Глава 24
Дядя Котик
С одуряющим свистом разорванный сразу в десятке мест дирижабль шел на аварийную посадку. Очень быстро. Котов вцепился в несколько канатов, оплетавших шар, пытаясь управлять его формой и направлением падения, но это удавалось с трудом – снизу прицельно били длинные стрелы.
Анариндил и Йуллийель сбросили весь балласт и стрелковые корзины; Трорин, круглый и оранжевый, лежал на дне гондолы около двигателя, накрыв голову руками. Тяга к небу у него компенсировалась диким страхом высоты и падений в частности – и вот теперь скомпенсировалась до полной неподвижности.
Эйтар, ни на секунду не забыв о роли оруженосца, прижимал Ольву к себе, прикрыв щитом.
– Это Морум, госпожа! Мы падаем в Черную страну… прямо на Темное Сердце. Туда, где правил Карахорт!
– Не каркай, Эйтар! – выкрикнул Даниил, прыгая по канатам. – Надо цепляться за остатки шара и отрубить гондолу полностью вместе с машинами! Тогда нас, может, ветром протащит дальше!
– Ольва и Йул удержатся, орк тоже…
– А мы должны попробовать удержать Трорина!
– Хорошо!
Но благие намерения не были осуществлены – в шаре что-то хлопнуло, и восемнадцатый дирижабль королевы Тенистой Пущи, перестав даже частично слушаться управления, резко снизился.
Очень резко.
Земля была уже близко, настолько близко, что воздухоплаватели могли разглядеть ощеренные морды орков и широкие лбы быкоглавов; а затем сильный удар швырнул Котова на слишком твердые, тверррдые плиты широкого плаца, и он ненадолго отрубился.
…И открыл глаза.
Над ним плыло и качалось серое небо, омерзительное, будто грязное, застиранное. И в этом небе, как торжествующий флаг, красный с черным, полыхал…
– Жабонька, – сказал Котов как только мог умильно; язык еле шевелился, и от удара очень болела спина и пораненная пауком нога, а руки почему-то были накрепко скручены. – Жаба ты белоглазая, урка, как же я рад тебя видеть. Я тебе кррричал-кррричал, а ты как не слышал… стряхнул нас с лап куда-то в болото…
– Что? – тонкие черные нитки зрачков, затопленные белым перламутром, расширились. – Повтори, криданец. Что ты сказал?
– Ну, это я… Дима… а ты… ты… твое белое солнце… – и провалился снова.
…И снова открыл глаза.
Котов обнаружил себя в просторном зале с высокими потолками. Интерьерчик тут следовало подновить – дверные и оконные проемы были выломаны вместе с частью стен, мебель порушена, как будто ею собирались топить в холодный год; пол частично засыпан кучами какого-то неопрятного, пыльного золота, но дискомфорт создавали даже не эти прискорбные факторы.
Котик был намертво привязан к массивному креслу, вырезанному, видимо, из цельного камня.
Около окна стояла тонкая маленькая фигурка, завернутая в грязные красные тряпки.
Как только Котов зашевелился, Мастер Войны метнулся к нему.
– Каков номер транспорта? – недружелюбно спросил он. – Гелик, так звали его.
– В-васиного? – оторопел Котов. – Я башкой пр-рило-жился, а ты хочешь, чтобы я цифры вспомнил?
– Хочешь жить – вспомнишь, – оскалился белоглазый.
– Вот же жаба ты, – с душой сказал Котов. – Где д-де-вочки? Ольва где… ребята?
– Живы, – коротко ответил. – Номер гелика?
– Ну и пожалуйста, – совсем обиделся Котик. – Ну и получи. – Он назвал номер. – Отпускай меня уже, н-ну!
Мастер Войны заложил руки за спину, шурхнул мимо Котика длинным подолом, обляпанным неприятными пятнами.
– Как звали Тайтингиля в Москве?
– Приходько, Игорь Борисович! – рявкнул во всю глотку Котов и напружинил мышцы, пытаясь порвать вязку, но куда там. Тот, кто фиксировал его, умел это делать. И любил. – Ну ты и гадина, инопланетянин! А Тай тебе верил!
– Последний вопрос, – почти пропел Мастер Войны. – Какой кнопки на турели я запретил тебе касаться?
– Плоской синей, – с досадой выговорил Котов, снова пыжась в веревках. – Доволен? Я все равно рад, что ты жив, Мастер.
