Глава 10
Черная королева
– Ты знаешь его? – спросил Зигфрид не то с удивлением, не то с подозрительностью.
– Я же рассказывал.
– Так это он? Странное совпадение.
Книжник не ответил. Вероятность того, что первым же встречным термитом, которого взяли как «языка», окажется именно Крэйг, действительно была ничтожной. Что-то здесь было не так. Но тогда Книжник отбросил всякие сомнения. Жажда мести, стремление добраться до сердца ненавистного Термитника были слишком велики.
Он просто ухватил Крэйга за нижнюю челюсть – и потряс из стороны в сторону, чтобы привести того в чувство. Зигфрид вывел его из строя аккуратно, но надежно, не особо церемонясь с вражеским бойцом в критической ситуации.
– Крэйг! Ты слышишь меня? Очнись!
Старый знакомый застонал, болезненно поморщившись со все еще закрытыми глазами. И прошептал что-то странное:
– Королева должна умереть…
– Какая королева? – не понял Книжник. – О чем ты?
Крэйг распахнул глаза – внезапно, как будто просто прикрыл их ненадолго. Вытаращился на Книжника. С трудом выдавил:
– Ты?! Откуда?!
Зажмурился, как бы прогоняя наваждение. Книжник усмехнулся:
– Даже не пытайся. Я сам бы хотел, чтобы наша встреча оказалась бредом. Но я здесь. И ты здесь. И вовсе не из ностальгических чувств мы тут с тобой оказались.
Крейг окончательно открыл глаза. Попытался сесть. Получилось это не сразу. Видать, Зигфрид приложил его головой как следует. И сейчас воин поглядывал на термита исподлобья, взглядом, не сулившим ничего хорошего. Крэйг поймал этот взгляд, скосился на семинариста:
– А это еще что за громила?
– Это Зигфрид. И ты лучше не зли его, – посоветовал Книжник.
– Я не пойму, что случилось, – курсант, скривившись, потер ладонью затылок. – Я со своим взводом вышел в рейд против этих крыс с Высшего уровня, и… больше ничего не помню.
– Высший уровень, надо полагать, это поверхность, – кивнул Книжник. А Крысы – это мародеры.
– Наверно, у вас это так называется, – отозвался Крэйг, продолжая разглядывать веста.
Тот в свою очередь хмуро наблюдал за пленником, не вмешиваясь в разговор. Отдуваться приходилось Книжнику:
– В общем, мы «языка» взять хотели. Ну, то есть пленного. И уж точно не думал, что пленником окажется старый приятель. Кстати, с каких это пор ты командуешь взводом? Еще вчера ты ведь в бегах был.
Крэйг странно посмотрел на Книжника.
– Вчера? Ты спятил?
– Поясни.
– Уже месяц, как ты сбежал из лап Гонзы. Ловко ты оседлал мутабота – я просто глазам своим поверить не мог. Я вообще думал, что тебя давно нет в живых…
– Постой. Ты сказал – месяц.
– Да. Месяц. Четыре недели. Тридцать дней. Плюс-минус пара дней, что не в счет. Чего тут непонятного? Или тебя тоже по башке тюкнули – как меня этот твой громила?
Книжник переглянулся с Зигфридом. Тот лишь отрывисто бросил:
– Поле Смерти.
Других комментариев и не требовалось. На это проклятое Поле можно списать многое. В том числе и временные парадоксы. Но чтобы целый месяц выпал из жизни – разум не мог переварить такое сходу.
К реальности вернули короткие очереди, перемежавшиеся с одиночными выстрелами и криками. Схватка термитов с мародерами еще не закончилась. Крэйг рефлекторно подался вперед. В грудь ему уперся револьвер Зигфрида:
– Не дергайся.
Судя по тому, что вест достал это редко используемое оружие, термита он воспринимал как серьезную угрозу.
– Меня будут искать, – сухо сказал Крэйг.
– В твоих интересах, чтобы не нашли, – сообщил Зигфрид.
– Как я могу это обещать? – хмуро сказал термит. – Мои ребята свое дело знают. Вам не спрятаться.
– Они нас не найдут, – сказал Книжник. – Если покажешь, где вход в Термитник.
Крэйг пронзительно поглядел на бывшего товарища. Медленно произнес:
– Ты серьезно считаешь, что я способен предать свой народ?
Слова застряли у Книжника в горле. Ответ термита был очевиден, но почему-то не пришел Книжнику в голову. С чего он вообще взял, что термиты не способны на самопожертвование во имя своих? И если кого другого он готов был расколоть при помощи куда более болезненных аргументов, то с Крэйгом такого не выйдет. Он не сможет его пытать. И Зигфриду не позволит.
Неожиданно Крейг сам пришел на помощь:
– Я знаю, зачем вы здесь. Вы пришли мстить. Но вас всего двое. Вы даже не представляете, насколько вы слабы.
– Ты что же, пугать нас вздумал? – поинтересовался Зигфрид.
– Я просто ждал этой встречи, – спокойно сказал Крэйг.
– Ждал? – не поверил Книжник.
Крэйг пожал плечами:
– Правда, не очень в нее верил. И уж точно не думал, что она будет именно такой.
– По-моему, паренек заврался, – сообщил Зигфрид Книжнику. – Или что-то у него в голове перемкнуло. Хотя я не особо-то сильно стукнул.
– Я проведу вас в Термитник – сказал Крэйг. – Но обещайте не делать глупостей. В смысле – вообще ничего не делать, пока не выслушаете все, что я должен вам сказать.
– Дать обещание мне ничего не стоит, – сказал Зигфрид. – Тем более, что у меня нет обязательств его исполнять.
