Глава 9
Настя грустно улыбалась. Ни одной складочки на щеке, ни одной искривленной черточки, а слезы текут по щекам. И так ее жалко, аж сердце ноет.
— Женя отомстил моему отцу… Обманул меня и отомстил… Если он Женя.
— А кто он? — спросил Сева.
— Я не знаю, он мог изменить имя…
— Имя, фамилию, — кивнул он.
— Сейчас он уже ничего не боится…
— Почему?
— Потому что скользкий, руками его не ухватишь…
— Хорошо бы гарпуном.
— Китобоев нет.
— Да? — задумался Сева.
Женя еще та гадина. И Настю совратил, и Олесю с толку сбил. Наступить бы ему ногой на голову да руками ноги вырвать. Но зачем это Севе? Олеся соблазнилась на Женю из-за слабости своего характера и всего остального. Но ведь и Настя бегала за ним как та собачонка. А если ее силой сажали на иглу, она могла бы сказать об этом отцу. Но нет, Настя довела дело до похищения. Которое организовал Женя. Она не распространялась, как там было, но вряд ли с нее сдували пылинки. Скорее, надували… Она сама во всем виновата. Сама позволила извалять себя в грязи. Почему он должен идти мстить за нее, рискуя своей жизнью?..
— Да и зачем руки марать об эту мразь? — спросила Настя, обращаясь к самой себе.
— Он тебя преследует?
— Он от меня прятался… А сейчас не знаю… Я его ударила, а он — тварь мстительная.
— Отцу скажи.
— Боюсь.
— Он же все знает.
— Не все… Мне доза нужна. — Настя умоляюще смотрела на Севу.
— Я так и понял, — кивнул он.
— Отцу я сказала, что ничего такого нет…
— А на самом деле есть… С этим надо что-то делать, — кивнул он.
Можно наказать Женю, но от этого ничего не изменится. Самый страшный враг для Насти — это наркотики. Вот с чем нужно бороться.
— Что ты с этим сделаешь?
— Ну, как-то же лечатся.
— Понятно, — с обидой в голосе вздохнула она.
— Что тебе понятно?
— Я тебе душу открыла… А ты капельницу в нее поставил, — печально усмехнулась она.
— А капельница нужна. Интоксикацию снять…
— Мне бы чего-нибудь другого…
— Чего другого?
— У Кости твоего друг, Веня его зовут, да?
— И что?
— У него может быть…
— Теперь и мне понятно. Зачем ты мне душу открыла, — усмехнулся Сева.
— Ну, я же не просто так… Я бы ему заплатила…
— Что у него есть? Достал где-то на шару, больше нет…
— А вдруг?
— Пацана под монастырь подводить не надо, — отрезал Сева.
— Какой ты правильный! — с укором и обидой глянула на него Настя.
— А что бы ты на моем месте сделала?
— Ну да, мы же на разных местах…
— На разных!.. И ты знаешь почему?
— Потому что я наркоманка…
— Потому что ты врешь, изворачиваешься.
— Я буду хорошей.
— Ну вот, ты уже и обещаниями разбрасываешься.
— А я, по-твоему, не могу быть хорошей?
— А разве ты сейчас такая?
— Нет, я хорошая…
— А считаешь себя плохой… Завязывать тебе с этим делом надо, пока не поздно.
— А если поздно?
— Неужели так затянуло?
— Да нет, сессия на носу, а если меня на лечение запрут, как я экзамены буду сдавать? Выпрут из универа, а оно мне нужно?
— Академку возьмешь.
— Да не хотелось бы…
— Дура! — Сева развернулся к Насте лицом, крепко взял ее за плечи. — Какой может быть универ, когда на кону — твоя жизнь!
Настя проясненно глянула на него. И кивнула, соглашаясь с ним.
— Тебя спасать нужно!
— Ну, хорошо…
— Что хорошо?
— Ну, я скажу отцу…
— Вот и правильно!
— Мне больно! — мотнула головой Настя.
— Извини. — Сева разжал руки.
— Мама сейчас дома, я ей во всем признаюсь.
— Очень хорошо.
— Только ты ей ничего не говори… Ни ей, ни отцу.
— Ну, если ты сама скажешь…
— Проводи меня домой.
— Ну конечно!