– Можно, я спрошу? – откуда-то сзади вышла…
Алинка?..
Котов воззрился на нее во все глаза.
– Алинка! Ты?.. Откуда? А мать знает?
– А она про Диснейленд тоже не знала, – хмыкнула, – и про кастинг.
Подошла, протянула руку. Потрогала Котяру за перетянутое веревками плечо.
– Ну ты даешь, дядя Котик… Ты же дядя Котик?
– Я дядя! – чуть не закричал орк, ему было неудобно, а еще больше обидно. – Я Котик! А в Диснейленд ты летала со мной, со взр-рослым… а тут…
– Тут я сама взрослая, дядь Дим. Как называется твой щучий хвост?
– Какой хвост? У меня еще и хвост?
Котов забился в путах, силясь посмотреть на себя с неожиданной стороны. Мастер Войны оскалил зубы.
– Хво-ост…
– Алин, ты пр-ро цветок, что ли? А у него есть какое-то название? – изумился Котов. – Не знаю я! Алинка, ну ты-то!
– Хорошо. Тогда… Что ты последнее подарил мне на день рождения?
Котов помолчал, двигая плечами в веревках. Потом тихо выговорил:
– В обратном порядке – барабанная установка, колье и серьги с бриллиантами, билеты на тебя и Наташку в Барсу на чей-то концерт вместе с билетами на этот концерт, еще раньше ноутбук и годичные курсы английского, которые ты сочла за личное оскорррбление, до этого – пр-рикид как у Тейлор Момсен, и до этого – Фильку.
– Это он, Мастер.
Мастер Войны небрежно взмахнул черным, каким-то мятым на вид клинком, и веревки попадали. Котов поднялся, разминая запястья. Инопланетянин смотрел на него снизу вверх, щурился.
– Ты стал еще больше, – наконец сказал он, – еще бесполезнее, Кот-ту!
– Я тоже рад тебя видеть, – надулся орк.
Алина тем временем несла таз с водой, какие-то тряпки – протирать котиковы ссадины. Массивный доспех погасил падение, но покорежился сам, и теперь причинял больше неудобства, чем пользы. Маленькие твердые ладошки девушки принялись воевать с креплениями – очень деловито. С пониманием.
И когда только успела?
– Где Тайтингиль? – спросил Мастер Войны.
– Идет с ар-рмией на твоих детей, – сердито сказал Котик. – Где Ольва и остальные?
– Здесь. В плену, – оскалился мелкий инопланетянин. – Вы летели…
– Мы летели, да, – горько сказал Котик. – Летели поддержать эльфов с воздуха. Но ты все испортил. Ты часто…
– Молчи, бесполезное создание.
Алинка тем временем, поприглядевшись к огромному орку, приняла какое-то решение, подошла и крепко обняла его, прижалась. Котов ласково погладил ее по белым, светящимся волосам.
– Алинка… как же сюда прошла, пр-рошла…
– Ой, дядя Котик, – устало сказала Алинка, – это отдельная история.
Котяра удержал ее… заглянул в лицо, будто принюхался, присмотрелся. И засиял глазами.
– Матушки мои, ну кто бы мог подумать… Так вы встр-речаетесь, что ли?
Мастер Войны досадливо поджал губы.
– Алина согласилась принять меня в свой дом… – сказал он раздраженно.
– Ну да, – кивнула она. – Встречаемся…
Котик пожал плечами.
– Бывает. Так часто бывает: хор-рошая девочка найдет себе какого-нибудь… – Поймав на себе холодный взгляд инопланетного воина, он осекся, махнул лапой. И буркнул: – А тебя… Ирма обязательно убьет.
– Знаю, – ответил Мастер Войны. Он снова рыскнул туда, сюда; красный подол оплел ножки раскуроченного стула, обломки уродливой мраморной статуи.
– Надо выпустить пленников. Ты, – ткнул он острым когтем в быкоглава, – приведи.
– И Ольва тебя тоже убьет, – сказал Котов. – Два р-раза.
– Потом, Кот-ту.
Инопланетянин, сплетя руки за спиной, смотрел в пролом окна на далекие черные пустоши и серые россыпи. Туда, где клубилась ныне понятная, но пока необоримая опасность.
– Была разведка. Враг очень силен. Мы все будем союзниками друг другу. Даже тот геянин… похожий на панцирника. – Он показал жестом маленькое, широкое. – Опасность понятна всем.