– В таком случае… – Крэйг поменялся в лице, и семинарист вдруг понял, что сейчас может произойти непоправимое. Именно сейчас, когда он вдруг ощутил робкий намек на надежду.
Книжник послал умоляющий взгляд Зигфриду, который как раз был настроен решительно, и твердо сказал:
– Мы выслушаем тебя, Крэйг. Клянусь всем, что у меня осталось.
Они долго шли запутанными ходами, больше напоминавшими не туннели, а какие-то норы. Похоже, это и были норы, некогда вырытые какими-то подземными тварями, а сейчас используемые термитами. Невольно вспоминалась кроличья нора из сказки про Алису в Стране Чудес. Только не хотелось бы встретиться нос к носу с таким «кроликом». Вход сюда оказался под самым носом у друзей – они просто не догадались бы искать его под завалами из черепов, костей и древнего хлама. Более того, стены бывшего торгового центра были буквально изъедены ходами, как гнилая картошка червяками.
«Охотный Ряд» – так называлось это место. Во время коротких привалов Крэйг вываливал на спутников горы информации, которая, видимо, была новой для него самого. Крэйг торопился, словно боялся не успеть сказать что-то важное:
– Осталось мало времени, – закрыв глаза, чуть покачиваясь из стороны в сторону, монотонно говорил он. – Королева скоро сделает главный ход, и тогда уже ничего не изменишь.
– Кто это – Королева? – спросил Книжник.
– Черная Королева – та, что стоит за всем. Мы думаем, что сами принимаем решения. Но мы всего лишь куклы. Именно она дергает за ниточки.
– Не понимаю. Так кто же она?
– Никто не знает. Общаются с ней только Жрицы Приказа. Но Королева приняла решение, и скоро случится беда…
– Беда уже случилась, – прервал его Зигфрид. – Кремля больше нет. А на вас нам плевать. Если вы передохните всем своим Термитником, буду считать, что свершилась высшая справедливость.
– Вы не понимаете! – Крэйг отчаянно помотал головой. – Еще ничего не случилось! Все должно только начаться! Я знаю, о чем говорю!
– Но мы же своими глазами… – проговорил Книжник.
Крэйг схватил его за плечи, встряхнул, как будто это могло как-то помочь в понимании того, что он пытался донести до слушателя. Зигфрид в этот момент невольно потянулся к мечу, но в нем не было необходимости: в действиях пленника не было агрессии. Было видно, что термиту не хватает слов, чтобы объяснить происходящее. Наверное, он и сам не до конца понимал, что именно хотел сказать, и оттого на его лице застыла мука. Крэйг вообще не был похож на самого себя. Куда-то подевался решительный и бесшабашный курсант, готовящийся влиться в стройные ряды боевых термитов с тем, чтобы расправиться наконец с Главным Врагом своего Термитника. Что-то с ним произошло. Что-то его искорежило, сломало. И скоро стало понятно, что именно.
Извилистая «нора» привела их в подобие небольшого зала, где сделали более основательный привал. Здесь-то Крэйг и рассказал, что случилось за этот странный, словно вычеркнутый из календаря Книжника месяц.
Заклеймив сбежавшего на поверхность Ника «предателем и шпионом», группа курсантов во главе с Гонзой какое-то время продолжала продвижение по тайным ходам к верхним уровням Термитника. Пара стычек с Чистильщиками, голод и жажда раскололи компанию. На одном из уровней Гонза с приятелями распрощались с Крэйгом и открыто отправились к внутреннему подъемнику, и больше Крэйг их не видел. Возможно, друзьям удалось затаиться и скрываться в глубинах Термитника до настоящего времени. Но, вероятнее, курсантов схватили Чистильщики, и хотелось верить, что парни все еще живы.
Крэйг же продолжал лезть вверх по ходам руконогов, решив хотя бы раз выглянуть за пределы Небесной Тверди. Отчего-то ему это казалось важным. Быть может, его зажег пример Книжника, умудрившегося отправиться наверх верхом на мутаботе. Во всяком случае, было ясно одно: появляться в открытую на любом из уровней для него равносильно самоубийству. Приговоренный к отбраковке не мог рассчитывать на понимание и прощение.
И вот, через несколько дней скитаний во мраке, Крэйг выбрался на незнакомый уровень. Собственно, большинство уровней и без того были для него недоступны и раньше. Но о них он хотя бы имел какое-то представление. Этот же был непохож ни на один другой.
Здесь было необычайно красиво, даже вычурно, что не свойственно спартанской обстановке Термитника, подчиненному одной лишь движущей силе – Приказу. Высокие колонны и ажурные своды, сложный орнамент на стенах, непонятного содержания фрески. Все это напоминало… Крэйг долго пытался поймать ускользающую мысль, пока она сама не обрушилась на него со всей ужасающей ясностью.
Это был храм. Тот самый, о котором все знали – и который был недоступен простому смертному. Более того, он недоступен ни одному термиту мужского пола.
Храм Приказа.
Ни у кого под Небесной Твердью не возникнет вопроса, отчего все высшие командные должности в Термитнике занимают женщины. Принято считать, что это идет от культа Матери, сумевшей сохранить древний Приказ и передать его воинам будущих поколений. Матери, родившей первых термитов, основавшей сам Термитник в страшные времена Лютой Зимы. Во времена Большой Войны Мать и сама была воином – как и остальные женщины-бойцы, пришедшие когда-то на эти земли вместе с мужчинами для исполнения Приказа. Исполнить Приказ тогда не удалось – и его исполнение должно было стать делом будущих поколений. И хранить Приказ пришлось Матерям, создавшим ради этой великой цели Храм, доступный для посещения одним лишь женщинам. Лучшие из них и стали Жрицами Приказа, а их младшие сестры – командным составом нарастающей подземной армии термитов.
