. Штоль бросился было вперед, но она остановила его взмахом руки.
– Ты не тот мастер Герон, которого я ожидала, – сказала женщина, когда Юсо спешился.
Дела подвела нашу телегу к нему. Гнедая встряхнула головой, и в настороженной тишине звон ее упряжи показался особенно громким.
Глаза Юсо метнулись к конюшне. Я проследила за его взглядом – в полумраке за дверным проемом ждали двое крупных мужчин с Транг Дейна со смертоносными загнутыми мечами в руках. На другой стороне двора в тени садовой пристройки притаились еще два вооруженных воина. Многовато для места, где запрещено оружие.
– Кто ты? – требовательно спросила Мама Момо.
Юсо оглянулся на нас и процедил сквозь зубы:
– Рико, чего ты ждешь?
Островитянин выпрямился:
– Привет, Момота. Давно не виделись.
– Рико? Это правда ты?
Прищуренные глаза Момо скользнули по его связанным рукам и вновь устремились к Юсо.
– Мальчики, у нас проблемы, – сказала она, и это был приказ.
Трангдейнцы вышли из тени, с мягким жужжанием рассекая воздух мечами.
Юсо выхватил нож:
– Рико, ты же говорил, что она поможет тебе!
Я судорожно вдохнула, не находя в телеге ничего, что можно было использовать как оружие; мои мечи остались у Киго, как и фолиант с компасом. Я быстро оглядела двор. Ближайший более-менее подходящий предмет – деревянная лопата. Вида встала между мной и шагающим к нам мужчиной.
– Приготовься бежать, – прошептала она.
– Момо, – заговорил Рико, – клянусь могилой Лайлы, что мы от настоящего мастера Герона. Ему нужна твоя помощь.
– Тебя не принуждают? – спросила Момо.
– Нет! – закричал Рико.
Момо вскинула обе руки:
– Стойте. – Островитяне опустили оружие, а она уставилась на Рико. – Ты же знаешь, что, если ты соврал именем Лайлы, я разорву тебя на куски?
– Знаю, – кивнул он.
– Ну тогда ладно. Заходите, объяснишься. – Момо ткнула пальцем в Юсо: – А ты, мальчик с ножом, избавь-ка Рико от веревок.
* * *
Мама Момо разлила чай по чашкам и откинулась назад, изучая нас. Также она выставила на стол новогодние пирожные в форме полумесяцев, но, когда я потянулась за одним, Юсо бросил на меня предупреждающий взгляд. Пришлось послушаться, хотя желудок ныл от голода. Недоверие было взаимным.
Я осмотрелась. Комната находилась на втором этаже дома, но, вот уж странность, никаких тебе окон, а стены и даже потолок покрыты соломенными циновками.
– Звуконепроницаемая, – объяснила Момо, заметив мои взгляды. – Полностью.
Улыбнувшись, Момо взяла голубую фарфоровую чашку и демонстративно глотнула чая.
Я тоже торопливо отпила из своей чашки, вспомнив зловещие байки мальчишек-кандидатов. Юсо по другую сторону стола поерзал, боль глубокой складкой залегла между его бровями – с раненой ногой на коленях особенно не постоишь.
– Так вы утверждаете, что являетесь друзьями мастера Герона, – обратилась к нему Момо. – Рико я знаю. А ты кто?
– Юсо, капитан личной гвардии его величества.
Момо покосилась на Рико, и тот кивнул.
– И, по вашим словам, его величество спасся? Сетон объявил о его смерти более недели назад, и мои обычные источники принесли только неубедительные слухи, будто он пережил переворот.
– Мы вовремя его вытащили. Он жив и готовится к битве за трон, – заверил Юсо. – Мы расстались только этим утром.
– Готовится? – Момо нахмурилась. – Сегодня последний день для законных притязаний. Он не собирается сделать свой ход?
Капитан покачал головой:
– Пока нет.
– Понятно. – Проницательные глаза Момо замерли на мне. – А тут у нас кто с такой тревогой наблюдает за своими товарищами?
Юсо поклонился мне:
– Это леди Эона, Зеркальный заклинатель.
– Леди Эона? – Момо присела. – А, ясно. Лорд Эон. – Она тоже поклонилась. – Прекрасная маскировка, мой лорд.
