Глава 9

– Привет, – сказала я Райану, кладя ключи на кухонный столик.

– Привет, – откликнулся он и поцеловал меня в щеку. – Как продвигается твое расследование?

– Хорошо, – рассеянно ответила я.

– Просвети меня. Расскажи мне что-нибудь о нашем городе, чего я еще не знаю. Чтобы я удивился.

– Я это сделаю за ужином, обещаю. Сейчас мои мысли в полном беспорядке. – Я не солгала.

Райан долго смотрел на меня. Я избегала его взгляда.

– Надеюсь, наши дети унаследуют твой нос, – сказал он. – Он чертовски милый.

Я прикусила губу.

– Райан, я не уверена, что я…

– Знаю, знаю. – Его улыбка растаяла. – Ты не знаешь, готова ли ты к созданию семьи. Я понял. Я буду терпелив. Обещаю.

Я кивнула, благодарная ему за то, что мы снова избежали разговора на эту тему. Я не была готова ее обсуждать. Пока не готова.

– Тебя что-то беспокоит, детка? – спросил Райан, словно был ясновидящим, и накрыл мою руку своей.

– Нет-нет.

Ложь.

– Надеюсь, вы с Трэйси не поссорились?

– Нет.

– Ты в каком-то стрессе, я же вижу. Тебя тревожит будущее? Или какое-то из интервью прошло неудачно? Я же могу тебе помочь. Могу сделать несколько звонков…

– Нет, дело не в этом, – сказала я. – Я просто потрясена, только и всего.

– Ладно. – Райан прижался ко мне теснее. – Я тебя понял и сделаю то, что тебе нужно.

– Знаешь, ты замечательный, – прошептала я, когда он легко поцеловал меня в шею. Он именно таким и был, этот мужчина, за которого я собиралась выйти замуж летом. Он замечательный во всех отношениях, и я почувствовала укол вины в сердце.

– Эй. – Райан потянулся к старой коробке из-под кед «Конверс», стоявшей рядом с баром. – Мои родители приедут нас навестить в следующие выходные, поэтому я решил, что стоит привести гостевую комнату в порядок. И нашел вот это.

Я взяла у него из рук коробку, наполненную старыми открытками и письмами, которые я хранила долгие годы. Я собиралась разобрать их и выбросить ненужное точно так же, как собиралась внимательно и не торопясь просмотреть журналы со свадебными платьями. На дне коробки нашлось черно-белое фото, которое я давно считала потерянным. Я вытащила снимок, и волоски на моих руках встали дыбом.

– Вау, – протянул Райан, заглядывая через мое плечо, – я знаю, что ты не любишь фотографироваться, но мне бы хотелось, чтобы у меня было больше твоих фотографий. Ты роскошно выглядишь. Давай увеличим этот снимок и вставим в рамку. И, возможно, даже стоит повесить его над…

– Нет, – быстро переворачивая фотографию, ответила я. – Не стоит, мне бы этого не хотелось.

– О! – В голосе Райана послышалась обида. – Почему нет? С точки зрения композиции снимок безупречен.

Я заморгала, вспоминая, как стояла на палубе парома, прислонившись к зеленому металлическому ограждению. Ветер дул сбоку, подхватывая мои волосы. И все же я улыбалась. Я не чувствовала холода, я не замечала ветра. Кэйд стоял передо мной, щелкая фотоаппаратом. Я снова посмотрела на Райана: на лице выражение ожидания, глаза полны любви.

Он заправил выбившуюся прядку моих волос за левое ухо.

– Тебя фотографировали в Сиэтле?

Я кивнула.

– Ты почти ничего не рассказываешь об этом времени в твоей жизни, – огорченно заметил Райан.

– У меня такое ощущение, что это было не со мной. – Я подчеркнуто пожала плечами.

– Кайли, – он смотрел прямо в мои глаза, – я хочу в это верить. Правда хочу. Но иногда, в такие моменты, как этот, я чувствую, что в твоем сердце есть уголок, к которому у меня нет доступа. – Райан сжал мою руку. – Скажи мне, что пустишь меня в этот уголок. Потому что я…

– Я уже впустила тебя, – торопливо ответила я.

