ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
рассказывающая о странных и невеселых событиях, происходящих в Хинсарских долинах
— Я немного полежу, — пробормотал разбойник, достал из кармана несколько сильно помятых листиков и, поделив поровну, сунул свою половину в рот. Остальные подвинул к Тэри и приказал: — Жуй.
Закрыл глаза и притих, только челюсти двигались, сначала довольно энергично, потом все медленнее и реже. И наконец тихо засопел, не оставляя кадетке никаких сомнений в подлинности ее догадки. Наставник попросту спал, и это было так не похоже на него, что не могло не волновать Тэрлину.
Не то это было место, где можно так спокойно и доверчиво расположиться на привал. Неглубокая ложбинка между двух пологих холмов открыта со всех сторон, и несколько чахлых кустов, возле которых остановился разбойник, не могли служить защитой ни от солнца, ни от зверей или людей. Да и воды поблизости не виднелось, и хорошо еще, что они напились с полчаса назад, найдя на дне овражка затянутое тиной озерцо. И воды оттуда прихватили в украденном Радом глиняном кувшинчике.
Правда, изначально в нем было скисшее молоко, но его они выпили еще на первом привале, чтобы не пропало. Точнее сказать, съели, таким густым и тягучим оно было.
Тэри снова взглянула на разбойника и едва сдержалась, чтобы не заплакать от отчаяния. Никогда раньше она даже не подозревала, как сильно будет щемить сердце от одного взгляда на обессиленно лежавшее ничком израненное тело. И как горько становится от понимания собственной бесполезности и никчемности. Все, что ей остается, — это кусать губы от жалости к любимому мужчине, ведь помочь ему или облегчить страдания не в ее силах. И остается хотя бы не мешать и выполнять все указания, не споря и не капризничая.
Тэрлина тайком печально вздохнула, сунула в рот выданный разбойником листик, отстраненно пожевала и принялась устраивать себе лежанку. Расстелила под кустиком плащ, предварительно проверив, нет ли рядом земляных ос или муравьев, и легла, подложив под голову узелок с остатками лепешек.
Наверное, кадетка задремала, потому что виделось ей жареное мясо и холодный темный пенистый квас, налитый в высокий хрустальный стакан. Жажда напомнила о себе горьковатой сухостью во рту, Тэри завозилась и села, непонимающе оглядываясь.
Кусты и склон исчезли, она сидела на валяном ковре, и над головой темнел купол невысокого шатра. А где-то поблизости жарили мясо, и его восхитительный запах пропитал, казалось, вокруг каждую травинку и кустик.
Девушка невольно сглотнула слюну и только тут вдруг сообразила, как неправильно все, что видят ее глаза и чувствует обоняние. Ничего этого здесь быть не может — ни шатра, ни мяса, а должен быть разбойник, свалившийся без сил под кустом. Но он куда-то исчез, и значит, нужно срочно бежать на поиски.
Тэрлина дернулась встать и похолодела от ужаса. На ее ногах больше не было самодельных опорок, зато появился завязанный на щиколотках узкий кожаный ремень. Он свободно провисал между ступнями, позволяя сделать небольшой, всего в пол-локтя, шажок. И означал простую и горькую истину — Тэри опять в плену и вряд ли ей удастся из него вырваться. Да и кому бы в голову могла прийти самоубийственная идея попытаться куда-то идти с таким украшением и без неудобных и страшных, но защищающих ноги опорок?
Новый удар оказался для девушки слишком тяжелым, и она с тихим стоном рухнула на жесткую подстилку.
Словно в ответ на этот жалобный стон в шатре потемнело от заслонившей вход мужской фигуры. Глядя на ввалившегося в крохотное помещение человека, Тэри едва сумела сдержаться и не завизжать от ужаса. Никогда до этого ей не приходилось видеть вблизи так страшно изуродованных людей. Вывернутые ноздри, рассеченная и криво сросшаяся бровь, изрезанные шрамами щеки и наполовину отсутствующая нижняя губа делали лицо незнакомца неимоверно свирепым и безжалостным.
Девушка невольно отшатнулась к стенке и сжалась в комок, испуганно следя за каждым движением страшилища.
— Не бойся, — произнес он на вполне приличном наречии жителей Ардага и довольно усмехнулся: — Теперь у тебя будет хороший хозяин.
Тэри только крепче сжала губы, не желая ничего отвечать. Умолять отпустить ее бесполезно, не для того ей связывали ноги, а расспрашивать про Рада глупо да и страшно. Пока ничего не знаешь, можно надеяться, что с ним все в порядке. А если нет… ей будет безразлично, куда и кому ее отвезут.