– Это дверг, Трорин его зовут, – желчно пояснил Котов. – А происхождение опасности…
– Да, – оборвал Котова инопланетянин. – Я не расист, пусть дверг. Я сам был ящером.
– Был он… Слушай, у тебя пожр-рать ничего нет?
– Есть, – усмехнулся Мастер Войны. – Много.
…После разговора на повышенных тонах и выяснения, кто таков новый местный владыка, где Карахорт или хотя бы дракон, – Ольва, Анариндил, Йуллийель, Мастер Войны, Эйтар, Алинка и Котик стояли вокруг круглого стола, застеленного грязной, заляпанной картой, нарисованной на коровьей шкуре, отчего-то чрезвычайно ассоциировавшейся со стоящим на посту около двери быкоглавом. Разгребать пол сокровищницы, чтобы добраться до большой инкрустированной карты, не стали.
Круглый оранжевый гном Трорин был тут же и изучал коллекцию секир, украшавшую стены, и кучи золота по углам.
Мастер Войны исподтишка изучал Трорина.
– Сейчас придут криданцы, и мы поговорим.
– Криданцы? – с любопытством спросила Ольва. – Здесь есть еще инопланетяне?
Коготь ткнул в Котика, который доедал деревянной ложкой из неровной глиняной миски кашу, стопроцентно сваренную из каких-то злаков. Котику показалось, что во дворе был подвешен неаккуратно разделанный труп орка, и мясные блюда он пробовать не рискнул.
– Я не понял, кто здесь местный, – признался Мастер Войны. – Все вперемешку. Не важно. Главное, чтобы все воевали.
Анариндил, слишком долго и чересчур бережно удерживавшийся строгим родителем внутри Пущи, воссиял.
– И я?
Белые глаза придирчиво оглядели затянутую в кольчугу ладную фигуру эльфинита.
– И ты.
Принц расцвел.
– Углеводная загр-рузка, – бурчал орк, подъедая остатки каши. – Диета безсолевая, безмасляная… безвкусная…
– Снабжение дрянь, – подтвердил Мастер. – Этанол местный – дрянь. Терпи, Кот-ту. Что говорят о пауках в твоем секторе, королева Ольва?
– Что их невозможно сосчитать, – ответила она. – Они атакуют и по одному, и лавиной, не щадят никого и ничего. Бегают по деревьям и стенам, умеют устраивать засады. Едят головы друг друга и убитых врагов. С каждой съеденной головой они делаются умнее, Мастер Войны. Размножаются или нет, неизвестно, но точно быстро растут. Кладки, которые описали нам те, кто побывал в их норах, велики. И пауков становится все больше и больше.
– Мурбук говорил схожее. Армия мобилизована, можно выступать. Я полечу на дирижабле.
– Мне нужно послать гонца к эльфам, – осторожно сказала Ольва. – Мне нужно передать, что мы живы…
– Пикеты нашпигуют его стрелами. Любого гонца, кроме эльфа, – сердито сказал Эйтар. – Отделять же любого из эльфов от нашего отряда нельзя, он и так мал. Мы должны выбираться как-то все вместе. У тебя есть лошади, повелитель Морума?
– Не интересовался, – ровно выговорил Мастер Войны. – Ездовые птицы есть, мало.
– Пришли, – прогудел быкоглав от двери, – дозволить войти?
Мастер кивнул, и двери распахнулись, впуская…
Маруся, как в замедленном кино, двигалась перед двумя или тремя скальными орками. Все они были на голову выше ее. Северянка из Малиновой Варраки широко распустила волосы по плечам, отчего выглядела настоящей валькирией. Тело, облитое комбинезоном, одетое кожаными доспехами, помимо исключительной бабьей щедрости форм обрело воинственную целеустремленность. Курносый нос и веснушки никак не портили картину – Маруся была великолепна.
– М-Маруся, – проговорил Котик и поднялся, автоматически ставя миску, – М-Марусенька…
Оба скальных вдруг рванули вперед и оттерли женщину.
– Идолы, что ж вы делаете?
Орки с напряженными мордами уставились на Котика, постукивая торчащими из пастей клыками. Котов, успев сообразить, что выглядит так же, как они, растерянно попятился.
– А ну, разойдись! – Маруся растолкала воинов локтями.