– Мне бы хотелось когда-нибудь познакомиться с этой девушкой с фотографии, – со вздохом произнес он и отправился на кухню, где принялся выгружать из посудомоечной машины стаканы и ставить их в шкафчик возле окна.

– Знаешь, Райан – редкий экземпляр, – сказала мне Трэйси, когда я только начала встречаться с ним четыре года назад. – Аномалия в море мужчин.

Она была права. Никому из моих знакомых женщин мужья или бойфренды не помогают по дому, а Райан настаивал на том, чтобы самому менять постельное белье, складывать выстиранные вещи и не оставлять в мойке грязную посуду.

– Я подумал, что, когда родители приедут к нам на выходные, мы могли бы отвезти их в отель «Фэрмонт», показать им бальный зал, где у нас будет свадебный прием.

– Разумеется, – ответила я, думая о другом.

– Маме определенно понравится, – продолжал Райан. – Она спрашивала меня, какого там цвета стены. – Он понимающе улыбнулся мне. – Ты же знаешь, как она любит правильно подбирать цвета.

Я выдавила из себя улыбку:

– Тогда давай так и сделаем.

Иногда я завидовала Райану, у которого были любящие родители, интересовавшиеся жизнью своих детей. Хотя, если быть честной, то я завидую всем, у кого есть родители. Мне бы хотелось, чтобы родители Райана стали и моими родителями, когда мы поженимся. И все же в моих отношениях с будущими свекром и свекровью была какая-то натянутость. Беннет, отец Райана – банкир, проводивший почти все свободное время в загородном клубе, был достаточно милым. Но мне с трудом удавалось по-настоящему с ним общаться. Мать Райана, Мелинда, всегда появлялась с безупречным маникюром и прической, обязательно в невероятно дорогих дизайнерских нарядах, надеваемых только один раз на ланчи и премьеры, которыми было заполнено ее расписание. Дорогая женщина, в том смысле что не дешевая.

– Я знаю, что моих родителей порой бывает многовато, – добавил Райан, закрывая дверцу посудомоечной машины. – Но они приедут всего на несколько дней.

– Они всегда желанные гости в нашем доме, – заверила я его.

– Знаешь, родители тебя любят, – продолжал Райан. – Им всегда хотелось иметь дочь, а теперь они получат самую лучшую дочку на свете.

Я улыбнулась и достала с полки кастрюлю.

– Если помнишь, я обещала тебе ризотто. Ты голоден?

Райан пожал плечами:

– Не слишком. А ты?

– Не умираю с голода, но поесть все-таки стоит.

– Не стану возражать, – ответил он. – Ты же знаешь: что бы ты ни приготовила, я проглочу все.

– Только если это не слишком острое, – с улыбкой добавила я, заметив бутылочку с соусом «Табаско» в холодильнике. Хотя обычно необходимость приготовить что-то в последнюю минуту доставляла мне удовольствие, в этот вечер готовить мне совсем не хотелось.

– Знаешь, что-то я устала, – вздохнула я. – Может закажем что-нибудь на дом?

– Согласен, – ответил Райан. – Индийские блюда? Тайские? Что-то другое?

– Тайские… Звучит замечательно, – тихонько сказала я.

Райан кивнул и взялся за телефон.

– Сейчас закажу.

Я стояла в кухне, и у меня разрывалось сердце. Я любила этого мужчину, за которого собиралась замуж. Мне нравилось, как он расставлял стаканы для воды на полке в шкафчике и не сомневался, что я выгляжу как богиня с взъерошенными от ветра волосами, хотя я никогда себя не считала красавицей. Мне нравилось то, как он целовал меня по утрам и на ночь. Больше всего я любила то, как он любил меня, любил ни за что и во всех проявлениях.

В порыве вдохновения я включила духовку. Корица. Аромат счастливого дома. Я могу испечь для Райана рулетики для завтрака, и мы начнем все сначала. Я покажу ему, что обожаю его каждый день.

Вдруг запищал сигнал пожарной тревоги. Пару дней назад я собиралась отмыть духовку от оставшихся капель жира, но забыла об этом, и теперь мой план рухнул.

Райан вскочил.

– Я займусь этим. – Он потянулся к датчику дыма на потолке. – Готово, – объявил он, вытащив батарейки.

