Глава 34

В мюзик-холле на Эджвер-роуд было тепло, шумно и густо накурено. Публика битком набилась в зал, желая посмотреть на дуэт Флэнагана и Аллена и послушать пение Веры Линн.

К лету сорок первого ее песни стали отражением грусти, поселившейся в сердцах жителей оккупированной Британии. «Мечты – это сны, что приходят наяву», – пела она. Тысячи людей тосковали в разлуке с близкими, попавшими в лагеря военнопленных, и слова «Да, день придет, снова встреча нас ждет» были обещанием, которое они лелеяли в душе.

В конце первого отделения Линн вышла на сцену в простом белом платье, какое любая девчонка-продавщица самого скромного достатка могла бы сшить себе сама. Из-за бури оваций оркестру пришлось несколько раз повторить вступительные аккорды в ожидании, когда аплодисменты чуть поутихнут. Затем на сцену вышли Флэнаган и Аллен и вместе со всей труппой запели: «Снова птицы закружат над скалами Дувра – уже скоро, ты только жди. Будут смех и объятья, снова встретятся братья, завтра вместе будем и мы». Публика внимала не дыша. А потом началось веселье – певцы и музыканты бросали в зал серпантин, дурачились в смешных шляпах и хлопали воздушные шары из огромной плетеной корзины, опрокинутой под потолком.

Ко второму отделению зрители пребывали в такой эйфории, что настроение им не испортил даже «Профессор Зинго». А это о многом говорит, ведь трудно придумать зрелище более изнурительное, чем потуги фокусника, еще не достаточно поднаторевшего в черной магии.

Сборные концерты – не самый любимый жанр среди театральных уборщиков. По окончании в зале остаются кучи всякой мишуры, которую нужно аккуратно собрать и привести в божеский вид для повторного использования. Разноцветные бумажные ленты паутиной опутывали грудастых кариатид, несколько уцелевших шариков прыгали между рядов зрительного зала. Пожалуй, театральный бар был единственным местом, которое не затронул весь этот балаган. Большие стеклянные окна открывали посетителям прекрасный обзор сцены, но музыка доносилась лишь тогда, когда кто-нибудь открывал дверь. Словом, клиенты могли наслаждаться лучшим, что есть по обе стороны рампы: видеть ножки кордебалета и слышать собственный голос.

– А если не придет? – Гарри прикончил пинту разбавленного эля и знаком потребовал у бармена еще одну.

– Придет, – ответил Дуглас.

Он от предложения долить отказался. Две пинты этого пойла были бы слишком большим испытанием для мочевого пузыря, к тому же он давно взял за правило не увлекаться алкоголем при исполнении.

Гарри обратился к бармену:

– Скажи-ка, Перси, а фрицы к тебе часто заходят?

Бармен вытирал прилавок. Он выжал тряпку в ведро за стойкой, расправил, встряхнул и разложил сушиться на пивном бочонке.

– Нет. У них свои концерты. Большие звезды прилетают из Германии, и билеты им обходятся в шесть пенсов. А у нас за шесть пенсов сядешь только в раек. Да и все равно они по-английски не поймут ничего.

Гарри закурил и протянул пачку бармену. Тот с благодарностью взял сигарету.

– А вам кто-то из немцев нужен?

Дуглас наблюдал за тем, как Профессор Зинго вытягивает бесконечные цветные платки из вроде бы совершенно пустой трубки, однако на самом деле его внимание было приковано к Гарри. Он ждал, как напарник себя поведет и не сболтнет ли чего-нибудь лишнего.

– Да встречаемся тут с одним. С офицером армейской почтовой службы. Надо обсудить кражи из посылок.

– А… – сказал бармен.

– Важное, между прочим, дело, – заверил его Гарри, словно ему не терпелось поделиться.

– Не сомневаюсь.

Бармен отошел к раковине и принялся мыть грязные стаканы, утратив к встрече полисменов с немцем всякий интерес.

Профессор Зинго меж тем под пиццикато скрипок и виолончелей демонстрировал, как открывается и закрывается большая черная лаковая коробка. Он красноречиво взглянул на зрителей, на свою прелестную ассистентку и на большую циркулярную пилу. Постучал по лезвию, показывая, что пила не бутафорская.

Послышалась музыка Чайковского – дверь бара открыл капитан Ганс Гессе. К счастью, на этот раз не в пальто с каракулевым воротником, иначе его бы тут уже окружили с просьбами дать автограф.

– Что сегодня пьешь, Ганс? – спросил Гарри, словно они с немцем давно на короткой ноге.

– Пиво.

Гессе снял широкополую черную шляпу и аккуратно разместил на полке. Закон воспрещал угощать выпивкой членов оккупационной армии, а питейные заведения не имели права их обслуживать. Однако стакан пива немедленно возник на стойке. Гессе отхлебнул, поморщился и с улыбкой поставил стакан.