Все это было известно и впитывалось «с молоком Матери» начиная с Инкубатора каждым боевым, рабочим, ученым термитом. Так же, как вера в святость Приказа и соблюдение всех обычаев и запретов. Одним из таких запретов было посещение мужчинами Храма Приказа. Поэтому неудивительно, что Крэйг испытал самый настоящий религиозный ужас. Единственным его желанием было сбежать куда глаза глядят – обратно в душные норы руконогов или хоть вниз, на самое Дно, откуда едва удалось унести ноги.
Наверное, так бы он и поступил. Только сбежать ему не дали.
В этом месте своего рассказа Крэйг становился наиболее скуп на слова, невнятен и сбивчив. Тем не менее, он продолжил рассказ, поскольку считал происходящее с ним едва ли не главной миссией своей жизни. И скоро стало понятно почему.
Его схватили. Наверно, это были Хранительницы Храма, выполнявшие здесь функции Чистильщиков. Вряд ли сами жрицы опустились бы до рукоприкладства, тем более, что им по сану запрещено общаться с термитами противоположного пола. Пленника бросили в какую-то душную дыру, посадив под замок, и он даже стал думать, что дни его сочтены.
Но дальше произошло нечто, навсегда изменившее его представление о мире, да и о самом себе тоже.
– Она пришла сама, – дрожащим голосом говорил Крэйг. Было заметно, как он волнуется, вспоминая нечто, потрясшее его до глубины души. – Дверь открылась и вошла… Я сразу понял, что она – жрица Приказа. Одежда, взгляд – никого подобного до этого я не встречал. Это не передать словами. Наверное, надо быть термитом, чтобы понять. Ведь за то, что я только увидел ее, полагается смерть. Но все оказалось еще страшнее… Нет, страшнее – не то слово…
Наморщив лоб, парень пытался мучительно подобрать слово. Так и не смог, махнул рукой и продолжил:
– Через минуту я забыл про полагавшуюся мне кару. Да и вообще про все забыл.
Он помолчал, словно собираясь с духом, и произнес:
– Она сказала: «Ты мой сын».
Крэйг перевел дух, нервно поглядывая на воина с семинаристом. Особой реакции не последовало, хотя Книжнику данный поворот понравился. Было в этом что-то из старинных книг, не более. Но, видимо, для термита подобное признание имеет гораздо более серьезное значение. Так и оказалось.
Жрица Приказа, одна из трех, посвятивших свою жизнь служению Храму и сохранению секретного текста Приказа, однажды нарушила запрет. Видимо, жизнь сильнее любых запретов. И вот, около двадцати лет назад случилось немыслимое: жрица повстречала боевого термита. Как это могло случиться, Крэйг так и не узнал. Может, тот боец, как и он, исследуя туннели руконогов, случайно наткнулся на Храм. Может, еще как-то – не важно. Имела значение лишь короткая, но полная безумных чувств связь. Термита, разумеется, поймали и надлежащим образом расправились с ним – за проникновение в запретное место. Про тайную связь так никто и не узнал – боец унес правду в могилу. А через девять месяцев родился мальчик. Как этот факт удалось сохранить в тайне, история умалчивает.
Интересно другое. Случившееся само по себе было невероятным: термиты давно уже не размножаются дедовским способом – их выращивают в Инкубаторе, используя генетический материал лучших бойцов и лучших матерей Термитника. Эти естественные роды стали исключением из правил и тайной Храма. Авторитет жриц был непререкаем, их репутация – безупречной.
Мальчик должен был умереть.
Но он не умер. Более того, спустя годы он стал одним из лучших на курсе и готовился вступить в ряды взрослых боевых термитов. Одна беда: генетический материал матери – жрицы – отличается от генофонда рядовой матери. Парнишка не прошел Отбраковку. Его путь лежал на Лабораторный уровень, его судьбой была трансформация в мутабота.
Но все эти годы мать неотступно следила за его судьбой. Спасла его и теперь – через ту, кому доверяла. И вот, спустя годы судьба сама привела его туда, где он появился на свет. Впрочем, быть может, судьба здесь и вовсе ни при чем. Его просто привели сюда. Говорят, жрицы Приказа читают мысли и могут диктовать свою волю на расстоянии.
Так или иначе, он встретил собственную мать. Возможно, единственный, среди термитов. И жить с этим знанием было жутко и… невообразимо прекрасно. Так или иначе, оставаться в Храме он не мог. Как не мог влиться в стройные ряды боевых термитов. Там были его однокурсники, могли начаться вопросы.
И его отправили на передовую. В Роту Зачистки, где служили одни лишь закаленные в боях ветераны. Самое опасное место для службы, где в норме ежедневные столкновения с подземными монстрами, пытавшимися отвоевать у людей их благоустроенные уровни.
Напоследок мать сказала ему кое-что. В этот момент ее голос изменился, потерял прежнее величие и мощь. Она как будто боялась, что ее подслушают. Тогда Крэйг с изумлением понял, что есть некто сильнее жриц Приказа. И это стало самым страшным открытием.
– Она сказала: «Королева сделала ход. Никто не уцелеет. Убей Черную Королеву».
Эти слова дались Крэйгу непросто. В них он вложил весь пережитый ужас и, надо сказать, сумел поделиться страхом со своими слушателями.
