Глава 11
Несколько мгновений я просто стояла перед выходом из пещеры, прижав к мокрому лицу мягкий рукав платья. И не слыша за спиной шагов. Ну разумеется, император никогда ни за кем не погонится, тем более за женщиной. Зато снаружи доносились голоса мужчин, нетерпеливо ожидавших, когда их снова позовут. Выходить к ним не хотелось, но выбора не было. Я оправила платье, указательным пальцем вытерла глаза и шагнула вперед.
– Его величество приказывает вам вернуться, – сказала я, быстро минуя ряд склонившихся фигур.
Я не знала, куда направляюсь, но не остановилась, так и летела к выдуманной цели.
– Моя леди, прошу, подожди.
Я оглянулась. На верхней ступеньке стояла Вида.
– Что еще? – Я пошла дальше.
Вида подобрала платье и ринулась ко мне. И явно заметила мои опухшие глаза.
– Капитан Юсо сказал, что тебе понадобится помощь.
Я замерла:
– Действительно? – И обернулась к пещере, но все мужчины уже скрылись внутри. – А он сказал, почему она мне понадобится?
– Нет, моя леди.
– Потому что он выродок, – выпалила я, и грубость принесла мне некоторое облегчение.
Правда, гулявшая рядом женщина с ребенком на руках напряглась.
– Он выродок, а его хозяин…
– Мадина приготовила для тебя спальню, – быстро перебила меня Вида. – В одной из пещер. Возможно, ты хотела бы отдохнуть?
Я снова потерла глаза, чувствуя крупицы соли на щеках. Тело уже охватывала усталость – ярость не может питать вечно. Мне вдруг захотелось уединиться. Долгие годы я была неприкасаемой, зачастую брошенной на произвол жестокой судьбы. А теперь забыла, когда в последний раз оставалась одна.
Под мою спальню, похоже, отвели чье-то жилище, спешно покинутое ради заклинателя. Я прошлась по лоскутным коврам, едва замечая скромную обстановку.
– Только посмотри на эти портьеры, – бодро произнесла Виде, шагая за мной по темной пещере.
Свет сюда проникал из проема, наполовину закрытого деревянной дверью.
Протянув руку, Вида коснулась настенного гобелена:
– Разве не прелесть? Никогда не видела такого мастерства.
Я раздраженно уставилась на изображение длинношеего журавля, ухватившего клювом рыбу. Золотые нити мерцали в полумраке. Работа и впрямь была необычной. Фигуру не выткали, а тонко вырезали и пришили к полотну изящными стежками.
– Красиво, – кисло пробормотала я.
Я не желала восхищаться искусством. Я хотела кричать, что-нибудь разбить, кого-нибудь ударить. Нет, не просто «кого-нибудь». Киго! Я сцепила руки вместе, пытаясь выдавить из себя этот порыв. Зачем он сказал, что доверяет мне, когда это явно не так?
Я крутанулась на пятках и вновь прошлась по комнате. Наконец-то родное окружение. Из роскоши – только гобелены. А мебель простая – низкий деревянный стул, плетеный сундук для одежды и две постели: одна готовая, накрытая одеялом, а вторая – скрученная и аккуратно спрятанная у стены. Пещера для двоих. Эта мысль повлекла за собой новую вспышку ярости, и я опять заметалась по комнате, стискивая кулаки.
– Моя леди, наверное, тебе следует отдохнуть. Ты выглядишь изможденной, – сказала Вида. Затем ногой опробовала явно мягкий, от души набитый матрац и ободряюще добавила: – Удобный, толстый.
Я глубоко вдохнула, успокаиваясь, и кости разом заломило от усталости. Возможно, мне и правда стоит прилечь, а то в последний раз как следует спала только в лесу. Тут же вспомнился сидящий рядом со мной Киго, его теплая рука на моей руке. Тогда он попросил меня стать его нейзо. Тогда я впервые дотронулась до жемчужины. Я сморгнула едкие слезы – я действительно больше не нейзо императора? – и быстро отвернулась, пряча лицо и чувства.
– Хорошо, я попробую, – буркнула я. – Можешь идти.
Вида поклонилась и направилась к двери.
– Подожди, – остановила я ее. – Выполнишь мою просьбу?
