Глава 7

На следующее утро Мёрке проснулась от стойкого ощущения, что она не одна. И причина была вовсе не в дредкате, который никогда не спал и косился на нее тремя неупокоенными душами. Кто-то другой находился рядом. Это начинало раздражать. Хотелось немного спокойствия и тишины, а не врывающихся в ее жизнь проблем – своих и не только. Вернувшись вчера с ужина и осторожно отклонив предложение Синда проводить ее до комнаты, она с облегчением обнаружила, что метка побледнела. Инквизитор не обиделся на желание Натт держать дистанцию, хотя всем видом показывал, что сдаваться не намерен. Мёрке была благодарна ему за ненавязчивость, хотя, возможно, он и так получил больше, чем рассчитывал. Натт полночи пыталась остудить горящие щеки, переворачивая подушку бесчисленное количество раз. Прикосновения – то холодные, то жаркие – не шли из головы. Измучившись, она несколько раз принималась водить по проклятой отметине пальцами. Жалкое подобие ласк Синда.

И вот теперь, когда Натт могла поспать еще немного после ночной лихорадки, кто-то забрался на балкон. Она распахнула дверь и пожалела, что не оделась теплее. Лето подходило к концу, и утренняя прохлада хищно вцепилась в голые руки и лодыжки.

Прислонившись спиной к стене, на балконе сидел стихийник. Выглядел он чуть лучше: привел в порядок сальные лохмы и побрился, но даже за запахом шампуня она чувствовала, как от него тянет чем-то крепким и сшибающим с ног.

– О, привет, Мёрке, – Хассел слегка тянул гласные. – У тебя шикарный балкон. Я посижу тут?

– Прячешься? – догадалась Натт.

– Да, меня ждет весьма неприятный разговор с одногруппниками.

– Зачем ты это делаешь с собой? – Некромантка основательно продрогла и хотела поскорее вернуться в комнату.

– Хочется.

– Нравится строить из себя жертву? Сиротка-южанин, которого никто не любит?

Фирс поднял на нее злые глаза, и в какой-то миг Натт показалось, что он подскочит к ней и ударит, но промелькнувшая во взгляде ярость быстро сошла на нет.

– Нравится, – процедил незваный гость.

– Тогда не смею мешать, – Мёрке помахала ему рукой.

– Постой. Пусти, пожалуйста. – Он подставил ногу под закрывающуюся дверь.

– С какой стати? Прыгай, ты умеешь.

– Не могу. Я сюда-то еле подлетел и чуть не разбился. До вечера теперь даже искру не выбью пальцами, – признался Фирс.

– Черт с тобой, заходи. Как же от тебя несет… Что ты пил? Перегной? – Натт помахала ладонью у лица.

– Хьеммебрент. Трактирщик в Рискланде настаивает его на чем-то забористом. Хочешь, вместе сходим сегодня вечером. Угощу.

– Судя по запаху, он использует лошадиное дерьмо. Нет уж, как-нибудь без меня, аспирант Хассел.

– Фирс.

– Ты запретил называть тебя по имени. Да и потом, ты сам меня называешь только по фамилии.

– Я вспылил тогда… Можешь звать, как хочешь. – Он сбросил ботинки и принялся стягивать куртку через голову. Несколько пуговиц с треском оторвалось, а оставшиеся отчаянно пытались удержаться на своих местах.

– Ты что делаешь?!

– Ой, да ладно, ты все равно уходишь, а я посплю часок-другой и пойду к себе, когда Ллоде и его прихлебатели свалят. – Не спрашивая разрешения, Хассел упал на кровать и зарылся лицом в подушку.

– Тебя хоть не стошнит?

– Когда тебя вырвало у меня в комнате, я не жаловался, – пробормотал Фирс.

– Ты врешь, – не поверила Мёрке.

– Вру, конечно!

– Хочешь поговорить о Виллме? – немного смягчившись, предложила Натт.

– Не сейчас. Но спасибо.

– Ты приходил сюда позапрошлой ночью?

– Мёрке, что за вопрос! А кто еще это мог быть? Ты же смотрела сферу с моими излияниями, – бурчал в подушку маг.

– Зачем ты это сделал?

– Двери надо было опечатывать заранее, твой открытый балкон – как приглашение. Да и потом, у меня было паршиво на душе. Я тебя сильно приложил в подземелье… Ты в порядке, кстати?

– Терпимо. В следующий раз, когда позволишь себе лезть с поцелуями, я тебя выпотрошу, – пригрозила Натт.

– Ты серьезно? – Хассел наконец повернулся к ней и уставился хитрыми желтоватыми глазами. – А мне кажется, ты была не против.

Натт подняла с пола пустую сферу и что есть силы запустила в нахального мага.

– Я не сразу поняла, что происходит!

– Конечно-конечно. Если ты все проспала, могу повторить, – он мечтательно улыбнулся и потер ушибленный бок.

– Меня сейчас саму стошнит, – передернула Натт плечами.

Она хотела наговорить ему еще кучу гадостей, но в дверь постучали.

– Натт, ты помнишь, что тебе нужно подготовить голема до начала репетиции?

– Проклятье! – Мёрке совсем забыла, что Синд вызвался помочь с Пирфантом и, похоже, решил зайти за ней.

– О, сам господин инквизитор пожаловал, – едко прокомментировал стихийник.

– Помолчи, – шикнула на него Натт.

– Мне спрятаться в шкаф? – не унимался Хассел.

– Натт, у тебя все в порядке? – заволновался Форсворд.