– Что это значит? – чувствуя спиной неприятный холодок, спросил Книжник.
– Кто такая Черная Королева? – спросил Зигфрид.
– Я не знаю, – отозвался Крэйг. – Но ее боятся даже жрицы Приказа.
После паузы Крэйг добавил:
– Та, что назвалась моей матерью, знала про тебя, Ник.
– Как это – знала?
– А вот так. И про твоего могучего друга – тоже знала. И сказала: только вы можете одолеть Черную Королеву. А еще: «Ответы ищи у лабов».
– У лабов? – переспросил семинарист.
– На Лабораторном уровне, я думаю.
Книжник переглянулся с Зигфридом. Воин усмехнулся и произнес с недобрым прищуром:
– Что-то я не пойму. Если эта Королева у вас за главную – зачем ваша же жрица натравливает нас на нее?
– Я не знаю, – Крэйг сник. – До этого я никогда не слышал про Черную Королеву. Думаю, мать сказала все, что могла. И я… – он запнулся. – Я видел в ее глазах тоску. Не злость, не страх, а именно тоску. Такая бывает у обреченных на вечные муки.
– Все это довольно интересно, – сказал Зигфрид. – Мы тебя выслушали. И какие выводы, по-твоему, должны сделать?
Крэйг устало пожал плечами. Он вообще выглядел, как выжатый лимон. Наверное, все эмоции вложил в свой рассказ. Правда, это не сильно помогло в понимании его смысла.
– Вы пришли мстить, – тихо произнес он. – Так она сказала. Но месть слепа. Особенно, когда забегает вперед.
– Забегает вперед? – нахмурился Книжник. – Это как?
– Ты сказал: Кремль повержен. Но это не так. Термитник только готовится к удару. Ты сам мог убедиться в этом – там, где мы встретились. Основным силам не миновать подземелий «Охотного Ряда». Мой взвод был всего лишь передовым отрядом.
– Но наверху все уничтожено. И только ваши мутаботы хозяйничают на руинах.
– Наверх выпускают лишь мутаботов-разведчиков – вроде того, на котором ты удрал через подъемник. Все остальные – на месте, в ожидании Приказа.
– Что же мы тогда видели? – Книжник снова поглядел на Зигфрида.
Воин молча кивнул: оба понимали – они могли стать жертвами обмана со стороны Поля Смерти, которое, похоже, и без того украло у них месяц жизни…
– Постойте… – проговорил Книжник, ощутив приближение догадки. – Если это Поле может искажать время… То не увидели ли мы не то, что случилось на само деле, а…
– Будущее? – подхватил Зигфрид.
– Возможное будущее, – поправил Книжник. Будто этой поправкой можно было изменить реальность. – Что, если Кремль только может быть разрушен? Что, если есть возможность… его спасти?!
От такого допущения семинарист едва не задохнулся. Он боялся даже думать о подобной возможности, чтобы не спугнуть последнюю надежду. Зигфрид был более прямолинеен и прозаичен:
– Я видел то, что видел. Остальное – просто благие пожелания. И пустые надежды.
– Есть способ проверить, что я не лгу, – быстро сказал Крэйг.
– И что это за способ?
– Обещайте, что поможете отыскать и убить Королеву.
Открыв было рот, чтобы ответить «да», Книжник вдруг осознал: любой его ответ рискует оказаться неверным. Потому что с неизбежностью приведет к одному и тому же результату.
Допустим, Крэйг не лжет и не ошибается – и гибель ожидает Кремль лишь в возможном будущем. Но почему не допустить, что, одолев эту самую Черную Королеву, кто бы она ни была, они лишь приблизят реальный конец Кремля? С другой стороны, возможен вариант, что игнорирование просьбы Крэйга как раз и станет причиной такого результата.
Где истина? Какой путь верный? Такая нерешаемая задачка – прекрасный способ «наступить на грабли».
Мрачно глянув на «зависшего» друга, Зигфрид сказал:
– Если эта Королева действительно существует, обещаю ее прикончить. Просто потому, что у меня чешутся руки прикончить кого-нибудь из ваших. Но я не обещаю, что остановлюсь на этом. Особенно, если ты водишь меня за нос. Я не очень-то верю в эти штучки со временем и сильно расстроюсь, если окажется, что зря помогал такому заморышу, как ты.
– Твое право, – ровно сказал Крэйг. – Ты даешь слово солдата?
– Даю слово веста.
– Меня это устраивает. Тогда слушайте: есть место, откуда можно убедиться в моей правоте. Штаб.
– Где это? – спросил Зигфрид.
– На пару уровней ниже.
– Какой смысл спускаться ниже, чтобы узнать, что происходит на поверхности?
– В Штабе есть перископы. Это такие приборы для наблюдения за тем, что происходит за Небесной Твердью.
– Как на подводной лодке? – спросил Книжник.
– Я не знаю, что это такое. Но неделю назад в Штабе был мой командир. И своими глазами наблюдал кремлевские стены. В Штабе как раз готовится план наступления.
– Веди нас туда! – Зигфрид поднялся с земли, хрустнул сжатыми кулаками.
– Не так быстро, – усмехнулся Крэйг. Штаб – самое укрепленное место в Термитнике. Так что напролом вам не пробиться.
– Ты отведешь нас туда.
– Сначала разберемся с Королевой.
– Сначала мы убедимся, что нам есть, ради чего сражаться.
Повисло тягостное молчание. Переговоры грозили зайти в тупик. Наморщив лоб Крэйг отчаянно пытался придумать хоть какие-то доводы:
– Вы не понимаете… Черная Королева – она и стоит за наступлением! Не будет ее – не будет беды ни с нами, ни с вашим домом!
