Глава 10

Каждый день в академию прибывали студенты. Многие уже знали о трагедии из писем и заметок в газетах. Однако, вопреки прогнозам, меньший наплыв наблюдался лишь среди первогодок. Некоторые родители действительно испугались отпускать своих детей в Тэнгляйх в этом году. Одни подали документы в академии соседних провинций, другие решили подержать драгоценных чад дома еще немного.

Старшекурсники же попросту не хотели переводиться в другие учебные заведения. Сказывалась вековая незапятнанная репутация академии и лучший преподавательский состав в стране. Да и расставаться с друзьями студенты не спешили. На новом месте существовала опасность попасть в немилость и стать изгоем хотя бы из-за того, что Тэнгляйх год за годом побеждал в состязаниях по основным магическим дисциплинам. А отыграться на бывшем студенте сильнейшей академии весьма соблазнительно.

Вертинна Тинг руководила процессом расселения. Натт Мёрке поразилась организаторским способностям завхоза. Женщина внезапно воспряла духом и поднялась до уровня пятого декана, не меньше. Все, от студентов до преподавателей, ходили у нее по струнке и беспрекословно выполняли любые указания. Госпожа Тинг и ее помощники быстро решали любую проблему: будь то поломки в корпусах, нехватка мебели или ошибки в распределении комнат. Практиканты инженерии носились с секциями водопроводных труб и новенькими раковинами. Мёрке вздохнула, вспоминая свою старую сантехнику и видавший виды унитаз. Как бы и себе что-нибудь выпросить у оскорбленного завхоза.

У Натт почти не было дел. Синд Форсворд общался родителями и родственниками потерпевших, запретив ей приближаться к лазарету на расстояние летящего файербола. Он предупредил, что страдания людей ей ни к чему: они лишь тяжким грузом упадут на ее плечи и помешают сосредоточиться на спасении жертв. Планы и расписания были готовы. Примерные списки студентов лежали на столе вместе с конспектами занятий. Аудитория и лаборантская сияли чистотой. Вездесущая Янта взяла на себя заказы реактивов и опытных образцов. Она особо подчеркнула, что смогла заполучить двух висельников, да еще и с веревками, мертвого крокодила и верблюда из Сорплата. Некромантка довольно улыбалась, глядя на накладные, и похвалила свою помощницу, предвкушая интересные практические занятия.

Но до начала самих занятий оставалось еще целых три дня. Инквизитор велел Натт найти Фирса и поднять, наконец, тему с якорем. Вот только при одной мысли об этом у нее начинали подкашиваться ноги. Однако, стихийник ей не попадался на глаза, и даже у Йедена Стаата она не могла его застать. Несколько раз Мёрке замирала перед дверью Хассела, но опускала руку, так и не постучав. В памяти все чаще всплывала сцена на кафедре геммологии и кровь на губах стихийника. Натт не лгала ему в тот миг. Чувство, терзающее ее в присутствии мага, сложно было назвать любовью. Мёрке еще сама не до конца понимала, что испытывает, но дверь на балкон на всякий случай оставляла открытой.

Некромантка в очередной раз решила прогуляться до загона с нежитью, где заметно прибавилось диковинных существ. Помимо Бьелке, лениво переминались с ноги на ногу еще два дредхоста. Один той же масти, что и ее конь, а второй – темной буланой, с лоснящейся на солнце шкурой. Девушка засмотрелась на прекрасных скакунов и потрепала каждого по гриве. Она уже собиралась идти к замку, как кто-то подкрался к ней сзади. Мёрке обернулась и с трудом подавила разочарованный вздох. И с чего она вообще решила, что это стихийник?

Мьюл и Янта, одетые в прогулочные мантии, стояли с пустыми наплечными сумками и заговорщически поглядывали на преподавательницу. Мёрке немало обрадовалась, что студентки помирились. Правда, их обновленная дружба стоила некромантке спокойного сна. Решив не будить своих гостей в тот вечер, она устроилась прямо на письменном столе. Благо к такому ей было не привыкать: отдых в непредусмотренных для этого местах частенько становился итогом ночных зубрежек, особенно в период сессий.