– Да, сейчас оденусь. Минуту. – Она подобрала с пола небрежно сваленные в кучу вещи и влетела в ванную. Наскоро умылась, натянула мятую мантию и провела несколько раз расческой по волосам.

– Когда вернусь – чтобы тебя тут не было, – бросила она Фирсу и выскользнула на лестницу.

Синд бросил любопытный взгляд в комнату и мгновенно помрачнел:

– У тебя там кто-то есть.

Мёрке закатила глаза, взяла друга под локоть и потащила подальше от комнаты и подвыпившего мага.

– Да. Не поверишь, кто заглянул с утра. – Она твердо решила не иметь секретов от Синда. Да и скрывать, собственно, было нечего.

– Можно я вернусь и спущу его с лестницы? – Инквизитор демонстративно похрустел костяшками пальцев.

– Синд!

– Что – Синд? После всех его издевательств он опять крутится возле тебя.

– Я сама разберусь. Фирс так своеобразно переживает смерть Виллмы. Скоро придет в норму и оставит меня в покое.

Инквизитор с сомнением посмотрел на нее, но спорить не стал. Хассел словно бельмо на глазу: всегда не вовремя и не к месту.

– Хорошо. Тебе виднее. Но если что, сразу скажи мне.

– Считаешь, я не справлюсь с пакостливым мальчишкой? – улыбнулась Натт.

– Он уже не мальчишка, – пробормотал Синд.

– Ну, я его не воспринимаю как взрослого мужчину. Для меня он все тот же надоедливый подросток.

– Ты думаешь, я ревную? – догадался Форсворд.

– А у нас те отношения, в которых есть место ревности? – парировала Мёрке.

Инквизитор хмыкнул:

– Ты не даешь ни единого шанса.

– Деловые отношения. Забыл? Расследование смерти магистра Рё’Тена, загадочный демон, – Мёрке загибала пальцы, – парад големов вот на носу. Ты изъявил желание помочь, так что давай решать проблемы маленькими порциями. А Фирса Хассела я беру на себя.

– На маленькие порции тебе сейчас придется Пирфанта шинковать, чтобы вытащить во двор. – Синд быстро вернул себе непринужденный вид.

– Сейчас покажу, что я придумала!

Они добрались до аудитории, и на глазах у изумленного друга Мёрке превратила огромного голема в густую жижу из плоти и костей, а затем вся эта мерзкая субстанция пришла в движение и хлынула в коридор. Жадное существо не оставляло после себя ни капли, вбирая обратно каждую частичку своего тела. Несколько студентов шарахнулись от вязкой массы, на гребне которой дрейфовал слоновий череп. Когда Натт Мёрке довела жидкого Пирфанта до двора, она заставила слона собраться и ощетиниться острыми шипами и кристаллами.

Все присутствующие замерли в восхищении. Слон поражал воображение мощью и грозными бивнями. Размерами он совсем не уступал Энд Драку, которого трепала по холке Онни Веккер.

Стихийники представили своих неизменных големов: лавового, ледяного, ветряного и незавершенного алмазного, который едва мог передвигаться. Из-за своей энергозатратности они были значительно меньше Пирфанта, зато являли собой настоящие произведения искусства. Лавовый выглядел словно прекрасная дева с пышными соблазнительными формами и длинными огненными волосами. Ветряной пегас рыл землю копытом и разминал эфемерные крылья. Ледяной походил на гигантскую черепаху с переливающимся на солнце шипастым панцирем. В алмазном некромантка сразу же узнала пустынного барса Виллму.

– А Хассел действительно самородок, – Синд оценил работу геммолога.

– Неограненный алмаз, – согласилась Мёрке и с тоской посмотрела на копию любимой подруги Фирса. Отпустил ли он ее, и сколько еще ему нужно времени, чтобы заглушить боль утраты?

– Так, ребятки, – Онни Веккер традиционно руководила представлением, – начнем, как всегда, с летающих, – она кивнула погонщику пегаса. – Затем алмазный и ледяной. – Онни повернулась к стихийникам: – Вы уже поговорили с Хасселом? Он доведет до ума свою работу? Или будете выставлять каменного, как обычно?

– Доведет, – скривился Ллоде Скрайд.

– Мёрке, твой красавец будет шествовать вместе с огненной девой. И, наконец, энт и рыцарь будут замыкать нашу процессию, – призывательница кивнула представителям факультетов целителей и инженеров.

Лекари привели голема, в буквальном смысле выращенного из разных растений, обладающих лекарственным потенциалом, а сам он выглядел словно причудливое дерево. Инженеры же год от года модифицировали своего железного стража, который в этом году пульсировал электрическими разрядами.

– Давайте попробуем выход алмазного. По местам! – Онни Веккер отвела каждое создание к своему месту и дала команду. Выходило все ужасно неловко, особенно у Мёрке. Пирфант имел неосторожность подойти слишком близко к огненной деве и слегка подпалил левый бок. По поляне мгновенно начал распространяться запах тухлого жареного мяса. Натт тут же замутило.

Во двор стали стекаться студенты, с интересом наблюдая за репетицией. Мёрке увидела представителей Северного альянса, которые держались особняком и радостно махали своей преподавательнице. Дредкат, завидев их, мгновенно слинял. Некромантка едва сдержала смех. Три бессат морта испугались кучки студентов. Из них выйдут отличные адепты смерти: нежить уже почтительно шарахается и прячется по углам. Вот только… что-то было не так. В воздухе тяжело повисло едва уловимое чувство. Страх. Опасность. Злость. Желание. Некромантка нащупала на поясе гравштайн и бросила тревожный взгляд на инквизитора. Синд Форсворд тоже нервно крутил запястьями, словно разминался перед дракой.

