Наконец прибыла трофейная артиллерия.

За эти дни Дмитрий уже слегка устал от ожидания. Постоянно казалось, что Шуйский вот-вот пойдет на прорыв. Поэтому свое беспокойство он старался утопить в делах. Ну, чтобы людей не заразить. Тут и заготовка унитарных картузов для дивизиона артиллерии. И организация круглосуточных патрулей по улицам городам с пресечением беспорядков на корню. Обустройство быта и прочее, прочее, прочее. Плюс внимание пленным польским и литовским аристократом требовалось уделять. Плен в XVII веке и в XXI веке несколько отличался, если, конечно, ты не хотел прослыть быдлом некуртуазным. Репутация-с. Само собой, касалась она только старших чинов и высокородной аристократии..

Да, эти пленные у него остались, несмотря на попытки от них отделаться. В особенности от Марины. Он бы с удовольствием отправил ее домой, но та закатила истерику и заявила, что весь род ее станет враждовать с ним за такой бесчестный поступок. Что не так было в его предложение, он так и не понял, однако рисковать не решился. Кто его знает, что она там папе наговорит? От нее не убудет соврать с три короба. А ему потом сиди да убийц поджидай или очередную порцию яду. Ну их к черту такие обороты!

С Мариной вообще все было очень сложно. Она ему чрезвычайно нравилась. Ее природная красота диссонировала с местной реальностью. Такие тела были не в моде. Стройна, изящна, гибка, энергична и весьма подвижна. Словно дикая кошка. И старательно это демонстрировала, потому как платья не всегда и не все позволяли. Впрочем, она как-то выкручивалась, и Дмитрий волей-неволей уже прекрасно представлял ее без этих тряпочек. Сверх того, в общем пакете к ней шло личико очень аккуратной, строгой и можно даже сказать едкой красоты. Нет, она отнюдь не была смазливой. Скорее какой-то холодный и смертельно опасный шарм в сочетании со стройными, правильными чертами лица. Дополнял образ приятный голос, холодные внимательные глаза и острый язычок. Ее присутствие его иногда просто до мелкой дрожи доводило. Но это, с одной стороны. С другой — он ее боялся. Даже не столько саму Марину, сколько своих чувств к ней. Не требовалось великого ума, чтобы понять ее интересы и чаяния. Однако и Дмитрию не хотелось становиться «генитально зависимым». Там ведь недалеко и потерять себя, превратившись в безвольное и всецело ведомое создание класса «да, дорогая» или «как скажешь, дорогая». А станет слабым, уступив ей, она избавится от него не моргнув и глазом. Такие женщины, словно дикие мустанги. Дал слабину — сразу улетел на землю. Эти мысли пугали его и злили. А в иные моменты ему так и вообще хотелось ее убить. Слишком уже много потрясений и переживаний она привносила в его жизнь. Даже в совокупности эти интриги, бунты с войнами не могли с ней конкурировать. А эта засранка, будто бы, не понимая, на что она его провоцирует, продолжала свое наступление…

Но вот подвезли пушки, и Дмитрий смог наконец-то отвлечься от дурных мыслей, терзающих его разум, душу и штаны.

Требовалось немедля обустроить позицию и начать обстрел. Слишком долгое ожидание на пользу никому не шло. Людям не по душе неопределенность. Но идея проводить штурм крепости царевичу не нравилась решительно, даже после артобстрела. И ладно бы Кремль. До него ему не было никакого дела — разрушат и разрушат, он ему все равно никогда архитектурно не нравился. Но его пехота в сложившихся условиях была поистине бесценна. Нормально подготовленные бойцы, прошедшие через четыре сражения и неуклонно выигрывавшие у противника, значительно превосходившего их числом, верили в своего командира на довольно высоком уровне. Конечно, до чудо-богатырей Суворова было далеко, но не так чтобы и очень. Иными словами — стачивать их об этих мятежников он не желал ни разу. Просто обидно было бы их так глупо потерять.

Дмитрий вновь достал зрительную трубу и всмотрелся в стены крепости. Тот тут, то там мелькали любопытные мордочки противников. Некоторых он даже узнавал…

— Два дурака дерутся, два жулика молятся, а коза тем временем подохла с голода, — тихо произнес царевич, припомнив одно из высказываний Ходжи Насреддина.

— Что? — Удивленно переспросили и Петр Басманов, и прочие приближенные.

— Зачем ломиться в ворота, которые с радостью откроют изнутри? — Усмехнувшись, попытался развернуть свою идею Дмитрий. — Петр, ступай к стенам и объяви, что мне нужны только Шуйские и те, кто повинен в убийстве Бориса, Федора и Марии. Если мне их выдадут, то остальных я прощу. И даже выделю земли на Воронежской украине.

— Даже бояр и родовитых?

— Они запятнали свою честь. Поэтому будут лишены всех титулов и владений. Но, памятуя об их поступке, я пожалую им земли в опасной стороне, чтобы они могли кровью искупить свой грех.