– Да с чего ты взял?! – выкрикнул Книжник.
Доводы термита показались ему слишком натянутыми. Снова возвращались злость и жгучая жажда мести. Слишком заманчиво было думать о том, что страшное горе потери было следствием хитроумной иллюзии, вызванной излучением Поля Смерти или его выкрутасами со временем и пространством. Куда проще было предположить банальный обман. Что ни говори, а Крэйг – враг, сын врага и боец мощнейшей враждебной силы.
Но Крэйг все же нашел довод:
– Посуди сам, Ник. Если Черная Королева действительно во главе всего – то кто будет принимать решение о нападении без нее? Не будет Королевы – термиты не двинутся в бой.
– А как же ваш Приказ, его жрицы?
Крэйг закрыл глаза, пытаясь что-то вспомнить. И произнес:
– Жрицы не хотят самоубийственной войны. Приказ есть приказ, но… – Крэйг открыл глаза. – Но мать навсегда останется матерью.
Сказано было сильно. И совершенно не типично для термита, всю жизнь полагавшего, что его взрастили в пробирке в каком-то бездушном Инкубаторе. Отчего-то хотелось поверить в искренность этих слов.
И Книжник поверил.
Они пробирались по узкой норе, и казалось, нет конца этой душной извилистой кишке. Все чаще Книжнику казалось: по их следам крадутся коварные хищники, поджидая, когда усталые путники расслабятся и не будут ожидать нападения. Все основания для таких ожиданий были – семинарист понимал, что жив лишь благодаря неслыханной удаче. Все в этих лабиринтах было враждебно человеку, противоестественно ему и вызывало лишь отвращение и страх. Зигфрид наверняка думал так же, только виду не подавал, держась в своем фирменном невозмутимом стиле.
Только Крэйг ощущал себя под землей, как рыба в воде. Иногда даже думалось: как бы он повел себя на поверхности? Не пришел бы в ужас от отсутствия стен, потолка и пугающего своей бесконечностью неба?
Сейчас же он уверенно шел впереди, читая эти лабиринты, как открытую книгу.
– Наша цель – выйти к Храму, – говорил термит. – Королева где-то рядом, и мы отыщем ее.
– Отыскать-то, может, и отыщем, – скептически заметил Зигфрид. – Но как мы поймем, что это именно Королева, а не какая-то левая замухрышка?
– Мы узнаем ее, – без тени сомнения заявил Крэйг.
– Откуда такая уверенность?
– Я просто чувствую это.
Самое время было отвесить саркастическое замечание, но разговор оборвался тихим возгласом Крэйга. Он резко остановился, и следом, напрягшись, замерли Книжник с Зигфридом.
Напоминая привидение из липкого ночного кошмара, перед ними стояла рыжеволосая девочка.
Та самая. С жуткого Дна этого улья.
– Что, не ждали? – улыбнувшись, спросила девочка.
И тут же улыбка на конопатом лице отекла, как свечка, превратившись в злобный оскал. Одного этого было достаточно, чтобы заорать от страха. Но старая знакомая не ограничилась выражением лица. Она выбросила перед собой ладони с растопыренными пальцами. Ее затрясло, как в судорогах.
Заторможенно, как во сне, Зигфрид потянулся за мечом. Но было поздно. Всех троих качнуло, как травинки в речной воде. Один за другим они попадали в пыль.
И провалились во тьму.
Это было странное состояние. Еще не придя в себя, оставаясь с закрытыми глазами, Книжник как будто увидел пространство вокруг себя. Но не привычное – с тремя измерениями, бесконечными подземными норами и полумраком, едва рассеиваемым тусклым светодиодным фонариком, а странное, многомерное, которое не описать привычными словами. В этом пространстве не было этого мрачного подземелья под толщей земли. Более того – не было никаких стен, ограничивающих движение, и земля не была здесь препятствием. Не было вообще никаких препятствий, как не было разницы между пространством и временем, веществом и энергией. Тело здесь ощущало необычайную легкость. Если оно вообще здесь было, его тело.
«Я что – умер?» – подумал семинарист. Громко подумал – так показалось ему, и это было странное ощущение. Все мысли разносились здесь громко, открыто, их невозможно было спрятать от посторонних. И посторонние не замедлили появиться. Он никого не видел в этом бесконечном пространстве, зато появилось странное ощущение – как будто кто-то шустро перебирал у него в голове листочки его мысленной картотеки. Ощущение было тревожное и довольно неприятное.
Он понял: кто-то чужой копается в его мозгах. И первым делом поставил ментальный блок – как когда-то научил его бывший шам по имени Лого. Неведомая сила, пытавшаяся подчинить себе его волю, ударилась в невидимую стену. И зарычала от бессильной злобы.
И это рычание было уже вполне реальным. Притом настолько страшным, что не хотелось даже видеть, что может издавать подобные звуки. Это было даже не малодушие, а болезненное состояние, граничащее с безумством. Это надо было преодолеть.
Усилием воли Книжник заставил себя открыть глаза. И тут же закрыл их снова. Дико захотелось сразу же забыть увиденное. Так бывает во сне, когда в нем случается что-то неприятное и ты надеешься, что, проснувшись, неприятность исчезнет сама собой. Со сном такой трюк возможен. Но сейчас не вышло.
Медленно, очень медленно Книжник снова открыл глаза. Теперь уже не было никаких сомнений. То, что предстало взгляду, было реальностью. Жуткой, невообразимой и ощущаемой физически. Вместе со зрением вернулось обоняние – и в нос ударило кошмарное зловоние.