Той ночью она методично втирала мазь в каждый завиток черной метки, когда с ужасом обнаружила несколько новых узоров, которые уже добрались до колена. Натт не без труда подавила чувство леденящего страха от осознания своего бессилия перед демоном. Что же ему нужно?

– Госпожа Мёрке, – шутливо поклонилась Янта, – вам просто необходимо развеяться.

– Да я вроде этим и занимаюсь все утро, – улыбнулась Натт, разглядывая хитрые лица банши и лаборантки.

– Даем вам пятнадцать минут на сборы и сразу выдвигаемся, – Мьюл воинственно вскинула руку вверх.

– Это куда же? – поинтересовалась преподавательница.

– В Рискланд за покупками. Ничто так не поднимает настроение, как обновки. Это была идея инквизитора Форсворда. Он нам даже денег дал, но только с условием, что мы вас уговорим. Поехали! – взмолилась Янта.

– Хорошо, но пятнадцати минут маловато, мне еще нужно подняться и переодеться. – Мёрке понравилась идея вырваться из академии в город, и она мысленно благодарила друга за такую чудесную инициативу.

– Отлично. Мы пока запряжем Бьелке. – Янта по-хозяйски открыла загон дредхоста и приманила его.

Натт бодро семенила в замок. Ей определенно нужна эта поездка. Отвлечься, повеселиться, набраться сил, найти то, за что можно покрепче зацепиться в этом мире. Она миновала главный холл. До лестницы оставался лишь привычный длинный коридор восточного крыла.

Сердце, томящееся в радостном предвкушении, рухнуло куда-то вниз. У самого входа в башню аспирант геммологии тискал одну из практиканток. Ту самую, что приходила делать снимки Пирфанта. Фирс Хассел вытворял что-то тошнотворно омерзительное с губами девицы, и шарил рукой под ее кофтой. Натт оказалась в ужасном положении: ей никак было не пробраться в башню, не обратив на себя внимания слюнявой парочки. Стихийник сразу же заметил ее. Надменно улыбнулся и прошептал что-то на ухо девице. Та глупо хихикнула и бросила преподавательнице на прощание самодовольный взгляд.

Мёрке даже не заметила, как оказалась за дверью своей каморки. Лестница промелькнула как в тумане. За что он так? Ведь неслучайно выбрал именно это место. Детская попытка вызвать ревность или сделать побольнее? Из глаз снова потекла кровь, а на ноге точно ножом кто-то вырезал новые фигуры. Натт задрала подол мантии и увидела под коленом очередные завитки. Дрожащими руками она щедро втерла серебристую мазь. Мёрке испытывала гремучую смесь из ревности и разочарования. Опять… Вот уж действительно якорь в прямом смысле этого слова. Такой не спасет, такой утопит раньше срока. Почему же так ноет в груди из-за недалекого стихийника, когда рядом есть самоотверженный лучший друг? Она вызвала в памяти сцену у озера. Не то! Все затмевала мерзкая выходка Хассела. Его издевательства вышли на новый уровень.

Ярость отлично помогла справиться с болью в ноге. Мёрке переоделась, отмыла лицо и вышла на балкон. Не хотелось встретить парочку любовников еще раз. Хватит на сегодня! И вообще хватит с нее Фирса Хассела. Она придумает что-нибудь другое, чтобы спасти заточенных в другом мире студентов.

Натт никогда не прыгала одна так высоко. Она и первый-то раз слеветировала в обнимку с Фирсом. Стихии были неподвластны некромантке. Воздух не будет послушно поддерживать ее на волнах. Натт еще пожалеет о том, что собирается сделать, а Синд непременно накричит на нее, когда узнает. Только проклятая метка уверяла в правильности решения и неустанно подзадоривала. Мёрке поддалась и открыла разлом. Дюжина демонических баллтрэ ворвались в пространство и окружили некромантку черной тучей. Они легко подхватили Натт и осторожно спустили к маленькой повозке с запряженным Бьелке и красавцем буланой масти. Янта зачарованно смотрела на жуткое и одновременно завораживающее зрелище. На границе сознания Мёрке мелькнул уже знакомый доппельгангер. Двойник громко рассмеялся и демонстративно схватился за живот.