Я отключила нагрев, открыла кухонное окно, чтобы проветрить, и сразу снова оказалась в крошечной квартирке с видом на бухту Эллиотт. Рядом со мной стоял Кэйд. Тогда я сожгла наш ужин, и мы хохотали над писком датчика дыма, который, казалось, жил своей жизнью.

Но Кэйд ушел так давно. Он бросил меня, и я так и не поняла почему. А теперь со мной Райан. Он рядом и любит меня.

Резким движением я притянула его к себе. Прошлый вечер и утро этого дня были слишком напряженными. Да, я действительно хотела помочь Кэйду. Я хотела узнать, что с ним произошло. Но время не останавливается, и где-то по пути я должна была начать жить заново, и я сделала это. Сейчас я принадлежу Райану, а он принадлежит мне. Я снова и снова повторяла себе эти слова, пока они не отпечатались в моем сердце. Я принадлежу Райану, а он принадлежит мне.

– Знаешь, я люблю тебя, – шепнула я ему на ухо.

Он поцеловал меня, и я ощутила знакомое желание во всем теле.

– Отнеси меня наверх, – попросила я, проводя рукой по его груди. – Ты мне нужен.

Райан подхватил меня на руки.

На другое утро, когда я открыла глаза, я увидела Райана, который был уже одет и сидел возле меня на кровати. На нем был голубой галстук, подаренный мной ему в прошлом месяце.

– Доброе утро, – сказал он, легко касаясь моего плеча. У меня по коже побежали мурашки, и я притянула его к себе.

– Не могу, – шепнул Райан, – я опоздаю на поезд.

– Ну да, верно. – Я совершенно забыла о его деловой поездке в Портленд. Именно это дело попадало в зону «без обсуждений», которую мы установили вокруг потенциального конфликта интересов. Для продвижения реконструкции площади Пионеров в Сиэтле Райан предполагал заключить партнерское соглашение с фирмой из Портленда, которая занималась реконструкцией Судебной площади в этом городе. Его успех означал перенос приюта для бездомных и разочарование – личное и профессиональное – для меня.

– Этому этапу проекта я должен посвятить два рабочих дня, – объяснил Райан. – Восьмая студия новостного канала «Кей-Джи-Дабл Ю» должна открыться на площади в следующем году. А это – возможность развивать поддерживающий бизнес вокруг и привлечь освещение прессы. Наша группа активна в обоих городах, но в Портленде мы продвинулись намного дальше. Чтобы обеспечить надежное финансирование, наши инвесторы были вынуждены пойти на перекрестное обеспечение займа под сделку в Сиэтле и займа под сделку в Портленде. Это рискованно: если одна стройка пойдет ко дну, а другая не наберет обороты, то провалятся обе. Но все же это лучший способ сбалансировать риски. Если я смогу договориться об окончательных условиях, то завтра вечером уже буду дома.

Я кивнула и сонно натянула одеяло до самого подбородка.

– Удачи, – пожелала я, пытаясь выразить поддержку. Я знала, насколько важна для Райана эта сделка, даже если мне ее успех ничего хорошего не сулил.

– Спасибо, детка. – Он легко поцеловал меня в губы. – Вечером позвоню тебе из гостиницы.

Райан подхватил чемодан, и я услышала, как он спустился по лестнице, вышел в прихожую, открыл дверь, а потом закрыл ее за собой. В замке повернулся ключ, и я почувствовала себя в безопасности, любимой и окруженной заботой, – все сразу.

Я уставилась в потолок. Перед моим мысленным взором появилось лицо Кэйда, грязное, заросшее бородой. Провалившиеся глаза, заостренные скулы. Я услышала голос бабушки, ее слова эхом отдавались в моей голове. Кэйд спас тебе жизнь. Теперь твоя очередь спасти его.

Я снова и снова прокручивала ее слова, потом взяла телефон и набрала номер редактора.

– Джен, это Кайли, – сказала я.

– Я только что закончила разговор с Мелиссой из миссии «Евангелие надежды». Она говорит, что пожертвования текут рекой. Реакция на твою первую статью просто невероятная. Около тысячи читателей оставили отклики «за» и «против» онлайн, развернулось горячее обсуждение судьбы площади Пионеров. Такая активность приводит рекламодателей в восторг. Теперь нужно не сбавлять темп, следующая статья должна ударить еще сильнее…

Этого момента я давно ждала, но теперь едва слушала Джен.

