Глава 10
Прогнозы

– Вы чего без света сидите! Пробки лень починить? – это к нам пришёл куратор.

– Ой! А это пробки вылетели? – Оля протянула руку вверх, и в квартире снова заработало электричество. При свете лампочки мы разглядели ещё одного человека, тоже в штатском и со свёртком в руке.

– Знакомьтесь, это Андрей – большой любитель горячего чая и обстоятельных разговоров.

Новый знакомый протянул мне руку:

– Иван, – представился я.

– Ольга, – подруга тоже обменялась с гостем рукопожатием и завладела свёртком. – Ой, Ваня, пирожные! И конфеты. Вы нас так совсем избалуете, – посмотрела она на мужчин.

– Ну, так у вас же диагностировали истощение, а у товарища Кутепова – последствия контузии, – улыбнулся Андрей. Лет ему было, если на вид, немного за тридцать. – Собственно, я хотел бы послушать предсказания, которые скупо, но достаточно точно делает Иван.

– Не, ну я так не могу. Они у меня случайно получаются, если к слову пришлось.

– К слову так к слову. Вот сейчас, после распоряжения об увольнении работников предприятий и начале эвакуации в Москве, началась паника. Что дальше?

– Дальше придётся объявлять осадное положение. И хотелось бы отмотать эту плёнку назад – то есть чтобы промышленность продолжила работать. Не возьмут немцы столицу, потому что нам нельзя терять здешние оборонные производства. Противовоздушная оборона тоже справится с поставленной перед ней задачей – больших потерь от бомбардировок не случится.

– Ладно. Принято. Теперь о контрнаступлении в начале декабря. Насколько далеко удастся отбросить противника?

– Хотя бы на сотню километров хотелось бы. Но можно и на парочку сотен.

– Понятно. Что будет дальше?

– Вот прямо так, чтобы в январе или феврале – ума не приложу. А по весне наши обязательно попытаются развить успех и начать выдворять фашистов. Тут-то немцы нас и переиграют – будет новое большое отступление где-нибудь летом.

– Уверены?

– Нет. Потому что если советское командование ограничится локальными операциями, играя от обороны, то противник не сможет в столь значительной мере реализовать своё преимущество в оперативном мастерстве.

– Может быть, ещё какие-то мысли имеются?

– Общее соображение. Почти абстрактное. Немцы явно уже нахлебались со своими не слишком хорошо бронированными танками, поэтому они начнут делать какую-нибудь новинку с бронёй потолще. Нам бы не помешали более мощные танковые орудия. Вроде тех, которые сейчас фашисты используют в зенитной артиллерии.

– Ещё.

– Ни одной мысли.

Андрей поскучнел и перевёл взгляд на блюдо с пирожными. Оля как раз его уполовинила.

– То, что вы наговорили, любой хоть немного знакомый с военным делом человек способен предсказать. – Мне показалось, что он сейчас заберёт оставшиеся пирожные и уйдёт, потому что я не оправдал его ожиданий. Ольга, кажется, оценила обстановку сходным образом, потому что передвинула лакомство так, чтобы иметь возможность достойно защитить его. То есть она у меня ещё и сластёна.

– Тогда вернёмся к теме железных дорог на временно оккупированных территориях. Интересны перспективные соображения, потому что с уже использованными приёмами я знаком.

– Андрей! – вмешалась Ольга. – Ивану для обострения мозговой деятельности требуется не повествовать, а обсуждать, получая и критику и встречные предложения. У нас в команде большинство решений так и образовывалось – мы как бы ссыпали в одну кучу всё, что знали, а потом из этого собирали ответ для возникшей перед нами задачи. Вот добавьте к сказанному что-нибудь от себя – вы же знаете многое из того, что нам неведомо.

