Дмитрий Иванович Шуйский укушенным бурундуком носился по Грановитой палате, пытаясь собраться с мыслями. Рядом на лавке сидели и напряженно смотрели на него Шеин с Мстиславским, только что прибывшим от войска.

— Поражение! Как?! Как?! Черт вас возьми! — Вновь закричал Шуйский.

— Судя по всему царевич практически не понес потерь под Смоленском, — сохраняя невозмутимое лицо, произнес Мстиславский. — Кроме того, у него было за три сотни крылатых гусар.

— Что?!

— Он поместных пересадил на трофейных коней и снарядил захваченными доспехами. Я Петра Басманова узнал. Издалека — гусар как гусар. Только когда подъехал на переговоры — опознал.

— Кошмар! Проклятье!

— Когда мы отходили, — продолжил Мстиславский, — пешцы еще держались. Мыслю, у тебя время есть. Пока их добьет. Пока трофеи соберет. Пока сюда дойдет. День, может даже два.

— Думаешь продержатся? — Скептически поинтересовался Шеин.

— Они к саням прижались. Чай не дураки — знают, что побегут — конница вырубит. А так — может до ночи простоят. Там и отступят. Вряд ли Дмитрий будет бросать своих пешцев на приступ — кровью умоются. Мыслю — не поступит так. Это войско — все что у него есть. А он не дурной так бестолково его стачивать. По крайней мере, нас он принял очень толково. Даже до рубки дело не дошло. Сколько его людей там легло? Почитай никого и не зацепили.

— И не говори, — покачал головой Шеин. — Как детей малых побил.

— Да ты не печалься, — ободрительно похлопал его по плечу Мстиславский. — Откуда же нам знать, на что его войско способно? Это ты Дмитрий Иванович промахнулся. Нужно было с ним под Смоленск своего человека слать. Чтобы знать, что к чему.

— Так слал! Слал! — Нервно воскликнул Шуйский. — Как концы в воду. Даже не знаю, жив ли.

— А это еще что это за шум? — Насторожился Шеин. Все прислушались. И, мгновение спустя бросились на кремлевские стены.

Несколько минут стремительного бега. И вот она стена.

— Проклятье! — Закричал Шуйский, увидев штандарт с белым единорогом на красном поле.

Царевич лично возглавил отряд кавалерии, сведя воедино кирасир и поместных. И повел их на город. Драгуны присоединились уже возле Москвы, доведя общую численность конного войска до четырех эскадрон. Пехота, артиллерия и обоз спешно догоняли, ковыляя следом. Главное сейчас было — запереть Шуйского в кремле.

— Закрыть ворота! — Истошно завопил Шеин, по спине которого побежал холодок. Да, в кремле было около тысячи поместных дворян. Все, кто выжил в той атаке и не разбежался по дороге. Но не далее, как несколько часов назад он уже успел удостовериться — численное превосходство для царевича не помеха.

— Ты же говорил, что ему еще день-два там возиться!

— Значит пехоту оставил, а сам с конницей бросился преследовать, — задумчиво произнес Мстиславский.

— Зачем? На что он надеялся? Наскоком взять Кремль? — Продолжал нервничать Шуйский.

— Не знаю, — с небольшой задержкой ответил Мстиславский. Он лгал, прикидываясь дурачком. Но разводить дополнительную панику среди и без того не вполне вменяемого Шуйского не желал. Для Федора Михайловича было вполне очевидно, что царевич, оставив пехоту разбираться с пехотой, а сам выступил с простой и ясной целью — блокировать своего оппонента в Кремле. А потом там и добить. Ловушка захлопнулась. — Да и чего нам бояться? — Максимально спокойным голосом продолжил он. — У него нет ломовых орудий. Пехота подойдет чуть позже. Но это делу не поможет. Чем он будет стены ломать? Картечью? Пойдет на приступ? Так милости простим — в сабли и примем. Не все потеряно. Мужайтесь!

— Тебе легко говорить, — раздраженно фыркнул Шеин, — тебя он не обещал убить.

— Так ты бы за языком следил, и тоже чувствовал себя спокойнее.

— Что там случилось? — Напрягся Шуйский.

— Этот болван стал царевича оскорблять и потешаться над ним, — усмехнувшись, произнес Мстиславский.

— Зачем? — Удивленно спросил Шуйский, повернувшись к Шеину.