Внезапно на поляне мелькнула едва заметная тень и устремилась в толпу юных некромантов. Натт не успела даже вздохнуть, как клубящийся сгусток врезался в тихоню Мьюл и залил ее глаза черным. Мёрке закричала:

– Ложитесь!

Но было поздно… Юная наследница банши, потеряв над собой контроль, исполнила свою песнь.

Сначала на траву без чувств упали члены Северного альянса, а затем и остальные присутствующие. Окна на фасаде замка выбило, точно от мощного взрыва, а из ушей и глаз жертв тонкими струйками потекла кровь. Каким-то чудом некромантка не свалилась, а, сильно оглушенная, осталась сидеть на спине Пирфанта. Синд Форсворд, по-звериному оскалившись, держался за голову. Его здоровый глаз тоже окрасился черным. Големы, ощутив свободу, хищно уставились на своих бесчувственных погонщиков. Мёрке оказалась совершенно одна посреди стремительно разворачивавшегося хаоса.

Некромантка и Пирфант стремглав бросились на помощь лежащим на земле магам. Огромный хобот слона оборачивался вокруг тел, и чудовище ловко закидывало их себе на спину. Големы медлили в нерешительности, разрывая остатки связи со своими создателями. Первым освободился ледяной. Огромная черепаха кубарем покатилась под ноги слону, однако завязла в густом месиве мертвой плоти. Пегас взметнулся в воздух. Он набрал высоту и стремительно пикировал на Мёрке, но в последний миг что-то резко потянуло его за шею. Крылатый конь сделал несколько неуверенных взмахов и рухнул наземь. За его спиной показался побледневший Фирс Хассел с едва заметным в руках кнутом, сотканным из воздуха. Юноша сильно прихрамывал. Убедившись, что Мёрке в порядке, он вскочил на спину алмазной копии Виллмы и активировал ее энергетические кристаллы. Мерцающая пустынная кошка ожила и послушно откликнулась на его ментальные команды. Синд и барс подобрали оставшихся жертв банши, включая Онни Веккер. Стихийник перенес их к корням голема-дерева. Созданное с единственной целью: исцелять страждущих, оно бережно обхватило ветвями своих неожиданных пациентов. Мёрке тоже решила перебросить к нему своих пассажиров, но путь ей преградила огненная дева. Фирс не видел затруднительного положения некромантки, так как уже отвлекся на Мьюл – банши замерла с открытым ртом, набирая воздуха для следующей смертоносной серенады.

Синд Форсворд, наконец, пришел в себя после помутнения и голыми руками сдерживал искрящегося рыцаря. Через тело инквизитора болезненно проскакивали яркие всполохи, оставляя глубокие дорожки ожогов. Мёрке сомневалась, что Синд одолеет творение магических инженеров, но помочь ему не могла. Огненная демоница схватилась руками за бивни Пирфанта, которые стали быстро нагреваться. На поляне вновь запахло горелым мясом. Слон пытался отбросить деву, но застрявшая в его теле черепаха сковывала движения. Натт дала Пирфанту команду вытащить ледяного голема. Вторая лапа слона стала твердой от морозной магии существа, а гнилая кровь покрылась инеем. Не мешкая ни секунды, помощник некромантки оглушил лавовую красавицу ледяным панцирем по голове. Послышалось шипение, и обжигающий пар взметнулся вверх.

Инквизитор с трудом стоял на ногах: рыцарь с громким треском пропускал через него один за другим мощные электрические разряды. На помощь к Форсворду поспешил Хассел, успевший обездвижить одержимую банши. Он связал ее так же, как пегаса, воздушными нитями. Алмазная Виллма жадно впилась зубами в полое тело железного голема и играючи смяла его доспехи. Синд благодарно кивнул стихийнику и с хрустом вправил себе плечо. Оглядев поляну, трое волшебников бросились к оставшимся жертвам и потащили их под дерево. Со стороны академии уже бежала толпа преподавателей и студентов. Многие на ходу собирали целительную энергию и вливали ее в энта.

Мёрке спрыгнула на землю и, не чувствуя ног, понеслась к своим студентам. Они стояли ближе всех к банши, и их зацепило сильнее. Натт не заметила, как Синд сделал знак Фирсу Хасселу, и тот подсек ее воздушным потоком. Мёрке бессильно растянулась на земле. Стихийник с трудом сдерживал ее магией, не давая встать.

– Фирс, что ты творишь… Пусти! – Она извивалась как змея и хрипела, сбиваясь на плач. Скромница Мьюл, малыш Троен, Твил и Цвэй, дотошный Маркен, упрямый Ди и дерзкая Киерра…

– Натт, тише. Им помогут, не подходи ближе, ты сделаешь только хуже, – мягко попросил стихийник, впервые назвав ее по имени.

– Почему? – не унималась Мёрке, с усилием разрывая магические путы.

Хассел взвесил на ладонях воздух, а затем спрессовал его, превратив в маленькое зеркальце, которое протянул некромантке. Она послушно всмотрелась в него и с ужасом увидела в отражении страшные, словно залитые чернилами глаза. Маг приложил палец к губами, ослабил заклинание и помог ей подняться. К ним уже спешил перепуганный Гостклиф Анд в сопровождении остальных деканов и взволнованных преподавателей. Фирс притянул Мёрке к себе и спрятал ее искаженное тьмой лицо у себя на груди. Синд Форсворд встал между ними и магистрами. На его руках покоилось невесомое тельце Мьюл.

