Глава 8
– Куда это ты собралась? – Хассел преградил ей дорогу, угрожающе поигрывая ветряными вихрями на ладонях.
Натт Мёрке почувствовала, как сердце рухнуло вниз. В попытках улизнуть от Синда она совсем забыла про неугомонного стихийника. Дел у него, что ли, других нет? Она прижала к груди опечатанный магией ларец и попыталась пройти мимо нахального мага.
– Не пущу, – каким-то странным тоном сказал Хассел – не то злым, не то заигрывающим, и взял ее в магическое кольцо.
Мёрке могла бы вырваться, но тогда она растратила бы свою силу. А Натт бережно копила каждую крупицу энергии.
– Пожалуйста, пусти, Фирс. Не сегодня. Завтра можешь делать что хочешь. Просто отпусти меня сейчас, – она почти плакала.
– Эй. Да не плачь ты. Я же не делаю ничего плохого. – Стихийник подошел ближе, и в его светло-карих глазах полыхали новые незнакомые огоньки.
– Я пожалуюсь Гостклифу Анду. Ты используешь против меня магию! Пусти, Фирс. Пожалуйста, – отчаянно шептала Натт, боясь, что кто-то увидит или услышит их. И тогда точно всему придет конец, и все будет зря.
– Мёрке, да подожди же ты. Дай мне минуту. – Стихийник походил на безумца. Он нервно закусывал нижнюю губу. Ветер отвечал на его настроение и ерошил Натт волосы. – А, ладно, пошло все к черту. Когда еще я застану тебя без твоего телохранителя? – прохрипел Фирс.
Но не успел он сделать и двух шагов, как его сбила с ног баллтрэ. Летучая мышь кружила вокруг стихийника и норовила разодрать ему лицо. Он отчаянно махал руками, пытаясь отбиться от нежити. Воздушные оковы пали, и Мёрке увидела своего спасителя. Синд Форсворд гневно смотрел на обидчика.
– Хассел, твои выходки переходят все границы. Зачем ты утащил сюда Натт прямо с церемонии? – поинтересовался некромант, легко управляя хищной баллтрэ.
– Мёрке, скажи ему! Никого я не похищал. Она сама сюда пришла. Мёрке… черт… да не молчи… – Фирс упрямо собирал магические потоки, но мышь срывала каждое его заклинание.
– Он не врет. Синд, отпусти его.
Некромант недоверчиво посмотрел на подругу, но мышь прекратила атаку.
– Вы оба ненормальные. – Стихийник вытирал с лица кровь, которая сочилась из мелких порезов, но уходить не собирался.
– Ну, кто из вас первый расскажет мне, что произошло? – прищурился Синд, а баллтрэ угрожающе зависла над виновниками сцены.
– Она сбежала с церемонии сюда с этим ларцом, – первым подал голос стихийник.
– Натт, что у тебя там? – мягко спросил Синд.
– Канарейка, – быстро соврала Мёрке, – я хотела провести свою церемонию прощания.
– Зачем? – некромант был явно озадачен.
– Синд, я не хочу делать это в толпе незнакомцев. Либо одна, либо среди близких мне людей…
– Тогда почему не позвала меня? – в голосе друга отчетливо слышалась обида.
– Не знаю…
– А чего мы ждем в таком случае? – отозвался потрепанный Фирс. – Проведем обряд здесь. Времени уже мало осталось. Преподаватели скоро закроют портал. Отпустим твою канарейку в обливион и пойдем на ужин.
– С чего ты взял, что входишь в число близких людей? – надменно спросил некромант.
– Давайте, – слишком быстро согласилась Мёрке, глядя на отражение луны на глади озера.
– Предлагаешь мне делать круг с этим копченым угрем? – фыркнул Синд.
– Потерпишь, трупоед, – парировал Фирс. – Командуй, Мёрке.
Она поставила ларец в центр и взяла ребят за руки.
– Меня сейчас стошнит, – простонал Форсворд, когда его рука оказалась в горячей ладони стихийника.
– Поверь, я тоже не в восторге, – скривился маг и подмигнул Мёрке, но она лишь покачала головой, закрыла глаза и сосредоточилась на магических потоках.
Каждый год в Тэнгляйхе проводили древнюю церемонию прощания, которая давала возможность отпустить заблудших духов в другой мир. Только у Натт в этот день была совершенно другая цель.
– Мёрке, – испуганно позвал некромант, – ты не то делаешь. Зачем ты раскручиваешь портал? Так нельзя… – Он попытался вырваться из круга, но у него ничего не вышло: портал не отпускал его.
– Мёрке!
Натт не отзывалась, напряженными губами беззвучно шепча чье-то имя.
– Мёрке, что в коробке? Не молчи, демон тебя дери. Мёрке!
– У вас всегда так? – Стихийник, встревоженный не на шутку, тоже попытался высвободить руки.