Насте сейчас никак нельзя оставаться без присмотра. И не совсем понятно, почему родители не посадили ее под замок. Допустим, она смогла убедить их в том, что может держать себя в руках. Но ее снова могут похитить, на этот раз по-настоящему. Отец должен оградить ее от связей с внешним миром и вплотную заняться Женей. Может, эта мразь и подстраховалась, но, если очень сильно захотеть, и на него можно найти управу.
Надо бы поговорить с отцом Насти, подсказать, если он чего-то не понимает. Об этом Сева думал всю дорогу, до самого дома, в котором она жила. Но дальше подъезда Настя его не пустила.
— Спасибо тебе за все! — Она обняла его руками за шею, горячо поцеловала в щеку и ушла.
Он потянулся за ней, но, качнув головой, отступил. Он обязательно поговорит с Василием Лукьяновичем. Но потом. И то, если мужик ничего не поймет.
А пока что надо бы поговорить с Олесей. Как бы она не впуталась в такую же историю, как и Настя. Наверняка у Жени есть доступ к наркотикам. Очень может быть, он их распространяет. Возможно, даже через таких дурочек, как Олеся. Может, она уже на игле…
Сева вернулся в общагу, без всякой надежды застать Олесю заглянул к ней в комнату. Она лежала на кровати, забросив руки за голову. И смотрела в потолок.
— Что там читаешь? — глянув вверх, с колкой иронией спросил он. — Гражданский или уголовный кодекс?
— А какой надо? — едва глянув на него, кисло спросила она.
— Уголовный.
— Зачем?
— Ну, должна же ты знать, сколько лет тебе Настин отец впаяет.
— За что?
— Ты вступила в преступный сговор с Женей… Или как его там?
— Не понимаю, о чем ты.
— Помнишь, я дрался с Женей? Вы же нарочно разыграли эту сцену… Ты знала, зачем это чмо преследует Настю. А там и наркота, и похищение. И ты пойдешь как соучастница…
Олеся лежала не реагируя. И это начинало выводить Севу из себя.
— Ты меня понимаешь? — Он даже не надеялся на вменяемый ответ, но Олеся вдруг поднялась с кровати, подошла к нему, обняла.
Он ее оттолкнул, она села на кровать, ладонями закрыла лицо и заплакала.
— Женя меня бросил! Сказал, что я ему больше не нужна.
— Ты знаешь, зачем он преследовал Настю?
— Хотел ее проучить. За то, что она ему отказала… Ну, она тогда с тобой была… А я хотела, чтобы она отстала от тебя…
— Он ее на иглу посадил.
— Я здесь ни при чем!
— Настя искала Женю, а ты знала, где он живет…
— Он там больше не живет! Он сказал, что уезжает в Сочи! Навсегда!
— И как его найти? — спросил Сева.
— А почему я должна его искать? — Олеся развела руки и с удивлением посмотрела на него.
— А почему не должна?
— Я тебя люблю! И хочу быть с тобой!
— Со мной? После того, что было?
— А что было?.. Ну, ошиблась я, с кем не бывает.
— Ты на самом деле полная дура или притворяешься?
— Ну а что?.. Настя вон сразу толпу мужиков обслужила, и ничего. Ты вон за ней как собачонка бегаешь!.. А я только с Женей была. И марафет в себя не наводила. А Настя совсем конченая…
Сева сам не понял, как влепил Олесе пощечину.
— Заткнись!
Какое-то время она ошеломленно смотрела на него сквозь слезы, затем вскочила.
— Ну ты и козел!
Он понял, что перегнул палку. И даже извинился, но не словом, а взглядом. И Олеся учуяла эту слабину.
— Извинись! — потребовала она.
Сева кивнул, давая понять, что просит прощения.
— И больше так не делай! — Олеся поднялась, обвила руками его шею и глубоко заглянула в глаза.
— Не надо так про Настю…
— Согласна. О ней или хорошо, или ничего…
— И языком трепать не надо. Не было никакой толпы мужиков…
— Была. И она у них, у всех… За дозу… Брр!
Сева представил себе, как это могло быть, и его самого передернуло от отвращения. Может, потому он и оттолкнул от себя Олесю. Но та снова приклеилась к нему.
— Я все понимаю. И не осуждаю… И если ты вдруг решишь вернуться, моя дверь всегда открыта. Можешь постучать в нее прямо сейчас…
Он снова оттолкнул Олесю. И ушел.
— Моя дверь только для тебя! — крикнула она в спину.