Вида замерла.
– Можешь отыскать Рико и убедиться, что он в порядке? Только не говори, что это я попросила. Иначе он тебе точно не обрадуется. – Голос задрожал, и вскоре я уже могла сдерживать рыдания. – Он никогда меня не простит!
Вида поспешила ко мне:
– Не простит за что, моя леди?
Рыдания все усиливались, разрывая грудь.
Вида взяла меня за руку, усадила на кровать, а сама опустилась рядом на колени:
– Что произошло?
Судорожно всхлипывая, я описала утренние события. Я пыталась избежать рассказа о поцелуе, но без этого краткого мига страсти вся остальная история теряла смысл, так что пришлось во всем признаться. В конце моей сбивчивой речи.
Вида откинулась на пятки:
– Святая Шола…
– И теперь он мне не доверяет. – Я прижала пальцы к глазам, сдерживая новый поток слез.
– Ты ведь не о Рико? – уточнила она.
Я покачала головой.
Вида сочувственно хмыкнула:
– Все всегда меняется, стоит вам коснуться друг друга.
Я опустила руки:
– В смысле?
– Вы с ним отныне не только заклинатель и император. И даже не император и его нейзо. Вы еще и женщина и мужчина. – Она криво усмехнулась. – Влиятельная женщина и влиятельный мужчина. Неудивительно, что между вами нет доверия.
– Я Киго доверяю, – возразила я.
– Правда? – усмехнулась Вида. – По-настоящему?
Я отвернулась от ее проницательного взгляда. Жестокость Киго в момент слепой ярости, высокомерие, промелькнувшее в его глазах, когда он увидел черный фолиант, его воздействие на мое тело – все это меня пугало.
Вида задумчиво вздохнула:
– Наблюдая, как отец создает стратегию для сопротивления, я многое узнала о доверии. – Она подалась вперед. – Личное доверие сильно отличается от политического, моя леди. Первое зиждется на вере. Второе требует доказательств, неважно, открытых или завуалированных. – Она неловко похлопала меня по руке. – Его величество всегда обладал большой властью. Возможно, прежде ему не приходилось различать эти два вида доверия. – И поднялась на ноги. – Отдыхай, моя леди.
– Ты найдешь Рико?
– Конечно.
– Спасибо, Вида. – Мне удалось вяло улыбнуться. – Ты очень добра.
Она склонила голову:
– Нет. Просто вы с императором должны прийти к взаимопониманию. От этого зависят жизни всех нас.
Поклонившись, Вида исчезла в проеме и закрыла за собой дверь, но сквозь зазоры между деревяшками все равно пробивался свет, скользя по золотым и серебряным нитям вышитой на гобелене рыбы.
Я растянулась на постели. После речей Виды о разных видах доверия в мыслях царила сумятица, но я слишком устала, чтобы в этом разбираться. Поняла только, что поцелуй вырвал нас с Киго из простого и понятного мира дружбы и мы никогда не сможем туда вернуться. Или только я не смогу. Я повернула голову и зацепилась взглядом за золотое сияние двух подпрыгнувших карпов – традиционный символ любви и гармонии. Кто я такая, чтобы думать о любви императора? Дура.
Но когда сон затуманил разум, в голове промелькнула последняя мысль, точно красно-золотая нить: карп также символизирует упорство.
* * *
– Леди Эона, пора вставать.
Я распахнула глаза и тут же зажмурилась от мягкого света накрытой колпаком лампы. Тело все еще было вялым после глубокого сна. Фигура передо мной наконец перестала расплываться. Мадина. Она улыбнулась, и морщинки вокруг ее рта и глаз углубились. За спиной женщины зиял дверной проем.
– Добрый вечер, моя леди.
– Неужели я проспала весь день?
Я села. От легкости не осталось и следа, стоило вспомнить о недоверии Киго. Каждое его слово ранило, будто все случилось минуту назад.
– Только миновали сумерки, – ответила Мадина. – Есть предел, когда измученному организму просто необходим отдых, и вы его достигли. Мой муж и сейчас не хотел вас будить, но я сказала, что вам пора поесть.
Она протянула мне керамическую миску, и воздухе запахло ароматным мясом. Желудок громко заворчал.