– Она не слышит… – Внезапно некромант рухнул на колени, а за ним последовал Фирс. Оба мага стремительно теряли силы.
– Эй, некрофилка, прекращай, это уже не смешно. – У Фирса перед глазами стало темно.
– Квелд Мёрке, Квелд Мёрке, – Форсворд наконец прочитал по губам подруги знакомое имя.
– Нет… Остановись. Так нельзя, мы все… – он не договорил. Освободившаяся из коробки тьма схватила его за горло и вырвала из круга. Натт и стихийника отбросило почти к самому озеру.
Синд Форсворд поднялся с земли. Его глаза скрыло за черной непроницаемой поволокой. Он с нескрываемым удовольствием сделал глубокий вдох и медленно подошел к перепуганным Мёрке и Хасселу.
– Квелд Мёрке? Ты серьезно? – Лицо некроманта исказила жуткая гримаса. – Какие же вы предсказуемые, адепты смерти. Всегда одни и те же ошибки. Нельзя возвращать любимых. Хотя я очень рад, что вы нарушаете свои же правила. Иначе у меня не было бы такой возможности.
Фирс Хассел пришел в себя и начал сгущать воздух, закрывая себя и Мёрке щитом. После создания круга сил у него было мало, но он знал, что к ним никто не придет на помощь.
Маг прижал Натт к себе и приготовился защищать ее до конца.
Одержимый некромант криво улыбался и неумолимо сокращал расстояние. Он щелкнул пальцами, и воздушный барьер юного волшебника пал. Фирс не растерялся и потянул воду из озера, закрываясь новым куполом.
– Скука. Уходи, глупый мальчишка, ты мне не нужен. Отдай мне Мёрке, и я тебя не трону. – Еще один щелчок, и стихийника вместе с Натт облило ледяной водой. Они сидели совершенно беспомощные и дрожали от ужаса и холода.
– Беги, Фирс, я так виновата… это все я…
– Нет, нет, нет. Мёрке, я тебя не брошу! Никогда. – Замерзшей рукой он сгустил пламя на ладони и метнул в одержимого мерцающий всполох.
– Как знаешь, маг. Я дал тебе шанс.
Фирса мгновенно парализовало, и он упал на спину. Стихийник совсем не дышал. Мёрке хотелось закричать, но крик застрял в груди – там же, где бешено трепыхалось сердце.
– Пойдем со мной, – ласково позвал голос, который она помнила с детства. Только это был не Квелд.
* * *
– Зачем ты показываешь это? У меня нет провалов в памяти, и я хорошо помню тот день. – Синд Форсворд отогнал наваждение, вызванное магией банши.
– Хотела, чтобы ты еще раз взглянул на того, с кем вы имеете дело. – Лже-Мьюл попыталась пожать плечами, но веревки мешали ей.
– Я помню каждую мелочь. Йеден Стаат и Рё’Тен почувствовали возмущение, вызванное несанкционированным порталом, и поспешили нас спасать. Некроманты вовремя остановили существо и изгнали его из меня.
– Не совсем, – возразила банши.
– Да-да, какая-то его часть осталась до сих пор в моем теле, она же и вызвала одержимость спустя четыре года после инцидента. Расскажи мне что-нибудь новое.
– Нет же. Все не так, господин инквизитор, – насмешливо проговорила демоница. – Того демона из тебя изгнали полностью. В твоем теле нет ни капли от него.
– Тогда что же это? – Синд ткнул пальцем в залитый черным глаз.
– Это не демон и не одержимость. Это твоя собственная тьма. Такое случается, особенно с некромантами. Личные переживания, постоянный контакт с мертвыми. Главное, что ты контролируешь ее, – пояснила Мьюл.
– Что ты такое говоришь? Это последствия изгнания, – упрямо проговорил Форсворд.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Просто убедил себя в другой версии. Ведь гораздо проще сбросить с себя ответственность за содеянное, чем терзаться от чувства вины. Не так ли, Синд Форсворд? – Банши облизала губы, чувствуя нарастающую боль в душе бывшего некроманта. Однако он быстро успокоился.
– Это последствия изгнания, – механически повторил инквизитор.
– Как тебе будет угодно, – банши закатила глаза, – но того духа не удалось изгнать из нашего мира. Он застрял где-то между. Ни туда ни сюда. В обливион он сам не хочет, а тут у него сил мало. Дух ищет кого послабее, чтобы подобраться к Мёрке.
– Зачем ему Натт? – Синд словно очнулся и вновь с интересом слушал демоницу.
– Понятия не имею. Знаю только, что она познакомилась с ним не здесь. Вероятно, он пришел в Тэнгляйх следом за Мёрке, – предположила Мьюл.