– Нет, – выпалила я. – Я и правда леди Эона. Зеркальный дракон – женщина, как и я.
Момо прижала ладонь к губам:
– В самом деле? – Морщины на ее суровом лице вдруг углубились – от смеха. – Как чудесно, женщина-заклинатель. Эти лорды, наверное, на ушах стоят. – Но тут пришло осознание. – Конечно… они все мертвы, да упокоятся их духи в садах божественного наслаждения. – Момо повернулась к Рико: – Ты хоть понимаешь, как опасно леди Эоне находиться в городе? Неужели я вырастила глупца?
Мы все замерли, уставившись на островитянина. Он обвел взглядом стол, затем посмотрел на Момо и отрезал:
– Леди Эона – неотъемлемая часть нашего плана.
– Вы мать Рико? – спросила Дела с удивленной улыбкой.
Момо фыркнула:
– Разумеется, нет. Я взяла его, когда ему было восемь. И с первого дня с ним одни хлопоты.
Рико гневно сверкнул глазами.
Не обращая на него внимания, Момо повернулась к Юсо:
– Что это за план такой важный, что вы решили рискнуть заклинателем? Пытаетесь убить Сетона? Ну так вы умрете прежде, чем сумеете к нему хотя бы приблизиться.
– Мы должны вызволить лорда Идо из дворца, – ответил тот.
Момо глотнула чая:
– Это почти так же трудно. Он в темнице.
– Вы уверены, что он еще жив? – влезла я в разговор.
– Утром был. Солдаты таскают моих девочек смотреть на него, будто на какой-то цирк уродцев: полюбуйтесь, великий лорд-заклинатель, сломленный и окровавленный. Мои девочки всякого навидались, но даже их потрясло то, что сотворил Сетон. Судя по рассказам, он умрет, если попытаться его переместить.
– Вот зачем я здесь. Я могу его исцелить.
Самый опасный пункт нашего плана. Я должна исцелить Идо так быстро, чтобы он успел вернуть свои силы и сдержал скорбящих драконов, пока они меня не разорвали. Я вновь потянулась к кольцу Киго – не только за удачей, но и за успокоением.
– Ты можешь исцелять? – Момо в изумлении покачала головой.
– Значит, солдаты водят девушек посмотреть на Идо, – повторила Дела. – Это может сыграть нам на руку.
– Ты с востока, – вдруг заметила Момо, склонив голову.
– Я леди Дела. Я была…
– Оборотная? – Момо резко выпрямилась.
Дела кивнула, смущенно приглаживая сальные волосы.
Старуха поджала тонкие губы:
– Могут возникнуть трудности. У меня есть одна девочка с востока, из Хайя Ро, и если она тебя узнает…
– Это вполне вероятно, – согласилась Дела. – Я единственная двоедушница в горных племенах и хорошо известна.
Момо ткнула в Штоля кривым пальцем:
– Скажи Хине, что я отпускаю ее на два дня, пусть повидает сына. Но только если уедет прямо сейчас.
Писарь поклонился и ушел, чтобы осчастливить некую Хину. Пока раздвижная дверь за ним закрывалась, я успела увидеть вооруженного и настороженного трангдейнца возле лестницы.
– А ты кто? – насмешливо спросила Момо у Виды. – Солнечная императрица?
Та покачала головой:
– Я боец сопротивления. – Сарказм старухи ее совсем не пугал.
Дела обхватила руками чашку и вслух подивилась:
– Зачем Сетон пытал Идо? Это бессмыслица. Идо ему нужен.
– Сетон явно хотел выбить из него информацию, – сообщил Юсо.
– Мне не нравится Идо, – проворчала Момо. – Никогда не нравился. Ему двадцать четыре, но я знаю его с шестнадцати. И с самого начала было в нем что-то… – Она умолкла. – Умение прятать свои тайны и менять ключи. Чтобы чего-то от него добиться, Сетону пришлось бы выйти за пределы того, что способен вынести обычный человек.
Я знала, что Идо пытался скрыть от Сетона: описанный в черном фолианте способ поработить заклинателя и его силу. Или ее силу.
– Думаете, Сетон перестарался? – спросила Дела.
– Я видел методы Сетона, – мрачно произнес Юсо. – Сдержанностью там и не пахнет.