Так пахнет смерть.
Тело само собой дернулось, пытаясь убежать от увиденного, от этой вони и устрашающих звуков. Не вышло. Только теперь Книжник понял, что опутан по рукам и ногам плотной массой, напоминавшей паутину, покрытую жирным слоем желтоватой слизи. Он был помещен в некое подобие кокона, удерживаемого посреди обширной пещеры на множестве длинных и прочных нитей. И вокруг него, в этой пещере, было еще множество подобных коконов. В ближайшем, слева от себя, он увидел Зигфрида – видно было лишь его лицо, опутанное неряшливой паутиной. Воин все еще был без сознания, и Книжник совершенно иррационально позавидовал другу. Ведь он еще не видел окружавшего его ужаса.
Но испугало Книжника не это обилие коконов и даже не груды гнилых костей, устилавших дно пещеры. К костям он давно привык, как привык к самой смерти, давно уже бродившей вокруг него, но так и не дотянувшейся пока что своей костлявой лапой. Но есть вещи, к которым невозможно привыкнуть.
К чудовищам, которые страшны не своею нечеловеческой сущностью, а как раз тем, что являются производным от человека. Именно такое и разглядывало его в упор с неподвижной терпеливостью трупа.
Руконог. Гигантский, какого еще не доводилось видеть. С многометровыми, покрытыми волосками сегментарными лапами и мохнатым брюшком, размером с сельский дом. Самым запредельным в этом кошмаре была голова руконога. Та самая, что разглядывала его сейчас, чуть покачиваясь на длинной волосатой шее.
Голова была черной. В самом, что ни на есть, расовом смысле слова. Это была курчавая голова африканки. Негритянки, афроамериканки – как ни назови, суть от этого не изменится. Черная, как смоль, с выпученными, сверкающими белками глаз, пухлыми губами и приплюснутым носом. Эта голова могла принадлежать доброй африканской мамаше с иллюстрации «Хижины дяди Тома». Но она, черт возьми, принадлежала чудовищу.
И тогда Книжник понял одну простую, взрывающую мозг вещь. И пересохшие губы сами собой произнесли:
– Черная Королева…
Курчавая голова качнулась, толстые губы расползлись в каком-то подобии улыбки. Разум ожидал увидеть в полуоткрытом рту два ряда сверкающих белизной зубов. Вместо них в черном провале рта суетливо зашевелились сотни мелких то ли щупалец, то ли ресничек, какие можно увидеть под микроскопом у каких-нибудь инфузорий.
– Вот ты и дома, мальчик, – прошелестел женский голос.
Странно – он шел не из этого омерзительного рта, и даже не звучал в голове, как это бывает при общении с телепатами – а то, что Черная Королева обладает телепатическими способностями, Книжник уже не сомневался. Голос принадлежал той самой рыжеволосой девочке, появившейся откуда-то со стороны и стоявшей теперь прямо под головой чудовища. Только голос ее несколько изменился и, казалось, принадлежал не девчонке, а взрослой женщине.
– Это ты… Кто сейчас говорит со мной? – пробормотал Книжник, глядя на девчонку.
– Ты очень догадлив. Для человека, – прошелестела девочка.
Только теперь стало заметно, что злобное выражение на лице рыжей сменилось каким-то отрешенно-нечеловеческим. Это было еще страшнее, чем тогда, в туннеле, где эта бестия умудрилась силой своих непонятных способностей вырубить трех здоровых мужиков.
– Значит, ты говоришь со мной через эту чертовку? – констатировал Книжник. – Неплохо для руконога.
– Я не руконог, – тварь всколыхнулась всем своим гигантским телом, продолжая при этом говорить устами все той же жуткой девчонки. – Я Королева термитов.
– А они сами знают об этом?
– Зачем людям знать то, что недоступно их пониманию? Они всего лишь инструменты. Куклы. Мои глаза и уши. Мои руки и дополнительные возможности разума. Все мозги обитателей Термитника принадлежат мне и только мне. А теперь мне принадлежишь и ты.
Книжник ощутил, как у него закружилась голова от невероятной картины, представшей перед глазами. Похоже, чудовище все же пробилось сквозь хлипкую защиту человеческого разума и теперь транслировало в мозг Книжника террабайты плотно упакованной информации.
Все тайны этого подземного мира раскрылись вдруг перед ним, как детская книжка-раскладушка с объемными картинками. Разрозненные осколки информации заняли вдруг причитающееся место и сложились, как паззлы, в цельную картину.
Он увидел начало истории продолжительностью в две сотни лет. Как небольшое подразделение врага скрытно подбирается к последнему оплоту обороны Москвы – к Кремлевским стенам. Подбирается осторожно, используя тоннели метро и подземные переходы. У врага есть Приказ – заложить под Кремлем ядерный заряд. Ведь до сих пор ни одна ракета не смогла долететь до цели – Кремль надежно защищают купол радиоэлектронной защиты и сотни зенитных ракет в сочетании с роботизированными скорострельными пушками. Приказ прост – поставить точку в войне, которую вскоре назовут Последней.
Но, как это и бывает на войне, что-то пошло не так. Ударный робот поддержки, задачей которого было отвлечение внимания кремлевских, так и не дошел до стены. Его не подбили, нет. Такой возможности у защитников Кремля уже не было. Он просто провалился под собственной тяжестью на подходе к цели. Он долго возился во мраке подземелий «Охотного ряда», пытаясь выбраться, пока его не изолировал подобравшийся кремлевский спецназ.