– Все сходится, это ее старший брат. Квелд Мёрке. Он умер тем же летом. Натт разрыла его свежую могилу и украла сердце для запрещенного ритуала. Она призналась Рё’Тену, что хотела заключить в него душу своего любимого брата. Но Квелд вернулся в наш мир другим. – Синд вновь вспомнил свою одержимость на втором курсе и то, как едва не убил подругу и Фирса Хассела.
– Квелд Мёрке?.. Не уверена, что беснующийся дух принадлежит ему. То, что вы вытащили с того света, никогда не было человеком, – пояснила банши.
– С чего ты взяла? – недоверчиво спросил инквизитор.
– Человеческие души гораздо слабее, и ими движут простые мотивы: месть, любовь, тоска, гнев. А здесь происходит совсем другое, что-то во сто крат сильнее даже моей жажды. Наш демон без труда заставил меня исполнить реквием. Банши очень редко его поют по собственному желанию.
– Почему? – поинтересовался Синд.
– Потому что мы становимся смертными. Так что можешь снять с моей шеи ярмо, я теперь обычный человек.
Инквизитор внимательно оглядел сидящую перед ним девочку. Бесцветные волосы почти до пояса; огромные серые глаза, из которых, кажется, вот-вот потекут слезы; тонкие ручки и ножки; едва начавшая округляться грудь, которая сейчас с трудом поднималась от частых прерывистых вдохов. Он явно перестарался с обездвиживанием пленницы: простое дыхание доставляло ей сильную боль, а нежная кожа шеи превратилась в кровавое месиво. Действительно сложно поверить, что перед ним сидит демон. Или уже не демон? Белесый глаз не видел ничего, кроме обычной раненой тринадцатилетней студентки.
– Эй, инквизитор Синд Форсворд! Может, уже развяжете меня и разрешите залечить порезы и переодеться?
Форсворд ослабил веревки, чтобы Мьюл смогла выпутаться. Она с облегчением вздохнула и покрутила затекшими руками.
– А это? – она ткнула на зачарованный ошейник.
– С этим повременим. Вдруг все это уловка, и ты снова споешь что-то смертоносное. – Форсворд потирал глаз, который не хотел успокаиваться. Если не взять тьму под контроль, то браслеты снова выпустят шипы. А банши уже порядком вывела его из себя своей проницательностью.
– Если бы я знала, что стану смертной, выбрала бы более зрелое тело, – она с тоской приложила ладони к груди. – Инквизитор, мне бы еще душ принять. Можно я уже пойду к себе?
– Нельзя, – отрезал Синд.
– Это почему? – Мьюл недовольно надула нижнюю губку.
– Тебя все еще считают демоном. Боюсь, мстительные студенты могут учинить над тобой расправу за сокурсников и преподавателей, – пояснил он.
– Значит, мне теперь нужно прятаться? – грустно изрекла банши.
– Пока да. Мне нужно написать в Скьерзилден о тебе. Изложить все обстоятельства, включая внезапное очеловечивание. Твоя судьба уже не зависит от меня. Мне очень жаль, – искренне ответил Синд.
– Они страшнее тебя? – прошептала Мьюл.
– Да. Им приходится быть непоколебимыми и бесстрастными. Наверное, в сравнении с ними я гораздо мягче, – признал Форсворд.
– Плохо. Тогда у меня мало шансов не попасть в жернова инквизиции, – подытожила Мьюл.
– Я постараюсь изложить все в выгодном для тебя свете. По крайней мере, никто не погиб, – обнадежил ее Синд.
– Как сказать. Реквием поверг всех, кто был во дворе, в беспробудный сон. Не представляю даже, кто сможет вернуть их обратно.
– Есть одна талантливая некромантка, – не без гордости сказал Форсворд.
– Мёрке? Ей бы со своей кашей в голове разобраться. А вы с Фирсом задачу не упрощаете, между прочим. Кстати о стихийнике. За ним приглядывать надо, он затеял что-то сомнительное. Вокруг него много бессат морт крутится, как около заправского некроманта. В его присутствии я просто с ума схожу. Сходила то есть, – поправила себя бывшая банши. – От Фирса страданиями пахнет, как от свежей выпечки. Проведи ему инструктаж по защите от темных сил, иначе зачем ты приехал в академию. В противном случае на Хассела сбежится вся местная нечисть, – посоветовала банши.
– Мёрке говорила, что его пустынный барс Виллма умирает. Подумаю, как ему помочь. Кстати, ты можешь заслужить помилование, если посодействуешь в пробуждении жертв реквиема, – предложил Синд.
– Как скажешь. Только переоденусь и сразу в бой: хоть в обливион, хоть в Скьерзилден.
– Даже не знаю, что хуже, – нервно рассмеялся инквизитор.
– Хуже только ходить под себя. Принеси мне чистую одежду, пока я помоюсь, – буркнула банши, кинула Синду печать от своей комнаты в общежитии факультета темных искусств и без спроса нырнула в ванную. – И вот еще, – она высунула голову из-за двери, – скажи Натт Мёрке, что я в порядке. Для нее я маленькая молчаливая второкурсница. Уверена, она волнуется. И передай, что мне очень жаль Северный альянс. Я любила их…
– Не нужно говорить о них в прошедшем времени, – нахмурился инквизитор.