Некромантка не слышала их разговор. В ушах все еще звенело, и только собственные всхлипы заполняли сознание. Широко раскрытые глаза, струйки крови… А что, если они мертвы? Все это из-за нее? Неизвестное зло мстит ей за попытку сбросить оковы давней тьмы? Если так, то пусть забирает ее всю до конца. Зачем сопротивляться, если от этого страдают любимые… Уже пострадали. С каждым болезненным вздохом Натт Фирс крепче прижимал ее к себе. Кажется, они куда-то пошли. Голоса начали медленно проступать. Один из целителей провел ладонью у самой головы некромантки. К ее прерывистому дыханию примешались тяжелые вздохи стихийника и отрывистый стук его сердца.

Он все еще прихрамывал и морщился при ходьбе, но, несмотря на собственную боль, придерживал Натт и осторожно вел к замку. Вокруг суетились люди. Они кричали, махали руками, несли пострадавших, которые больше походили на мертвецов. Когда мимо них лекари провезли на каталке неподвижного Ди, Мёрке отчаянно впилась пальцами в руку стихийника.

– Мёрке, все будет хорошо, они живы. Просто оглушены, целители помогут им, – шептал он в самое ухо. Непривычно нежным и теплым голосом.

– Где Синд и Мьюл? Они здесь?

– Форсворд унес девочку. Он поможет ей. Инквизиторы умеют изгонять тьму. Кому как не ему знать, что делать в таких случаях.

– Это все я. Фирс, это я их так. – Она снова задрожала.

– Не говори ерунды. – Он помог Натт подняться по лестнице.

– Ты же все знаешь. Ты был там тогда…

– Мёрке, не сейчас. – Состояние некромантки стало привлекать внимание студентов, и он строго посмотрел в черные глаза Натт.

Они дошли до комнаты совета, где деканы вместе с магистрами обычно собирались по важным вопросам академии. В Тэнгляйхе не было ректора, решения принимались общим голосованием высших магов. В дела чужих факультетов деканы редко вмешивались, если дело не касалось их напрямую. Натт на ощупь нашла стул и осторожно села на самый краешек, готовясь в любой момент сорваться с места. Стихийник устроился рядом и все еще не выпускал ее из рук. В помещении собралось уже много народу, но стояла непривычная, почти гробовая тишина.

– Ты защитил меня от звуковой атаки? – еле слышно спросила Натт.

– Да, сил хватило только на тебя и на Синда. Не знаю, как я еще дышу, мне кажется, неделю не смогу полноценно колдовать, но главное, что обошлось.

– Еще ничего не обошлось…

По залу раздались быстрые тяжелые шаги. Кто-то навис над некроманткой и гневно отчитал стихийника:

– Какого демона ты привел ее сюда?

Инквизитор впервые говорил так зло и хлестко.

– Я думал, она захочет быть в курсе…

– Тебя не просили думать, по-моему, я дал тебе четкие указания. Уведи отсюда Натт, живее, – прошептал Синд.

– Я никуда не пойду, – упрямо проговорила Мёрке, но друг проигнорировал возмущение.

– Хассел, забери ее. Натт, не спорь. Все живы, я проверил. После собрания я все тебе расскажу. Пожалуйста, уходи, – его голос немного потеплел.

Мёрке сдалась и покорно пошла к выходу, держась за хромающего стихийника. В коридоре она, наконец, открыла глаза и отпустила руку мага.

– Синд велел не оставлять тебя одну. Прости, но тут я с ним согласен. Да и глаза твои могут вызвать вопросы у магистров.

– Хочу в свою комнату!

– Натт, я туда не дойду. Давай посидим на кафедре геммологии и концентрации. Тут всего два шага. И сейчас там никого нет, я видел всех наших в комнате совета.

– Со мной все будет нормально, иди в лазарет. Твоя нога ужасно выглядит. Я поднимусь к себе и буду тихо ждать, – пообещала некромантка.

– Нет, – отрезал Фирс. – Ты так сильно хочешь отделаться от меня?

– В первый день моего возвращения ты предложил мне перемирие и что-то похожее на дружбу. Друзья переживают друг за друга, а тебе нужна помощь.

– У них и без меня дел по горло. Это терпит. Просто неудачно приземлился. Пустяки. – Они дошли до кафедры, и Фирс толкнул незапертую дверь. Все так торопились во двор, что побросали аудитории и кабинеты открытыми.

Мёрке села в одинокое кресло и поймала свое жуткое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. Вместо глаз – огромные черные провалы, а лицо мертвенного оттенка. Метка на бедре начала отчаянно зудеть.

– Не боишься? – спросила Натт.

На лбу стихийника выступили капли пота, и он тоже тер свою ногу.

– Никогда не боялся, даже в тот самый день…

Они молчали. Время тянулось мучительно долго. Мёрке гадала, о чем говорят на внеплановом собрании и что происходит в комнате совета. Лицо снова стало мокрым от слез. Она вытерла щеку кулаком и увидела на костяшках пальцев кровавый след.

– Не плачь, только хуже себе делаешь. – Фирс незаметно оказался рядом, втиснулся в кресло и усадил ее к себе на колени. Через миг он уже целовал ее глаза, и на его губах застывали кровавые слезы.

