Глава 15
Консервация

– Да, ребята, отожгли вы! – такими словами нас встретили дома. – Этак вы всех нас под монастырь подведёте. Нам никак нельзя привлекать к себе внимания – тут ведь и британские спецслужбы действуют, и американские. Да и Бразилия с Аргентиной присматривают за делами на Уругвайщине. Мы потому до сих пор на свободе, что ведём себя тихо и неприметно.

– Всё намного хуже, пап, – печально вздохнула Оля. – Мы еще и во время проверки навыков пилотирования отметились. Причем особенно странно вёл себя пилот…

– Дон Педро из Бразилии, где много диких обезьян, – подхватил я, – уверенно опознал встреченную подводную лодку как немецкую, хотя видел её на протяжении буквально пары секунд в погрузившемся на десяток метров положении и сверху продольно. Крайне неудобный для идентификации ракурс.

– Ну-ка, добавьте подробностей, – подключилась мама.

Разумеется, мы всё рассказали.

– В Бразилии очень велико американское влияние, – заметил папа. – И испаноговорящий американец – не такая уж редкость, если он из мест на границе с Мексикой. Но «Белая лошадь» – сорт виски, больше характерный для англичан. Опять же восторг по поводу утопления субмарины тоже говорит в пользу британской ориентации – птенцы адмирала Деница ужасно их огорчают.

– Этих «птенцов» с радостью придушили бы в любой из стран восточного побережья Южной Америки, – заметила мама. – Разбой в Южной Атлантике всем не в радость.

– В этих же странах немало эмигрантов из Германии, – вспомнил я. – Есть даже эти… диаспоры. Или землячества, если не умничать. Так что присутствие спецслужб Третьего рейха тоже возможно.

– Вот. И в этой неоднозначной обстановке вы привлекаете внимание к тихим беженцам, которые мирно зарабатывают себе на скромную жизнь, приютившись под крылышком пожилого белоэмигранта, – печально улыбнулся папа. – Придётся сделать предупредительный ход – мы очень рассердились на дочку и её жениха, отказали им от дома и сняли с иждивения.

– То есть мы должны отсюда съехать и устроиться отдельно, самостоятельно зарабатывая себе на жизнь, – довела мысль до конца Оля. – Для окружающих – между нами ссора из-за недостойного поведения отпрысков.

Все дружно кивнули. Мама смахнула слезинку, а мы с так и не разобранными чемоданами встали и пошли куда глаза глядят.

Сразу повернули в сторону, противоположную городу – на квартиру в центральной части у нас не хватило бы денег, а окраины не слишком привлекательны – много нищеты, которая нервирует. В пригороде и просторней, и народ не такой замурзанный. Да и как-то все при деле. Чуть погодя сообразили, что ноги несут нас в сторону аэродрома. Поспрашиваем, не сдаёт ли кто комнату. Опять же дорога в сторону центральной части Монтевидео отсюда благоустроенная – удобно будет добираться на работу. На шибко богатые заработки нам, пожалуй, рассчитывать не стоит – пусть и невелика в эту пору безработица, но всё равно присутствует. Так что на тёплые места и без нас желающих достаточно. А женщины вообще используются исключительно в сфере обслуживания – официантки, уборщицы, базарные торговки.

Особо радужных перспектив нам не светило. Или я мог заделаться кустарём – зажигалки, например, клепать. А Ольга – швеёй-надомницей. Лифчики-то она сама себе шила ещё в фашистском тылу. А тут на швейной машинке наверняка управится лучше.

Так, рассуждая о ближайших перспективах, мы неспешно шли по обочине, пока нас не догнал наёмный экипаж:

– Дон Хуан! Донья Хельга! Вы всё ещё не добрались до дома! Садитесь, я с удовольствием разделю с вами остаток пути, – приветливо замахал нам рукой аргентинец Хорхе Орейра. Тот самый «идальго», что недавно выводил нас на чистую воду.

Мы, не кобенясь, устроились в коляске и пожаловались на то, что нас прогнали из дома за хулиганство. Наш спутник, до этого момента выглядевший просто дружелюбным, вдруг развеселился и сказал, что непременно представит нас своему брату. И сделал загадочное лицо.

Никто не удивился, когда коляска доехала до аэродрома.

– Сальвадор! – Хорхе, едва выбравшись из экипажа, обнял того самого инструктора, что так легко и непринуждённо выдал нам с Олей пилотские удостоверения. – Я вынужден извиниться перед тобой за бестактность, с которой относился… – дальше пошли эмоции, замешанные на сожалениях, переплетённых с искренними раскаяниями, где мой уже вполне уверенный испанский сдался. Я посматривал на подругу – она значительно лучше разбирается в подобного рода обстоятельствах.

Меня мирно держали под локоток и всем своим наружным видом выражали благополучную безоблачность.

– Нет, ну я полагал, что ничто, кроме денег, не руководит тобой, когда ты направо и налево раздаёшь удостоверения людям, неспособным отличить… – дальше снова чересчур быстро.