Не было у него желания входить в эту дверь, но и Настя вдруг показалась ему такой далекой. Действительно, наркоманы за дозу готовы на все что угодно. И Настю совсем не трудно было совратить.
Сева вернулся в свою комнату, бухнулся на кровать и вперил взгляд в потолок. В этом положении Костя его и застал.
— Ты здесь? — спросил он.
— Нет, здесь твоя галлюцинация.
— Я не курил.
— А чего так? У Вени трава закончилась?
— Пфф!.. Надо будет, домой съездит… А ведь поедет. Ну, если Настя очень хорошо попросит, — усмехнулся Костя.
— При чем здесь Настя? — резко глянул на него Сева.
— Ну, я же не просто так спросил, ты здесь или не ты… Подходила она ко мне, спросила, как Веню найти. Мне кажется, она к нему поехала… Слушай, а может, она из-за Вени от тебя тогда ушла?
— Ну не сука! — Сева вскочил с кровати, схватил куртку.
Костя глянул на него с иронией великого прорицателя. Знал он, что Насте понравился Веня. Знал, потому что от него ничего не скроешь.
Сева не стал разрушать его заблуждения, он узнал, как найти Веню, и отправился к нему в общежитие сельхозинститута.
Настя снова обманула его. Даже в подъезд своего дома зашла у него на виду, чтобы сбить с толку. Он отправился в общагу, а она — за ним. На поиски Вени, через которого можно было разжиться анашой. Да и душу она открыла ему, чтобы получить выход на Веню. Только Сева сам должен был навести к нему мосты. Сева отказался, но разве ж Настю этим остановишь? Да, она действительно готова была ради дозы на все. И толпа мужиков точно была. Но ведь эти толпы будут и дальше. Если ее не остановить. Да и Веня может влипнуть в историю, а он, хоть и дурачок, парень, в принципе, неплохой. Нельзя ему в тюрьму…
Дверь в комнату Вени была закрыта, но запах конопляного дыма хоть и смутно, но все же чувствовался. Сева достал свой ключ, вставил его в замочную скважину, делая вид, что пытается открыть дверь. Так и Веня сейчас мог тыкать — своим ключом в чужую скважину. Если Настя действительно готова была на все за тягу с косячка.
Веня открыл дверь почти сразу. Настя сидела на кровати в одежде. И вид у нее совершенно невинный. А глазки блестят. Сева напористо переступил порог.
— Это ты? — Веня пугливо шарахнулся от него. — А я думал, Славик…
— А ты можешь думать? — зыркнул на него Сева.
— Настя сама пришла…
— А Настя сама сейчас ко всем приходит. Да, Настя?
— Сева, не злись! — Она весело глянула на него.
И даже протянула руку для поцелуя. Вряд ли она поймала приход, но настроение точно приподнялось.
— Буду злиться! Собирайся, поехали!
— Куда?
— А я тебе все расскажу… — глянув на Веню, сказал он.
— Не хочу я никуда ехать.
— Тогда я поеду сам!
— И все расскажешь?
— Даже не сомневайся…
— А если ты просто проводишь меня домой?
— Тогда просто уйду, — кивнул Сеня.
— Уйдешь и ничего не скажешь? — Настя пытливо смотрела на него.
— Ничего.
Сева обманывал Настю, но делал это сознательно.
— Какой ты хитрый!.. Думаешь, я тебе поверила?
— А кому ты сейчас можешь верить? Может, себе?
— Себе? — задумалась Настя.
— Пошли.
Она кивнула, поднялась. У входа в общежитие стояла желтая «Волга» с шашечками, из нее выходил взрослый мужчина, возможно, кто-то из преподавательского состава.
— Давай на такси! — капризно потребовала Настя.
Сева кивнул, но не сразу. С деньгами у него туго, и он никогда этого не скрывал.
— Я заплачу.
Они сели в машину, Настя сказала, куда ехать, и прильнула к нему. Сева внутренне напрягся. Она, конечно, самая лучшая, но через нее прошло целое стадо, и он никак не мог сбросить это со счетов.
— Не бойся, целовать тебя не буду, — тихо сказала Настя.
Она пыталась бодриться, но в голосе все равно чувствовалась обида.
— Можешь и поцеловать.
— Не буду… И не хотела… Я больше никого не хочу… Даже тебя…
— Даже меня?
— Тебя-то я люблю.