– Больше глупостей. Больше боли, моя милая, – потусторонняя Натт улыбалась, и ее рот ощетинился мелкими и острыми иглами зубов. – Скоро ты будешь моей, и никто тебя не спасет. Разве что удар брайтера. Но мы ведь обе знаем, что Синд лукавил. Он никогда тебя не убьет. Глупые, глупые смертные.

Мёрке выдержала взгляд личного демона и мысленно отбросила его обратно во тьму. Злость к стихийнику придавала сил. Жаль, что это обманчивые чувства, на них далеко не уедешь – свихнешься и стремительно потонешь во мраке.

Баллтрэ хлопали за спиной перепончатыми крыльями, придавая парящей некромантке древний мистический образ падшего ангела.

Мёрке грациозно приземлилась и вновь открыла разлом, отпуская летучих мышей обратно.

Янта восхищенно аплодировала, а вот маленькая банши совершенно не разделяла ее радости и хмуро взирала на некромантку.

– Это просто… даже слов нет. Как много баллтрэ! В такие моменты начинаю думать, что и стихийников с их абсолютной властью над элементалями можно утереть. – Янта с благоговением следила за ускользающим магическим следом от портала.

– Да уж, – недовольно хмыкнула Мьюл. – Мы едем или нет?

– Конечно. А чей это красавец? – Мёрке кивнула на впряженного в ее повозку скакуна.

– Новенького из Форкентурма. Аспирант, сегодня утром приехал, – быстро проговорила лаборантка и густо покраснела.

– Да, госпожа Мёрке, у вас появится собственный аспирант. Гостклиф его выписал в Тэнгляйх. Правда, пообещал сам с ним заниматься, пока вы загружены, – пояснила банши, забираясь в повозку.

– Чур, я правлю, – подсуетилась Янта.

Мёрке не стала возражать и уселась рядом с Мьюл, которая все еще недовольно поглядывала на преподавательницу.

– А зачем декану Анду аспирант? Лишней работы захотел? – поинтересовалась Натт, любуясь темно-буланым дредхостом.

– Скорее наоборот. – Колеса шуршали по дороге, и Янта старалась говорить громче. – Он на него часть работы с первогодками переложит. Роннд очень талантливый некромант.

– Это видно по его творению. Как вы упросили его дать нам скакуна?

– Ха, это очень интересная история, – неожиданно рассмеялась Мьюл, – и очень романтичная. Правда, Янта?

– О, боги! Ты не посмеешь! – взмолилась лаборантка, не отрываясь от дороги.

Они уже мчались по тракту, и от скорости начинало свистеть в ушах.

– Хорошо-хорошо. В двух словах. Это плата за то, что Янта пойдет с ним на осенний карнавал. Запала ему в душу наша пышка, – не унималась Мьюл, глядя на красные уши подруги.

– А может, мне рассказать, как ты позвала господина инквизитора? – отомстила Янта.

– И что? Это ни для кого не секрет. – Мьюл совершенно не выглядела смущенной.

– Ты пригласила Синда? – Мёрке удивилась смелости банши. – И что он?

– Ничего. Отшутился. Но на большее я и не рассчитывала, – бывшая демоница пожала плечами. – Ладно, а теперь серьезно, – строго сказала банши и вновь одарила некромантку недовольным взглядом. – Какого дьявола ты творишь?

– О чем ты? – Мёрке делала вид, что не понимает, чем вызван гнев студентки.

– О твоем представлении: баллтрэ, разлом. Ты с ума сошла? – прошептала Мьюл, посматривая на лаборантку, увлеченную дорогой.

– Захотелось немного развеяться, как ты и сказала, – парировала Натт.