– Всем бы твой оптимизм. Так ты передашь ей?
– Хорошо, слово в слово.
Форсворд на всякий случай опечатал дверь в ванную, хотя интуиция подсказывала ему, что новоиспеченная смертная никуда не денется, и отправился за вещами для пленницы.
Он долго думал над словами банши об одержимости тьмой. В глубине души Синд понимал происхождение своего альтер эго. Неприятно признавать правоту маленькой бывшей демоницы. Получается, все, что он сделал с Натт в ту ночь, целиком его вина. Никто не помыкал им, кроме собственных низменных порывов. Как там говорила Мьюл? Месть, любовь, тоска, гнев. Все это Синд чувствовал до сих пор. Он будет плохим якорем для Мёрке, скорее камнем на шее.
* * *
– Делать нечего. На других факультетах тоже нехватка персонала. Объединим студентов в большие группы. Стихийники с нашими студентами, а инженеры с целителями. Натт, ты записываешь?
Гостклиф Анд нервно взъерошил волосы, в которых значительно прибавилось седины, словно декан вышел на прогулку в легкий снегопад. Он гневно перечеркивал расписание раз за разом. Ничего не клеилось. Как ни крути, Мёрке не могла оказаться в двух местах одновременно. А призыватели, оставшиеся без педагога, наверняка переведутся в другую академию, если не найти для них замену. Репутации факультета придет конец. Единственный откликнувшийся специалист из Истболверка пообещал приехать не раньше первых заморозков, а до этого времени кто-то должен был учить адептов.
– Если бы не впавший в маразм Стаат… Ладно, я возьму первогодков-некромантов. Все равно у них длинная теоретическая часть, сам начитаю им лекции. А вместо практики по элементарному оживлению проведу занятия по бальзамированию в первом семестре вместо третьего, – бормотал ядолог. – Что думаешь, Натт?
– Новичкам очень повезет с таким педагогом. – Мёрке не льстила декану, он был одним из лучших алхимиков в регионе, если не в стране.
Уголки его рта слегка дернулись. Декану была приятна похвала некромантки.
– Что там с магистром Рё’Теном и работой по пробуждению наших пострадавших? – спросил Анд, не поднимая головы. Его голос звучал уже намного мягче, чем в мертвецкой.
Мёрке вдруг почудилось, что та неприятная сцена произошла в другой жизни и не с ними.
– У инквизитора Форсворда много дел с Мьюл. Он помогает ей свыкнуться с приобретенной смертностью. Скьерзилден назначил его опекуном для банши. Теперь ответственность за нее несет именно он. Из-за этого у Синда не было времени изучить со мной тело магистра. Однако мы нашли несколько интересных зацепок и собираемся проверить их сегодня после обеда, – отчиталась Натт, грустно глядя на огромный список своих пар. Она все сильнее скучала по Онни Веккер.
– Похвально. Зайди ближе к вечеру за окончательным расписанием. У меня пока ни черта не стыкуется со стихийниками. От них вечно одни проблемы. Никогда не хотят идти навстречу. Твои лекции по некрополям пока перенесем. Черт, черт, черт. Я уже шестой раз составляю это треклятое расписание. Прости, обещаю тебе долгий отпуск, когда появится призыватель, – виновато бросил Анд и перечеркнул очередной лист.
– Я еще даже не приступила к работе, – отмахнулась Натт и с ужасом поняла, что дальше будет только труднее. До начала учебного года оставалось меньше недели.
Мёрке оставила декана наедине с бумагами и, поклонившись, поспешила в лазарет.
Синд Форсворд вместе с новой протеже уже вышагивал между больничными койками и вглядывался в спящие лица. Мьюл приветливо помахала преподавательнице. Сложно было поверить, что банши лет пятьдесят, а то и больше. Но она ни за что не признается и не раскроет свой истинный возраст. Женщины…
– Как успехи? – с надеждой спросила Натт, стараясь не смотреть на бледные лица студентов и педагогов.
Вот что ты натворила, глупая девчонка. Все, кто тебе дорог, пострадали.
– Мы точно знаем, что они не в обливионе, – сообщил Синд.
– А где же? На плане мертвых?! – в ужасе воскликнула Натт. Если студенты и педагоги там, то вернуть их уже нельзя. Смерть не отдает свое по праву задаром. А такую плату Мёрке точно не потянуть.
– Нет, они живы. Но мы не можем понять, где именно они застряли. Мьюл растеряла свои неординарные способности и не может взглянуть глубже, – развел руками инквизитор.
– Вообще-то могу. И я даже вижу то место, но очень мутно, – возразила банши.
– То, что ты видишь, – чушь! – злился Форсворд.