– Хм. Поделиться сведениями? Пожалуй, беды от этого не будет, тем более что противнику они и так известны. Сразу скажу – устройство бесшумной стрельбы в Красной Армии уже есть. Называется «Брамит» и крепится на ствол трёхлинейки. Патрон там применяется с ослабленным пороховым зарядом. То есть ты был на верном пути, парень, но не доделал свою придумку до конца. Хотя с расстояния в двести метров выстрел, конечно, слышен был бы не так выразительно, как полноценный. И ещё мы послали к вам для ночных бомбёжек Р-5 вместо У-2, нагрузив его двумя стокилограммовыми бомбами и горючим в оба конца. Он только передневал под деревьями, дожидаясь ночи, и получил целеуказание от местных, а с наступлением темноты сбросил обе бомбы на головную часть поезда и, не приземляясь, вернулся за линию фронта.

– Целеуказание? – уточнил я.

– Наблюдатель по радио сообщил о выходе состава на перегон с одного из разъездов. По этой команде самолёт взлетел и встретился с поездом в заранее выбранной точке. Вот, собственно, и всё. То есть товарищ Куц всё прекрасно организовал – летчик сказал, что очень хочет повторить подобный вылет.

– Фимка то есть распоряжался, – кивнула Ольга. – А Михайлов сейчас где?

– Точку на карте показывать не буду, но они с Кравцовой готовят диверсантов там же, в тылу врага. Местных парней обучают, из тех, кто покрепче. Выписывают повестку, заводят подальше в лес и проводят занятия. Тамара в классе, а Миша в поле. Хотя группа небольшая, так что бывают и совместные уроки.

– А старшина? – это уже я полюбопытствовал.

– А не много ли ты хочешь знать! – остановил меня Андрей. – Занят твой старшина. Давай выкладывай, чего ещё надумал?

– Тут, как всегда, проблема буриданова осла, – улыбнулся я, поняв, что пирожных никто у нас отбирать не станет. – Чем больше группа, чем легче её обнаружить. В предельном случае лучше всех спрячется одиночка. Но в одиночку трудно быстро закопать под шпалу такой объёмистый предмет, как фугас, ведь интервал между поездами не так уж велик.

– Постой, Иван. С минированием всё понятно. Про обстрел паровозов из противотанкового ружья – тоже. И применение лёгкого бомбардировщика во вражеском тылу в ночное время по отдельным целям оказалось эффективным. Меня интересуют ещё не использовавшиеся приёмы, те, которые ты наверняка замышлял, но не успел опробовать из-за… – Андрей взглянул на Виктора Сергеевича.

– Напрасно вы так беззаботно относитесь к авиационной тематике, – посмотрел я укоризненно. – Прикиньте, сколь хлопотно и рискованно возить в глубокий тыл противника бомбы и горючее. А ведь по полям недавних сражений разбросаны десятки тонн боеприпасов. Да и горючее у немцев можно было бы выкрасть, если это не авиационный бензин, а обычный, для автомобилей. Ведь делали в стране самолёты с автомобильными моторами. Наверняка, если и не сама машина сохранилась, то умелец, её сделавший, до сих пор жив. Опять же взрыватели для бомб, бросаемых с малой высоты, должны иметь задержку, чтобы бомба, воткнувшись в насыпь, дала время самолёту отлететь, хотя бы метров на четыреста – а то своей же ударной волной можно всю собственную авиацию угробить. Или осколками.

– Та прав, придётся привлекать профильных специалистов. Так всё-таки, что там насчёт свежих идей?

Я посмотрел на Ольгу.

– Была одна намётка. Но это – частный случай, – ответила за меня подруга. – Коротко и плотно обстрелять будку машиниста, чтобы быстро уничтожить локомотивную бригаду. Если для этого выбрать место незадолго до того, как поезд начинает тормозить перед станцией, то есть хороший шанс, что влетевший с высокой скоростью состав навернётся на стрелке и устроит крупную аварию, зацепив стоящие в ожидании отправления вагоны.

– Хм! А я думал, что генератор идей у вас в группе – Иван, – заметил Виктор Сергеевич.