– Серьезно? В то время, когда твой демон может в любой момент нанести удар, ты открываешь порталы? Забыла, что из них может высвободиться? Или случившегося со мной тебе мало? – Мьюл сжала кулачки.

– Я контролировала разлом, – жестко отрезала Натт.

– С тобой бесполезно разговаривать. Ради чего ты так рисковала? Куда торопилась? Лучше отвечай, или по приезде Синд сразу же обо всем узнает, – пригрозила банши.

Мёрке снова почувствовала тупую боль в груди, а перед глазами крутилась неприятная сцена у лестницы. Она произнесла только одно слово:

– Фирс…

– Неужели отказался быть твоим якорем? – нахмурилась Мьюл.

– Мы не разговаривали…

– А что тогда?

Слова полились сами собой. Натт в красках рассказала, как стихийник обнимался с практиканткой и целовал ее. Описала их надменные и насмешливые взгляды. Даже не умолчала о разросшейся метке.

– Вот же малолетний идиот! Ну а ты-то сама хороша! Все же белыми нитками шито, – Мьюл закатила глаза.

– А если нет? – тихо спросила Мёрке.

– Да ты ревнуешь, – прыснула Мьюл.

– Я не знаю. Все сложно. – Натт схватилась за голову.

– Из-за Форсворда? Он уже взрослый мальчик и поймет твой выбор, – предположила банши.

– Не уверена, что дело в нем. С Синдом мы друзья. Я просто не хочу делать из Хассела якорь, он слишком юн и глуп. И я злюсь, потому что сначала он признается в любви, а через несколько дней… – Мёрке вновь помрачнела.

– Во-первых, Фирс твой ровесник. Во-вторых, это ему решать, быть якорем или нет. В-третьих, ты ему сама отказала. Чего же ты ждала? – удивилась банши.

– Явно не этого. Сама виновата. Как же все непросто, – простонала Натт.

– Посмотри на меня и расслабься, – хмыкнула Мьюл. – Мало того что я – коротышка тринадцати лет, так я еще и обмочилась при инквизиторе. Вот тут шансов на романтику совсем нет.

– Синд поставил на тебя печать и дал свое родовое имя.

– Ага, как и своему брайтеру. И фамилия у его семьи другая на самом деле. Форсвордс! Они от него еще в раннем детстве дистанцировались таким образом. Потомственные стихийники, чтоб их! Плюс он до сих пор сходит по тебе с ума… А это не демонстративные обжимания в коридорах. Скажи Фирсу заветные три слова, и он снова прыгнет с башни ради тебя, – подмигнула Мьюл.

– Это какие же слова? «Хватит меня бесить?» – девушки весело рассмеялись.

На полпути к Рискланду пошел дождь. Мёрке активировала кристаллы дредхостов, и тела лошадей покрыло легким защитным ореолом. Янта укуталась в плащ и уже пожалела о своей инициативе, но виду не показывала и упрямо следила за дорогой. Дождем смывало пыль и грустные мысли. Некромантка твердо решила взять себя в руки и признаться стихийнику уж если не в любви, то в том хаосе, что творился в ее голове. Может, им удастся разобраться в этом вместе. Мёрке вспомнила свой последний осенний карнавал в Тэнгляйхе и стихийника, который внезапно пригласил ее на танец в надежде, что она его не узнает. Все время она была начеку, ожидая подвоха или жестокой шутки. Но этого не случилось. Он лишь поклонился Натт на прощание, очень долго не выпуская ее руку из своей. Мёрке хорошо запомнила этот момент и грустные светло-карие глаза в прорезях маски. Только сейчас она начинала понимать значение его поступков и слов. Она была готова отступиться после первой же трудности, вставшей у нее на пути, в то время как Фирс ждал и ревновал годами.

Девушки подъезжали к развилке. Дредхосты внезапно сбавили скорость и начали двигаться с явным усилием, словно превозмогая невидимый барьер, пока, наконец, не замерли. А еще через секунду синхронно рухнули наземь, увлекая за собой повозку. Янта кубарем выкатилась вслед за лошадьми в грязь, а Мёрке и Мьюл больно ударились о деревянный пол фургончика. Некромантка почувствовала неприятное жжение на покрытой метками ноге.Нет. Нет. Только не сейчас!