– Вот он, – холодно сказал Мастер Войны, – вот твое бесполезное создание, северная матерь.
– Димочка, – выговорила Маруся и улыбнулась. – Неужто ты?
– Я-а-а…
– Азар! – рявкнул Мурбук. – Как такое может быть?..
– Долго р-расказывать… – Котов на всякий случай отступил. В Марусе появилось что-то новое, такое, что хотелось уважать на расстоянии.
Дима горестно вздохнул, вмиг сообразив всю картину. Маруся улыбнулась ему, ткнула локтем Мурбука, который напряженно замолчал с лапищами на рукоятях всего оружия разом, и обратилась к Мастеру Войны:
– Починили. Все детали собрали, шар зашили и салом промаслили швы, как ты сказал. Во дворе он. Дальше сам доводи, а то мои остолопы поломают на хрен. Там сетка-то легкая такая, дерево гибкое, не под орков все ж. И вот еще нашли там.
Один из орков, косясь на Котова, выступил вперед и поставил тисненый кожаный сундучок.
– Там мои вещи, – легко сказала Ольва Льюэнь. – В свое время у меня были большие проблемы с гардеробом. А теперь я дайна Пущи и не могу допустить оставаться без одежды, все время вожу запасную. Ты, Мастер Войны… в твоем мире мужчины ходят в длинной одежде, закрывающей тело?
– Да.
– Ты можешь выбрать из моих платьев, – усмехнулась Ольва. – Вместо вот этой вот шторы. Только они все… приталенные. Узкие в поясе, понимаешь?
– Исправлю. – Мастер Войны нагнул голову, и иссиня-черные волосы плащом укрыли его прямые плечи. – Благодарю, матерь.
– Мам, – шепнула Йуллийель, – ты ему… свое платье? И он станет носить?
– Станет. Я читала в свое время книги о том, что миров множество, и их обитатели могут быть разными, – задумчиво сказала Ольва Льюэнь. – Саймак, Азимов… Видишь, это пригодилось. Все пригождается, Юлька, любой опыт, любые знания.
Разобранный практически полностью «смарт» окончил тут свои дни. Его детали органично влились в замысловатую структуру дирижабля Ольвы Льюэнь.
Сильно модифицированный шар, проложенный теперь поверх ткани сыромятными ремнями, уверенно наполнялся горячим воздухом. Мастер ругался не по-здешнему и даже не по-русски, поминая множество итту всех видов.
– Если бы было время… больше времени… там, на болотах, были источники… газа… но времени нет.
Эйтар ознакомился с ассортиментом туров, ездовых птиц и волков, и в итоге выбрал пару крупных кобелей. Ольва и Даниил могли ездить на них, даже не приручая, – их семейная особенность позволяла это.
– Что решим? – спросил Эйтар. Он был, очевидно, недоволен происходящим – особенно бурым волком, который навязчиво пытался прилечь к его ногам. – Возьмем еще… животных – и отправимся в Пущу? Ольва?
– Я не возьму животных. Я стану летать, – сварливо сказал Мастер Войны.
– Ольва.
– Если что, – легко проговорила дайна, отрывая наконец взгляд от раздутого воздухом атласно-желтого шара, – я могу уехать и на волке. Но я думаю, что буду полезнее на дирижабле, Мастер Войны. И… это мой дирижабль.
К сахарному голосу королевы, привыкшей уговаривать и убеждать одного из самых строптивых эльфийских владык, примешались серебряные нотки. Из чистейшего оружейного серебра, да.
– Был твой. Теперь трофей, – припечатал Мастер и покосился белыми глазищами.
Супруга величественного Оллантайра фыркнула – мелкое создание, недавно бороздившее небо Эалы в облике дракона, фланировало в ее лучшем платье. Придирчиво выбранном из прочих трех. Красном. В любимом платье ее супруга. Ни узкая талия, которую было положено утягивать витыми шнурами, ни декольте не смутило миниатюрного гертайца. Он засел на полчаса с Марусиным швейным набором, темпераментно поругиваясь, – и отличная одежда из лучших шелков, какие только можно было достать в Эале, села весьма недурно.
– И это был мой «смарт», – подала голос откуда-то Алинка. Она еще с трудом переваривала фразу «Шить – не дело женщины» – и то, как струнно узка оказалась талия любимого мужчины в потрясающем красном платье.