– Более того, – добавила Момо, – нас просят отправлять девочек во дворец для нашего высокочтимого императора. Иногда они не возвращаются. – В глазах старухи полыхала ярость. – Уже три тела найдено в канале, одна была из моего дома. Сетон наслаждается властью над жизнью и смертью. Я пыталась прекратить поставки, как и другие дома, но тогда он посылает своих людей, чтобы те уводили девочек силой.
Повисла тишина.
– Зачем вы так рветесь заполучить Идо? – наконец спросила Момо. – Вытащить его будет неимоверно трудно, и, как я вижу, сюда вы явились за помощью.
Похоже, мы все-таки прошли ее проверку. Юсо посмотрел на меня, будто спрашивая разрешения. Я пожала плечами – мол, почему нет?
– Леди Эоне нужен учитель, – объяснил он. – Без Идо она не может контролировать свои силы. А его величество в них нуждается, чтобы отвоевать трон.
Момо подалась вперед, пригвоздив меня к месту сверкающим взглядом:
– С чего ты взяла, будто Идо согласиться помогать? Из благодарности? – Ее хрупкое тело затряслось от смеха. – Ему неведомо значение этого слова. Уж поверьте, я знаю.
– Исцелив кого-то, потом леди Эона сможет подавлять его волю, – сказал Рико. – Идо она уже однажды лечила.
От злобных ноток в его голосе к моему лицу прилила кровь. Момо тоже их расслышала, так как резко откинулась назад и цокнула языком:
– Она и тебя лечила, не так ли, Ри?
Островитянин едва заметно кивнул, не отрывая глаз от стола. На секунду лицо старухи смягчилось.
– Ну что ж, леди Эона… – Она повернулась ко мне, вновь превратившись в королеву Мира цветов. – Если ты смогла подавить столь сильную волю, как у Рико, то и Идо тебе по зубам. Каков план, Юсо?
– С боем пробиваться нельзя, так что пойдем обманным путем. Леди Эона и Вида отправятся во дворец, притворившись женщинами для утех.
Момо выпучила глаза:
– Слишком опасно.
– Не так уж опасно, если они будут самыми дорогими девочками, – улыбнулся Юсо.
Момо скрестила руки на груди, по очереди оглядела нас с Видой и наконец признала:
– Осуществимо, если немного поработать. Хотя солдаты не часто просят изысканных искусств Орхидеи или Пиона. Им не нужны музыка и танцы. Скорее подавай Жасмин или Вишню… – Старуха побарабанила пальцами по столу. – На этом можно сыграть.
– Мы не ждем, что леди Эона и Вида на самом деле будут выступать, – быстро сказал Юсо. – А еще мы с Рико и леди Делой пойдем с ними в качестве защитников.
– Вас с Рико могут узнать, капитан?
– Нет, если только кто-нибудь из имперской стражи не выжил и не переметнулся к врагу.
Момо покачала головой:
– Казнены. Все до единого.
Связанные яростью, Юсо и Рико переглянулись. Затем капитан склонил голову, а островитянин прижал кулак к груди.
После минуты почтительного молчания Момо продолжила:
– Если будете изображать моих людей, то вас не пустят в комнату, придется ждать снаружи. Но хотя бы в дворцовых стенах. Когда хотите начать?
– Как можно скорее, – сказала я.
– Сегодня прием для офицеров. Достаточно скоро?
Глубоко вдохнув, я посмотрела на остальных и прочитала на их лицах собственные мысли: мы все балансировали на краю.
Юсо мрачно улыбнулся. И мы все по очереди улыбнулись в ответ.
– Приму это как «да», – сухо произнесла Момо.
* * *
Приятно набить желудок горячей рыбой с рисом и вновь оказаться чистой, даже если мылась молниеносно быстро, да еще при помощи горничной с грубыми руками рыбака. Натянув влажное полотенце повыше на груди, я поерзала на жестком деревянном стуле, пока Мама Момо и Лунная Орхидея внимательно меня изучали.
Молодая женщина для утех заправила мокрые волосы мне за ухо и задумчиво поджала губы. Я старалась не таращиться, но взгляд так и тянулся к ее лицу. Мадина говорила о четырех очагах красоты, и Лунную Орхидею одарили всеми четырьмя в избытке. Волосы густые и мягкие, зачесанные высоко, дабы подчеркнуть широкий лоб, большие глаза с хитринкой, губы, которые так и хочется обвести пальцем, и длинная изящная шея. От такой гармонии мое сердце болезненно екнуло.