Сквозь завесу дождя неровным строем вышагивали облезлые трупы похороненных на перекресте негодяев – все разной степени разложения. Они неумолимо приближались к испуганным девушкам. Ногу лаборантки вывернуло под неестественным углом. Она попыталась привстать, но тут же рухнула обратно в грязь, издав полный боли и страха стон.

– Минус одна, – прошептал в голове мерзкий голосок зубастого двойника. – Что будешь делать, Натт Мёрке? Как ты справишься без своего братца?

Некромантка с неподдельным ужасом осознала, что ремень вместе с гравштайном, жезлом и сферами она оставила в комнате. Демон и не думал сдаваться. Он следил, выжидал и напал в самый подходящий момент.

– Поиграем? – голос доппельгангера изменился и превратился в детский.

Мертвецы тем временем сжимали их в кольцо. Мьюл дрожала, цеплялась за плащ преподавательницы, и напевала колыбельную банши:

Спи, страданием объят.

Точит душу сильный яд.

Закрывай глаза рукой,

Слезы катятся рекой,

Дрему ты не отгоняй.

Спи, несчастный, засыпай.

Но у человеческой девочки больше не было прежней демонической власти. Янта вовсе потеряла сознание от боли. А Мёрке тщетно хватала рукой воздух на месте крепления кинжала.

– Спи, несчастный, засыпай, – передразнил невидимый ребенок, и нежить двинулась в атаку.

Мёрке бросила сознание глубоко в недра земли в поисках силы. Где-то в толщах почвы старые, перемолотые в муку кости ответили на призыв и поделились с некроманткой крупицами энергии. Однако ее хватило, только чтобы замедлить мертвецов. Густой туман, поднимавшийся от самой земли, тормозил нежить, давая возможность продумать дальнейший план действий. Тучную лаборантку девушкам не утащить – дредхосты объяты магическим дурманом. От Мьюл толку мало: инквизитор запретил ей пользоваться магическими артефактами до начала учебного года. Банши потянулась дрожащей рукой в карман, достала зеркальце с красивой гравировкой в виде солнца и позвала Форсворда:

– Синд!

– Мьюл, я занят. Что за срочность? – недовольно ответил инквизитор.

– Кажется, мы погибнем через несколько мгновений. Прости меня за все. – Зеркало подернулось рябью.

– Где вы? Мьюл, где… – Изображение Синда пропало, и Мьюл бережно убрала магическое устройство в карман.

– Он не успеет, – проговорила Мёрке. Ее руки тряслись от напряжения, пока она держала магическое марево, сквозь которое медленно, но верно пробирались мертвецы.

– А если снова вызвать баллтрэ и улететь? – в отчаянии предложила банши.

– Ничего не выйдет. Ты оказалась права: моя выходка обошлась нам слишком дорого. То был разлом в северные могильники, у меня нет сил вновь открыть его. Не следовало поддаваться эмоциям. Попробуй спастись хотя бы ты, пока я их сдерживаю.

– Нет, – отрезала Мьюл. – Если я сбегу, а ты погибнешь, Синд не простит мне этого. Ты нужна нам, Натт. От тебя слишком многое зависит, включая и мое искупление. Вместе до конца. – Она подняла с дороги несколько булыжников и, ускоряя их магическими импульсами, метнула в головы ближайших зомби. Двое мертвецов упали навзничь и больше не вставали. Затем Мьюл подобрала корягу. Жалкое орудие, но выбирать было не из чего. Банши встала над телом лаборантки, приготовившись ее охранять.

Некромантка собрала остатки мощи, подаренной землей, и отбросила недругов на добрые десять метров. Мертвецы с трудом поднимались на ноги. Особо трухлявые так и оставались лежать на дороге, зловеще шевеля челюстями. Другим переломало ноги, но они упрямо продолжали ползти.