— Где-то я это уже слышал… Сказать от кого?
— Все равно… Мне уже все равно… — вздохнула она. — Буду жить как монашка.
— Тогда, может, в монастырь надо?
— В монастырь? — задумалась Настя.
И всю дорогу молчала, размышляя над его предложением. Действительно, в монастыре особая, целительная атмосфера, в нем постом и молитвами можно избавиться от наркотической зависимости.
— Я неверующая, — уже возле подъезда с самым серьезным видом сказала она.
— А ты попробуй поверить.
— Попробую, — кивнула она. И улыбнулась, давая понять, что пора прощаться. — Ну все, до встречи!
— До какой еще встречи?
Сева взял ее за руку и чуть ли не силой завел в дом. Дверь им открыл Василий Лукич.
* * *
Сева обманул. Настя так надеялась на него, а он обманул ее ожидания. Пришлось выкручиваться самой. Зато Веня раскрыл душу нараспашку, вместе со спичечным коробком, в котором у него находился первосортный гашиш. Курить травку все равно, что пить воду, когда хочется есть. Но без воды человек умрет быстрей, чем без хлеба. А еще под травкой весело, а ей так не хватало хорошего настроения. Но Сева обломал весь кайф.
— Настя! Нам нужно что-то делать, — сказал отец.
— Ты поверил Севе? — скривилась Настя.
— А почему я не должен ему верить?
— Потому что Сева — стукач.
Настя не злилась на Севу. Но и добра ему не желала. И так хотелось его уколоть.
— Вот только давай без этих жаргонных словечек!
— Сева — ябеда. Что от этого изменилось? — усмехнулась Настя.
— Характер у тебя изменился…
— Это все Женя… Которого ты посадил…
— Ну, с этим мы разберемся… — болезненно скривился отец.
Сева рассказал ему все, что узнал от Насти. Взял и без всякого зазрения совести вывалил. А ведь она поделилась с ним по секрету… Вот и как его после этого назвать?
— А было?
— Ну, насильников я, конечно, осуждал…
— Женя не насильник. Эта девочка сама ему дала… Чистая, невинная девочка. Такая же, как я, — ухмыльнулась Настя.
— Ты чистая. И невинная. А то, что было, скоро забудется как страшный сон…
— Не забудется. И не сотрется… А разбираться надо было сразу… Ты же собирался узнать, кто такой Женя…
— Не успел, закрутился…
— Ты крутился, меня крутили… Как же так, папа?
— Я обязательно доберусь до этого гада! — Отец сжал кулаки до хруста в костяшках.
Но Настя лишь усмехнулась. После драки кулаками не машут.
— Мне плохо, папа. Если бы ты знал, как мне плохо… Душа болит… — Она потянулась к отцу, обняла его.
— Ничего, мы вместе справимся с этой болью. Все будет хорошо.
— Когда?
— Мы обязательно что-нибудь придумаем.
— А что тут думать? — Настя отпрянула от отца и едко глянула на него. — Сдай меня в наркологию. Привяжут к кровати, будут лечить… Чем там у нас психов лечат?
— Ну, наркология — это слишком.
— А чего? Женю ты не остановил… А ведь я к нему ходила, он мне все рассказал… Почему ты его не нашел! Почему ты к нему не пришел?.. Почему ты его не убил? — Настя обозленно глянула на отца.
— Девочка моя! — Он обнял ее, прижал к себе — как будто смирительную рубаху надел.
— Все, все, больше не буду!
Отец отпустил ее, она села на кровать, подтянула коленки к подбородку.
— А этого подонка я найду!
— И убьешь!
— И убью, — кивнул отец.
— Я тебе не верю!
— Убью… И в тюрьму сяду… Тогда поверишь…
— A-а, в тюрьму!.. И Сева боится!.. Никому я не нужна! — С Настей случилась самая настоящая истерика.
— Ира! — отец позвал маму.
И это отрезвило Настю. Она вскочила, бросилась к двери, встала спиной к ней.
— Все! Все! Только маму не надо!.. Или у меня от вас взорвется голова!
— Хорошо, хорошо, давай без мамы… А лечится будешь здесь?
— Как?
— Ну, с наркологом я договорюсь, он будет приходить на дом. Будет тебя лечить.
— Я знаю одно лекарство.
Отец округлил глаза, возмущенно глядя на Настю. Он понял, о чем она завела речь.