– Сомневаюсь, что она может стать Орхидеей, – заметила Момо. – Лицо и голос подходят, но движения мальчишеские. Не обижайся, моя леди.
Я снова подтянула полотенце и пожала плечами. По сравнению с томной грацией Лунной Орхидеи я и впрямь двигалась как мальчик.
Лунная Орхидея склонила голову:
– Она должна быть Пионом. Остается надеяться, что они не попросят что-нибудь сыграть. – Она глянула на меня сверху вниз: – Полагаю, лютней ты не владеешь?
Я покачала головой.
Момо развернула меня, рассматривая лицо:
– Краски Пиона также скроют синяк. Мы же не хотим привлечь хищников. – Она коснулась руки Лунной Орхидеи: – Начнешь? Я пока займусь второй.
И старуха отправилась на другой конец комнаты, где на таком же стуле ждала Вида.
– Ты, моя дорогая, будешь Сафлором. Но позволь предостеречь тебя о…
– По-моему, Мама Момо излишне сурова, – прошептала Лунная Орхидея, отвлекая мое внимание. – Из тебя бы вышла Орхидея. – Она улыбнулась и протянула мне длинную полоску ткани: – Собери волосы, моя леди, и мы начнем.
Я обвязала тканью голову, удерживая мокрые пряди за спиной.
– Кулон тоже лучше снять, а то еще испачкаем краской.
Я сняла кожаный ремешок, вытянув из-под полотенца амулет Киго. Лунная Орхидея неотрывно смотрела на раскачивающееся кольцо. Ее длинная шея дернулась, когда она судорожно сглотнула.
– Кольцо Киго… то есть его величества, – прошептала Лунная Орхидея. – Откуда оно у тебя? С ним все хорошо?
Я убрала амулет подальше от ее жадного взгляда:
– Он сам мне его дал.
Как женщина для утех узнала, что это кольцо Киго? Ответ был очевиден, как пощечина. Мы уставились друг на друга. Теперь красота Лунной Орхидеи вызывала во мне еще более острую боль.
– С ним все хорошо? – повторила она.
– Утром было. – Я крепко обхватила кольцо пальцами.
Лунная Орхидея отвернулась и окунула кисть в белую краску. Гладкий лоб прорезали морщины, но даже хмурый вид не умалял ее красоты. Она глубоко вдохнула и обтерла излишки краски о края банки. А когда посмотрела на меня, прелестное лицо ее вновь было безмятежным. Осторожно Лунная Орхидея провела холодной кистью по моему лицу:
– Кольцо для Киго очень важно. Значит, и тебя он высоко ценит.
– Она заметила, как покраснели мои щеки, – пробормотала я.
– Это чтобы защитить нас в этой миссии.
– Ну да, конечно. – Лунная Орхидея улыбнулась и опять обмакнула кисть.
Повисло молчание, пока она широкими мазками наносила краску на другую сторону моего лица.
Я облизнула губы:
– Давно ты его знаешь?
Лунная Орхидея бросила на меня взгляд из-под длинных ресниц:
– Мы не виделись с тех пор, как ее величество, императрица Села, ушла по золотому пути к предкам.
Не ответ на мой вопрос, но в глубине души я порадовалась, что они не виделись целый год.
Лунная Орхидея снова повернулась к банке:
– Его величество очень привлекательный мужчина. – Еще один мазок закончился на моем подбородке. – Хотя из-за небесного чина его земное тело в вечном напряжении.
Я отпрянула от кисти. Белый кончик завис между нами, острый, как и замечание Лунной Орхидеи.
– Как это? – все-таки спросила я, поддавшись любопытству, а не смущению.
– Настолько священен, что к нам нельзя прикоснуться. Это учит сдержанности, но и усиливает голод. – Мягкая кисть повторила контур моих губ. – Противоречие, которое отражается в его духе. – Лунная Орхидея отстранилась с крайне учтивым выражением лица. – Или ты не согласна, моя леди?
На один миг я вновь почувствовала руку Киго на своем запястье и увидела твердую линию его челюсти, когда император откинул голову, пытаясь совладать с собой. Я вздохнула и встретила пристальный взгляд Лунной Орхидеи:
– Ты хорошо его знаешь.
