Глава 14

– С днем рождения! – Кэйд заглянул в мой отсек в «Сиэтл Геральд». Я удивленно подняла голову от монитора и увидела его в дверях с огромным букетом красных роз. На нем была толстовка на «молнии», джинсы и черные кеды «Конверс». Волосы немного всклокочены.

– Ты запомнил. – Я встала, чтобы поцеловать его.

– Конечно же, я запомнил, – улыбнулся он. – А теперь мне нужно, чтобы ты поехала домой и собрала чемодан, потому что мы должны успеть на самолет в три тридцать.

Я посмотрела на него:

– Ты о чем?

Улыбка Кэйда оказалась заразительной:

– Я везу тебя в Биг-Сур.

– В Биг-Сур?

– Так точно, мэм, – отрапортовал Кэйд. – Я решил, что человек просто обязан увидеть место, где познакомились его родители. Не беспокойся, с твоим редактором я договорился. Следующие четыре дня ты официально свободна.

Я прикусила губу, с трудом сдерживая возбуждение. Биг-Сур!

– Но разве у тебя есть время? Ты можешь так надолго уехать?

– Ради тебя могу, – снова улыбнулся Кэйд. – Джеймс справится с делами, пока меня не будет.

Я вспомнила, как неделей раньше они с Джеймсом спорили о покупке студии звукозаписи, но не упомянула об этом. Если Кэйд готов лететь, то и я готова. Я была счастлива, возбуждена и тронута, все вместе. Прошло восемь месяцев с тех пор, как мы начали встречаться. А после того как Трэйси и Марк слетали в прошлом месяце в Нью-Йорк, я в глубине души умирала от желания съездить куда-нибудь с Кэйдом, пусть даже в короткую поездку на острова Сан-Хуан в нескольких часах езды к северу от Сиэтла.

– Значит, ты ей уже сказал? – раздался голос Джен от двери. На ее лице сияла довольная улыбка.

Я кивнула.

– Спасибо, – поблагодарила я ее, беря куртку и сумку. – Я еду в Биг-Сур!

– Жду от тебя колонку с отчетом о путешествии! – полушутя сказала Джен.

Я никак не могла сдержать улыбку.

– С днем рождения, Кайли!

В Сан-Франциско Кэйд арендовал автомобиль с открывающимся верхом. Мы сразу опустили его и поехали на юг по автостраде 1 мимо Монтерея и Кармела. Прохладный ветер ерошил нам волосы, на наших лицах сияли улыбки, из динамиков гремела музыка. Дорога оказалась узкой и извилистой, и я сидела, вцепившись в сиденье, пока машина то взбиралась на вершины утесов, то спускалась с них на сотни футов к самому морю.

От окружающих пейзажей перехватывало дыхание, воздух пьянил. Я никогда в жизни не испытывала таких ощущений. Это была душистая смесь калифорнийских мамонтовых деревьев и соленого океанского воздуха. Ничего удивительно в том, что мои родители полюбили друг друга именно в этих местах. Это было какое-то волшебство.

Я посмотрела на Кэйда и заметила, что он слегка позеленел.

– Тебя укачало! – догадалась я. Меня и саму слегка подташнивало.

Он кивнул и свернул на смотровую площадку, где позировали туристы.

– Фу! – Кэйд глубоко вздохнул. – Дорога прекрасная, но укачивает.

Мы расхохотались. Он достал с заднего сиденья фотоаппарат и попросил меня попозировать у парапета.

– Останься там. – Кэйд посмотрел на меня через объектив. Я нервно улыбнулась, гадая, что он видит. – Красавица, – восхитился он, снова и снова нажимая на спуск.

К нам подошел мужчина и улыбнулся:

– Если хотите, я могу сфотографировать вас вместе.

– Спасибо, – поблагодарил Кэйд и передал ему фотоаппарат.

Изредка на вечеринках нас снимали на «Поляроид», но это была наша первая совместная фотография.

Кэйд поцеловал меня в щеку, когда щелкнул фотоаппарат, а я вдруг подумала, будем ли мы рассматривать этот снимок, когда состаримся. Будем ли мы его показывать нашим детям и внукам, вернемся ли на это место много лет спустя и вспомним эту минуту?

Мы вернулись в машину. Проехали еще несколько миль, а потом Кэйд свернул на дорогу, поднимающуюся по склону холма.

– Гостиница называется «Пост Рэнч Инн», – объяснил он. – Мне хотелось, чтобы ты жила в самом красивом месте Биг-Сура.

Я стиснула его руку, когда мы выехали на круговую подъездную дорожку. Нам навстречу вышел мужчина, поприветствовал нас и взял багаж. Через несколько минут нас уже доставили в гольфкаре к нашему номеру, уединенному и современному на вид домику на скале. Мебель оказалась красивой, в деревенском стиле, мое внимание привлекла картина на стене с прибрежным пейзажем.

Кэйд лег на кровать, утонув головой в одной из подушек.

– Знаешь, что я люблю в гостиницах больше всего?

– Что? – с любопытством поинтересовалась я.