– Может, вы мне расскажете наконец о своих догадках. А я решу, чушь это или нет. – Мёрке скрестила руки на груди и строго посмотрела на препирающихся демона и инквизитора.
– Дорнфьол. Она видит Дорнфьол, – закатил глаза Синд.
– Парк развлечений в восточной провинции? Но… – Натт осеклась и погрузилась в свои мысли.
– Ты была там? – возликовала банши.
– Мьюл, все когда-то бывали в Дорнфьоле. Боги, даже мои чопорные родители возили меня туда.
– Неправда, вот я не была там, – буркнула бывшая демоница.
– Конечно, ты не была в месте, созданном для веселья. Твоя вотчина – кладбища да поля древних сражений, – ухмыльнулся Синд.
– Тем не менее. Я видела то, что видела. Они все на каких-то адских каруселях. Там огромное движущееся колесо и фигуры зверей. Сказочные механические големы или марионетки. Только все это выглядит совсем не весело. Это какое-то извращенное место, пугающее и жуткое, даже для меня… – поежилась Мьюл.
– Должно быть, демон решил использовать образ парка развлечений как проекцию своего мира и держать там студентов заложниками, – Мёрке закусила губу. – Мне нужно воссоздать в памяти Дорнфьол и готовиться к погружению как можно скорее.
– Ты еще не выбрала якорь, – напомнил Синд.
– Тут и выбирать нечего. Я уже все решила. Ты будешь страховать меня здесь.
Мьюл фыркнула и обратилась к Форсворду:
– Я же говорила, что она будет упрямиться.
– Натт, я не могу быть твоей страховкой. Помыслы якоря должны быть абсолютно чисты, а между нами много недосказанности и обид. Плюс я одержим собственной тьмой. Я погублю тебя. Попроси Фирса. – Инквизитор болезненно поморщился, когда произнес имя стихийника.
– Почему ты так вцепился в него? Говоришь о чистых помыслах, но мы с Хасселом далеко не друзья.
– Он искренне любит тебя, ты же знаешь. Этого достаточно, он справится. – Синд нехотя пытался уговорить Натт.
– Я не имею права втягивать его в такое опасное мероприятие. Якорь может пострадать сильнее всех. – Мёрке сопротивлялась из последних сил.
– У нас нет других вариантов. Все академии уже выслали отказы. Они не дадут нам своих некромантов и спиритуалистов для спасения студентов, – сообщил Форсворд. – Родителей мы тоже не можем просить. Они неосознанно посчитают якорем пропавших детей и останутся в том мире сами.
– Черт с вами. Я поговорю с Фирсом, если он не пошлет меня куда подальше после всего, что я наговорила ему, – вздохнула Натт.
– Не пошлет. Скажи ему, что страховать буду я. Он сразу передумает, – подмигнул Синд.
– Не понимаю твоего оптимизма. А что делать с проекцией? Я не была в Дорнфьоле с детства. Чтобы погрузиться туда, нужно полностью воссоздать место в памяти, – заметила некромантка.
– А вот тут снова на помощь приходит Хассел. Он мастер по сферам памяти. Фирс сделает с тебя слепок парка, и ты пересмотришь его, – предложил Синд. – Хоть где-то его одержимость воспоминаниями пригодится.
– Блеск, – мрачно подытожила Мёрке. – Мало того что нам нужно тренировать погружение, так еще надо позволить ему покопаться у меня в мозгах.
– Не забывай, ради чего мы все это делаем, – напомнил инквизитор. – Мы спасем невинных, а ты разберешься со своим демоном.
– Ага, разберусь, в его же страшном мире развлечений, держа за руку обидчика из моего детства, который воспылал ко мне чувствами, а помогать мне будут одержимый тьмой инквизитор и бывшая банши, которая спела смертоносный реквием. Уже предвкушаю легкую победу.
* * *
Перед тем как наведаться к Стаату, Синд отвел упирающуюся банши к себе. Она тоже хотела сходить к некроманту и была явно недовольна вынужденным домашним арестом. Но Форсворд настоял на своем, пояснив, что при незнакомцах несчастный старик точно не скажет ни слова. Мьюл без энтузиазма закрыла за собой дверь и долго что-то бурчала в недрах комнаты Синда.
– Поверить не могу, что молчунья Мьюл – это демон. Да и характер у нее совсем не ангельский, – Натт присвистнула.
– Никакой субординации, – улыбнулся инквизитор, – хотя это скорее мы для нее маленькие ребятишки. Вдруг ей уже больше ста лет? Представляешь, живем мы и не знаем, что окружены русалками, банши, фениксами и прочими полулюдьми, которые притворяются смертными.
– Фениксы не притворяются, кстати. Они сами не знают о своем происхождении. После каждого перерождения просто забывают всю прошлую жизнь. Наверное, это сродни смерти. Вот так полностью потерять свою личность…
– И не поспоришь. Я боялся, что то же самое произойдет со мной в Скьерзилдене, – признался инквизитор.