– Всяко бывало, – пожал я плечами. – У нас как-то очень прижились коллегиальные обсуждения. Даже коллективное руководство, когда команду к отходу подаёт тот, кто первый испугался. Есть ещё мысль. Дело в том, что если положить на рельс обычный железнодорожный костыль – возможен сход поезда с рельсов. А возможен и несход. То есть тут бы подпрячь к делу инженеров-железнодорожников, чтобы разработали методологию правильной укладки на рельс этого самого костыля. (Это я припомнил фильм «Армия Трясогузки», который смотрел в детстве.)

– Сами вы это пробовали?

– Нет. С нами дяденьки железнодорожники поделились такой мыслью, когда мы их о всяких путейских особенностях выспрашивали.

– Вот, Виктор, видишь, кого ты к себе перетянул! – Андрей обернулся в сторону нашего куратора. – Они же прямо там, за линией фронта, устроили себе курсы повышения квалификации у одного из лучших специалистов по минно-подрывному делу и сразу принялись изготавливать самопальные взрыватели с разными хитростями. А тут выясняется, что ещё и железнодорожный ликбез себе обеспечили. Как работать, если самые перспективные кадры у тебя забирают?

– Да… я хотел на прощание отдать, – Сергеич достал из портфеля, в котором носил баранки, два стеклянных пузырька. – Шиповник вот вам велено принимать. – Чем-то ему наши посиделки не понравились, и он попытался их пресечь.

– Следующая проблема – все противотанковые ружья уходят на фронт – нам не удаётся выцарапать ни одного. А из того единственного, что удалось забросить к вам, сейчас регулярно и успешно дырявят паровозные котлы. Но где взять подобное оружие для других диверсионных групп? – посмотрел на меня Андрей, явно игнорируя потуги куратора свернуть базар.

– Такое, на которое другие не позарятся? – улыбнулся я. – А в своих мастерских сделать? Нет? Или попробовать стрелять из обычной трёхлинейки бронебойной пулей? Котел все-таки не из броневой стали сделан. Или ещё были при царизме такие особенно мощные винтовки – крепостные ружья. Вдруг залежались на складах? Достаточно же просто сделать дырочку – и локомотив уйдёт в не самый простой ремонт. Если будем их часто портить, фашистам придётся со всей Европы паровозы собирать для обеспечения ритмичности перевозок – держать постоянно под парами резерв на запасном пути.

– Так, так, так, – улыбнулся Андрей. – Оракул, говоришь, в тебе проснулся! Ну-ка, напрягись – выдай что-нибудь толковое.

– Помечтать вслух? – хмыхнул я. – Извольте. Замордованные нашими диверсиями фашисты выделят для обороны железнодорожного сообщения боевые части, прокопав траншеи вдоль насыпей и посадив в них пехоту. Как на фронте. А наши снайперы станут вести охоту на личный состав этих подразделений, подкарауливая удобные моменты. На настоящем театре военных действий у противника станет с людьми пожиже, и он уйдёт в глухую оборону, а потом начнёт сокращать протяженность коммуникаций. Драпанёт, если без изысков.

– А Москву переименуют в Старые Васюки, – кивнула Ольга. – Проснись, Кутепов!

– Отчего же? – очередной раз улыбнулся Андрей. – Очень увлекательно.

– Красивую мечту мечтать приятно, – согласился я. – Давно хотел спросить, да как-то всё не к слову. Про батю моего услышать бы хотел. Стране не изменял, не воровал корову. Но почему так долго он сидел? – Обожаю, когда у Ольги так распахиваются глаза.

– Его вообще выпустили, только когда стали проверять твоих родственников, – ответил Виктор Сергеевич. – Просто всем было не до этого, а дело непростое. Пришёл донос, будто он связан с соратниками генерала Кутепова, которому приходится роднёй. А сообщается с ними через сына, который дружен с дочерью бывших князей Бецких. И всё это во время, когда активизировалась вражеская агентура – где на все проверки людей взять? В общем, его и не допросили толком. В деле, кроме анонимки, всего несколько бумаг, связанных с формальностями.