Он лукаво улыбнулся:

– Когда-то я очень много ездил по делам нашей компании. Больше времени проводил в разъездах, чем дома. Я провел столько ночей в гостиницах, что в конце концов нашел способ, как себя развлечь. – Он указал на картину на стене, которую я разглядывала. – Разумеется, это дорогая гостиница, но обычно гостиничное искусство – самое ужасное.

Я кивнула:

– Наподобие того, что можно увидеть в приемной у стоматолога.

– Точно, – согласился Кэйд. – Поэтому я стал возить с собой этикетки и кнопки. – Он сел и засмеялся. – Ты ведь знаешь, что в ресторанах и кафе иногда выставляют картины на продажу?

– Да.

– Так вот, оказавшись в каком-нибудь отеле, я выбирал самую дурацкую картину и писал для нее этикетку. Я придумывал название. Что-нибудь вроде «Прогулка под ивами. Ретроспектива» или любой другой набор слов, который приходил мне в голову. А потом приписывал внизу цену.

Я засмеялась:

– Зачем?

– А ты только представь: я выезжаю, на мое место вселяются, скажем, Миртл и Боб из Орландо, штат Флорида. Миртл видит, что картина выставлена на продажу.

– «Посмотри, Боб, настоящее искусство! И всего три сотни долларов. Боб, мы должны ее купить». Боб, желая угодить Миртл, звонит портье: «Здравствуйте, это Боб Смит из номера 402. Я хотел бы купить картину, которая висит на стене». Долгая пауза. «Прошу прощения, сэр, – обретает голос девушка-портье. – Какую картину?» – «Она называется «Прогулка под ивами», – откашлявшись, отвечает Билл. – Она выставлена на продажу в нашем номере». – «Сэр, мы не торгуем картинами из номеров».

Я упала на кровать рядом с Кэйдом и хохотала как сумасшедшая:

– Прекрати, мне сейчас плохо станет!

Но Кэйд продолжал:

– «Нет, вы продаете картины». Миртл начинает нервничать. «Я же вижу ценник на раме. Моя жена хочет повесить ее в гостиной». – «Сэр, я должна сначала поговорить с менеджером». – «Послушайте, моей жене пришлась по вкусу эта картина, и мы бы хотели ее купить».

– Не понимаю, как ты до такого додумался, – еле выговорила я, захлебываясь слезами от смеха.

Кэйд повернулся на бок и оперся на локоть. Его глаза сверкали, и я вдруг почувствовала прилив чего-то такого, что толком объяснить не могла.

– Давай проведем остаток жизни вместе, – сказал он, заправляя мне прядь волос за ухо.

Я заморгала:

– Правильно ли я поняла твои слова?

Он пристально смотрел мне в глаза:

– Этого хочет мое сердце. А твое?

– Да, – ответила я, и мои глаза защипало от слез.

Я надела черное платье на тонких бретелях и туфли на платформе, собрала волосы в низкий пучок и взяла кардиган. Взявшись за руки, мы с Кэйдом зашагали по дорожке к ресторану.

По пути мы увидели девочку лет четырех-пяти в цветастом платьице. Она выбежала на дорожку, что-то негромко напевая.

– Грейс! – окликнул малышку мужской голос.

Она засмеялась, когда родители, державшиеся за руки, нагнали ее.

– Попалась! – воскликнул отец, подхватывая ее на руки. Девочка снова захихикала.

– Мне всегда нравилось имя Грейс, – сказал Кэйд.

– Мне тоже.

Он посмотрел вслед девочке и ее родителям, потом снова повернулся ко мне и кивнул, словно принял окончательное решение:

– Да, точно, Грейс.

Когда мы подошли к ресторану, солнце уже было готово опуститься за горизонт. Вид открывался потрясающий, и мы предпочли сначала выйти на террасу, чтобы полюбоваться небом, на котором появились теплые оранжевые и розовые полосы, и только потом сесть за столик.

– Тебе здесь нравится? – спросил стоявший позади меня Кэйд, обнимая меня за талию и прижимаясь ко мне всем телом.

– Я в восторге, – ответила я, глядя, как волны разбиваются внизу о камни.

– Давай вечером после ужина прогуляемся по берегу, – предложил он.

– Давай, – согласилась я.

– Теперь я понимаю, почему твоих родителей потянуло друг к другу именно здесь.

Я кивнула, думая об истории их любви. Бабушка рассказывала мне ее тысячу раз. Папа тогда сказал маме, что она самая красивая женщина на земле. Да и она решила, что красивей его никого нет. Они подошли друг другу, словно две горошины из одного стручка. Так говорила бабушка. Они были… родственными душами.

Воспоминания накатывали, как волны, обрушиваясь на меня с такой силой, что я обхватила себя руками. Я почувствовала запах лосьона от загара в коричневом флаконе. У меня были липкие руки от поджаренного зефира. Дельфиниумы в бабушкином саду застыли в ожидании. Я не знала, откуда взялись эти мысли. Но потом поняла, что отдельные картинки из моего детства забурлили в моем сердце только потому, что рядом стоит этот мужчина. Я поняла, что с ним я в любом месте буду дома.