– Но ведь обошлось? Ты – это ты?
– Как видишь! Есть идеи, как заставить Йедена Стаата говорить? – спросил Форсворд, когда они вышли во двор, но Мёрке лишь покачала головой.
Утренняя прохлада отступала, и уходящее лето дарило свои последние теплые дни. Мёрке зажмурилась от приятного яркого солнца. Очень сложно думать о тьме и запертых в ужасном мире друзьях, когда вокруг все дышит жизнью. Даже Пирфант под присмотром Йедена Стаата не казался пугающим големом, созданным из случайных кусков плоти, – или Мёрке просто привязалась к жуткому слону, утыканному мелкими острыми костями?
– У тебя веснушки? – удивился Синд, разглядывая лицо подруги.
– Да, на солнце сразу появляются, – она потерла переносицу, словно пыталась оттереть крохотные пятнышки. – Кошмар, да? Некромант с веснушками. Это как целитель с огромной уродливой бородавкой.
– Хочешь себе бородавку?
Натт Мёрке задумалась на мгновение.
– Хм, ну какое-нибудь уродство смотрелось бы более органично, чем это.
– Что за стереотипы? Если некромант, так сразу жуткий и с уродствами. Назови хоть одного знакомого адепта смерти, который, по-твоему, внушает ужас. Йеден Стаат до случая с сестрой был самым обычным человеком, да и сейчас выглядит как добрый старичок. А красавец Деард, между прочим, кошек держал. И не для опытов. Ухаживал за ними. А котят раздавал хорошим студентам.
– То-то у нас с тобой нет подарков от магистра, – рассмеялась Натт.
– Да уж. Мы явно не были его любимчиками, кто бы что ни говорил, – предался воспоминаниям инквизитор. – А веснушки тебе очень идут. И бородавка пошла бы.
– Твоя метка тоже ничего, – заметила Мёрке.
– Сам не нарадуюсь. Прибавляет моему образу загадочности, – рассмеялся Синд. – Кстати, девушкам больше нравятся мужчины именно со шрамами и увечьями. У вас просыпается материнский инстинкт, хочется пожалеть и приласкать такого мужчину.
– В Скьерзилдене обучают психологии? – хмыкнула Натт.
– Одна из основополагающих наук для инквизитора, между прочим. Ты зря смеешься. Нужно понимать мотивы преступника или культиста, – пояснил Синд.
– Значит, нужно начинать следить за тем, что я говорю в твоем присутствии?
– Да я и так все вижу, – грустно ответил Синд, глядя на выходящего из подвала Фирса.
Стихийник щурился на солнце. Его смуглая кожа светлела, и он уже все меньше походил на загорелого южанина. На какой-то миг Хассел сфокусировал зрение на Форсворде и Мёрке, и по его лицу пробежала целая гамма чувств – от злости до вселенской тоски и даже страха. Он рассеянно кивнул коллегам и быстро зашагал к замку.
– Вот уж кто действительно как раскрытая книга, – подытожил инквизитор.
– Неужели Виллма еще жива? Глупый маг. Поговори с ним ты, пусть отпустит и похоронит бедное животное, – попросила Натт.
– Я? Из моих уст это будет звучать не как дружеский совет, а скорее как недвусмысленный приказ. А вообще вам нужно найти возможность нормально объясниться. Сейчас не время для детских обид.
– Объясниться? Я ему уже все сказала. Или ты опять про свою навязчивую идею с якорем? – разозлилась Мёрке.
– Врать нехорошо, Натт. Особенно себе, – тихо выдохнул Синд.
– Как же достала твоя проницательность, – печально огрызнулась некромантка.
– А уж меня-то как…
До пристройки Йедена Стаата шли молча. Синд пытался подавить в себе клокочущую тьму и нервно теребил браслеты. Больше всего ему хотелось вернуться в прошлое, когда они с Натт так же ходили к некроманту и воровали у него из холодильников реагенты и части тел для создания големов. Творения редко оживали, чаще тухли в комнатах экспериментаторов, привлекая полчища паразитов своим ужасным смрадом. Тогда парочка вивисекторов ощутила на себе гнев Вертинны Тинг в полном объеме. Она отправила их к Стаату на отработку. Некроманты несколько месяцев прибирались в загонах и латали шкуры нежити. Завхозу было невдомек, что Форсворд и Мёрке провели лучшие весенние каникулы в компании смотрителя, который любил угостить своих работников экзотическими сладостями за чашкой чая. Ребята смеялись, спорили о лучших методах бальзамирования и обещали друг другу непременно создать големов плоти. У Натт в конечном счете это получилось.
Йеден Стаат по обыкновению пригласил их в гости, словно и не было прошедших лет и страшных черных демонических глаз. Он молча заварил чай и разложил неизменные пряники для бывших подмастерьев.