– Анонимки. – Ольга резко замолчала и сделала безучастное лицо. – Ой, что же я сижу, как клуша!? У нас тут бутылочка коньяку случайно оказалась и лимон свеженький.

– Сергеич! – на этот раз Андрей улыбнулся лучезарно. – Не кажется ли тебе, что твои пионеры совсем распоясались? Кто тут кого опрашивает? Мы их, или наоборот? Пойду я, пожалуй, а ты уж сам как-нибудь с ними разбирайся.

– Вместе отправимся. Нам ведь в одну сторону, – встал из-за стола наш куратор. – А вам завтра явиться вот по этому адресу, – протянул он лист бумаги.

– Вань, как ты думаешь, что нам поручат? – Оля щекотно дышит мне в шею, не давая уснуть.

– Сначала надо ещё до места добраться. Полагаю, только после прибытия скажут, зачем всё это понадобилось.

– Фу, какой ты скучный! Это и без тебя понятно. А всё-таки, что оно такое может быть?

– Угнать самолёт, прилететь на нём к какому-нибудь водоёму, нырнуть и достать секретные документы, затонувшие или затопленные на небольшой глубине. Ну, метров до сорока, не больше.

– К какому водоёму? К озеру?

– Может, и к озеру, или к речке. А там, неподалеку от Уругвая, говорят, ещё какой-то океанишко плещется. Атлантика, что ли?

– Вань, ну я серьёзно.

– Так и я, Оль. Мне всего-то и известно про внешнюю разведывательную деятельность, что нужно добыть какие-то сверхважные бумаги и поскорее доставить их в штаб.

– Постоянно забываю, что ты у меня контуженый, – Ольга, кажется, обиделась всерьёз и немного отодвинулась. Щекотка в области шеи прекратилась, и я смог, наконец, начать думать.

За прошедшие почти три месяца в прошлом я поначалу старался не слишком предаваться размышлениям о глубокомысленных аспектах бытия – плыл по течению, реагируя на обстоятельства текущего момента. И, кажется, способствовал ускорению начала рельсовой войны – немало, оказывается, всплыло в памяти моментов, о которых читал или видел в кино, причем кое-что было вымыслом писателей или сценаристов, а не исторической правдой. Однако в нашем исполнении сработало. Хотя наше везение, прежде всего, обеспечила занятость немцев – они наступали, не имея сил на организацию отпора диверсиям. Эта фора пока до конца не исчерпана – грядёт зима, к которой противник всерьёз не готовился.

Сильно ли я огорчён тем, что меня перенацелили? Нет, пожалуй. Прежде всего, из-за Ольги, которую извлекли из спартанских условий проживания на дикой природе – с уходом тепла там даже мытьё станет проблемой. Это на благоустроенном подворье есть баня и место для сушки выстиранной одежды, но мы-то от подобных мест вынуждены держаться поодаль – риск обнаружения слишком велик, а немцы не пожалеют никаких усилий на борьбу с диверсантами в собственном тылу.

Ольга, видимо решив, что я уснул, тихонько встала и начала одеваться.

– Сообразила, кто написал анонимку на моего отца? – спросил я самым мирным тоном.

– И чего тебе не спится? – огорчилась девушка. – А я, да, сообразила, но не карать этого засранца собралась, тем более что он сейчас в армии. Нужно сходить домой, чтобы порыться в старых газетах.

– Ночью, прокрадываясь мимо патрулей?

– Утром некогда будет. Не забыл? Нам ведь на учёбу спозаранку.

– Рассказывай давай, что за озарение тебя посетило.

– Немецкий линкор был потоплен в гавани Монтевидео около двух лет тому назад. Хотела освежить в памяти эти события. Потому что ума не приложу, зачем ещё может понадобиться нырять в Уругвае.

– Если корабль лежит на дне гавани, то и на самолёте не надо лететь. До него и вплавь добраться можно.