Девушка слегка пожала плечами и вновь обмакнула кисть:
– Достаточно хорошо, чтобы понять: с этим кольцом он дал тебе нечто большее, чем просто защиту богов.
Я разжала ладонь, и мы обе посмотрели вниз на амулет крови. Я знала, что это нечто большее – почувствовала в прикосновении Киго, в его тихом голосе. Но все равно хотела выяснить, что же он мне дал, по мнению Лунной Орхидеи.
Спрашивать не пришлось: женщины для утех – мастерицы угадывать желания. Лунная Орхидея отложила кисть, и вдруг ее темные глаза засверкали.
– Он дал тебе свою кровь. И поделился моментом своего становления как мужчины.
Я снова сжала кольцо. Улыбка Лунной Орхидеи была столь же напряженной, как мое сердце.
На секунду я почувствовала себя победительницей, будто стала первой в некой безмолвной борьбе между нами. А потом глянула вниз на руки девушки, и мир исчез, остались только эти длинные бледные пальцы, медленно скользящие по священной коже Киго.
Не победила. Даже не вышла на арену.
* * *
Казалось, прошли века, прежде чем ко мне вновь подошла Мама Момо.
– Ты потрудилась на славу, – похвалила она Лунную Орхидею. – Что скажешь, леди Дела?
Дела согласно улыбнулась, но на лице ее читалось беспокойство. Оборотная присоединилась к нам в самом начале подготовки, точно мотылек, летящий на пламя женственности. Она сидела рядом, пока меня красили, и я видела, как ее крупные ладони рвутся к кистям, а глаза оценивают, достаточно ли черны мои ресниц и красны губы. Я почти физически ощущала ее болезненное желание сбрить щетину и легкими мазками вернуть себе женскую сущность.
– Как ты? – прошептала я, когда Лунная Орхидея ненадолго отошла.
Дела поставила на место баночку с краской и закусила губу.
– День за днем Рико видит меня в мужской одежде. Это и для меня трудно, что уж говорить о нем, – вздохнула она.
Я прикоснулась к ее руке:
– Одежда – ерунда. Он знает, кто ты на самом деле.
– Тогда почему я чувствую, как он отдаляется от меня? – Дела опустила голову.
– Не думаю, что от тебя, – мрачно пробормотала я, – скорее от меня.
На другом конце комнаты в облике Сафлора уставилась в большое зеркало у стены. Я вспомнила, как сама поразилась, впервые столкнувшись с собственным отражением в полный рост на арене – вот ты просто живешь в плоти и вдруг уже смотришь на себя со стороны, изучаешь формы и контуры, и вроде это ты, но в то же время не ты. Вида быстро отвела глаза от своего отражения в драгоценном стекле. Возможно, не хотела узреть свой дух в его глубинах. Затем проследила за отраженной рукой, скользнувшей по изгибу талии. Ее тело было окутано прозрачной голубой тканью, и где-то сквозь нее был заметен блеск смазанной маслом кожи, а где-то три-четыре слоя скрывали все, кроме округлых форм. Вида нахмурилась и, залившись румянцем, отступила.
– В таком наряде будет тяжело драться, – заметила она. – И он такой тесный. Некуда спрятать оружие.
– Ты бы все равно не пронесла его мимо охранников, – фыркнула Момо и поманила меня к зеркалу. – Давай, леди Эона, взгляни на волшебное преображение.
Я подобрала юбку своего розово-зеленого платья и пошла к зеркалу, одновременно страшась и изнывая от нетерпения.
Из гладкого стекла на меня настороженно смотрела тонкокостная женщина. Ее большие глаза стали еще больше, благодаря углю на бровях и ресницах. Ее густые волосы были сплетены в корону из трех витков и украшены прекрасными золотыми цветами, из-за чего женщина казалась выше. Ее рот превратился в стилизованный бутон, но лицо выглядело странно печальным, так как естественно приподнятые уголки губ скрывала белая краска. Та же краска смягчила упрямый подбородок и удлинила шею.
Я моргнула, объединяя разрозненные части своего лица в цельный образ. Женщина в отражении была миловидной, но не прекрасной, как Лунная Орхидея. Я опустила глаза ниже, до впадинки на горле. Она осталась незакрашенной – сияющая драгоценность, кусочек естественной кожи, намекающий на то, что скрывалось под розовым и зеленым шелком и тугим вышитым поясом.