– Мне нужен один свободный день, – прервала я ее.

– Ты слышала меня, Кайли? Нам необходима следующая статья. Можешь показать мне сырой материал?

– Кое-что произошло. – Я сделала глубокий вдох. – И мне надо с этим разобраться.

– Ладно. – Голос Джен мгновенно смягчился, в нем появились заботливые нотки. – Надеюсь, ты не заболела?

– Нет, – ответила я. – Мне просто… нужен один день.

Я припарковала машину на улице перед рестораном «Ле Марше» и вышла. Еще не было десяти часов, и я была рада, что из-за облаков выглянуло солнце. Оглядев тротуар и заглянув в ближайший переулок, как я делала это накануне, – Кэйда там не оказалось, – я решила зайти в «Старбакс», чтобы выпить американо, и уже потом отправиться на поиски.

Очередь оказалась длинной. Люди выстроились вдоль стойки с выпечкой. Две женщины передо мной были похожи на секретарш, вышедших купить кофе для своего босса. Одна из них перебросила через плечо блестящие черные волосы и сказала, что в банановом хлебе невероятное количество калорий. Ее подруга что-то ответила, и они засмеялись.

В двадцать лет жизнь намного проще, особенно если речь идет о любви. Ты знакомишься с людьми, выбираешь их, они выбирают тебя. Вместе вам по силам завоевать мир, переехать в Париж, завести ораву ребятишек или стать фермерами и начать выращивать овощи. Все то, о чем ты писала в дневнике и о чем мечтала, ты проживаешь в ярких, сверкающих красках. Жизнь принадлежит тебе, ты берешь ее за рога и живешь. И вот вы вместе. Ты без остатка посвящаешь свою жизнь кому-то, а все остальное – уже история.

Но когда это не срабатывает, когда у истории несчастливый конец, как это случилось со мной в двадцать с небольшим, в твоем сердце что-то меняется. Ты превращаешься из девушки с дневником и мечтами в девушку, для которой главное – работа, чья страсть к социальной справедливости становится основой для газетных статей. Тебе тридцать или тридцать пять, и тебе давно ясно, что облаков куда больше, чем радуг, и что ты можешь положиться только на саму себя. Мечта умерла. Ты потеряла дневник. Нет, ты сожгла его.

А потом ты встречаешь мужчину, который ничем и ни в чем не похож на твоего бывшего, и раздумываешь, сможешь ли полюбить его так, как любила много лет назад. Ты не уверена в этом, но ты пытаешься, и, когда ты заставляешь себя сдвинуться с места, ты понимаешь, что твое сердце, спавшее так долго, постепенно просыпается, словно медведь, выходящий из зимней спячки. Ты попеременно испытываешь голод, ворчишь, чувствуешь себя сбитой с толку или потерянной. Ты невероятно удивлена, когда снова ощущаешь искру любви. И хотя пламя горит, возможно, не так ярко, как много лет назад, как оно горело с тем мужчиной, который любил тебя, когда тебе было двадцать пять и ты смотрела на мир широко открытыми глазами, но оно горит ровно. Оно тебя согревает. И однажды ты снова видишь радугу. Она сияет за твоим окном в офисе, появляется в небе, когда ты выходишь из магазина с продуктами. Двойная радуга захватывает все небо, когда ты потягиваешь бокал вина после трудного рабочего дня. И в этот момент ты понимаешь, что твое сердце, окаменевшее, придавленное грузом печали и тоски, готово попробовать еще раз. И ты пробуешь.

Я смахнула набежавшие слезы, заказала двойной американо и кусок бананового хлеба с четырнадцатью миллиардами калорий, и это в данный момент не имело для меня ни малейшего значения. Я знала, что где-то во мне все еще живет та двадцатипятилетняя девушка, и сейчас она сжимала мое сердце так, как не делала уже давно.

– Иди и найди его, – прошептала она мне. – Кэйд рядом. Ты нужна ему.

В глубине души я знала, что она права. И неважно, что меня ждет впереди – хорошее или плохое.