– Похоже, я не ошиблась, – заметила Мадина с мягкой улыбкой.
Она всучила мне миску, и первый же глоток, казалось, проник в каждый уголок моего жаждущего пищи тела. Я глотнула еще трижды, наслаждаясь ароматным блюдом.
– Как вкусно.
Мадина кивнула:
– Мой укрепляющий суп. Муж прописал его вам. – И взмахнула рукой, заставляя меня вновь поднести миску к губам. – Вам нужно восстанавливать силы.
Я посмотрела на нее поверх кромки миски. Мадина явно чего-то не договаривала, в тихом голосе слышалась печаль.
– Что случилось, Мадина? – Желудок, наполненный теплой пищей, сжался. – С императором все в порядке?
– Император здоров, хоть и не слушает призывы моего мужа немного поспать. – Мадина потрепала меня по руке и вновь улыбнулась, но я знала, что это еще не все. – Прошу, доешьте суп.
Я осушила и вернула Мадине миску, не отрывая глаз от ее лица.
– Что случилось? – снова спросила я.
Женщина посмотрела на меня, словно оценивая стойкость моего духа.
– Нашли еще двоих из вашего отряда. Делу и Солли. Они прибыли, пока вы спали.
– Они живы? – Я схватила ее за руку. – Говори. Дела жива?
– Все хорошо, Эона. – Услышав знакомый голос, я резко развернулась к двери. – Я здесь.
Дела прохромала через комнату, свет фонаря озарил порезы и ссадины на одной стороне ее лица. Я схватила ее протянутые руки и крепко сжала вместо слов, застрявших в горле.
– Эона, ты мне пальцы переломаешься, – засмеялась Дела.
Ее губы потрескались и покрылись волдырями, а кожа покраснела от солнца.
– Ты поранила ногу, – наконец выдавила я, ослабляя хватку.
– Меня придавило деревом, но все в порядке, – улыбнулась Дела.
– Как же я рада тебя видеть. У меня было ужасное чувство…
Теперь Дела стиснула мои ладони.
– Эона, это еще не все, – сказала она уже без улыбки. – Солли погиб. Утонул. Наверное, еще в первом потоке воды.
Мне тут же вспомнился потом. Я видела, как Солли затянуло. Как вода накрыла его с головой. Тогда он и умер? Я поежилась, но сердце лишь слегка кольнуло сожалением. Неужели я настолько привыкла к смерти, что не могла оплакивать хорошего человека? Мы с Солли вместе сражались. Я полагалась на его отвагу и спокойствие, грелась в лучах его грубоватой доброты. Стойкий и верный, он заслуживал моей скорби. Но внутри было пусто. По лейтенанту Хаддо, нашему врагу, я и то горевала сильнее.
– Рико знает? – прошептала я, стыдясь своей черствости. – А Вида?
Они воевали с Солли гораздо дольше. Может, им хватит слез для нас всех.
Дела кивнула:
– Они вместе сидят в призрачном карауле. – И посмотрела на Мадину: – Спасибо за помощь. Не могла бы ты оставить нас? Пожалуйста! – Дождавшись, когда она покинет пещеру, Дела продолжила: – Лекарь настоял на том, чтобы ты поела перед встречей со мной, мол, это удержит дух от потрясения. Как ты?
Я поджала губы. Похоже, мой дух не нуждался в поддержке.
– Они должны были разбудить меня, когда тебя нашли.
– Нет, – покачала головой Дела, – они правильно сделали, что позволили тебе выспаться. Ты ничем не могла помочь.
– Я бы была рядом. Я бы… – Я осеклась.
Я ничем не могла помочь, и бессилие оставило во рту горький привкус.
Дела придвинулась ближе и притянула меня к себе. Я уткнулась носом в ее шею. Она переоделась в чьи-то штаны и тунику и явно помылась, но запах грязи все еще ощущался. Наверное, он въелся и в мою кожу, и теперь вонь потопа останется с нами навеки.
– Да упокоится дух Солли в садах божественного наслаждения, – прошептала Дела.
– Да пусть честь его живет в его потомках, – закончила я.
Традиционные слова не принесли облегчения.