Да и все равно ничего не переменится, даже если маркиза и узнает планы очередных похитителей. Но последний выбор она все же постарается оставить за собой.
— Пойдем, ты много спала, — скомандовал урод и, бросив ей выцветшую тряпку, вылез из шатра. — Сделай юбку и иди гулять.
«Как собачонку выводит», — оборачивая бедра большим стареньким платком с кистями, горько вздыхала Тэрлина, но упрямиться и не подумала, самой хотелось посмотреть, где оказалась. Кадетка пригнулась и неловко выбралась наружу, тут же застыв от изумления.
Как ни странно, но стояла она возле тех же самых кустов, рядом с которыми уснула. Лишь чуть ниже по склону появилась еще пара примитивных серых войлочных шатров. Возле них вился дымок костра, и именно от него доносился разбудивший ее запах, а чуть поодаль паслись невысокие рыжие лошадки.
И где-то за холмами тонуло в багровом зареве усталое, разбухшее за день солнце.
К куртине кустов, на которые ей красноречиво указали взмахом смуглой и грязноватой руки с обломанными ногтями, Тэри брела в одиночестве и горько усмехалась. Зря она опасалась, что урод решит следовать за ней. Ему это просто не нужно. Девушка поневоле ступала меленько и опасливо, и догнать пленницу, даже если она сумеет убрести на несколько сотен локтей, незнакомцам не составит никакого труда.
Зато сама Тэри смогла за это время немного успокоиться, припомнить советы Фаньи и наказы разбойника и немного воспрянуть духом. Ну и пусть здесь не Идрийс, а Торем, но их, по словам советника, ищут маги с плато, и значит, обязательно найдут. Рано или поздно… и теперь это самая главная ее задача. Сделать все, чтобы не было поздно.
— Ешь, — встретил Тэри новый приказ страшилища, когда она потихоньку доковыляла до своего нового пристанища.
За время ее отсутствия возле шатра появился сильно потертый ковер, и на нем стоял примитивный масляный светильник. Рядом с ним в неверном трепещущем свете девушка рассмотрела чашу с мясом, по которому были разбросаны кусочки поломанной руками лепешки. И вид этой еды остро напомнил об измотанном и обессиленном разбойнике. Ему сейчас был просто необходим хороший кусок мяса.
— Где мой учитель? — и не думая садиться, осведомилась маркиза, вмиг забыв про все свои недавние решения.
И замерла пойманной птичкой, боясь даже вздохнуть и смятенно ожидая ответа.
Торемец несколько минут пристально ее рассматривал, потом так же бесстрастно поинтересовался:
— Чему он тебя учит?
Ответ на этот вопрос Тэрлина обдумала заранее, пока брела сюда, догадывалась, что поверить ей пленители не захотят.
— Истории, законам, расчетам, — выпалила она уверенно.
— А он грамотный?
— Разумеется, — невольно усмехнулась кадетка. — Так где он?
— Там, — смуглая жилистая рука показала в сторону шатров, — мужчинам рядом с женщинами нельзя.
— Но он ранен!
— Он спит. Ешь. — Больше ничего говорить степняк не пожелал, отвернулся и уставился куда-то в темноту, но Тэри не обмануло его безразличие.
Вернее, раньше, до знакомства с разбойником, она бы могла и поверить, что изувеченный степняк может забыть про свою пленницу. Но не теперь, когда она точно знала, насколько может быть чутким слух и быстрыми — движения мужчин, учившихся опережать в бою такого же сильного противника.
Поэтому неловко присела на ковер, старательно натягивая на колени край платка, и взяла первый кусочек лепешки.
После ужина степняк отправил ее в шатер, и вскоре, лежа на жесткой подстилке и кутаясь в неизвестно откуда появившийся изрезанный плащ, маркиза сыто и сонно смотрела на степняка, неторопливо и деловито доедавшего оставшееся в чашке мясо.
Утро оповестило о своем наступлении ржанием лошадей, гортанными криками, кашлем и бренчанием посуды. Тэри неохотно приоткрыла глаза и тут же закрыла, не сумев поверить в реальность увиденного. Потом распахнула снова и едва не выругалась так, как иногда ругался на помощника конюх в имении Ульгер. Шатер, в котором маркиза лежала сейчас, вовсе не был тем маленьким и бедным дорожным укрытием, в котором она засыпала, сморенная плотным ужином. Этот был сооружен из белых валяных покрывал, натянутых на каркас из тонких, гладких и темных, словно отполированных, жердей. И в проем между отвернутых в стороны полотнищ входа лился яркий солнечный свет давно наступившего дня.
— Проснулась, — объявил женский голос с сильным акцентом, и в шатре появился еще более необычный, чем вчерашний урод, незнакомец.