– А мои пар… точнее, бабы ихние, тут собирали куски да шили, – добавила Маруся, хозяйственно убирая полезный наборчик. – Так что теперь и не разберешь, чья это фигня летучая. Но этот вот, чеченец – раз вцепился, не отдаст.
Эйтар в очередной раз выдернул ногу из-под грязной бурой зверюги, гневно тряхнул головой.
– Ч-что тут только творится! Морум…
Ольва сладко вздохнула. Инопланетный бастион просто не сдавался. Требовалась пауза. Вдумчивая пауза.
– Нет, девочки, улететь мы всегда успеем. Улететь, уехать… Но не на ночь же глядя! Скоро будет вечереть, потом темнеть. Может, посидим, а? Посидим…
Алинка высунулась и с улыбкой уставилась на дайну Тенистой Пущи.
– Тусить?
– По-московски! Я очень по этому соскучилась! – весело завершила Ольва.
– А хоть по-каковски! – с готовностью сказала Маруся. – Меда я нашла: отняла у быкоглавов, да поставила медовуху. А не поспеет – так бормотухи местной возьмем. Споем. А?
– По-русски! – взвизгнула замечательная дайна Тенистой Пущи. – Споем, конечно!
– И я? – спросила Йул.
– И ты!
– Про кустраки петь будут, – уважительно проговорил толкущийся в отдалении Мурбук. Сидящий в противоположном углу Котик куксился.
Мастер Войны неотрывно смотрел в пролом стены – туда, где клубились дальние пределы, полные врага.
– Воевать… и в Пущу… мы пойдем? – осторожно спросил его заряженный Анариндил, который не слишком любил петь по-русски. – Полетим?
– Матерям нужно поговорить, – ответил Мастер. – Не мешай, пусть сделают, как хотят. А потом мы полетим, да. Я возьму… трофей. Я видел Храм Жизни. Это криданская корабль. Негодные перемещались целыми городами. Они желали захватить пространство. Захватить, вот как, – речь Мастера сменилась ядовитым свистом. – Корабли падали. Плохо сделаны. Но там есть оружие. И если мы отыщем его… Я выжгу все.
По спине юного эльфа под серебряной кольчугой пробежал неприятный холодок.
– Возьму тебя. Возьму недовольного. – Мастер дернул подбородком в сторону Эйтара.
– Не пожалеешь, владыка Морума, – с горячностью ответил юный эльф. – Ибо я лучший!
– Ты легкий, – припечатал инопланетянин, всем своим существом устремленный в дальние и очень кровопролитные битвы.
В дверь тяжело вошел быкоглав.
– Ваше-ство, к вам там эти… прали… пулре… пир-лирли…
– Парламентеры? – распевно выговорил Мастер Войны. – Кто?
– Эльфы. Эльфы, ваше-ство, – прогудел быкоглав.
* * *
Точно светлым клинком разделяя черную армию, к замку Морума двигались четыре всадника. Первым на рослой гнедой лошади ехал высокий воин с длинными белыми волосами, в богатейшем венце, убранный в сияющие лунным светом доспехи. Справа от него в темном металле, набитом по нагруднику золотой розой, двигался эльф золотоволосый. Слева был всадник в длинном изумрудном плаще, позади него – еще один, казавшийся маленьким и изломанным на спине массивной кобылы.
Мастер Войны стоял неподвижно на самом краю плаца, нависающего над широкой, мощенной темными выжженными плитами подъездной дорогой. На плацу в идеальном порядке было выстроено несколько сотен морумских войск.
Оллантайр даже не успел изумиться тому, что его встречало платье супруги, как Тайтингиль выехал вперед.
В тот же миг гоблины вскинули луки, орки взяли палицы на изготовку. Единым движением, четкость которого была достигнута кровью, потом и еще раз кровью, пролитыми в процессе изучения лева и права.
– Приветствую тебя, союзник, – спокойно сказал Тайтингиль. – А ты изменился.
– Я вернулся.
Витязь отпустил повод и легко спрыгнул с коня.
– С какой стати ты спешился? – не опуская задранного наверх подбородка, процедил Оллантайр. – Здесь враги, Тайтингиль! Он взял одежду моей жены… он взял… она здесь, Тайтингиль!
Эльф не ответил.
Орки стояли молча, смотрели. Орки, гоблины, быкоглавы и еще тысячи созданий тьмы.
Войско.