– Я должна рассказать тебе еще кое-что, – сообщила Дела. – О том, что случилось во время потопа.
Отпустив меня, Дела проковыляла к двери, выглянула наружу и закрыла створку.
Наконец хоть что-то пробилось через мое оцепенение – тяжелое предчувствие. Я опустилась на кровать, а Дела придвинула низкий стул ближе и села напротив.
– Вытяни руку, – велела она.
Я повиновалась. Она тряхнула рукой под широким рукавом. Нить черного жемчуга с щелканьем выскользнула из-под ткани, и не успела я вздрогнуть, как камни уже сжались вокруг моего запястья, накручиваясь рядами и подтягивая за собой красный фолиант. Наконец книга была привязана к моему предплечью. Я отдернула руку:
– Я же говорила, что не желаю носить его при себе.
Дела проигнорировала мое возмущение:
– Они узнают тебя. Наверное, ты посчитаешь меня безумной, но эти жемчужины разумны. Они вытащили меня из воды. – Она потрясла головой. – Я не выдумываю. Они спасли меня от смерти в воде, хотя со свалившимся деревом ничего сделать не смогли… – Дела вскинула изящные брови: – Но ты ничуть не удивлена.
Я коснулась гладкой черной спирали:
– Я видела, как жемчужины на черном фолианте спасли Диллона. Думаю, обе нити созданы из ган хуа и должны оберегать книги, что бы с ними ни случилось.
– Ах, это все объясняет. Того, кто привязан к книге, тоже надо спасти. – Дела улыбнулась. – Слава богам. – Но ее улыбка тут же увяла. – Рико сказал, что Диллон пропал вместе с черным фолиантом, и император отослал на его поиски всех трудоспособных мужчин.
– Его величество решил, что найти фолиант важнее, чем спасти Идо.
– Что ж, он неправ. – Дела наклонилась ближе. – Я лежала под этим деревом много-много часов и всякий раз, пытаясь освободиться, делала только хуже, в итоге едва не похоронив себя заживо в грязи. – Она содрогнулась. – И чтобы как-то отвлечься, я пробовала перевести записи твоей прародительницы.
– Ты что-то нашли? – в волнении спросила я.
Дела облизнула потрескавшиеся губы.
– Кажется, я разобралась с двумя зашифрованными стихами на первой странице, – улыбнулась она.
– Что там? Покажи.
Я дернула за жемчуг. Гладкая нить скользнула вниз, скрутившись на моей ладони, и притянула за собой книгу. Я открыла красную кожаную обложку, перевернула лист с изображением изящного дракона и уставилась на первую страницу, исписанную символами женского алфавита.
– Вот первый. – Дела указала на выцветшие иероглифы. – Если не ошибаюсь, тут сказано:
Летят века, конец двенадцати грядет –
Тогда драконица вернется и взойдет.
Я подняла голову:
– Конец? В смысле, конец драконам?
– Есть еще. – Кончик пальца Делы двинулся вниз по странице.
Лишь заклинательница обернет все вспять,
Чтоб силу тьмы всеобщей хуа обуздать.
Я воззрилась на изящные надписи в попытке осознать их смысл, хотя не понимала значение ни одного иероглифа.
– Повтори первый стих, – попросила я.
Дела повторила.
– Драконица – это Зеркальный дракон, так как она единственная самка, – медленно произнесла я. – И она уже вернулась и взошла.
Я встретила взгляд Делы, не желая озвучивать смысл другой строчки.
– Ее возвращение означает, что власти драконов пришел конец, – тихо сказала она.
Я тряхнула головой, отвергая чудовищное предзнаменование. Если драконам конец, то и моей силе тоже, а я ведь ее даже не распробовала. Я лишусь связи с красным зверем. Лишусь положения. Вновь стану просто девушкой. Ничем. Пустышкой.
– Неправда, – прошептала я.
– Земля объята хаосом, – заметила Дела, – и десять драконов лишились заклинателей.
– Но это не значит, что их власти пришел конец. Зеркальный дракон вернулась еще до того, как Идо убил заклинателей.
– Тогда, возможно, власть драконов закончилась еще раньше, до смерти лордов. И ты не можешь отрицать, что наш мир в опасности.