– Вань! Ты что-нибудь понимаешь? – моя безоблачная взмахнула своими красивыми ресницами.

– Слишком быстрый испанский, – честно сознался я.

– Они мирятся. Кается Хорхе. А Сальвадор принимает извинения, но тоже чувствует себя виноватым.

– И что с того?

– Какой же ты бездушный! Тут братья обретают единство, а ты, как всегда, логичен и прагматичен.

– Оль! Ну я же тихо улыбаюсь и ничего не порчу.

– За это я тебя и люблю. И боюсь – ты такой скрытный.

– Я скрытный? Да ты сама такая. Тайная княжна из семьи потомственных циркачей!

– Ой! У тебя опять дурка включилась! – Оля, как никто, хорошо меня понимает. – А, между прочим, перед нами в это мгновение открываются увлекательнейшие перспективы – мы создаём авиакомпанию. Кутерейра называется. То есть – супруги Кутеповы и братья Орейра.

– Что, пойдёшь, наконец, за меня? – Оля давно и упорно отказывается от того, чтобы пойти со мной под венец. Или хотя бы к алькальду, чтобы попросту зарегистрировать брак.

– Да куда ты от меня денешься, несчастный. Просто неприлично было бы проделывать это скоропалительно. К тому же местные обычаи предполагают проведение торжественной церемонии, а я стесняюсь. Зато теперь, наказанные предками, мы можем просто и непритязательно расписаться – окружающие нас прекрасно поймут и посочувствуют.

Пока мы обсуждали свои маленькие семейные делишки, братья Орейра снизили темп акустического обмена – их речи стали понятны и для меня. И шли они ни мало ни много – о покупке в Парагвае самолёта «Вентура», который способен перевезти двенадцать пассажиров из Монтевидео в Буэнос-Айрес всего за полчаса. То есть деловые люди, несомненно, станут активно пользоваться услугами этой авиалинии, экономя в дороге массу времени.

– Парни! – возмутился я. – Бизнесменам без разницы, за полчаса они доберутся или за час. Эти люди умеют планировать время. Столь малый выигрыш для них несущественен. Отбить клиентуру у тех, кто уже сейчас занят воздушным извозом на этом маршруте, нам не удастся. Тем более что вздремнуть ночью в комфортабельной каюте парохода, чтобы утром приступить к делам – тоже совершенно естественно. Другое дело, линия от Монтевидео до Рио-де-Жанейро. Согласитесь – одно дело пять-шесть часов в воздухе, и совсем другое – от трёх до пяти суток в море. Ведь главное достоинство «Вентуры» – большая дальность полёта при вполне приличной скорости.

Разговор сразу переключился на трудности, особенно с изысканием средств на покупку машины, оформление нужных бумаг и получение разрешений.

Вечером в снятом нами скромном меблированном домике я читал через Олино плечо завершение письма:

«Извини меня, пожалуйста, дорогой дедушка за неровный почерк. Ваня меня очень сильно любит…»

Хихикнул внутренне, оценивая непрямой смысл подобной фразы, а потом сообразил, что это получилось из-за того, что тут применён какой-то неизвестный мне способ шифрования, типа: «Тётя Берта гостила в Берне – Лозанне». Поэтому и вышла такая несуразица. Хотя для нерусского – всё в порядке.

Эту эпистолу зажал в кулаке местный мальчишка, который, сверкая босыми пятками, отправился доставлять послание адресату. А уже утром сам дедушка нас разбудил – жизнь вдруг понеслась галопом, вместо того чтобы взять паузу.

Во-первых, компания стала называться «Куберейра», потому что дедушка внёс полную стоимость так нужного нам самолёта, за что получил восьмидесятипроцентный пай. Во-вторых, он взялся за обеспечение юридической стороны вопроса – у него давние связи во всех слоях здешней администрации. В-третьих, мы с Олей уже на третий день вылетели на «Де Хэвиленде» в Парагвай, покупать столь нужный нам самолёт, а Хорхе на пароходе отправился в Рио – готовить условия для нашего грядущего успеха. Себастьян же занялся рекламой и организационными вопросами в Монтевидео – авиации требуется горючее, смазочные и расходные материалы и нормальное техобслуживание.

«Вентура», которую мы нашли на лётном поле под Асунсьоном, оказалась вовсе не «Вентурой», а «Лоудстаром» – гражданским аналогом и, по совместительству, прототипом того же «Локхида». Вместительный самолёт на целых восемнадцать пассажирских мест. Я не стал интересоваться, почему он не оправдал возложенных на него ожиданий – видно было, что давно тут стоит.

Хозяин машины – частное лицо криминальной внешности – явно ожидал от этого аппарата решения каких-то своих проблем, но не дождался. Подозреваю, речь шла о доставке контрабанды, да что-то не сложилось. Скорее всего – дело в требованиях к посадочным площадкам – они в это время не повсюду встречаются. Пока торговались, пока я придирчиво выявлял недостатки запущенной без должного ухода крылатой машины, разговор перетёк на достоинства «Де Хэвиленда». В результате сделка была оформлена так, что скидка оказалась очень значительной, но наш биплан сменил хозяина. Да не жалко – мы по дороге дважды садились для дозаправки. Никакого желания гнать этого тихохода обратно у нас не было, да и Сальвадор не стал возражать – ему сейчас живые деньги нужны, а не старый, изношенный аэроплан.