Мастер Войны раскинул сияющие вышивками и полыхающие истошно-алым рукава, шагнул вперед – и обхватил Тайтингиля, где достал. Прижался горячим лбом куда-то под ребра.
– Витязь…
Оллантайр поднял брови и расслабил руки на поводе.
Мэглин вздохнул.
Через миг повелитель Морума отлип от Тайтингиля, как ни в чем не бывало сунул в острые зубы самокрутку, сделанную из сушеной белены. Вышколенный гоблин поднес огня.
– Рад видеть тебя, союзник, – ровно сказал Мастер Войны, будто шквального приступа сентиментальности вовсе и не было. – Тебя и твоих… спутников. Надеюсь, хорошие воины. – В голосе прибавилось яда.
Оллантайр хмыкнул.
– Мы знаем, что дирижабль Ольвы Льюэнь снесло в сторону Морума, – игнорируя возможную эскалацию конфликта, ровно произнес витязь. – Мы уже знаем. Гонец прискакал в ночь, когда войско совершило первый переход.
Он взял коня в повод – и все двинулись вперед.
– Экипаж цел и в безопасности, – сказал Мастер. – Вы развернули всю армию, чтобы идти сюда? За ними?
– Мы развернули, – веско ответил Тайтингиль. – И я рад тебя видеть целым и в этом облике, Мастер Войны. Драконом ты был… слишком…
– Драконом, – тихо промолвил Гленнер. – Отсюда мне кажется, что и не изменилось ничего.
– Я желал бы убедиться, что с моей супругой все хорошо, – надменно проговорил Оллантайр. – А также узнать, кто ты таков, мужчина в платье. Я же дайн Оллантайр, повелитель Тенистой Пущи.
– И за тобой твоя армия, вставшая перед Морумом. – Мастер Войны выдохнул дым. – С той стороны, полукругом. Полторы тысячи воинов на этих животных, как вы их зовете? И в два раза больше пеших. Хорошая сила. Мне доложили. Я Мастер Войны.
Теперь они стояли перед вратами Темного Сердца, изрядно пострадавшими от драконьей мощи.
– Заходите. – Инопланетянин взмахнул рукавом. – Надо обсудить совместные… действия.
– Грядущую битву против детищ Цемры, – сказал Тайтингиль. – Грядущую битву всех народов Эалы. Да, союзник. Надо.
Эльфы покинули седла; Мэглин помог Гленнеру.
Появился неугомонный Котов; теперь была очередь орка обниматься со всеми – особенно долго с Тайтингилем, аккуратно – с Гленнером, коротко и спортивно – с Мэглином. С Оллантайром Котик обменялся дипломатичным кивком и отошел на пару шагов назад.
– Это будет неслыханный союз, – выговорил дайн Пущи после завершения приветствий. – Такого еще не знала Эала. Где Ольва Льюэнь и мои дети?
– Твоя матерь дома ожидает тебя, – ответил Мастер Войны.
Йуллийель, Ольва, Маруся и Алинка, которых прервали, не дав сообразить на четверых в лучших традициях русских девичников, образовывали очень живописную компанию.
Ольва легко пробежала десять или двадцать шагов до Оллантайра и остановилась перед ним, не нарушая торжественности встречи объятиями.
Маленький, плотный рыжий дверг с деловито закинутой на плечо секирой наконец-то очухался от множества стрессов и явился сюда же, невозмутимо наблюдая эпохальную встречу.
– Ольва! Йуллийель! – нахмурил брови дайн Оллантайр. – Вы… вы все-таки…
– Они летали. А когда женщина желает летать – лучше не мешать ей, – сказал Мастер Войны.
Тайтингиль же, подняв светлые брови, неотрывно глядел на серьезную и чуть мрачноватую Алинку.
– Здрасте, дядя Тай, – выговорила та и улыбнулась.
– Я старался удержать… – заговорил было в то же время Эйтар, но осекся под взором своего дайна.
– Мы приготовили стол, – подала голос принцесса Йул и, в отличие от Ольвы, без стеснения повисла на высоченном отце. – Сделали еду и… убрались. Можно вести военный совет. Все не так просто, как показалось вначале. Поверь мне.
– Поверь ей, – поддержал Йуллийель Мастер Войны, и Оллантайр, ненадолго потеряв ориентиры, металлически пожал плечами, породив сверкающими сочленениями доспеха тысячи солнечных зайчиков.