Прижав ладони к глазам, я судорожно искала способ опровергнуть предупреждение Кинры, но все попытки разбивались о безжалостные строчки стиха: раз Зеркальный дракон вернулась и взошла, значит, Кругу двенадцати духов конец.
– А что со вторым стихом? – спросила я.
Дела вновь прочла и его.
– Заклинательница – это я. – Мое беспокойство все усиливалось. – Тут сказано, что я смогу обернуть все вспять. То есть сумею вернуть силу драконов?
Разве такое возможно? Непосильная задача, словно огромная рука, выдавливала из меня надежду и мужество.
– Молюсь, чтобы так и было. – Дела коснулась иероглифа на пергаменте. От остальных его отличали острые уродливые углы. – Что такое «сила тьмы». Ган хуа?
– Похоже на то.
– Тогда что значит «всеобщая хуа»?
– Не знаю, – мрачно буркнула я, – но строчка звучит как последняя.
Я закрыла фолиант – будто спрятав слова, могла избавиться от сокрушительного бремени их смысла.
– Даже страшно, что ты можешь найти дальше, но нам нужно знать больше.
Я протянула дневник, и с коротким кивком Дела приняла его.
– По крайней мере, мы знаем, что ган хуа можно обуздать. – Она встала и захромала к двери. – Лишь лорд Идо может научить тебя контролировать свою силу. Вдруг научит и управляться с ган хуа?
– О да, – сухо протянула я, – сам он с ней управляется превосходно.
– Тогда нужно его спасти, – заявила Дела.
– Но его величество настроен на поиск черного фолианта, – хмыкнула я.
Дела поманила меня к двери:
– Его величество не может пренебрегать красным фолиантом, Эона. Это голос Зеркального заклинателя. И она дала нам прямое предупреждение.
* * *
– Кто эта древняя заклинательница? – требовательно спросил Киго.
Я ожидала этого вопроса, и все же внутренности скрутило узлом. Император прошелся по совещательному залу и обернулся ко мне за ответом; под его глазами залегли глубокие тени от усталости. Хотя Киго уважил мою просьбу и велел главам участков удалиться из пещеры, я не сочла это признаком его расположения. Напротив. Он не позволил ни мне, ни леди Деле подняться с колен, и появилась в нем некая подавленность, которую я сразу осознала: Киго слишком сильно загнал свои тело и разум. Я покосилась на Делу. Судя по напряженным плечам, она тоже все поняла, ибо в свое время сталкивалась с гневом переутомленного мастера. Тем не менее я никак не могла подготовить Делу к своим следующим словам. Оставалось надеяться, что оборотной хватит ума промолчать.
– Она была последним Зеркальным заклинателем, прежде чем Зеркальный дракон исчезла, – сказала я. – Ее звали Чарра.
Дела вздрогнула, ее пальцы на красном фолианте сжались.
Я затаила дыхание, но она не издала ни звука. Конечно, позже меня ждет отповедь, но даже Деле придется признать, что я не могла сказать правду. Киго в курсе, что Кинра была изменницей. Он бы ни за что не принял всерьез ни одного написанного ею слова и не стал бы следовать ее указаниям.
– Мы знаем, почему дракон исчезла? – задал вопрос Киго.
– Нет, ваше величество, – вздохнула я. – Леди Дела еще не нашла упоминаний об этом в фолианте.
Киго смежил веки и отклонил голову назад:
– Но теперь мы знаем, что на самом деле знаменует возвращение Зеркального дракона. Мой отец хотел убедить всех, будто ты и твой зверь – символы надежды и благословение на мое правление. Но нет. – Он открыл глаза. Усталость в них сменилось уверенностью. – Вы вестники погибели.
– Неправда, – ахнула я. – Не говорите так!
– Заклинатели мертвы, моя империя на пороге войны, земля беззащитна и трещит по всем швам. – Полные губы императора сжались в тонкую линию. – И все это началось, когда ты вернула Зеркального дракона.
Я гневно зыркнула на Киго:
– Я ее не возвращала. Она просто… появилась.
– Но ты пришла на арену, туда, где не место девушке. Ты дала ей шанс вернуться, – заявил император.
