Рэйчел ездила в Бристольскую тюрьму. Я думаю, по такому случаю она должна была одеться соответствующе, чтобы быть уверенной в том, что он не сможет нанести ей вред. Причем для заключенного, в конце концов, эта встреча была куда сложней и хуже, чем для нее. Темная ткань, туфли на высоких острых шпильках, яркая губная помада. Рэйчел наверняка оделась как ее собственный адвокат.

Я представляю себе, насколько она была внутренне напряжена, а внешне хладнокровна. Ее переполняли ярость и чувство победы на подъезде в Бристоль. Полтора часа езды по скоростному шоссе. Это произошло в марте.

– Я нашла тебя. Я всегда знала, что найду.

Интересно, мучило ли Рэйчел сомнение относительно того, будет ли сейчас все кончено. Это были томительные минуты перед тем, как Хили сумел объяснить ей, что в то роковое лето он сам сидел в тюрьме. Сейчас мне трудно размышлять о тех событиях. Лучше самой проехаться до Бристоля.

– Мы попробуем закончить все как можно быстрей, – говорит Льюис, присоединяясь к нам в допросной комнате. – Необычно было бы для такой личности, как Рэйчел, подвергнуться случайному нападению два раза подряд.

– Что вы имеете в виду «такой личности, как она»?

– Она же не проститутка, – поясняет Моретти.

– К тому же она жила в районе с низким процентом преступности, – добавляет Льюис. – И не имела никакого отношения ни к криминальным группировкам, ни к наркотикам.

Я не поправляю его. Льюис работает как профессионал, он не газетчик, ищущий сногсшибательные заголовки и оттого ошивающийся в клубах Шордича. По которому я неожиданно начинаю тосковать. Я когда-то тоже носила полусапожки на шпильках, кожаные легинсы, черную ситцевую рубашку, и стоило все это мне целого состояния в «Оллсэйнтс» на Кингс-роуд.

Я откидываю голову назад. Больше всего Рэйчел нравился клуб за Хокстон-сквер.

– Давай пойдем туда и немного потанцуем, – говорила она, открывая свой ящичек с косметикой, и вот мы уже шли, перепрыгивая через ступеньки, на первый этаж.

Полицейские ждут по другую сторону стола.

Рэйчел потерла пальцем десну над своими острыми белыми зубами и свернула записку по ноге.

Моретти расстегивает пиджак и наклоняется вперед.

– Тяжкие телесные повреждения, – говорит следователь с шотландским акцентом, – по сути близки к убийству. Они и становятся убийством, если жертва при этом умирает. Ваша сестра была жертвой двух почти идентичных преступлений. – Последние слова он умышленно произносит с расстановкой. Я думаю, чтобы подчеркнуть, что в такое верится с трудом. – Мы хотели бы задать вам еще несколько вопросов относительно первого случая. Вы могли бы описать нападавшего?

– Мужчина был старше ее, лет двадцати пяти, ростом примерно метр восемьдесят, темноволосый, узкое лицо, выдающийся лоб. Вы полагаете, это был он?

– Нападавший, наверное, рассердился, когда жертва убежала, – говорит Льюис.

– Рэйчел не убежала. Она едва могла передвигаться.

– Он ее изнасиловал?

– Нет.

– Почему же прекратил нападение? – спрашивает Льюис.

– Она сама не знала. Может быть, ему показалось, что их кто-то увидел, а может, решил, что уже сделал все, что хотел. Сестра говорила, что он просто, покачиваясь, слез с нее и спокойно пошел прочь.

Подпрыгивающая походка, короткий шаг. Я могла бы даже изобразить ее для них, как это когда-то сделала для меня Рэйчел, но сейчас в этом нет необходимости.

– Мужчина ходил очень забавно, – говорю я. – Как будто на цыпочках.

Моретти записывает и это тоже. Над нами жужжат лампы дневного света. Рэйчел уже не вернется. Льюис видит, как я потираю лоб, и встает со своего места, чтобы выключить лампы. Электрическое гудение исчезает, комната погружается в полумрак. Дождь тихо стучит по стеклам окон, а моя жуткая головная боль начинает проходить.

Моретти открывает папку и говорит:

– Чтобы соблюсти все правила процедуры, я сейчас покажу мисс Лоренс три фотографии. Вы узнаете кого-нибудь из этих мужчин?

– Да.

Оба детектива напрягаются. Я стучу пальцем по средней фотографии.

– Откуда вы его знаете? – спрашивает Моретти.

– Он убил девушку в Лидсе.

– Вы когда-нибудь обсуждали этот случай с Рэйчел?

– Да, я показывала его Рэйчел, но она сказала, что это другой человек.

– Когда?

– Очень давно. Рэйчел тогда было лет восемнадцать или, может быть, девятнадцать. Я знаю, что его сразу же схватили. Нападавший был весь в крови и к тому же забрал у девушки браслет.

– Почему вы решили показать его фото Рэйчел?

– Мне показалось, что она бы сама захотела узнать про него.

– Но вы удивились, когда выяснилось, что она навещала Эндрю Хили, – напомнил Моретти.

– Меня удивило то, что она отправилась к нему на свидание в марте этого года. Рэйчел сама говорила, что хочет забыть обо всем этом, и я решила, что так оно и есть.

Мы тогда поехали в Рим и прогуливались по лимонной роще за городом.

– Ты была права, – сказала сестра, процарапала ногтем кожицу лимона и понюхала ее. – Настало время остановиться.

В тот вечер мы устроили праздник и наслаждались пастой, запивая ее вином. Я торжествовала в полной уверенности, что все закончилось.

– Пять лет назад Рэйчел сказала мне, что больше не будет искать его.

– А как именно она его искала? – поинтересовался Моретти.

– Мы читали газеты. – Мы действительно читали о каждом изнасиловании, нападении и убийстве в Йоркшире, включая даже самые свежие. У меня голова была ими забита, я только и думала, что о преступлениях. Оставаясь одна, я даже в такси не садилась после одной из историй. – А в самом начале мы еще ездили в Лидс и Галл.

– Для чего?

– Может быть, преступник приехал к нам на поезде.

– Это вы так решили или Рэйчел?

– Кажется, она.

– Вам известно, почему именно?

– Нет. А кто такие остальные двое мужчин?

– Актеры, – поясняет Льюис. – Такова процедура опознания подозреваемого с помощью фотографий.

– А почему вы решили, что это может быть тот самый мужчина? – спрашиваю я.

– Он вышел из тюрьмы Уайтмура за три недели до смерти Рэйчел, – говорит Льюис. – А убийство женщины в Лидсе очень напоминает первое нападение на Рэйчел. Кроме того, когда на нее напали, он жил в Хенсолле, рядом со Снейтом.

– Нет, – повторяю я, – это не он тогда напал на Рэйчел.

Детективы продолжают задавать мне вопросы о первом нападении. Интересуются нашими знакомыми даже после того, как я напоминаю, что Рэйчел хорошо разглядела лицо нападавшего и была уверена в том, что не знает этого человека. Эндрю Хили был чем-то похож на него, хотя ей пришлось еще учесть возможные перемены во внешности, которые могли произойти за пятнадцать лет. Преступник мог поправиться или похудеть и, в конце концов, банально постареть. Следователи продолжают делать заметки. Мне представляются полицейские, которым приходится еще и участвовать в пресс-конференциях во время ведения расследования, и мне становится интересно, кто-нибудь из них за это время уже смог бы разгадать нашу загадку?