– Вроде полностью прикрыта, но послание весьма недвусмысленно, – криво усмехнулась Дела.
– Это наше искусство, – сказала Момо.
Я покачала головой:
– Я не могу… – И попятилась от зеркала. – Мне не хватает женственности. Я выдам нас своей мальчишеской походкой.
– Вздор! Ты долгие годы ловко водила всех за нос, изображая мальчика. Уверена, с образом Пиона тоже справишься. – Момо вновь подтолкнула меня к зеркалу. – Посмотри на себя. Ты прекрасный Пион, искусный музыкант, чье общество могут позволить себе лишь богатые и влиятельные мужчины. Они все будут заняты, раздевая тебя глазами, и ничего больше не заметят.
Я сжала губы. Я знала, что Момо права: солдаты не увидят ничего, кроме тела, сулящего удовольствия. По крайней мере, поначалу. Даже взгляд Киго изменился, когда я призналась ему, что я девушка. Конечно, он разъярился, но потом вписал меня в женский образ, и вся моя суть тут же свелась к одной лишь плоти. Я сгорала со стыда и в то же время пылала праведным гневом.
Я взглянула в зеркало, и улыбка исказила красный бутон рта. Вот бы Киго был здесь и увидел меня такой… Посчитал бы он меня красивой? Я покосилась на Лунную Орхидею. Нет, если бы она стояла рядом. И все же Киго выбрал меня своей нейзо и целовал, даже потную, грязную и воняющую лошадью. Я для него больше чем просто тело.
Сомнения острым кинжалом пронзили мои мысли. Возможно, тело тут и ни при чем. Вдруг Киго никогда и не хотел Эону, а только «тысячу молний, что несут удовольствие»? Потому он и не искал моего общества по дороге в город… какой от меня толк, если трогать жемчужину все равно нельзя? Я вновь посмотрела на Лунную Орхидею. Император мог получить любую женщину, так почему выбрал меня?
Возможно, глядя на меня, он даже не видел Эону. Лишь силу дракона.
Мама Момо повела меня прочь от зеркала:
– Если все пройдет гладко, ты в любом случае не останешься с офицерами надолго. Расскажите-ка мне план еще раз.
Мы уже дважды рассказывали, но она просила повторить. Лишним не будет.
– Прием устраивает один из единокровных братьев Сетона, верховный лорд Хайо. Он просил лишь девушек попроще и, увидев меня, начнет жаловаться.
Момо кивнула:
– Он тот еще скупердяй и не захочет платить за то, что не заказывал.
– Тогда я объясню, что произошла ошибка, и мы с Видой – подарок императору от домов Цветочного мира: Пион – для музыки и пения, а Сафлор – для основных искусств. – Я помолчала. – Что, если Хайо все же решит, что хочет меня?
Я понятия не имела, что происходит на подобных приемах, но для нас это точно небезопасно.
– Он не станет мешать брату развлекаться… по веским причинам. Хайо велит управителю отвести вас к Сетону, – улыбнулась Момо.
– Рико, Юсо и Дела нас перехватят, – продолжила я. – Мы избавимся от управителя и пойдем за Идо.
– Не упустите эту возможность. – Момо предупреждающе сжала мою руку. – Другой не будет.
– Мы знаем, – сказала Вида.
– В темнице я исцелю Идо, и мы двинемся к восточной стене дворца, где нас будут ждать люди из отряда сопротивления с лошадьми и продуманным маршрутом побега из города. – Я оглядела мрачные лица вокруг себя. – Да не покинут нас боги.
– Они должны улыбаться вам за один только дерзкий план, – заметила Момо и повернулась к Деле: – Точно нельзя обойтись без участия Эоны? Мы с ней могли бы дождаться вас за пределами дворца.
Я не дала оборотной ответить:
– Я должна пойти, чтобы исцелить и контролировать Идо.
Идти во дворец было страшно, но еще страшнее – потерять единственный шанс спасти единственного человека, который мог научить меня справляться с силой дракона.
Момо вздохнула и подманила к себе Лунную Орхидею:
– Отведи Виду и леди Делу наверх, дорогая. Юсо и Рико ждут. – Затем улыбнулась мне: – Леди Эона, задержишься на минутку?