Я впилась ногтями в бедра, желая расцарапать ими лицо Киго, заставить его признать свою неправоту. Он должен ошибаться. Иначе получалось, что я каким-то образом подтолкнула Идо к убийству заклинателей, а Сетона – к перевороту и к началу войны. Он не мог возложить все эти беды на мои плечи.
– Это не погибель, ваше величество, – нарушил тишину голос Делы.
Ее кожа побледнела под загаром – то ли от боли в пострадавшей ноге, вызванной стоянием на коленях, то ли от страха. Дела подняла фолиант, опоясанный черным жемчугом:
– Второй стих дарует надежду. Леди Эона может вернуть власть драконов.
– Надежду? – Киго горько рассмеялся. – Не вижу никакой надежды в словах «всеобщая хуа».
Он снова зашагал по комнате. Несмотря на усталость, от его движений веяло мощью.
– Уходи, леди Дела! – прикрикнул император.
Оборотная посмотрела на меня и помедлила – опасное проявление верности.
– Живо! – крикнул Киго.
Извиняясь одними глазами, Дела с трудом поднялась на ноги, поклонилась и удалилась из пещеры.
– Встань, Эона, – велел Киго.
Я встала, ноги дрожали от ярости. Император вновь начал свои хождения и в итоге вскоре оказался вне поля зрения, за моей спиной. Все мои чувства обострились – я отслеживала каждое движение Киго.
– Почему я должен верить этому предзнаменованию, Эона? – Это прозвучало слева от меня. – Я не знаю женского алфавита. Оборотная могла солгать ради тебя.
– Леди Дела верна тебе, как и я. – Мне следовало остановиться, но обида вылилась еще в несколько слов: – Как я всегда была верна.
Киго ринулся ко мне и замер на расстоянии вытянутой руки. Слишком близко. Я не поднимала глаз, но чувствовала обжигающий запах его гнева… и еще что-то помимо слов, что заполняло пространство между нами.
– Верна? Ты верна лишь собственным интересам. С первой секунды ты всеми манипулировала, чтобы попасть на арену, и все никак не остановишься.
Пораженная несправедливостью обвинений, я вскинула голову и горячо воскликнула:
– Все, что я делала, – это служила своему императору. Ты охотишься за придуманными тенями. И винишь меня, потому что боишься того, чего не понимаешь.
Кровь бросилась Киго в лицо.
– Думаешь, я боюсь? – думаешь, я боюсь.
Император больше не желал видеть меня своей нейзо, но все равно ему не избежать правды.
– Да, – прошипела я. – Ты боишься, потому что тебе все это не по силам.
Киго поднял кулак. Я напряглась в ожидании удара, но император отвернулся. В три прыжка он оказался у стола и, ухватившись за край, опрокинул его. Дерево треснуло, пергамент разлетелся по полу.
– Знаешь, что это? Это наши цифры. Один тренированный мужчина на двадцать воинов моего дяди. Одна наша лошадь на десять его. А большая часть оружия не мечи, даже не джи, а крестьянские орудия!
– Тогда, может, именно ты несешь погибель?
Укол достиг цели. Тревога попыталась прорваться сквозь гнев, но я задвинула ее подальше.
– Не очень-то приятно, да, Киго? Быть предвестником беды.
Он подлетел ко мне и закричал:
– Я император! А ты всего лишь женщина. Ты ничего не знаешь!
– И все же ты выбрал меня своей нейзо, – выпалила я в ответ. Презрение Киго толкало меня на безрассудный спор. – Ты говорил, что хочешь правды? Что ж, получай. Ты убеждаешь себя, будто я лгу и преследую собственные интересы, но я всегда служила только тебе. – Я начала загибать пальцы. – Я согласилась с тем, что девушка, избавила тебя от слепой ярости, вернула из мира теней. Я не исцеляла тебя и не угрожала твоей свободной воле. И все же ты мне не доверяешь. – И вдруг интуитивная догадка пробилась сквозь пелену ярости. – Потому что ты меня боишься!
Я будто прыгнула в пропасть.
Киго застыл передо мной, полыхая гневом. Мы уставились друг на друга, понимая, что это либо конец всему, либо начало…
– Я боюсь не тебя, – вскоре произнес Киго. – Я боюсь того, что означает твоя сила.