Я прислонилась к кирпичному фасаду «Ле Марше» и ждала уже целый час, не появится ли Кэйд. Я остановила бездомного и спросила, не знает ли он Митчелла. Он не знал. Женщина в намотанных на ступни целлофановых пакетах и с магазинной тележкой, в которой были сложены все ее пожитки, тоже не знала, но сообщила мне, что у нее нет денег на еду. Я дала ей десять долларов.

Я ждала и смотрела по сторонам. Допив последнюю каплю кофе, я бросила стакан в ближайшую урну и направилась обратно к торговому центру Уэстлейк, где накануне Кэйд пропал из виду.

Я дошла до скамейки, села, наблюдая, как голуби сражаются из-за хлебных крошек, а малыш, кормивший их хлебом, взвизгивает от восторга. Его мать с гордостью смотрела на него. Откуда-то из-за угла донесся звук невидимого саксофона. Поначалу я не уловила мелодию, потом сообразила: A Kiss to Build a Dream On Луи Армстронга, которую всегда любила моя бабушка. И я тоже.

В толпе было достаточно просветов, чтобы я видела противоположную сторону площади. Дети наблюдали, как мужчина с клоунским носом жонглировал теннисными мячиками. Юная пара пылко и демонстративно целовалась на скамейке. И тут мои глаза остановились на пятне цвета хаки в отдалении. Я встала, чтобы разглядеть лучше. Это действительно был мужчина в армейской куртке. Он сидел у стены универмага «Мейсис» и смотрел в землю. Мне не удалось разглядеть его лицо, но сердце забилось чаще.

Я пересекла площадь, перешла на другую сторону улицы, не обращая внимания на поток машин. Такси вильнуло в сторону, наградив меня сердитым сигналом клаксона, но я практически не слышала его. Я ничего не слышала и никого не видела, кроме фигуры у стены здания. Мужчина с печальным лицом в мятой армейской куртке на тротуаре. Теперь я видела его ясно. Кэйд.

Мои глаза наполнились слезами, пока я шла к нему. Меня тянуло к нему, словно магнитом, как это было когда-то. Две половинки одного целого. Во всяком случае, так это ощущалось много лет назад. У меня вдруг ослабели ноги, но я устояла и сделала еще несколько шагов.

– Кэйд. – Мой голос дрогнул.

Он не взглянул на меня, и тогда я попыталась еще раз.

– Кэйд, – позвала я чуть громче. – Я…

Наши взгляды встретились, и во мне все застыло. Время как будто остановилось, на меня нахлынули воспоминания, одно за другим. День первой нашей встречи, наш первый поцелуй, все обещания, нежные тихие полуночные разговоры, вся наша любовь.

– Привет, – негромко сказала я. – Это я.

Я сделала еще шаг к нему, понимая, что спешить не стоит. Я ничего не знала о его психическом состоянии, не представляла, что он подумает или сделает.

Его глаза ничего не выражали.

– Кэйд! Кэйд, ты помнишь меня? Я Кайли.

Он посмотрел внимательнее.

Я кивнула, борясь со слезами, мои руки дрожали.

– Можно мне сесть рядом с тобой? Только на минутку…

Кэйд молчал и смотрел куда-то перед собой, на какую-то точку на улице.

Я опустилась на тротуар в нескольких дюймах от него, ощутив холод асфальта сквозь джинсы. Притянув колени к груди, я устроилась поудобнее. Мимо нас проходили люди. Я видела чьи-то ступни. Высоченные шпильки, начищенные итальянские лоферы, балетки и ботинки с необычными шнурками. Кто-то бросил огрызок яблока, и он приземлился совсем рядом со мной. Кэйд все так же смотрел прямо перед собой.

Я повернулась к нему и снова заговорила.

– Что с тобой случилось? – осторожно спросила я. – Пожалуйста, поговори со мной. Как ты оказался на улице?

Кэйд повернулся ко мне, и, когда наши глаза встретились, мне показалось, что в них вспыхнул огонек. И когда это произошло, я перестала замечать его нынешний облик. Вместо длинных спутанных прядей я снова видела коротко подстриженные волосы, по которым мне так нравилось проводить рукой. Неопрятная борода исчезла в мгновение ока, открывая его красивую загорелую кожу. Это он. Он здесь. Но могу ли я достучаться до него?