– Не надо, Фирс…

Он не слушал. Его лихорадило, а вены на шее дрожали от возбуждения. Дыхание стихийника обжигало, вытесняя из слабеющего сознания некромантки ужасы произошедшего. Он никогда не скрывал от нее ничего и сейчас так отчаянно старался достучаться. Добравшись до ее сжатых губ, Хассел замер и поднял на Натт измученный взгляд, прося разрешения у непроницаемых черных глаз.

– Нет, – Мёрке слегка отстранилась.

Фирс с искренним непониманием прохрипел:

– Почему?

Она пыталась высвободиться, но он сильнее обхватил ее за талию.

– Не нужно меня заставлять. Я не хочу, отпусти.

Хассел покорно выполнил ее просьбу.

– Ты любишь его? – он тут же пожалел о заданном вслух вопросе.

– При чем здесь это?

– Тогда, ночью, ты позвала именно его по имени? Ответь.

– Хассел, ты чертов эгоист. Дети едва не погибли сегодня. Студентка одержима, и я не знаю, насколько серьезно…

Он судорожно сглотнул и отвел взгляд:

– Ты не можешь сказать прямо? Я ждал все эти долгие три года, что ты приедешь сюда. Я ждал шесть лет до этого. Ты несколько раз умирала прямо у меня на глазах, и только одни боги знают, что ты делала на Севере после окончания академии. Я читал каждую твою статью, и каждый раз пытался сорваться к тебе.

– Почему же не сорвался?

– Я трус, Мёрке. Всегда им был. Пребывать в блаженном неведении или задирать тебя было лучше, чем получить бесповоротный отказ. Но когда ты вернулась…

– Чего ты хочешь от меня, Фирс? – грубо прервала его Натт.

– Ответа. Скажи, это просто невыносимо.

– Уверен, что именно сейчас хочешь спросить меня о моих чувствах? – зло ухмыльнулась некромантка.

– Да.

– Тогда мой ответ – нет. Я не люблю тебя, Фирс Хассел, – Мёрке попыталась придать голосу как можно больше холодности. Спрыгнув с его коленей, она метнулась к двери. Ручка не поддавалась.

Глаза мага затянуло синей поволокой:

– Ты не уйдешь. Синд Форсворд дал мне четкие инструкции. Как бы тебе ни было противно мое общество, придется подождать, когда он вернется, – жестко процедил стихийник.

– Сейчас я сильнее тебя, – Натт ужаснулась промелькнувшей в голосе угрозе.

– Не спорю. Хочешь подраться? Это будет легкая победа. Я поклялся себе, что больше никогда не сделаю тебе больно. Дождись Форсворда и иди куда хочешь… – Стихийник отвернулся к окну.

Натт опустилась на пол у двери, ненавидя себя за жесткость к южанину. Вот только заблудившийся в темноте некромант не имеет право тащить за собой во мрак других. Наивный Хассел не знает, во что ввязывается.

Синд Форсворд еще долго смотрел на дверь, за которой скрылись Натт Мёрке со стихийником, и испытывал гремучую смесь из облегчения и злости. На лице глупого мальчишки было написано слишком много. Да и его отчаянный прыжок с башни красноречиво говорил о готовности ринуться за некроманткой в самое пекло. Форсворд почувствовал, как скрипнули собственные зубы. Но для ревности было не самое подходящее время. Натт пришлось спровадить, иначе кто-нибудь бы посчитал своим долгом сообщить об одержимом тьмой некроманте в академии. Мёрке нельзя в Скьерзилден. Никому туда нельзя. А ее заберут сразу же, как только узнают о связи с демоном. Скольких трудов ему стоило оказаться именно в Тэнгляйхе по распределению… Страшно представить, что сюда могли определить кого-то другого. Вдох-выдох. Он справится. Вот только какого черта все уставились на него?

Инквизитор не сразу понял, что с обеих его рук струится кровь.Проклятье! Опять.

– Инквизитор Форсворд, вам нужна помощь? – поинтересовался аспирант целитель, глядя на алые лужи под ногами Синда.

– Нет. Ерунда. – Он по-хозяйски оторвал кусок занавески и обмотал израненные руки.

Два массивных браслета: подарок и наказание от господ. Благородный металл хелиге йерн усиливает способности инквизитора. Освященное железо выпускает острые шипы прямо в запястья бывшего некроманта. Это случается не так часто, но Синд уже привык к неприятной процедуре и почти не чувствовал боль. В Скьерзилдене свыкаешься с огнем, холодом и страданиями. Ты знаешь звук, с которым твои кости ломаются бесчисленное количество раз, и запах своей горящей плоти.

Тьму из некроманта-отступника решили не изгонять. Опасная сущность привлекала святейшую инквизицию своей необузданной мощью. Было принято решение научить юношу контролировать собственное проклятье. Синду Форсворду же не хотелось жить с этим злом. Ему вообще не хотелось жить. Раз за разом его заставляли прокручивать в голове самые страшные моменты – ночь на кладбище и плачущая Натт, бьющаяся, словно рыба на суше.

– Видишь, что ты наделал? – Подруга с непроницаемыми черными глазами ходила вокруг него, пока он пытался отогнать отвратительное воспоминание.

– Это не я…

– А кто же? Я не видела там никого больше. Только тебя и твою бесконтрольную похоть. – Темная Мёрке словно выплевывала каждую фразу ему в лицо.