Напряжение покинуло его тело, и он покачнулся.
Я кивнула, ощутив внезапное опустошение:
– Я тоже. Я так мало о ней знаю, а теперь должна спасти драконов.
Киго коснулся жемчужины в горле:
– Да.
– Это чересчур. – Я взмахнула рукой, будто могла оттолкнуть все беды прочь.
Он поймал мое запястье:
– Но это твоя ноша, как империя – моя.
От одного прикосновения вся моя злость испарилась. Как исчезла и усталость из глаз Киго.
Он сжал руку и притянул меня ближе:
– У нас нет выбора, Эона.
Говорил ли он о нашем долге или об энергии, что искрилась между нами? Я повернула голову, пытаясь спрятаться от его настойчивых глаз, но наткнулась на мерцание императорской жемчужины, тут же вспомнив, как наши тела и губы соприкасались.
– Знаю.
Я протянула свободную руку к сияющему камню. Это Кинра толкала меня к жемчужине или мое собственное желание?
– Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной, когда ее трогаешь? – Киго дышал через рот, тяжело и быстро. – Это похоже на удар тысячи молний – тысяча разрядов через мое тело, и все несут удовольствие.
– Думаю, жемчужина связана с миром энергии, – прошептала я.
И возможно, с одной древней предательницей, но пульсация крови в ушах заглушила мой страх перед влиянием Кинры.
Киго издал низкий смешок:
– Ты знаешь, что она связана не только с миром энергии.
Его ироничный тон вызвал мой ответный смех, но скрытая в словах просьба дрожью отозвалась во всем теле.
Киго уставился в потолок:
– Коснувшись жемчужины, ты призовешь десять драконов?
– Возможно, – сказала я, но руку так и не убрала. – Не знаю.
Я видела, как Киго борется со свойственной себе осторожностью, как долг противостоит желанию. Это была и моя битва. Мы стояли, подавшись друг к другу, мои пальцы зависли над жемчужиной, единственная наша связь – рука Киго на моем запястье. А казалось, будто он прижимается ко мне каждой частичкой своего тела.
Голова Киго напряженно откинулась назад, сердце бешено забилось в горле.
– Яд богов! – выругался он и оттолкнул меня.
Я пошатнулась, но сохранила равновесие и вновь потянулась к нему.
– Эона, нет! – Киго опустил голову, его глаза неистово сверкали. – Не подходи.
– Ты не хочешь? – Бесстыдные слова вырвались откуда-то из глубины веков.
– Конечно же хочу, – выдавил Киго. – Ты что, ослепла? – Затем прижал ко рту тыльную сторону ладони и, отвернувшись, резко засмеялся. – Оно почти того стоит.
Я стиснула кулаки, пытаясь хоть как-то унять свою разбушевавшуюся хуа.
Киго подошел к перевернутому столу, наклонился и с явным усилием поставил его обратно на ножки. Секунду попялился на треснувшую крышку, а потом саданул кулаком по краю, сдвинув стол. Дерево заскрежетало по камню. Я поморщилась. Киго сжал кулак другой рукой, между костяшками заструилась кровь.
– Долг прежде всего. – В моем голосе смешались слезы и возмущение.
Стоя по-прежнему спиной ко мне, Киго оперся руками на столешницу и опустил голову. Я прошлась глазами по линии его плеч и ниже, до узких бедер.
– Мы можем мечтать, чтобы превосходство Сетона в ресурсах и дурные предзнаменования исчезли сами собой, но нельзя ими пренебрегать, нейзо, – серьезно произнес Киго.
«Нейзо». Я закрыла глаза. Прежде слово несло сладкое чувство единения, а теперь служило для того, чтобы удерживать меня на расстоянии.
– Мы вновь двинемся на восток, это наше лучшее поле боя. – Киго обхватил горло окровавленной рукой. – И мы вытащим лорда Идо, чтобы ты освоила ган хуа.
От смеси страха и облегчения мое сердце застучало быстрее.
– И когда я обуздаю свою силу?.. – Я облизнула губы, сама толком не понимая, что предлагаю. И все же предлагала.
Киго оглянулся. Половину его лица скрывала тень.
– Все изменится.
Я склонила голову. В этом я не сомневалась.