– Кэйд, ты узнаешь меня? Пожалуйста, Кэйд, скажи, что знаешь меня.

Его глаза впились в мои, он резко отпрянул, испугавшись.

– Не бойся, Кэйд, – попросила я, придвигаясь чуть ближе. – Прошу тебя, не бойся. Это я, Кайли. Я хочу помочь тебе.

К нам подошел мужчина лет двадцати в сшитом на заказ костюме и с дорогой стрижкой. Проходя мимо, он брезгливо сморщился, глядя на Кэйда. Я подумала о том, сколько презрения, сколько смешков и ненависти обрушивается на Кэйда каждый день.

– Эй. – Я попыталась снова привлечь его внимание. – Кэйд, скажи мне, ты меня узнаешь?

Он повернулся ко мне, но огонек в его глазах погас.

– Нет, – сказал он. Голос у него был гулким, испуганным, диким. – Нет, – повторил Кэйд и изменил позу, собираясь встать. Его ноги подкашивались, ему пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.

Я тоже встала, легко коснулась его руки. Когда-то сильные мышцы ослабели и провисли.

– Кэйд, – со слезами взмолилась я, – что с тобой случилось? Пожалуйста, скажи мне. Пожалуйста, позволь тебе помочь.

– Нет, – повторил он, отступая на шаг, поднял спортивную сумку, стоявшую возле его ног, перебросил ремешок через плечо, повернулся ко мне спиной и, пошатываясь, пошел прочь от меня по тротуару.

Я двинулась следом. Я его не оставлю. Не сейчас.

Кэйд прошел несколько улиц, свернул за угол, и мы оказались на Третьей авеню возле «Дикого имбиря», где много лет назад состоялось наше первое свидание. Заведение уже было открыто на ланч, и я заметила группу людей, входящих внутрь. Помнит ли он это место? Может быть, где-то в глубине души воспоминания все еще живут в нем, как они проросли и во мне?

– Прошу тебя, Кэйд, остановись, – попросила я, когда он дошел до угла здания рядом с рестораном. Мне хотелось есть, да и он был голоден, я в этом не сомневалась. – Позволь мне накормить тебя.

Он повернулся ко мне и ждал. Я инстинктивно взяла его за руку. Она оказалась мозолистой и сухой. Под ногтями залегла грязь, но мне было все равно. Я повела его в ресторан, и он робко последовал за мной.

– Здравствуйте, – поприветствовала я девушку-администратора, скептически разглядывавшую Кэйда. – Ланч для двоих.

Ее глаза нервно заметались по сторонам. Понятно, что присутствие Кэйда привело служащую в замешательство.

Я оглядела зал ресторана за спиной администратора. Он был наполовину пуст.

– У вас, разумеется, найдутся места для нас, – сказала я.

Девушка посмотрела на меня, потом на Кэйда.

– Ну… я… я… – залепетала она.

В эту минуту к нам подошла блондинка в очках в темной оправе. Я моментально узнала Доун, менеджера ресторана. За прошедшие годы она стала моим надежным источником информации о ресторанном бизнесе в центре города. Я много раз цитировала ее в своих статьях.

– Кайли! – тепло приветствовала она меня, останавливаясь рядом с администратором. – Я читала твою статью о площади Пионеров. Ресторану выгодно развитие бизнеса, которое последует за реконструкцией, но по-человечески я не могу не сочувствовать людям, которым придется переезжать. Твои статьи всегда заставляют меня понять, что у любой темы есть две стороны, особенно если тема непростая.

– Спасибо. – Я выдавила из себя улыбку. Сложный момент для принятия комплиментов, учитывая все то, что случилось с Кэйдом.

– Ты берешь интервью? – спросила Доун, полагая, что Кэйд объект моих исследований.

– Сегодня я не работаю. Это просто ланч. – Я повернулась к Кэйду. – Только для нас двоих.

Доун посмотрела на Кэйда, потом на меня. Я не была уверена в том, как она отреагирует.

– Для меня будет очень важно, если ты сможешь найти для нас столик, – сказала я ей. – Может быть, местечко в баре, подальше от чужих глаз?

Доун была профессионалом своего дела. Она улыбнулась, расправила плечи и повернулась к администратору.