– Господин Стаат, не сделаете ли сегодня исключение? Ответьте на пару вопросов. Это очень важно и касается смерти магистра Рё’Тена, – осторожно попросил инквизитор.
Смотритель за нежитью замер с чайником в руке и грустно посмотрел на гостей. Затем оттянул нижнюю губу указательным и большим пальцем и показал метку, выжженную внутри. Мёрке и Форсворд сразу же узнали одну из разновидностей печати, блокирующей магический дар посредством немоты.
– Вы нарочно сделали это? Чтобы не призвать дух сестры? – тихо спросила Натт.
Ее сердце сдавило от жалости, когда бывший некромант медленно кивнул. Она разделяла его чувства. Потеря близкого человека превращается в бесконечный кошмар для адепта смерти, который терзается лишь одним желанием: применить свою магию, чтобы унять боль. Воскрешение Квелда Мёрке едва не обернулось катастрофой. Должно быть, именно глядя на ее ошибку, Йеден Стаат решил заклеймить себя. Натт не заметила, как смотритель оказался около нее и сжал ее ладонь. Кто, как не она, понимает старика? Только, в отличие от бедняги Стаата, у нее есть любящая семья и друзья. А у смотрителя – только разлагающаяся нежить, буравящая его безжизненным взглядом.
– Деард Рё’Тен попросил вас опечатать дверь аудитории моей кровью? – поинтересовалась Мёрке.
Стаат отстранился, разлил чай, сел напротив и наконец кивнул.
– Он не хотел, чтобы кто-то кроме меня наткнулся на его бессат морт?
Снова кивок.
– Магистр сам себя убил? – неожиданно подал голос инквизитор.
Йеден Стаат замер на мгновение, покрутил в руках узорчатую чашку и отрицательно замотал головой.
– Вы знаете, кто? – почти хором спросили Мёрке и Форсворд.
Так и не сделав ни одного глотка, смотритель поставил чашку на стол и ткнул себя в грудь сухим пальцем. После этого схватился за волосы и издал звук, похожий на звериный вой. Все знали, что они с магистром были друзьями. Рё’Тен не оставлял коллегу после жуткого инцидента с Йоханни Стаат, помогал справляться с горем и жить дальше.
– Но зачем? – Натт коснулась плеча дрожащего старика. Хотя стариком он стал слишком внезапно, ему едва ли было пятьдесят, но горе вытянуло из него все соки, превратив в дряхлое, сухое дерево.
– Он сам попросил? – догадался Синд.
Кивок.
– Почему он так поступил?
Йеден Стаат замотал головой, а затем уставился в открытое окно и махнул туда рукой. Гости проследили взглядом и увидели показавшегося на подоконнике дредката, распушившего лисий хвост. Кот прыгнул на пол и поскакал к смотрителю, а затем ласково начал тереться о его ногу.
– Мёрке, а чей это кот? – нахмурился Синд.
– Не знаю, – честно призналась Натт. – Мы нашли его в шкафу, в моей комнате.
– А ключ тебе выдала…
– Вертинна Тинг. А почему ты спрашиваешь? – Натт вдруг вспомнила странный конверт, сопровождавший посылку. Две страшные точки.
– О, какое знакомое выражение лица. Не веришь в такие совпадения, правда? – Инквизитор поднял кота и заглянул в его изменяющиеся одержимые глаза.
– В какие такие совпадения? – растерялась Мёрке.
– Знаешь, почему ты не нашла Рё’Тена и не вызвала его дух? Магистр все это время находился рядом, в компании двух своих натренированных бессат морт. Он явно преуспел в приручении демонов, – восхитился Синд.
– Только не говори мне, что Деард Рё’Тен все это время был в теле дредката, – простонала Мёрке, вспоминая, как ходила при маленьком монстре голышом.
– Да, но он явно слабее духов. Они подавляют душу магистра. Поможем ему вернуться в тело? Натт, господин Стаат, вы готовы воскресить некроманта?! – с азартом воскликнул Синд, но смотритель крепко схватил его за руку и отрицательно покачал головой. В его взгляде отчетливо читалось, что он против этой рискованной затеи.
– Хочу, чтобы ты знал: я разделяю опасения господина Стаата. Я единственный некромант, способный провести ритуал в Тэнгляйхе. Но на мне паразитирует опасный дух. Где гарантии, что он не овладеет телом магистра, когда мы все подготовим? Мы не знаем цель, которую преследует демон, и не знаем, почему Деард захотел убить себя. Может, он предчувствовал такой исход, и именно поэтому ушел из жизни?
– А как же дредкат? Кот Рё’Тена случайно оказался в твоем шкафу с кристаллом энергии в желудке? Ты хочешь, чтобы я поверил в это? – Инквизитор тряс мертвым животным в воздухе.