Он был одет в нечто вроде плаща из разноцветных лоскутков, подпоясанного ярким шелковым платком и увешанного разнообразными амулетами и оберегами. Среди них виднелись золотые и серебряные, деревянные и кожаные, а также рога, клыки и различные сушеные плоды и орехи. На голове степняка была шапка, отороченная роскошным лисьим хвостом и украшенная самыми неожиданными вещами. От драгоценных колец, бус и пуговиц до гномьих ювелирных инструментов, легко опознаваемых по синеватому цвету стали. На поясе незнакомца висели кинжалы, кошели и кнут, через плечо шел кожаный ремень сильно поцарапанной стойны.
— Торемски не понимаешь? — с сильным акцентом осведомился степняк, дождался отрицательного ответа и, не оглядываясь, повелительно крикнул: — Масул!
Вчерашний урод появился мгновенно, видно, специально ждал неподалеку, вежливо кивнул озадаченной маркизе и сел напротив, смешно, но ловко подогнув калачиками ноги.
— Я буду переводить. Великий шаман Рынкула желает знать, откуда вы пришли.
Над тем, как ответить на этот вопрос, Тэри размышляла еще вечером, но в тот миг считала, что разговаривать придется с Масулом. А теперь засомневалась, стоит ли рисковать и говорить неправду увешанному амулетами шаману, про которых смутно помнила, что они владеют небольшими магическими способностями. Но насколько слабыми, в то время юную маркизу не интересовало совершенно.
— Издалека, — печально вздохнула девушка, решив попытаться немного слукавить.
— Как называется то место?
— Беленгор, — сообщила она уверенно, даже не сомневаясь, что никто из жителей Хинсарских степей никогда не слышал этого названия.
— Идрийс? — В безразличном голосе Масула прозвучало истинное изумление, и заметила это не только Тэри.
Что-то резко спросил шаман и быстро добавил пару таких же непонятных фраз.
Масул ответил на том же языке, всего несколько слов, но уверенно махнул рукой, явно указывая в ту сторону, где, по его мнению, был Идрийс.
Шаман ненадолго задумался, и ошарашенная таким поворотом допроса Тэри едва успела придумать, как объяснить причину своего появления здесь.
Не говорить ни слова про морское чудище и безжалостных мужчин в черном она решила еще раньше и сейчас непонятно каким чутьем ощущала правильность этого решения.
— Контрабандист? — внезапно пристально уставился на маркизу Масул.
— Кто? — откровенно изумилась пленница. — Ну с чего ты такое взял? Нас просто капсула неправильно перенесла. Мы шли в Дройвию, в гости к магистру Иридосу ди Тинерду.
Рассказ Доры о всех перипетиях ее свадьбы был еще свеж в памяти Тэрлины, и решение воспользоваться известным на материке именем показалось ей самой надежной защитой.
— Это далеко, — переговорив с шаманом, пренебрежительно скривился переводчик. — Ты не так одет.
— Так мы в воду упали! Еле выбрались… а одежда утонула.
— А плащ?
— Это чужой… учитель случайно нашел. Но если найдется хозяин, мы ему заплатим.
— У вас много денег? — заинтересованно прищурился Масул.
— Денег? У меня не очень, а сколько у учителя — не знаю. — Тэри задумалась, сколько это, «много», в понятии диких кочевников, и добавила: — Но у него очень богатые друзья.
Ведь королева не откажется заплатить за своего тайного советника, если степняки назначат слишком большой выкуп?
— Верблюда может купить? — продолжал допрос степняк, переведя слова пленницы шаману.
— Конечно, — уверенно кивнула Тэри.
— А пять верблюдов?
— Может.
— А пять десятков?
— Думаю, купит, — помедлив, кивнула маркиза, начиная понимать, что с такой скоростью они скоро дойдут и до пяти тысяч.
— Долго ждать? — посовещавшись с внимательно слушавшим шаманом, осведомился Масул, и его глаза блеснули скрытым торжеством.
— Ну, как только вернемся домой, так сразу же пришлем деньги, — пообещала кадетка, начиная подозревать, что звучит это не очень убедительно.
— Мы вас отпустим, а вы обманете? — с легким презрением скривился урод. — Нет! За идрийский лазутчик нам пригнать пять сотен верблюдов. Всего два дня.
— Мы не лазутчики, — еще пыталась протестовать Тэрлина, а шаман уже поднялся на ноги и направился к выходу. — Ну хоть пустите меня к учителю! — не выдержала девушка, вскакивая и бросаясь следом.
Резко дернул щиколотки никуда не исчезнувший ремень, и она, не удержавшись на ногах, шлепнулась на тонкий войлок, больно ударившись коленями.