— Ах оставь, он и сам не знает, — махнул рукой Мстиславский. — К слову сказать, Михаил Борисович, пусть тебя это не сильно печалит. Царевич жесток и разумен. Вряд ли кто-то из его противников переживет его победу. Ну разве чтобы подивить на плахе. Все так запуталось…. Просто так уже не покаешься.

— Может это и к лучшему, — угрюмо произнес Шуйский.

— Как знать, как знать… — покачал Мстиславский головой. — Ты точно не жилец, если он выиграет. А твои дети и родичи? В относительной безопасности только твой брат старший. Да и то только потому, что в Испанию отбыл. Миша тебе не говорил?

— Что?!

— Там на поле мы попробовали торговаться. Вдруг он что интересное предложит?

— Да что он может предложить?! Голодранец!

— Он предложил нам жизнь, — усмехнувшись, произнес Федор Михайлович. — Казалось бы? Сейчас же я отчетливо понимаю всю ценность того предложения. И нашу судьбу в случае поражения. Ведь мы выбрали смерть.

Нарочито услужливо улыбнувшись, князь отвернулся от Шуйского и уставился на войско царевича. Но уже не сомневался в том, что этот сынок Ивана Грозного доведет начатое до конца….

Дмитрий осадил своего коня и с удовольствием посмотрел на захлопывающиеся ворота Кремля. Да. Он сделал это. Теперь если Шуйский и уйдет, то только как вор в ночи. «Без ничего». И то не факт.

— Отправь десяток драгун к пехоте. Поторопи ее. И передай, чтобы роту-другую вернули. Негоже раненых врагов оставлять в поле мучиться. Добить надо. А то еще зверье ночью живьем есть начнет. Да трофеи собрать.

— Понял, — кивнул Петр Басманов, и умчался кабанчиком выполнять этот приказ.

После тех побед под Смоленском и известия о смерти Бориса с Федором Басманов сделал ставку на этого кандидата. И старался быть всегда при нем, выслуживаясь. Ибо увидел в том свой шанс, свою звезду. По местничеству-то он никуда не пройдет далеко и высоко. А так — очень может быть…

Сам же Дмитрий, в сопровождении полуроты кирасир, двинулся вдоль стены с инспекцией. На разумном удалении, естественно. Требовалось показать себя всем желающим.

Москве досталось.

Судя по тому, что открывалось перед глазами Дмитрия, беспорядки накатывали волнами. Одна за другой. Везде валялся мусор, какие-то обломки чего-то и даже пара разбитых саней.

Глянул дальше — а там люди жмутся в улочках, боясь выйти.

Царевич остановил своего коня и присмотрелся. Мало ли где угроза? И только через минуту до него дошло — они его боятся.

Приближаться сразу Дмитрий не стал, чтобы не спугнуть. Достал зрительную трубу и присмотрелся. Некоторых зевак даже узнал. Купцы, ремесленники да дьяки, небольшая россыпь десятников стрелецких да несколько иностранцев.

Оставив свой эскорт, он медленно подъехал к пугливой толпе зевак.

— Здоровы будьте!

— И тебе здравствовать, — нестройным хором отозвались люди.

— А чего вы тут жметесь, словно сделал я вам чего дурного?

— Тык… — заломив шапку произнес один купец, — мудрые люди сказывают, что, когда паны дерутся у холопов лбы трещат.

— Так ты и не холоп, — с легкой улыбкой ответил Дмитрий.

— Так и не боярин.

— А это может и к лучшему. На нашем боярстве словно проклятье какое-то. Вот был человек толковый, разумный, верный. Стал боярином. И в миг превратился в незнамо что. Будто его аспиды какие дивные покусали, что травят не тело, но душу. Мда. — Произнес и покачал головой Дмитрий, выдерживая паузу и наблюдая за реакцией людей. Ее не было. Они молча слушали, готовые «сдернуть» в любой момент. Зашугали их тут… зашугали. — Слышал я, что Шуйские царя убили, выбранного всенародно. И наследника его законного. Что? Неужели правда? Неужели они посмели так дерзко плюнуть в душу и люду русскому и Отцу нашему небесному?

— Истину говорят, — произнес все тот-то же купец. — Убили. И супружницу Бориса, и многих слуг их, тоже убили. Да патриарха нашего в полон взяли, перебив слуг его и защитников. Как казаки Ивана Кольцо отошли, так и управились. Так-то они патриарха ограждали от злодейства.