– Не могу играть. – Эстайн, забившись в угол, смотрел на Даэмара всеми восемью глазами. – Не хочу.
– Эх, – вздохнул следопыт. – Мне тоже надоело.
– Я чувствую зло. Я чувствую моих братьев… они нашли много голов. Они хотят есть, – жалобно выговорил паук.
– А тебя как можно покормить? – осторожно спросил эльф.
– Мне можно дать голову… животного, – выговорил паук. Жвалы его шевелились. – Она не будет снимать жгучую железку… я могу расти дальше. Ты играл со мной. Ты имеешь имя. Даэмар. Послушай меня.
Лесной эльф наклонился к решетке.
– Дай мне принять участие в битве. Я часть своих братьев, – проскрежетал паук, и в его голосе была искренняя мука. – Я знаю, что объявился… настоящий страх.
– Кто объявился? Что ты чувствуешь? – спросил Даэмар. Он повернулся и крикнул несколько певучих слов другому эльфу, стоящему на галерее выше; тот отправил весть дальше.
– Я чувствую… смерть… убивать… идти далеко, – беспомощно выговорил Эстайн. – Я чувствую… большую опасность. И силу. Непонятную силу. Много. Даэмар, – паук приблизился и восемь его глаз заблестели просительно, – ты хочешь быть в битве. Я хочу. Любовь. Вечность. Друзья. Там Ольва. Там те, кто поверил мне. Я отвезу тебя в бой. Дай мне попасть туда. Смотри.
Паук потянулся; Даэмар невольно попятился, положив руку на рукоять меча… щелчок, еще щелчок – кованые прутья решетки оказались попросту перекушены. Эстайн высунул пару ног наружу и втянул назад.
– Я мог уйти сразу. Воля. Подчинение. Доверие. Чтобы поверили, эльф. Надо идти туда. Иначе никак. Жизнь, смерть, честь, выбор.
Сверху спустился стражник – он нес две головы убитых на охоте вепрей, туши которых готовили на кухне. Бросил свою ношу, вскинул лук.
– Не надо, – сказал Даэмар. Посмотрел на замершего, капающего ядом паука. – Ты очень голоден, Эстайн. Питайся. Я подумаю, пока ты будешь есть.
Даэмар смотрел, как жвалы без труда пробили толстые черепа кабанов. Как с чавканьем и хитиновым скрежетом Эстайн выел мозги, глаза, языки животных. Как тщательно очистился лапами от капель крови и ошметков плоти. И замер, уставясь на Даэмара, – уже не в клетке, уже просто в коридоре.
– Ладно. Но мы сделаем одну вещь, – решительно сказал Даэмар.
– Что ты хочешь?
– Пометить тебя. Я тебя позолочу, паук. Тут у мастеров есть сусальное золото. Чтобы каждый эльф задумался, прежде чем стрелять, – решительно сказал Даэмар. – И… ехать на золотом пауке… веселая затея!
– Ехать. На пауке. Можно смеяться? – спросил Эстайн осторожно.
– Если мы уцелеем, приятель, я научу тебя тому, что действительно смешно…
…Спустя не так уж много времени из самого высокого окна огромного дворца вырвался золотой смерч.
Снаряженный в бой Даэмар, ради такого случая скинувший привычную коричнево-зеленую одежду лесного стража, и облаченный в вызолоченные доспехи, вцепился в паука, распластавшись на его головогруди, – а Эстайн, еще подросший после сытного обеда, покрытый сверкающей тончайшей фольгой, несся во всю прыть восьми могучих ног.
– Кто может стать предводителем пауков? – прокричал Даэмар. – Кто может возглавить ваше неразумное воинство?
Паук долго молчал, только ветер свистел в ушах у эльфа.
– Я думаю, это один из братьев, – проскрежетало наконец. – Это не чужак. Это свой. Который ел мозги своих… пока не нашел другие мозги. Это Лучший брат. Особый. Он нашел Силу. Прочие подчинились ему. Он велит им… мыслями, и все делают.
– Ну так себе ситуация, – буркнул Даэмар. – Обычные паучьи кладки были бы куда проще… я начинаю сожалеть о славном незатейливом времени у Холодных водопадов… ну да ладно. Вперед, приятель. Так весело я еще никогда не ездил…
– Держись, – и Даэмар мог поклясться, что в скрипе Эстайна прозвучала ирония, – держи-ись!