Этот мысленный поединок заканчивался лишь тогда, когда Синд убивал злобного двойника. Он смыкал руки на шее темного порождения. А она хохотала до тех пор, пока воздух в груди не заканчивался. Затем черная пелена сходила с глаз девушки, и они вновь становились небесно-голубыми. Холодными, прекрасными, но мертвыми…

– Опять, – повторял уставший голос. В нем не было злости или угрозы. Просто констатация факта. Невесомая рука гладила каштановые волосы Форсворда. Пряди, мокрые от пота, прилипали ко лбу и вискам. Кое-где уже начинала пробиваться седина, а болезненные борозды от метки на лице сочились кровью.

– Синд, – мягко произнес знакомый голос незримого наставника, – не нужно бороться с тьмой. Она теперь вся твоя. Это ты. Просто признай ее. Подчини.

– Эта тьма разрушила мне жизнь и забрала мою Мёрке, – шептал юноша, вытирая пот, слезы и кровь рукавом и без того насквозь сырой мантии.

– Чем лучше ты будешь учиться, тем больше шансов вернуться обратно. Скьерзилден не тюрьма. Закончишь обучение и будешь работать инквизитором в миру. Отношения с женщинами не возбраняются. Сможешь завести семью. Да хоть даже с этой Натт Мёрке.

– А она простит? – в надежде спросил Синд.

– Думаю, уже простила. Докажи ей, что ты сильный. Контролируй это.

Как бы ни велико было желание обуздать коварную тьму, Синд терпел неудачу за неудачей. Каждый раз в его руках рассыпалось эфемерное тело убитой девушки.

Спустя долгий год отчаянных попыток на его запястьях защелкнули хелиге йерн. Шипы мгновенно входили в плоть, едва он терял контроль. Несколько раз он находился на грани смерти от потери крови, но, наконец, поборол внутреннего противника. Натт Мёрке стояла перед ним живая и теплая. В глазах вместо черного блеска – родная синева.

– Я люблю тебя, Натт. – Синд до боли в губах целовал такой реальный и осязаемый образ. А затем с нетерпением ждал нового испытания.

Браслеты никак не успокаивались. Ноющая боль в запястьях только злила, и здоровый глаз жгло от невыносимой боли. Тьма клубилась на границе сознания и грозила затопить разум до краев. Нельзя допустить срыва в присутствии всех этих почтенных магов. Для них сейчас он – представитель инквизиции, единственный, кто поможет. О его слабостях им знать не нужно.

Гостклиф Анд ждал у кафедры последних вестей из лазарета и нервно поглядывал на дверь. Присутствующие тихо и тревожно перешептывались и изучали молчаливого инквизитора. Наконец в зал вбежала практикантка и прощебетала что-то декану факультета темных искусств, а затем так же стремительно покинула помещение. Анд глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках.

– Вы уже знаете, что по академиям прокатилась волна помешательств среди студентов. К сожалению, трагедия произошла и в стенах Тэнгляйха. Студентка Мьюл Болге стала одержима этим недугом. Однако события приобрели ужасающие последствия из-за происхождения девушки. Она является потомком банши в третьем поколении. Очевидно, помешательство заставило ее применить страшную магию…

– Что со студентами и педагогами? – раздался чей-то голос. Все подхватили вопрос и набросились на декана.

– Состояние пострадавших тяжелое, но погибших нет. Совместными усилиями Синда Форсворда, Натт Мёрке и Фирса Хассела жертв удалось избежать. Однако, – Гостклиф запнулся, подбирая слова, – попавшие под влияние плача банши не реагируют на действия целителей. На данный момент у них диагностирована этерна сомниа…

В зале повисла гробовая тишина. Этерна сомниа – серьезное заболевание: пограничное состояние между жизнью и смертью. Пострадавшие спят беспробудным сном и находятся в другом мире. Если не обеспечивать им должный уход и регулярное питание, то этерна сомниа станет смертным приговором, а души заболевших навсегда останутся в страшном и неизвестном месте.

– Мы подключим лучших специалистов в стране, чтобы вернуть к жизни наших студентов и педагогов. Я попрошу оповестить семьи пострадавших об инциденте и уговорить их не забирать родных из академии. Убедим их, что сумеем предоставить должный уход. Пообещайте им пропуска в лазарет и жилье на время лечения.

– Как банши получила разрешение на обучение?

– Почему инквизитор не предотвратил угрозу?

– Почему некромант Натт Мёрке ушла с собрания?

Гостклиф Анд беспомощно озирался по сторонам в поисках Синда Форсворда. Инквизитор немало порадовался растерянности декана. Приятно ощущать его слабость. Жалкая, но все же компенсация за ту давнюю боль. Голова слегка кружилась из-за потери крови и стычки с электрическим големом. Он достал из кармана сахарную палочку, заготовленную на такой случай, и принялся ее грызть. Звук получился очень громкий, и все сразу же повернулись к нему. Форсворд медленно шел по рядам в сопровождении хруста детской конфеты. Во взглядах присутствующих было так много всего: страх, ненависть, подобострастие. Инквизитор поравнялся с деканом и уставился на магистров своим жутким белесым глазом. Если задаться целью, то каждого из присутствующих можно сослать в Скьерзилден и подвергнуть пыткам. Те, кто рождается с даром, всегда преступают черту. Синд медленно доедал лакомство, продолжая изучать магов. Простые люди никогда не попадают в чистилище. У них нет таких соблазнов.