Я скрестила руки:
– Зачем?
Неужели она думала, будто сумеет меня переубедить?
– Я хотела поговорить с тобой о Рико, – вполголоса произнесла Момо.
Дела развернулась, не обращая внимания на попытки Лунной Орхидеи вытянуть ее за дверь.
– Рико? Что с Рико?
Момо надменно вскинула брови:
– Это только между мной и леди Эоной.
Дела задрала подбородок:
– Рико – мой страж. Я тоже остаюсь.
– Твой страж?
Уже не совсем, но оба, и Рико и Дела, казалось, цеплялись за эту формальную связь, что когда-то свела их вместе. Я заметила немую мольбу в глазах оборотной.
– Пусть леди Дела останется.
Хотя согласилась я не только ради нее – как-то не хотелось беседовать с Момо наедине. Особенно о Рико.
Она поджала губы, но кивнула и взмахом руки выпроводила Лунную Орхидею и Виду из комнаты. А когда дверь за ними закрылась, решительно бросилась в бой:
– Ты его убиваешь. Подавляешь его волю, а чахнет его дух.
Я крепче прижала руки к груди:
– Я об этом не просила.
– И все же продолжаешь так поступать. Я говорила с ним.
– Всего дважды, – вмешалась Дела. – И леди Эона обещала…
– Трижды. Как минимум, – заметила я.
Оборотная воззрилась на меня:
– Трижды?
– Его величество меня заставил. Это была проверка. – Я опустила голову. – Я не хотела.
– Эона!
Я не подняла глаз, прекрасно расслышав в ее голосе разочарование:
– Тебя там не было, так что не суди.
Момо раздраженно щелкнула языком:
– Неважно, сколько раз. Рико живет по собственному кодексу, а если не сможет, то скорее предпочтет умереть. Мне ли не знать. Этот треклятый кодекс вбил клин между нами.
– Как? – спросила Дела.
– Мы с его матерью, Лайлой, дружили, – рассказала Момо. – И работали в одном доме. Она хотела выбраться отсюда, чтобы вместе с Рико вернуться на острова, и была уже близка к полной выплате рабского долга. А затем ее убил клиент, прямо на глазах сына.
Дела прижала ладонь к губам:
– Убил на его глазах?
Момо кивнула:
– Рико пытался помешать, но что может восьмилетка! Я забрала его к себе. Когда ему исполнилось шестнадцать, а у меня уже был собственный дом, он помог одной из девочек разорвать рабскую нить. Она им манипулировала, но не в том суть. Рико просто хотел спасти ее, как не сумел спасти мать. – Она повернулась ко мне. – Для него твой контроль – это рабство, от которого не откупиться и не сбежать. Ты заковала его дух.
Я глянула на Делу:
– Может, ему лучше уйти от нас.
Она стиснула челюсть:
– Ты же знаешь, что он не согласится.
– Дальше будет только хуже, – прошептала я. – Если все получится и я исцелю Идо, Рико ощутит нашу с ним связь.
Момо покачала головой:
– Он об этом знает?
– Да, – кивнула я.
– Тогда это его собственный выбор. Вот в чем главная проблема, – пробормотала она. – Не имея возможности выбирать согласно своим представлениям о долге и чести, Рико предпочтет умереть.
– Надеюсь, благодаря урокам лорда Идо я смогу разорвать эту связь.
Момо фыркнула:
– Слишком уж много надежд ты возлагаешь на Идо. Молюсь, чтобы ты и правда смогла его обуздать. Позволь тебе кое-что показать.
Она ослабила пояс и стянула халат с правого плеча, обнажая костлявую спину. Кожу рассекал длинный уродливый шрам, старый и глубокий, – след хлыста.
– Идо? – прошептала Дела.
Момо кивнула:
– Когда ему было семнадцать. Я повернулась к нему спиной. Не повторяй моей ошибки, леди Эона. Он атакует со скоростью скорпиона и столь же ядовит.
– Почему он вас ударил? – спросила я.
– Потому что мог, – вздохнула Момо. – Такова его природа.
Но Момо ведь не видела раскаяния, что сотрясало тело Идо после исцеления. Не знала, как он мучился от жуткой боли, спасая меня от скорби драконов. Так что, возможно, его природа изменилась. Иначе зачем бы он подвергал себя такой опасности?