— Ивана Кольцо? — Изумился Дмитрий. — Уж не того ли Ивана, что с Ермаком ходил?

— Тем самым, — почти хором ответили многие. Не удержал патриарх языка за зубами.

— Так говорят, что убили его давно.

— Выжил. Только голос с тех пор стал таким скрипучим, что жуть.

— Скрипучим? — Задумчиво вспоминая казака там, на крыше… когда едва не умер. — Интересно. А что, патриарха тайком взяли?

— Отчего тайком? Днем. Открыто. Перед всем честным народом. Словно он разбойник какой.

— А вы что? Неужто такое беззаконие терпели?

— А что мы? — Встрял второй купец. — Разбойники то вона какие! Что мы им сделаем? И так болезных посекли саблями, что помешать пытались.

— Сказывают — город обещали спалить, ежели не уймемся, — добавил третий купец. — И ведь спалят мерзавцы! Если уж на помазанника Божьего рука поднялась, то нас сирых вообще и не заметят! Разбойники! Как есть разбойники!

— Пожар — это серьезно, — кивнул, соглашаясь Дмитрий. — Они и сейчас могут пустить красного петуха, чтобы вырваться из этой каменной западни. Сами заперлись от страха, а пути назад и нет. Сейчас-то у меня только всадники. Но скоро и пехота подойдет с «единорогами». Это позволит надежно их запереть в каменных стенах. А там и пушки польские, трофейные. Ими мы ворота-то вмиг вскроем. Как поймут, так дергаться и станут. Выжить захотят. На любую мерзость пойдут, не переживая о том ни мгновения. Сами же видели — разбойники без чести и совести. Так что слушайте меня и передайте всем. Я хочу, чтобы вы от каждого конца да улицы человека выбрали. Уважаемого. Дабы остальные к словам его прислушивались. И прислали ко мне. Будем думать, как разбойные замыслы этих порочных тварей разбить и Москву от пожара уберечь.

Сказал это и, развернув коня, поехал к эскорту. А там и далее по окрестностям Кремля.

Люди эти ему сейчас были нужны как кобыле пятая нога. Зажгут ли город Шуйские? Вряд ли. Они же надеются не только выжить, но и победить. То есть, надеть царский венец и править. Чему сжигание столицы вообще никак не способствует. Но простому люду о том говорить не следовало. Скорее напротив — стращать. Ибо сейчас в Москве требовалось навести покой и порядок. Слишком беспокойный тыл — дурная идея. А как проще всего решить эту проблему? Правильно. Занять всех делом, чтобы праздно не шлялись. Страх же прекрасный мотив и повод подчиняться в таких случаях….

Смеркалось.

Перед всеми воротами Кремля возвели баррикады из скрепленных между собой саней. А за ними заслоны малые из кирасир, поместных и драгун, а также отрядов городского ополчения. Новость о желании Шуйских поджечь Москву меньше чем за час облетела весь город, вызвав народное негодование. Тем более те сами обещали, да и повод подходящий.

Очень неприятной новостью стало то, что в городе нет пушек. Ну вот вообще нет. Все, что могло быть использовано для взлома стен и ворот Кремля — утаскивали внутрь периметра. От греха подальше. Даже чудовищных размеров бомбарду — Царь-пушку — и ту уволокли. Видаки говорили — поставили напротив Спасских ворот для защиты оной.

— Далеко пехота? — Устало поинтересовался Дмитрий у Петра Басманова.

— Должны были встать в половине перехода. Завтра к полудню прибудут.

— Обоз не отстает?

— Нет.

— И даже пушки трофейные должно тащат? — Удивился Дмитрий, зная, что те всю дорогу создавали ему проблему из-за бестолковых лафетов неудачной конструкции. Очень неудобных для транспортировки.

— Польские? — Дернув глазом, переспросил Басманов.

— Да.

— Эти не раньше, чем через три дня подойдут. Там опять у кого-то ось сломалась. Сущая морока.

— И не говори, — покачал головой Дмитрий. — Но они нам нужны. Даже если ломать стены Кремля не станем — они должны быть и одним своим видом угрожать подобным злодеянием. Если им нужна помощь — нужно послать. Может лошадей или людей? Уверен, что обозные команды с этими пушками уже совершенно извелись.