– Насколько вам известно, – инквизитор облизал липкие пальцы, – полукровки сверхъестественного происхождения защищены законом. Мы не имеем права дискриминировать их по расовой принадлежности. Однако мне все равно необходимо изучить бумаги студентки Мьюл Болге. Что касается превентивных мер… Тут моей вины нет, я прибыл, как только получил ответ от академии Тэнгляйх. Кто-то из вас был против моего приезда. Из-за бумажной волокиты я задержался почти на месяц. Возможно, этот кто-то не хотел, чтобы я приступил к работе? – Синд сделал выразительную паузу.

Преподаватели принялись переглядываться. Боятся, опасаются. Хорошо. Браслеты вобрали шипы. Синд приятно удивился: оказывается, его нелюбовь к высокомерным магам можно использовать для успокоения.

– Натт Мёрке и ее голем плоти спасли много невинных жизней сегодня. Они с Хасселом помогли свести последствия инцидента к минимуму. Но она подверглась серьезной психологической травме из-за произошедшего, так как успела сильно привязаться к своим подопечным. Именно я принял решение отпустить адептку смерти. Кому, как не мне, знать о последствиях душевных ран для некроманта! Натт Мёрке нужна нам в добром здравии, ведь только сильный самоотверженный спиритуалист сможет вернуть к жизни тех, кто находится в этерна сомниа.

Синд еще не покинул собрание магистров, как они ринулись горячо обсуждать, кто заменит Онни Веккер и будет вести занятия по призыву и контролю сущностей, а также общий спиритуализм. Часть педагогов отпустили строчить письма родителям пострадавших. Форсворду это было неинтересно, и он отправился искать Натт Мёрке. Инквизитор пытался прикинуть, куда Фирс увел девушку, и на удачу в коридоре показался скучающий дредкат. Жадное до тьмы порождение втянуло воздух и уставилось на Форсворда своими тремя дикими душами.

– Кис-кис, – Синд подозвал кота, и тот по-кроличьи припрыгал к бывшему некроманту и начал слизывать запекшуюся кровь с пальцев. – Покажи, где твоя создательница. – Инквизитор с любовью почесал нежить за ухом. В этот раз откликнулся ласковый дух и довольно потерся о руку Синда. Затем нежить, распушив лисий хвост, поскакала по коридору.

Форсворд следовал за дредкатом, пока не оказался у двери на кафедру геммологии и концентрации. Даже сквозь стену он ощущал тьму, клубящуюся вокруг Натт. Она сидела на полу, а мрачные тени впивались в ее тело. Чертов Фирс Хассел. Почему он не позаботился о вверенной ему Мёрке и заставил ее мучиться от собственных мыслей? Едва инквизитор переступил порог комнаты, как стихийник ураганом пронесся мимо и исчез в коридоре.

– Что у вас произошло? – Форсворд с трудом скрывал неуместную радость. Натт – крепкий орешек, очевидно, отшила Хассела. Глупый незрелый геммолог не стерпел отказа. Это хорошо. Главное – не повторять его ошибок и не становиться слишком навязчивым.

– Ничего. Это же Хассел, он всегда ведет себя как урод. Как прошло собрание?

Синд сел на пол рядом с ней.

– Перекраивают расписание. На тебя повесят пары по спиритуализму и, возможно, ты будешь вести призыв вместо Онни Веккер какое-то время, пока они не найдут замену. Или пока Веккер не вернется.

– А что с ней? – полушепотом спросила Натт.

Синд глубоко вздохнул:

– Этерна сомниа…

– Так я и думала. Я могу попробовать разбудить их. Только тебе придется стать моим якорем.

Синд Форсворд не сомневался, что Натт предложит это. – Ты же знаешь, я всегда готов. Только уверена, что именно я должен стать тем, кто держит тебя в этом мире? В нашей истории слишком много крутых поворотов, – он грустно посмотрел ей в глаза.

Мёрке закусила губу.

– Слушай, Натт, я не в обиде. Если наша связь не будет достаточно сильной, ты не вернешься назад. Подумай хорошенько о якоре. Нам все равно придется долго готовиться к погружению. Это займет не один месяц. Если, конечно, не найдутся отчаянные некроманты или спиритуалисты, которые захотят пожертвовать собой. Однако, полагаю, желающих будет критически мало.

– Я не боюсь. Тем более если ты будешь меня страховать, – твердо решила Натт.

– Уверена, что не хочешь выбрать Хассела? Он чуть не разбился, чтобы тебя спасти. Из него получится отличный якорь.

– Хватит уже говорить о Фирсе. В последнее время его стало слишком много. – Мёрке резко встала и стала нервно ходить по кабинету.

– Я не ревную. Просто подумай об этом.

– Как ты быстро поменял мнение о Фирсе. Еще вчера он был негодяем из прошлого, а теперь герой?

– Мёрке, он спас нас обоих. Даже меня… Это что-то да значит. Я не уверен, что смогу вытащить тебя из обливиона. Ты шарахаешься от каждого моего прикосновения. Я не виню тебя, нам нужно много времени, чтобы все стало как прежде.

– Предлагаешь мне воспользоваться чувствами Хассела? И кто я буду после этого? – Мёрке горько усмехнулась.

– Ладно. Забудем о нем. – Синд внутренне ликовал. Хассел был для Натт всего лишь глупым мальчишкой. Значит, у него самого оставался шанс.

– Мы еще не разобрались со смертью Рё’Тена и моим паразитом. Сегодняшнее происшествие – его рук дело. – Мёрке снова почувствовала неприятный зуд на ноге. Темное порождение словно знало, что они говорят о нем.

– Будем совмещать. Тебе ведь еще призывателей подкинут. А до начала учебного года осталось не так много. Не забыла про церемонию прощания? – напомнил Форсворд.