Потом было два дня, посвящённых ревизии механизмов и органов управления – машина реально сложная. К тому же моторы у неё не по две тысячи лошадок, а всего по шестьсот пятьдесят – пришлось привыкнуть к уменьшению тяговитости винто-моторной группы. Да мы провели несколько пробных полётов прямо тут. А уж потом вместе с обновкой вернулись домой.

Всего три часа по прямой – райское наслаждение. А уже назавтра первый полёт до Рио. На душе спокойно – мы ведь проверили аппарат в воздухе на половинной дистанции. Сдали его на руки Себастьяну и заторопились в Монтевидео. Надо приодеться и кое-чем запастись. В своё время мне пришлось лететь (пассажиром) на Ил-14, так что о возможных затруднениях с самочувствием пассажиров знаю не понаслышке. Опять же организовать обслуживание следует сразу правильно. Потому что за шесть часов полёта покормить народ нужно как минимум дважды, обеспечить хмельным, чтобы время текло быстрее. Пледы, подушечки и всякое такое вроде салфеток и небьющейся посуды.

Почему мы? А кто? Нас во всей компании ровно четыре работника, из которых один подгоняет пассажиров из Уругвая, второй – из Бразилии, а остальные – я и Оля, обеспечивают собственно полёт. Даже к алькальду некогда забежать, чтобы расписаться.

Вылет состоялся ровно в девять, с расчётом, что прибудем мы в три пополудни. Себастьян привёл из Монтевидео автобус с одиннадцатью пассажирами и багажом. Я тут же вспомнил, что не позаботился ни о весах, ни о месте для этого непременного атрибута авиаперевозок. Хорошо хоть, что салон не битком набит. Пока Оля в чудесном юбочном костюме рассаживала народ по местам, мы с коллегой распихивали чемоданы.

Потом, после непременного: «Пристегните ремни» – взлёт и поворот прямо на заданный курс. Светло, видимость прекрасная, череда заранее намеченных ориентиров и, изредка, проверка положения по пеленгам на местные радиостанции. Подруга сменяет меня через каждый час, позволяя насладиться общением с почтеннейшей публикой – одному нужно налить, другому – отлить, а где туалет, он не знает. Третий просит вторую порцию местных лепёшек с фаршем и острой подливой и непременный мате – здешний чай.

Свежие газеты, письменные принадлежности (отдал свою ручку), срочная телеграмма в Буэнос-Айрес. Деловые люди за свои немалые деньги, отданные за билеты, ни в чём себе не отказывают. Крутиться приходится как белке в мясорубке. Уфф, вот и прошел мой час отдыха – расслаблюсь у штурвала.

Вскоре суша под нами закончилась, и мы летим над океаном. Берега Бразилии остались левее, а впереди маячат поросшие буйным тропическим лесом острова. Пассажиры утихомирились и прильнули к окнам – красивые пейзажи при хорошем освещении – большое подспорье. Наконец – посадка. Хорхе тоже не подкачал – прибывших поджидают несколько такси и наёмных экипажей. Мы ловим выбрасываемые Олей чемоданы и спешно отыскиваем их хозяев – не все они в состоянии уследить за своими вещами, потому что бесплатные горячительные напитки способны увлечь даже богачей.

Обратный рейс завтра тоже в девять, а нам нужно снять передний ряд кресел, чтобы культурно оборудовать багажное отделение. И место для разогревания еды требует усовершенствования. Прикупить выпивки, закусок – хорошее обслуживание – штука затратная. И, да, восемнадцать пассажиров нам не потянуть – не больше пятнадцати.

С этого момента наша с Ольгой семейная жизнь стала регулярной: Понедельник, среда, пятница в полёте из Монте в Рио. Вторник четверг, суббота – обратно. Каждый раз – с полным салоном, то есть всю дорогу в мыле. Кстати, в Рио-де-Жанейро Хорхе снял для нас скромный домик неподалеку от аэродрома, где мы, засыпая, смотрим друг на друга виноватыми глазами. Никогда не думал, что подобная работа настолько выматывает.

С другой стороны, денежные поступления получаются внушительные – мы дорого берём. А ещё капает с доставки газет, потому что рейсы регулярные. Ну и иные срочные отправления суют нам прямо в руки, вместе с наличными. Особенно щедро оплачивают засургученные пакеты – не иначе важные контракты или финансовые документы.

Я не упоминал, что мы с Олей постоянно носим пистолеты? Не к слову было. Так вот, компактные браунинги в каждом полёте устроены в подмышечных кобурах. Эта модель считается старой, но тут, в Южной Америке, встречается много старых вещей. А кобуры самодельные. Уж кожи в Уругвае хоть завались. И выделывать её умеют.