– Дженнифер, проводи Кайли и ее гостя за столик номер девятнадцать.

– Большое тебе спасибо.

Дженнифер взяла два меню и пошла впереди нас. Мы с Кэйдом последовали за ней.

– Вам здесь будет удобно? – спросила она, останавливаясь у столика в самой глубине бара, где других обедающих не было.

– Здесь замечательно. – Я улыбнулась ей и села.

Кэйд остался стоять.

– Все в порядке, – сказала я, указывая на стул. – Ты можешь сесть сюда.

Он уставился на стул с таким видом, словно никогда в жизни его не видел. На мгновение мне показалось, что он сейчас сбежит, но Кэйд все же бросил сумку на пол и сел за столик напротив меня.

К нам подошел официант. Если его и привело в недоумение присутствие Кэйда, вида он не подал. Вероятно, Доун ввела его в курс дела. У меня отлегло от сердца.

– Здравствуйте, – поздоровалась я. – Как вас зовут?

– Кайл.

– Здравствуйте, Кайл. Я Кайли, а это… – я остановилась, почувствовав, что меня неожиданно захлестывают эмоции, – Кэйд.

Мне было важно, чтобы официант узнал его имя. И мне бы хотелось, чтобы этот молодой человек узнал больше: что Кэйд был когда-то величиной в мире музыки, что я когда-то…

– Приятно познакомиться, Кэйд. – Кайлу замечательно удавалось делать вид, будто это типичная для ресторана ситуация.

Кэйд смотрел прямо перед собой.

– Думаю, что будет лучше, если закажу для нас обоих, – нервно сказала я.

Кайл кивнул, соглашаясь:

– Очень хорошо.

– Принесите нам, пожалуйста, соте из курицы, баклажаны и стручковую фасоль. Еще креветки и пельмени. Одну порцию сибаса и… лапшу Пад Тай.

– Я принял ваш заказ. – Кайл развернулся на каблуках.

Кэйд держал руки на коленях и не сводил с них глаз.

Я не представляла, что творится в его голове. Не понимала, что он чувствует. Но мое сердце стучало так быстро, что я боялась, как бы оно не разорвалось.

– У нас с тобой здесь было первое свидание, Кэйд, – начала я с нервным смешком. – Ты, наверное, этого не помнишь. Это было очень давно.

Я повернулась к залу и указала в другую его часть.

– Мы сидели вон там.

Я улыбнулась, не уверенная в том, что он вообще меня слушает. Мне показалось, что я разговариваю в зеркале сама с собой.

– Я тогда нервничала из-за платья, – продолжала я. – Но ты сказал, что в нем я выгляжу как Стиви Никс. Помнишь?

Его глаза не отрывались от коленей.

– Твои слова заставили меня почувствовать себя классной. – Я вздохнула. – Ты всегда знал, что сказать. – Я не сводила с него глаз, заставляя взглянуть на меня. – С тобой я всегда чувствовала себя особенной, желанной.

Официант налил нам воды в стаканы, и я отпила глоток. Кэйд мгновенно выпил свой, и Кайл тут же вернулся, чтобы наполнить его снова.

– Ты спас мне жизнь, – продолжила я, как только мы остались одни. – Ты помнишь? – и добавила, не дожидаясь от него ответа: – Я едва не упала с утеса.

Кэйд слушал, но я не была уверена, что он меня понимает.

Когда Кайл принес еду, Кэйд оглядел стол, как будто не веря своим глазам.

– Начинай, – пригласила я, – ешь.

Он осторожно протянул руку к пельменям, и я подвинула ему тарелку.

– Съешь столько, сколько захочешь, и выбирай то, что нравится.

Он положил один пельмень в рот, потом еще один. Не обращая внимания ни на салфетки, ни на столовые приборы, он взял креветку, потом обжаренные баклажаны. Затем сунул в рот горсть стручковой фасоли и принялся за Пад Тай после того, как я положила несколько ложек себе в тарелку. Я протянула Кэйду вилку, и он ее взял.

Он поглощал еду с такой жадностью, как будто в любую минуту мог вернуться официант, чтобы унести всю эту роскошь и заодно выдворить его самого из ресторана.

– Рада, что тебе нравится, – сказала я, когда он доел пельмени.