– Вот же…

– Зато у нас будет повод наведаться к Йедену Стаату завтра. Все равно он ответственный за мероприятие. Заодно зададим вопросы про Рё’Тена и кровавую печать на двери в аудиторию. Главное начать, а дальше мы все распутаем, Натт. Мы же команда, – он ободряюще улыбнулся, и ужасы прошедшего дня немного отступили.

Мёрке мысленно благодарила Синда за то, что он рядом и совсем не изменился.

– Зайдем в лазарет? – тихо попросила она.

– Конечно. Я сам хотел предложить.

Вернувшись к себе, Мёрке вышла на балкон, перегнулась через ограду и оглядела двор: преподаватели уже привели площадку в порядок и убрали големов. Парад в силу обстоятельств решили отменить и провести скромную церемонию приветствия студентов. Краем уха Натт слышала, как в больничном крыле обсуждали, что из-за происшествия родители могут перевести детей в другие академии. И хотя почти повсеместно происходили подобные всплески, Тэнгляйх превзошел всех по масштабу трагедии. Странное дело, но после посещения лазарета Мёрке почувствовала облегчение. Стало проще осознавать, что все живы. «Этерна сомниа – не приговор», – повторяла Натт как заклинание. Она непременно вытащит всех из запределья.

Мёрке вдохнула вечерний холодный воздух до боли в легких и вернулась в комнату. Она занесла руку над дверью, чтобы поставить защитную печать, но, замешкавшись на миг, просто накинула щеколду. Такую стихийник легко снимет, если захочет. Он уже проделывал этот фокус. Чувства грохочущими тучами сталкивались в ее сердце. Фирс Хассел вносил слишком много хаоса, но… Мёрке вдруг подумала, что если бы он пришел сегодня, она бы не стала его выгонять. Она совершенно не знала, что с ним делать. После слов Синда о якоре Натт не могла выбросить из головы эту идею. Может, он прав? Но имеет ли она право просить Хассела после того, как грубо его оттолкнула? Если он придет сегодня, то она поговорит с ним и объяснит свои сомнения. Но Фирс так и не пришел.

Мьюл Болге не могла пошевелиться. Она сидела в тесном ящике, прочно связанная по рукам и ногам. Но хуже всего была тонкая стальная нить, впивающаяся в шею. С каждым мгновением удавка сильнее сжимала горло, и банши чувствовала, как по медленно мертвеющей коже стекает кровь. Воздуха не хватало даже на вздох, не то чтобы на крик. Ее тюремщик явно перестарался. Долго Мьюл не продержаться. Мозг уже начал выдавать безумные галлюцинации из-за нехватки кислорода. Однако вина за содеянное казалась ей куда более страшным наказанием. Девочка даже не поняла, как смертоносное пение вырвалось из груди. Словно сторонний наблюдатель, Мьюл смотрела на себя и друзей, которые оседают на землю без чувств.Нет, нет, нет.

Крышка ящика откинулась, и сквозь алую пелену банши увидела седовласого демона. Сложно сказать, какой из глаз пугал ее больше: холодный белесый или непроницаемый черный, с залитой словно густыми чернилами радужкой и склерой.

– Хочу предложить тебе игру, Мьюл Болге, – сказал он слегка насмешливо, словно его немало веселили ее имя и фамилия.

Ей хотелось спросить инквизитора:«Какая, к чертям, игра? Я задыхаюсь, истекаю кровью и, кажется, обмочилась».Но у нее едва ли хватало сил посмотреть вверх на мучителя.

– Я буду задавать тебе простые вопросы, а ты будешь кивать или качать головой в зависимости от ответа. Не советую мне врать, иначе… сама узнаешь, что будет, – слегка извиняющимся тоном предупредил Синд Форсворд. – Приступим. Ты студентка второго курса. Полукровная банши, дочь семьи Болге?

Мьюл растерялась на мгновение, а затем, превозмогая резь в горле, кивнула. Ее тут же пронзила страшная боль, словно кто-то пытался отсечь ей голову. Она ощутила, как кровь с новой силой заструилась по шее, спине и груди.

– Ну вот. Никто никогда не верит. Мьюл, зачем же ты делаешь себе больно? – Жуткий черный глаз следил за агонией пленницы. – Давай попробуем заново? Ты студентка второго курса. Полукровная банши, дочь семьи Болге?

Банши замотала головой, и, к ее облегчению, нить немного ослабла. Она наконец смогла сделать вожделенный вдох.

– Очень хорошо, – похвалил Синд. – Ты убила членов семьи Болге?

Банши вновь замотала головой, и нить опять ослабла. Мьюл почувствовала, что может говорить. Сиплым голосом она прошептала:

– Они умерли в моем лесу. Я решила воспользоваться их фамилией, чтобы учиться в Тэнгляйхе. Мьюл – так звали их дочь.

– Засчитано! Ты полукровная банши?

– Нет, я просто банши.

– Зачем же тебе Тэнгляйх? – удивился Синд.

– Здесь вкусно кормят. Много боли, тьмы и страданий.

– Чьих?..

– Да, например, твоих, – банши облизала пересохшие губы.

– Я лишь недавно приехал. А ты, судя по всему, обитаешь тут уже давно? – Синд не обратил внимания на брошенное Мьюл замечание.

– Ты не приехал, а вернулся. Но ты прав, я здесь уже давно и знаю, как все началось, адепт Синд Форсворд. Я тоже присутствовала, когда ваша троица открыла то, что нельзя было открывать…