– Завтра утром, – произнес он. – Сможете?

Ассистентка уже залезла в коробку. Профессор Зинго приоткрыл дверцы, демонстрируя, где именно пила рассечет ее надвое.

– Вы про синий бушлат? – уточнил Гарри.

Таково было кодовое именование короля Георга Шестого, короля-моряка.

– Да, я про синий бушлат. У вас все готово?

Взглянув на Дугласа, Гессе тоже повернулся к сцене. Фокусник стоял в свете прожектора, пила яростно крутилась, подцвеченная красными огнями рампы. Лицо хорошенькой ассистентки исказила гримаса ужаса. Гессе со скучающим видом отвел глаза.

– Все будет готово, – произнес Дуглас, не отвлекаясь от сцены.

– Девушка подтягивает ноги к груди. – Гессе хлебнул теплого разбавленного английского пива. – И пила проходит на безопасном расстоянии.

– Мы заберем его из Тауэра, – сказал Дуглас.

Мэйхью уже посвятил его во все детали.

– Там будет мой человек. Невысокий, в очках, в форме офицера ветеринарной службы. Все его распоряжения выполнять сразу и без вопросов. Вам понятно?

– Понятно.

Внизу во тьме у оркестровой ямы открылся прямоугольник запасного выхода. Двое солдат пошли вдоль рядов. В красноватых отсветах рампы Дуглас разглядел висящие у них на шеях большие железные бляхи. Такие полагалось носить военным полицейским при исполнении. Очень медленно эти двое шли через зал, методично вглядываясь в лица сидящих в каждом ряду.

Гарри посмотрел на Гессе и кивнул на них.

– Ваши.

– Полевая жандармерия, – спокойно ответил Гессе. – Рядовая проверка.

Барабанную дробь они услышали даже через стекло. Циркулярная пила опустилась и ужасающе быстро прошла через лаковую коробку. Двое с железными бляхами ни на миг не отвлеклись от своего занятия, их головы неспешно поворачивались вправо-влево, как у зрителей, наблюдающих какой-то замедленный теннисный матч.

Торчащая из коробки голова девушки запрокинулась, словно от жуткой боли.

– Господи! – выдохнул Гарри.

– Да притворяется она, – отмахнулся Гессе, достал свою шляпу и надел так, чтобы скрыть полями одну половину лица.

– Мы подъедем в медицинском фургоне, – сказал Гарри. – Ваши потребовали, чтобы это был медицинский фургон.

– Какой номер?

– Никакого. Номера просто снимут. Фальшивые решили не ставить. Никто не будет тормозить «неотложку» из-за того, что у нее номеров нет. И в случае чего отсутствие номеров поможет нам выиграть драгоценные минуты.

– Вы правы. – Гессе вдруг улыбнулся, и его лицо озарилось отраженным светом вспыхнувших над сценой прожекторов. – Вот, полюбуйтесь. Девушка жива и здорова.

– Синий бушлат ведь без наручников? – уточнил Гарри.

– Немцы не варвары, мистер Вудс, – с улыбкой произнес Гессе. – С чего бы нам заковывать его в кандалы?

Зал взорвался аплодисментами. Профессор Зинго галантно подал ассистентке руку, помогая выбраться из коробки.

– Это хорошо, а то в нашей группе нет специалиста по взлому замков.

Опираясь на красное дерево барной стойки, капитан Гессе хлопал в ладоши и сквозь сигаретный дым пристально вглядывался в происходящее на сцене.

В бар вошли жандармы, закончившие осмотр зрительного зала. «Цепные псы», как их называли в народе. Железные бляхи ошейников так и сверкали в электрическом свете. Гессе, Дуглас и Гарри, увлеченные представлением, их как будто не заметили.

– Солдаты тут есть? – крикнул один из них бармену.

Чувствовалось, что английского он не знает, а фразу зазубрил, как попугай.

– Не-а, – отозвался бармен и выставил на стойку два бокала и бутылку виски.

«Псы» еще раз оценивающе смерили глазами троицу в углу стойки, переглянулись и подошли налить себе выпить. Дуглас украдкой покосился на них и обнаружил, что это даже не настоящие жандармы, а рядовые пехотинцы, которым выдали бляхи и отправили на полицейское дежурство.

Бармен отошел от них на почтительное расстояние и встал у стекла.

– Видите? – сказал он Дугласу и остальным, когда фокусник и девушка вышли на очередной поклон. – Вот и в понедельник на премьере так же было. Хромает. Вон, кровь на ноге. Если она не подтягивает колени к самой шее, пила ее задевает.

Действительно, балетная туфелька была разорвана на самом кончике пальцев, и по белой материи расплывалось кровавое пятно.

– Так в этом деле всегда, – вздохнул бармен. – Репетируй сколько хочешь, и все равно есть риск оступиться.

Трое за стойкой отхлебнули пива и ничего не ответили.