– Когда ты ушел, – продолжала я, – я не понимала, почему ты это сделал. Я не знала, захотел ли ты отдохнуть от меня или тебе просто нужно было отдохнуть от жизни, от фирмы. Я ждала, Кэйд. Я долго ждала.

Я смахнула слезу и, заметив кусочек пищи в его бороде, подвинулась вместе со стулом ближе к нему и промокнула салфеткой его лицо и бороду. Он даже не моргнул. Я не знала, слушает ли он меня.

Я вздохнула.

– Но ты так и не позвонил. Не написал. Ни разу. Ты просто… исчез.

Я опустила голову.

– И вот теперь, когда я собираюсь выйти замуж, я снова нахожу тебя. На улице. И ты меня не узнаешь. Ты… даже меня не узнал. – Я почувствовала комок в горле и с трудом сглотнула. – Но я-то тебя знаю. Я не смогла тебя забыть. И я хочу помочь тебе, если ты мне позволишь. – Я протянула руку через стол и дотронулась до него.

Его не тронули мои слова, глаза по-прежнему не отрывались от коленей. Я со слезами убрала руку.

К столику вернулся официант.

– Я рад, что вам понравилась еда.

– Да, спасибо, – поблагодарила я, протягивая ему кредитку. Через несколько минут он уже снова стоял у нашего столика, и я подписала чек.

Следом за мной Кэйд поднялся из-за стола, взял с пола сумку. Пока мы шли через ресторан к выходу, некоторые из обедающих смотрели на нас во все глаза и перешептывались, но Кэйд не реагировал на них. Я только в эту минуту сообразила, что в ресторане могли оказаться коллеги – и мои, и Райана – или наши друзья. Но мне было все равно. Важным для меня был только этот момент. И думать я могла только об одном: Что дальше? Вот сейчас мы выйдем из ресторана, и что? Позволить ему просто уйти? А что, если я больше никогда его не увижу?

Для ноября день выдался теплым, и от острой еды мои щеки разрумянились, поэтому я сняла свитер и сунула его в сумку. Холодный воздух освежающе коснулся моих голых плеч.

Я снова посмотрела Кэйду прямо в глаза.

– Что ж. – Мой голос снова дрогнул. – Спасибо, что позволил угостить тебя ланчем. Я… то есть если ты… если ты когда-нибудь…

Продолжить я не смогла. Он не помнил меня, не хотел моей помощи. Я глубоко вздохнула.

– Желаю тебе всего самого лучшего, – выпалила я. – И буду желать всегда.

Я повернулась, чтобы уйти, и вдруг почувствовала легкое прикосновение руки к плечу. Кэйд разворачивал меня обратно.

Он вопросительно посмотрел на меня, потом бросил сумку на тротуар. Я стояла к нему лицом, и он снова коснулся моего плеча в том месте, где была татуировка. Его палец, едва притрагиваясь к моей коже, обвел ее контуры и завитки, потом потер изображение, как будто оно могло от этого исчезнуть.

Кэйд неожиданно отступил назад, расстегнул последнюю из оставшихся пуговиц куртки, спустил правый рукав рубашки, открывая испачканную рваную футболку и костлявое плечо. И тут я увидела ее, его татуировку, точно такую же, как у меня. Она была все такой же красивой и яркой, как в тот вечер, когда мы забрели в тату-салон в Беллтауне и, повинуясь порыву, словно два наивных безнадежных романтика, сделали одинаковые татуировки. Просто взяли и сделали.

Теперь, десять лет спустя, мы стояли на тротуаре в Сиэтле, и наши татуировки были единственным свидетельством нашей прошлой жизни. Но это было доказательство, и мое сердце затрепетало, когда я снова увидела искорки в глазах Кэйда. Он явно что-то вспомнил.

Наши взгляды встретились.

– Кайли, – пробормотал он. Голос был робким и тихим, но знакомым. Таким знакомым…

– Кайли, – повторил он, как будто заново учась произносить мое имя.

– Ты помнишь! – воскликнула я. По моей щеке покатилась слеза.

Я крепко зажмурилась, потом снова открыла глаза и посмотрела на небо. Над крышами зданий поперек всего неба раскинулась бледная радуга.