Тайная атака захлебнулась. Взрывать ядерный фугас за пределами Кремля не имело смысла. Да, это нанесло бы ущерб древней архитектуре. Но это не гарантировало уничтожения мозгового центра кремлевских. К тому же русские раскрыли замысел врага и загнали его в глубь московских подземелий, отбив при этом злополучную бомбу.
Уцелевшие вражеские бойцы затаились в глубине. Напрасно они вызывали помощь. Спасти их было уже некому. Война закончилась так же внезапно, как и началась.
Планета превратилась в мертвую пустыню. Пришла страшная ядерная зима.
Но никто не отменил Приказ. Он давно уже потерял первоначальный смысл – ведь никто не знал, существует ли до сих пор на поверхности смертельный враг, которого когда-то предстояло уничтожить. Это уже не было важно. Приказ потерял свое прежнее значение – и обрел новое. Он сцементировал общество выживших и их потомков – благо, в подразделении были и женщины. Это позволило бойцам продолжить род, пережить первые, самые тяжелые годы и приступить к освоению бескрайних подземелий.
Не раз они пытались выбраться на поверхность. В первый год еще были возможны короткие вылазки – за едой, оружием, металлом и всем, что необходимо для выживания. Благо, руины города кишели поврежденной военной техникой и не все еще склады были разграблены.
Но лютая зима загнала их под землю – как и смертельного врага, кремлевских. И когда, спустя несколько лет, изможденные и голодные, бойцы снова попытались выйти на свет, их ждал неприятный сюрприз.
В подземелье пришли новые хозяева.
Руконоги.
Никто не знает, откуда они взялись. Предполагали, что они вывелись из мутировавших пауков, питавшихся радиоактивными человеческими трупами. Последних было не счесть, и жуткие твари расплодились быстрее саранчи. И теперь, поселившись в подземельях метро и «Охотного ряда», они наглухо закрыли несчастным выход на поверхность.
Но тренированные бойцы не сдались. И вскоре решили первую проблему – проблему голода. Смертельный враг, руконоги, стали спасением – омерзительной на вид, но все же вполне годной к употреблению пищей. И запертые во мраке люди получили силы – чтобы размножиться и закрепить за собой подземные вла-дения.
Они стали называть себя термитами, а свое обиталище – Термитником. Наверное, с окончанием великой ядерной зимы они вышли бы на поверхность, как это сделали в свое время обитатели Кремля. И даже руконоги не стали бы препятствием. Ведь цивилизация термитов разрослась, окрепла, научилась создавать оружие из запасов металла, собранных с поверхности, и того, что удавалось находить в доступных отрезках метро.
Но то, что когда-то стало спасением, обернулось неожиданной, темной стороной. Люди ели мясо руконогов, и руконоги не оставались в долгу, нападая и пожирая людей. Свойством этих тварей по-прежнему была высокая способность к полезным для них мутациям. И однажды на свет появилась она.
Черная Королева.
Она еще не знала, что так ее прозовут жрицы Храма Приказа. Поначалу она просто росла, пожирая себе подобных. Каннибализм странным образом отразился на разуме. И Черная Королева вдруг поняла, что может видеть глазами каждого из обитателей Термитника. Более того, она может управлять теми, кто имеет в себе частичку генофонда руконогов – а теперь это были все жители Термитника, выросшие на мясе руконогов.
Королева могла заставить каждого из них прийти к ней и добровольно стать ее пищей. Поначалу так она и поступала. Она научилась скрещивать людей и рядовых руконогов, лепить из них более сильных и полезных для нее существ, которых сами термиты прозвали мутаботами. Для этого создала даже отдельный Лабораторный уровень, населив его наиболее способными термитами. Лабы думали, что мутаботы – порождение их научного гения, и даже не подозревали, что являются всего лишь руками Неизвестного им монстра. Но в действительности лишь создавали наиболее удобную для пищеварения особь.
Позже ее планы изменились. Королева стала заботиться о своем Термитнике, увеличивая население, структурируя его по уровням и специализации, как это происходит у муравьев или пчел. Ей помогали жрицы храма Приказа – благо, древний культ прекрасно лег на планы Черной Королевы.
Термиты должны были вспомнить о смысле Приказа, о своем изначальном враге. И стали готовиться к великой битве. Мутаботы из безмозглой биомассы стали превращаться в боевые машины – ударный кулак формирующейся армии термитов. Первой целью должен стать хорошо укрепленный Кремль, а потому на подготовку атаки ушли долгие годы. Ведь от сражения с древней крепостью никак не увернуться: она стоит на пути Термитника, а стало быть, должна очистить занятое ею место.
Нет, Черную Королеву вовсе не интересовала победа над отдельно взятым Кремлем. Она не испытывала ненависти к давнему врагу ее подопечных. Она не ощущала неприязни к людям вообще.
Ведь нельзя испытывать неприязнь к собственной пище.
Ее цель была проста и ясна.
Выйти из мрака подземелий, в котором уже две сотни лет пребывали ее сородичи-руконоги. Выйти – и завоевать поверхность.
Всю.
Полностью.
Без остатка.
Весь земной шар должен отныне принадлежать руконогам. А точнее, одной лишь ей – Черной Королеве. Древние города, леса и горы станут ее домом. Когда она захватит плацдарм – Кремль, что раздражающе маячит прямо над головой – она начнет размножаться. И это будут не просто паучата с черными головами. Это будет только Она – Черная Королева, повторенная бесчисленное количество раз, помноженная на бесконечность. Она станет бессмертной, и весь мир будет принадлежать ей одной.
А люди… Люди станут просто едой.
Книжника вырвало.