– Я не считаю это совпадением. В первый же день моего пребывания здесь на кафедру пришла записка с ключом от моей комнаты. Послание было написано твоим почерком, – поделилась Мёрке.
– Тем более. Все подстроил некромант. Смерть, опечатанная аудитория, бессат морт и кот. Запиской и кровоотводом он напомнил обо мне, чтобы у тебя возникло желание меня разыскать и вызвать в Тэнгляйх. Выходит, зря ты злилась на Вертинну Тинг. Ей было дано определенное указание твой счет. Тебя здесь давно ждали. Вдруг в твоей башне еще чего припрятано? Пошли искать! – Синд сунул Мёрке начинавшего злиться кота, пожал руку Стаату, в один глоток осушил чашку с чаем и схватил пряник.
– Я еще не ел сегодня, – с набитым ртом оправдывался инквизитор, выходя из пристройки.
– Разве мы не собирались расспросить Стаата о подробностях их с Деардом авантюры? – Мёрке с трудом поспевала за почти бегущим другом.
Он прожевал и пояснил:
– Старик сказал уже все, что нужно. Рё’Тен специально не стал посвящать смотрителя во все подробности, чтобы демон не взялся и за него.
– Рё’Тен мог убить себя сам, но попросил Стаата… Я поняла! Некромантам и так дорога в лучший мир заказана, а если еще и руки на себя наложить… – поежилась Натт.
– Эгоистично. Замарал руки смотрителя. Надеюсь, у магистра были веские причины так поступить…
* * *
Через час Мёрке и Форсворд сидели на полу посреди разгромленной комнаты. Натт с тоской оглядела хаос, который мог легко составить конкуренцию первоначальному беспорядку в ее каморке. Они ничего не обнаружили: ни тайников, ни секретных рычагов. Дредкат лениво наблюдал за происходящим и совершенно не давал подсказок.
Синд встал и пододвинул шкаф с перевернутыми вверх дном вещами некромантки обратно к стене. Сверху свалился кристалл-светильник и разбился с легким хлопком, расколовшись на кучу мелких осколков.
– Я не специально! – инквизитор замахал руками. Он уже догадался, чьи подарки были расставлены повсюду, и поразился находчивости и настойчивости стихийника.
– Ничего страшного. – Мёрке аккуратно собрала то, что осталось от кристалла, и пересыпала в пустую цветочную вазу. Выкидывать даже бесполезные осколки она не хотела. Натт покрутила в пальцах крупный осколок, а затем покосилась на пустую жемчужную сферу Хассела, валяющуюся под столом.
– Синд… кажется, до меня дошло… – Она схватила его за руку, подобрала с пола недовольного кота и потащила обоих к выходу.
– Эй, куда мы? – недоумевал инквизитор.
– Мы идем в лабораторию препарировать дредката.
– Не жалко тебе животинку?
– Серьезно? И это мне говорит действующий чемпион по вивисекции в Тэнгляйхе. Есть хоть что-то, что ты не препарировал за свою жизнь? – ухмыльнулась Мёрке.
Синд призадумался, пока они спускались по лестнице.
– Не поверишь. Вот именно котов я и не расчленял.
Мёрке с сомнением посмотрела на друга.
– Сама посмотри, какие они милые, – неожиданно признался бывший некромант и погладил дредката по тощему костлявому боку.
* * *
Фирс Хассел устало растянулся на кровати. Приготовления были почти завершены. Если бы не инцидент с големами, он бы воплотил свою задумку раньше, но схватка и прыжок с башни отняли слишком много сил. Лучше немного подождать. Скоро. Уже скоро. Он не может потерять Виллму, она единственная, кто знает и помнит его настоящего.
Мёрке и Форсворд снова ходят неразлучной парочкой. Все по-прежнему. Как она могла простить некроманта после всего! Стихийник сжал кулаки.
– Ты жалок, – пренебрежительно бросил знакомый голос в голове. Каждое слово потрескивало, словно язычки пламени, и маг закрыл уши руками.
– Я – это я, – упрямо шептал Фирс, пытаясь успокоить пламенеющее сознание. Он подошел к шкафу со сферами, достал пустую и создал новое воспоминание.
– Чего ты хочешь от меня, Фирс? – Натт грубо прервала его.
– Ответа. Скажи, я так больше не могу.
– Уверен, что хочешь спросить меня именно сейчас о моих чувствах? – зло ухмыльнулась Мёрке.
– Да.
– Тогда мой ответ – нет. Я не люблю тебя, Фирс Хассел.
Стихийник долго вглядывался в холодные глаза некромантки, пытаясь углядеть в них спасительный намек. Разочаровавшись, он убрал сферу и с силой хлопнул дверцей. Полка не выдержала, и воспоминания с грохотом рассыпались. Дрожащими руками Фирс собрал их и бережно водрузил на место. Все было цело. Он выдохнул, на этот раз осторожно закрыл шкаф и повторил:
– Я – это я.