— Тут главное — не переборщить, — с самым серьезным видом сказала она. — Полкубика в день, чисто для поддержания тонуса. Кайфа не будет, да мне и не нужно. Но чувствовать я себя буду хорошо. И учится буду, сессию сдам. Ты же знаешь, мне нужно образование… Прокурором хочу стать… И Женю не надо убивать. Я его сама убью. Морально. Запрошу для него пятнадцать лет и ни на год не сдвинусь. Да что там год, месяца ему не скину…
— Станешь прокурором, обязательно станешь, — Отец обняла ее. — Только не надо по полкубика в день…
— Да, я знаю, можно капельницы ставить, интоксикацию снимать. Тогда легче станет…
— И легче станет, и вылечимся…
— Но это завтра?
— Завтра. Завтра будет врач, он назначит лечение…
— Нужно сегодня.
— Ну, сегодня никак нельзя…
— Тогда просто обезболивающее.
— Нет!
— Ты можешь достать, я знаю. — Настя оттолкнулась от отца.
— Я же сказал…
— Тогда я выброшусь из окна!
— Настя!
— Там четвертый этаж. Я не убьюсь! Но сломаю позвоночник! И стану инвалидом на всю жизнь! Вы этого хотите?
— Настя, ну не надо!
— А что, это мысль! Мне будет больно, мне будут колоть морфий!
— Настя, пожалуйста, возьми себя в руки.
— Мне нужен морфий! Одна ампула! На один раз! До завтра!.. А завтра уже не надо!.. Неужели это трудно понять! — Настя чуть ли не в бешенстве смотрела на отца.
— Где ж я возьму тебе морфий?
— В аптеке купи… В больницу съезди… Ты же судья, у тебя должны быть связи…
— Я не смогу.
— Я жду!
Настя подошла к окну, отодвинула занавеску, взялась за ручку.
— Ну хорошо…
Отец ушел, появилась мама, но Настя вовсе не хотела с ней говорить. Она бухнулась на кровать, зарылась головой в подушку.
Мама что-то говорила, успокаивая, а она лежала и усмехалась. Где они все были, когда ее опускали на уровень канализации? Раньше надо было спасать, а сейчас пусть бегут за обезболивающим. А если они ничего не придумают, она точно выбросится из окна. Или вскроет себе вены.
Отец вернулся с трясущимися от волнения руками. Как оказалось, он принес ампулу с морфием. Настя смотрела на него с удивлением и насмешкой. Вроде бы плохо ей, а ломает его.
Мама принесла шприц, взяла ампулу, но сломать кончик не смогла: расплакалась, разрыдалась. Настя выгнала родителей из комнаты, взяла процесс в свои руки. И погрузилась в состояние фиолетового спокойствия.
На следующий день она собралась в институт, но мама не выпустила ее из дома. А к обеду подъехал отец, он привел с собой мужчину с крылообразными бровями и вислыми щеками. Все бы ничего, но у него был сизый нос. Настя не могла сдержать насмешки. Видно, мужик — большой специалист, если он изучал проблему глубоко изнутри.
Врач осмотрел Настю, опросил и назначил лечение. Капельница с раствором глюкозы — для снятия интоксикации, бром — для успокоения. Инсулин в малых дозах. И главное, полная изоляция от внешнего мира.
Капельницу он поставил ей сразу, дал успокаивающего. Настя уже погружалась в сон, когда появился отец.
— С институтом я договорился, — сказал он. — Часть зачетов поставят автоматом, а часть — сдашь в облегченном режиме…
— Уйди! — Настя умоляюще глянула на него.
Она уже почти успокоилась, но отец одним своим присутствием умудрился вывести ее из себя.
— Я же как лучше хотел…
— Уйди! Ну пожалуйста!
Отец ушел, Настя постаралась расслабиться, представила, что в кровь из капельницы поступает морфин. Это помогало мало, но и на стену она не лезла. И благим матом не орала. А когда ей захотелось сбежать из дома, снова появился отец. Он принес доски, молоток и своими руками заколотил окно. Насте вдруг захотелось его убить. Этим же молотком. А потом выкинуть из окна.
Но набросилась она на маму, которая не хотела выпускать ее из дома. И отец не постеснялся надеть на нее самую настоящую смирительную рубашку. А мама сделала укол, после которого ее охватила сумеречная апатия. В этих сумерках ею и овладел долгожданный сон.