Перегретый от информационного взрыва разум заволокло кровавым туманом. Парень захрипел:
– Зачем ты все это мне показала? Ведь я твой враг!
– Побочный эффект обмена информацией, – прошипела Королева голосом девочки. – Чтобы выдавить из тебя нужные мне сведения, твой мозг нужно заполнить чем-то в ответ. Теперь я знаю все, что мне нужно – про верхний мир, про людей, про Кремль. Тебе же не успеть воспользоваться тем, что ты узнал. Да и что ты можешь, жалкая человеческая единица?
Новый удар обрушился на ослабевший мозг, и Книжник действительно ощутил себя бесконечно маленьким, слабым на фоне чудовищной силы, которую олицетворяла собой Черная Королева.
– Почему именно я? – простонал Книжник. – Зачем я понадобился тебе?
– Мой ответ польстит тебе, малыш. Ты – самый умный из кремлевских. Более того, самый умный из всех людей, мозг которых мне доводилось изучать. Впрочем, даже ты примитивен по сравнению со мной и Термитником, объединяющим тысячи разумов.
– Спасибо, польстило, – Книжник криво ухмыльнулся.
Королева зашевелила огромными лапами и в упор приблизила черное лицо. Пахнуло могилой.
– Это называется ирония? – поинтересовалась Королева. – Никогда не понимала этого чувства.
– Чувство юмора свойственно лишь человеку, – с вызовом бросил Книжник. – Выходит, мы выше тебя, хоть ты и собрала в кулак такие ресурсы…
– А как тебе такая моя шутка? – Черная Королева чуть склонила набок голову, продолжая сверлить пленника неподвижным взглядом. – Ты сам себя заманил в Термитник, сам себя убедил прийти ко мне. И теперь рассказываешь о своем превосходстве. Разве не это вызывает смех?
– Постой… – Книжник обмер, покрываясь испариной, хотя казалось, ничто уже не способно вызвать его изумление. – Выходит, ты с самого начала…
– Да! – Королева отпрянула и теперь разглядывала его с расстояния и чуть свысока, любуясь произведенным эффектом. – Таков мой план. И в Термитник ты попал только потому, что так было нужно. Помнишь черного монаха?
– Да…
– Думаешь, ты видел его на самом деле?
Книжник подавленно молчал. Королева же продолжала устами рыжеволосой мерзавки:
– А потом, когда ты едва не сбежал отсюда – ты встретил монаха снова. Помнишь?
– Это был я сам…
– Именно. Я не понимаю иронии, но прекрасно пользуюсь ей как инструментом воздействия. Ты сам убедил себя отправиться вниз. И принес мне всю нужную информацию. И теперь Кремль обречен. На этот раз не иллюзорно – по-настоящему…
Потрясенный Книжник какое-то время переваривал информацию. Стон Зигфрида привел его в чувство.
– Постой, – произнес парень. – А мой друг? Его ты тоже привела сюда. Зачем?
– Он просто оказался рядом с тобой, – равнодушно отозвалась Черная Королева. – Никто не застрахован от случайности.
– Случайность? – Книжник пронзительно поглядел в глаза монстра. – Выходит, не все тебе подконтрольно, как ты утверждаешь?
Королева не ответила, но Книжник ощутил исходящее от нее раздражение. Странным образом это придало ему сил.
– Я понял, – оскалился Книжник. – Ты так и не смогла проникнуть в его разум. И даже не пытайся – Зигфрид тебе не по зубам…
Мощный удар под дых, прямо сквозь переплетение нитей кокона, стал подтверждением его правоты. Можно было гордиться: ему удалось разозлить проклятую Королеву. Только не закончилось бы это немедленной расправой. То, что смерть – лишь вопрос времени, сомнений уже не вызывало.
– Твой друг мне больше не нужен, – сказала рыжеволосая. – Ты тоже выполнил свою функцию. Теперь вы годитесь лишь в употребление по прямому назначению.
Книжник судорожно сглотнул:
– Это как?
– Станете едой.
Несмотря на нахлынувший страх, Книжник нашел в себе силы спросить:
– Так значит, Кремль еще жив?
Снова приблизив к нему страшную черную голову, Королева произнесла голосом рыжеволосой:
– Это ненадолго.
После чего произошло нечто настолько омерзительное, что Книжник едва не потерял сознание. Приблизившись в упор, Королева еще сильнее выпучила глаза, распахнула могильно воняющую пасть – и извергла на парня поток все той же желтоватой слизи. Слизь обволакивала, затекала в кокон, и семинарист с ужасом ощутил всей кожей отвратительное жжение. И избавиться от него не представлялось возможным: весь кокон наполнился этой воняющей кислотой жидкостью.
Похоже, его облили желудочным соком.
– Я не прощаюсь, – прошипела Черная Королева. – Скоро ты станешь частью меня. В виде растворенных аминокислот, минералов и прочих полезных веществ. Желаю тебе приятно провести свои последние часы.
Аналогичную процедуру тварь произвела с Зигфридом, который до сих пор так и не очнулся. Затем – с кем-то вне поля зрения. Наверное, это был Крэйг. Грузно развернувшись, чудовище направилось куда-то во мрак. Оставшись без внимания Черной Королевы, рыжеволосая девчонка вдруг закатила глаза и рухнула без сознания.
Завыв от зуда и нарастающей боли по всей поверхности кожи, семинарист принялся отчаянно извиваться… Бесполезно. Тварь свое дело знала. Он был обречен на мучительную смерть переваренного заживо. Как муха, попавшая в паучью сеть. Так оно, собственно, и было. Когда терпеть стало невмоготу, он закричал.