– Не могу контролировать нежить. Их разум мертв, это просто марионетки, – Мёрке задыхалась. На лбу выступили капельки пота, а руки почти онемели. Она с тоской оглядела оглушенных дредхостов и осознала единственно правильный путь. Нельзя колебаться в своем решении. Она даст волю чувствам после. Прощай, Бьелке…

Некромантка схватилась за кристалл во лбу скакуна и вырвала его из лошадиного черепа. Душа, энергия, само естество старинного друга теперь покоились на ее ладони.

– Я взываю к тебе, мой верный Бьелке. Я молю о помощи, дай мне слиться с твоим духом и управлять тобой. Позволь защитить дорогих мне людей. Время твоей свободы наступило. Уйди героем! – Кристалл разлетелся на тысячи осколков, которые завертелись в мерцающем вихре.

Из самого сердца развернувшегося водоворота вырвался призрачный конь, объятый синими всполохами. Он кружил возле девушек, выбивая копытами искры и оставляя за собой магический шлейф. Насытившись внезапной свободой, Бьелке преклонил колено перед любимой хозяйкой, позволяя ей в последний раз забраться на свою спину. Остатки кристальной крошки впились в ладонь некромантки и напитались ее кровью. Натт закрыла глаза, представляя свою руку длинным смертоносным копьем. Из предплечья вытянулась длинная игла.

Мёрке знала, что времени у них мало. Бьелке слишком слаб и не сможет долго держать свою новую форму. Вместе они налетели на мертвецов, работая слаженно и молниеносно: скакун топтал нежить, а Мёрке пронзала ходячие трупы копьем, крепко держась за эфемерную гриву. Их дуэту удалось заметно проредить строй неприятеля, но они не успевали следить за обстановкой вокруг. Пока некромантка отбивалась от мертвецов, которые облезлыми руками хватали ее за лодыжки, оставляя на них глубокие царапины, пара ходячих трупов приблизилась к Мьюл. Одного банши смогла удержать корявой рогатиной, но второй обошел ее со спины и впился трухлявым ртом в нежную розовую шею. Некромантка бросилась на помощь и проткнула напавшего мертвеца копьем, но банши уже осела на землю, судорожно хватаясь за горло. Под ее тонкими пальчиками бурлила и пенилась темно-алая кровь.

– Нет, нет, нет, – Мёрке спрыгнула со спины призрака, указав ему на оставшиеся цели, и наклонилась к банши.

Та стремительно бледнела и хватала ртом воздух, словно крохотная серебристая рыбка. Натт не умела врачевать. Ей была подвластна лишь мертвая материя. Некромантка в отчаянии вытянула из окружающего пространства несколько тонких магических нитей и наскоро стянула ужасную рану. Но кровь все равно сочилась.

– Мьюл, держись, умоляю, – заклинала преподавательница, зажимая пальцами разорванные вены. Большие серые глаза прощально тускнели. – Ты должна пойти с Синдом на карнавал. Он не отвертится, обещаю. Мьюл искренне улыбнулась, и ее веки начали тяжело опускаться, а руки становились пугающе холодными.

Очнулась Янта, застонала и оглядела царящее вокруг побоище. В воздухе все еще витал едва уловимый след призванного магического существа. А Мёрке бессильно рыдала над телом банши.

– Страдания, – подсказала лаборантка, – пустите Мьюл в свое сердце. Возможно, ее суть осталась прежней, и это частично придаст ей сил. Поделитесь своей болью. Иначе она умрет.

Натт наклонилась к бледному лицу девочки и поцеловала ее в посиневшие губы, разрешая увидеть самые потаенные уголки своего сознания. Вот смерть брата. Глупая случайность. Утонул в речке зимой, провалившись под лед. Его тело, прекрасное в своей застывшей навеки молодости, лежит в семейном склепе. Мёрке заносит нож над его неподвижной грудью и осторожно вырезает сердце, помещая его в магический ларец.