— Звери… — само сорвалось с губ, — дикие…
— Твой учитель — дикий зверь, — обернувшись, с неожиданной ненавистью процедил Масул. — Вон, под кустом. Иди… тебя никто не держит.
Стиснув зубы и стараясь не кривиться и не шипеть от боли, девушка кое-как поднялась, мимоходом потерла ушибленные места, одернула импровизированную юбку и мелкими шажками побрела наружу.
Как выяснилось, никуда они с прежнего места так и не ушли. Наоборот, за ночь здесь выросло еще штук пять шатров, более вместительных и богатых, чем прежние, и добавилось несколько десятков снующих по вновь образовавшемуся поселку туземцев.
Однако Тэри не интересовали ни они, ни содержимое висящих над кострами закопченных котлов, она искала взглядом советника. А найдя, огорченно прикусила губу; Рад лежал все под тем же кустом, только теперь его тело было окутано мутной, как густой туман, дымкой, лишь смутно напоминающей очертаниями белого ирбиса.
И этот его новый облик пугал кадетку своей нелепостью. Ведь если разбойник надел кокон, чтобы вырваться на свободу, то почему лег спать, а если ему стало хуже, то как это определить? И самое главное, чем помочь, если Тэри не имеет никаких способностей и вообще очень мало понимает в магии?
И даже спросить некого. Хотя шаман может знать ответы на эти вопросы, но к нему обращаться бесполезно. Он уже решил продать пойманных чужаков, и трудно не заподозрить, кому именно.
Вряд ли в этих пустынных местах найдутся еще какие-нибудь злодеи, кроме тех, из чьего логова сбежала маркиза. Но те все мертвы… и непонятно, обрадуются или разозлятся степняки, когда это обнаружат. И станут ли искать других покупателей?
Тэри приковыляла к наставнику поближе, внимательно его оглядела и, стараясь не давать воли вскипавшему отчаянию, попыталась осторожно коснуться окутанного дымкой плеча.
Попытка как будто удалась, белый туман оказался теплым и мягким, как нежнейший пух. Но вскоре выяснилось, что преодолеть его и дотронуться до мужчины невозможно. Мягкий заслон упорно отталкивал руку, начиная предупреждающе покалывать пальцы острыми, как у ежика, иголочками. Девушка озадаченно нахмурилась и огляделась, прикидывая, чем бы попробовать сломить сопротивление упрямого кокона. И только теперь заметила странность, на которую не обратила внимания раньше. Рядом с разбойником валялись полуобгоревшие ветки и тряпки, камни и кости. И сохла на жарком солнце свежая лужа со следами босых ног и конских копыт. А еще от него тянулся по примятой траве странный след, свидетельствующий о том, что тут тащили волоком нечто тяжелое. И Тэрлина начинала догадываться, что, или, вернее, кого, таскали степняки.
Ведь вчера вечером Масул ясно сказал, где спит Шаграйн. В стоящих поодаль шатрах. А сегодня оборотень снова лежит на прежнем месте… и непонятно, ради чего степняки таскают его туда-сюда. Тэри может лишь догадываться, зачем они пытаются разбудить графа самыми разными способами. Вряд ли у них возникло намерение его вылечить, скорее всего, хотели поторговаться или просто допросить.
Кадетка еще раз осмотрела обгорелые палки и вдруг заподозрила, как неспроста скотоводы притащили Рада поближе к ней. И вовсе не от доброты душевной Масул разрешил ей подойти к наставнику. Просто они надеялись, что ради ученицы тот сбросит кокон и его тоже можно будет связать.
Значит, степняки сейчас во все глаза наблюдают за ней и, как только поймут, что у Тэри ничего не получилось, с новыми силами продолжат свои опыты над оборотнем. И, несомненно, когда-нибудь, но преуспеют, ведь их не один десяток, а у шамана наверняка есть в запасе амулеты вроде тех, с какими напали на кадеток дружки Фангерта.
Девушка больше не сомневалась — выбрала рядом с оборотнем местечко посуше и уселась с самым решительным видом. С этого момента у нее осталась только одна, самая важная задача — не подпустить степняков к разбойнику. И Тэри знала только один способ, как этого добиться.
Ответный выпад не заставил себя ждать. Уже через десять минут появился Масул, хмуро уставился на пленницу и не терпящим возражений тоном приказал вернуться в шатер.
— Нет, — твердо глядя в темные глаза, качнула она головой.
Торемец сердито скривил изуродованные губы и шагнул ближе, и тогда Тэри запела. Самую печальную и проникновенную легенду изо всех, какие знала и какую предпочитала не петь, чтобы не видеть залитых слезами лиц слуг и домочадцев.