— Думаешь, они согласятся? — Скептически спросил Басманов.

— У них простой выбор. Либо в ссылку на украину, либо в могилу. Мыслю, что путешествие в лучший мир не то, чего они жаждут. О том им и скажи. А теперь ступай. И возьми с собой хотя бы пару десяток кирасир от греха подальше.

Петр уехал. Какое-то время покрутился под стенами. Покричали. Обменялись матерными любезностями…

— Они смеялись над твоими словами, — буркнул он, когда вошел в комнату занятую Дмитрием.

— Я слышал, — спокойно ответил царевич.

— Когда начнем обстрел?

— Какой обстрел?

— То есть?

— Ты думаешь, они прямо вот так сразу все взяли и согласись? — Повел бровью Дмитрий. — На глазах у всех? Им нужно переспать со своими мыслями. Подумать. Прикинуть что к чему. Обсудить с теми, кому они могут доверять. И только потом, когда Мстиславский решиться, устроить бунт.

— Мстиславский?

— Вряд ли он желает закончить свои дни на плахе, — пожал плечами царевич. — В убийствах Годуновых он не замешан. Патриарха не похищал. Вся его вина в том, что перешел на сторону Шуйского и командовал крылом кавалерии.

— Хм… — хмыкнул Петр. — Почему Воронежская украина? Что у нас медвежьих углов больше нет? Почему не за Уральский камень?

— Все просто. Воронеж — ключ к Азову. Азов — ключ к Крыму. А Крым — ключ к Черному морю. Не понимаешь?

— Нет.

— Вспомни последние походы на Крым. Чем они заканчивались? Как правило, провалами. Трофеев мы брали мало, если вообще брали. Непоправимого ущерба тем степным дикарям не наносили. Так?

— Ну…

— Так или нет?

— Так.

— Ключевой проблемой были транспорт и снабжение. Эту штуку называют логистикой. Река в этом плане открывает огромные возможности. На парочке средних стругов можно увести больше, чем на сотне подвод. Да и войско перебрасывать так проще и быстрее. Азов нам нужен для выхода к морю. Но, чтобы захватить и удержать Азов требуется речной флот на Дону. Воронеж прекрасно подходит для этой задачи.

— А в Азове мы станем делать уже морской флот?

— Верно, — кивнул Дмитрий. — Но даже один сам факт удержания Азова станет для крымских татар большой опасностью. Мы поставим их в то же положение, в котором мой отец Иван Васильевич, держал долго казанских татар. Угроза флангового обхода по реке и удара в тыл станет останавливать Гиреев не только от больших набегов на наше царство, но и вообще от покидания своих земель в интересах сюзерена — османов. А это — важная, серьезная и интересная карта в международной политике. Цезария и Речь-Посполитая будут вынуждены с ней считаться. Ну и Венеция, пожалуй, будучи природным врагом османов в наши дни.

— Большие же у тебя планы, — улыбнулся Басманов. — Почитай царем себя уже ощущаешь.

— Отнюдь. Ты же знаешь, я хочу Земский собор собирать. Ситуация очень темная и странная. Да и к венцу я не рвусь.

— Но готовишься.

— Ты про Воронеж?

— Да.

— Это просто логичный и разумный шаг. Не мне, так другому монарху пригодится. Конечно, могут избрать всех устраивающего дурака…

— Ты думаешь, что после всего произошедшего люди на это пойдут?

— А чего нет? Личный интерес никуда не делся. Каждый выборщик будет отстаивать именно свою позицию, до остальных ему не будет никакого дела. И уже тем более до державы, которую большинство воспринимает как ресурс. Этакая дойная корова, которая, если что, защитит от врагов. Да и я никого обманывать не стану и прямо потребую поддержки Земским собором больших реформ. Многое у нас тут устарело. Куда не ткни — все ветхие начала, доставшиеся либо от истлевшей восточной земли ромейской, либо покойной Золотой Орды, либо еще откуда-то глупостей нахватались. Возьми хотя бы тоже местничество. Что, польза великая в том? Дурень высокородный полки если поведет, то какой прок с того станется? Одаренные они широко разбросаны по земле. Не все среди именитых бояр рождаются. Таких надобно находить, да к делу привлекать, награждать и продвигать. Ибо наиважнейшее державное дело!

Сказал Дмитрий. Замолчал и внимательно посмотрел на собеседника. Вон как глаза вспыхнули. Да и лицо все раскраснелось. Он ведь такого услышать и не чаял. Царевич же, совершенно бессовестным образом решил поэксплуатировать чувства Петра, используя того в качестве носителя вируса. День-два и все худородные в его войске будут знать — Дмитрий хочет отменить местничество и дать им шанс. А еще через неделю — почитай вся Москва о том узнает. Нравилось ли местничество людям? Кому как. Когда оно позволяло получить преимущество, то да. Когда заставляло подчиняться — нет. Иными словами бояре да родовитые будут против, в то время как простые дворяне да худородные — очень даже за. Пойдут ли бояре против мнения большинства? Вопрос…