В других воспоминаниях Фирс Хассел унижает ее день за днем и непрестанно дерется с Синдом при любой возможности. Мелькают перед глазами и грустные поцелуи с другом-некромантом, которые ни к чему, кроме очередной трагедии, не приведут. Наконец, безумие Форсворда и его надругательство над ней, гибель Рё’Тена и угроза Гостклифа, реквием банши, Бьелке… Все калейдоскопом кружилось в сознании Натт, поднимая на поверхность отчаяние и боль. Мьюл встрепенулась, резко вскинула руку и, вцепившись в волосы на затылке некромантки, притянула ближе, до крови впиваясь в ее губы. Затем демоница вздрогнула и обмякла в объятьях Натт. Только слабое дыхание давало понять, что жизнь еще теплится в хрупком тельце.

Некромантка отнесла ее в повозку и укутала в дорожный плед. Она качала банши на коленях и не переставала гладить спутанные пепельные волосы.

– Живи, Мьюл. Пожалуйста…

Синд Форсворд застал ужасную картину на дороге: накрененная повозка, месиво из раздавленных копытами тел и колдующая над дредхостом лаборантка с искалеченной ногой. Он спешился и с замиранием сердца забрался в фургон.

– Цела? – критически оглядел он некромантку, задержав взгляд на ее окровавленных искусанных губах и разодранных ногах.

– Я да, но Мьюл на грани. Спаси ее, Синд! Я пыталась, только она все равно уходит.

Инквизитор потянулся к банши и коснулся страшной раны на шее.

– Интоксикация… срочно нужен целитель, – мрачно изрек он, рассматривая черные змеевидные узоры, расходящиеся от укуса мертвеца.

– Отвези ее! Мы с Янтой чуть позже вернемся в академию.

– До Тэнгляйха Мьюл не дотянет. Надежда только на врачей из Рискланда.

Он вынес банши из фургона и осторожно положил на круп своей лошади. Мёрке придерживала девочку, пока инквизитор забирался в седло.

– Не знаю, когда теперь вернусь. Видимо, наша тварь решила не ждать, пока мы подготовимся дать ей отпор. Не оставайся ночью одна. И ради всего, не ходи больше без гравштайна. Демон побаивается твоего брата. И на вот, держи на всякий случай, – он бросил ей несколько мерцающих сфер. – Красная взрывается огнем, если бросить на землю. Желтая позволяет на время перехватить контроль над любым фамилиаром. – Он обнял демоницу одной рукой и, крепче прижав к себе, рванул прочь.

Темно-буланый жеребец все еще неуверенно стоял на ногах, пока Янта возилась с фургоном и пыталась впрячь очнувшегося дредхоста.

Тело Бьелке лежало в придорожной пыли. От прежней пугающей красоты воскрешенного жеребца не осталось и следа: лишь обтянутые кожей кости и впалые глазницы. Мёрке гладила его по острым позвонкам, более не сдерживая слез. Все кончено, ее любимый с детства конь ушел навсегда, защитив напоследок свою хозяйку от неминуемой гибели. Теперь она явственнее понимала боль Фирса Хассела. Одинокий сирота и его верная пустынная кошка, которую он знал дольше, чем самого себя.

Мёрке почти простила выходку аспиранта у лестницы и решила сегодня же рассказать ему о своей утрате. Они смогут вместе пройти через это. Натт прошептала имя жеребца на прощание, его тело вспыхнуло магическим пламенем и тотчас истлело. Она зачерпнула горсть пепла и насыпала ее в маленький кошель вперемешку с монетами. Дома Мёрке обязательно заключит прах Бьелке в особый талисман.

Дредхост поклонника Янты медленно вез их обратно. На лбу лаборантки блестели капли пота, а нога с каждой минутой сильнее опухала и начинала синеть.

– Наверно, ее отрежут, – студентка кивнула на лодыжку.

– Не говори глупостей, скоро приедем, и все будет хорошо. – Мёрке подгоняла нерасторопного скакуна, который, наконец, прибавил ходу.

Янта легла на пол фургончика, где тихо постанывала от боли. На каждой кочке она болезненно и бессвязно мычала.