— Ты спал с кем-нибудь из своей прислуги? — тихонечко поинтересовалась Пенни. — То есть, у тебя была среди них фаворитка? Я вот об этих смазливых черномазых девках, которых ты мне определил в горничные. И не лги мне, все равно узнаю.

Упомянутая прислуга в полном составе выстроилась в каминной зале моего особняка и дружно ела глазами новую хозяйку. При этом имея несколько испуганный и ошалевший вид. Что и неудивительно, ведь после долгого отсутствия явился воскресший хозяин; а если для профилактики начнет тиранить? К тому же, он появился не один, а с госпожой, а как известно, новая метла по-новому метет. Так что тирания вполне может перерасти в полный геноцид. Вот и трясутся.

— Нет, милая, — после некоторой паузы, сказал я чистую правду. — Ни с кем. И даже не собирался.

— Верю тебе, милый, — улыбнулась Пенелопа. — Тогда пусть остаются. Ну все, смотрины закончились. Я отправляюсь принимать ванную.

— Люська, Маринка, в распоряжении госпожи, а-арш, — скомандовал я. — Лукерья, я приму ванную в гостевой туалетной комнате, живо организуй все необходимое. Прохор, жду легкий ужин через двадцать минут в моем кабинете. Феофан, через час подашь пролетку, сам сядешь за кучера. Остальные — по рабочим местам. Выполнять.

Прислуга дисциплинированно выполнила команду «Налево» и в ногу затопала на выход, а Пенни в очередной раз удивленно подняла брови:

— В армию играться изволите, герр Михаэль?

— Я и есть обычный солдафон, — отшутился я. — Дорогая, приводи себя в порядок и ужинай без меня. Буду нескоро: честно говоря, даже не знаю, насколько поздно.

— Вот и началась спокойная семейная жизнь... — притворно сокрушенно вздохнула Пенелопа. — Хорошо, милый. Постарайся не задерживаться.

— Постараюсь... — Я чмокнул Пенни в щеку, проводил ее до двери, а сам принялся удобно устраивать в сейфе мешок с алмазами.

Еще немного времени ушло на проверку сторожков в кабинете. Убедившись, что все в порядке, накапал себе в бокал виски, раскурил сигару, щелкнул по носу башку буйвола, пялившуюся на меня со стены своими стеклянными глазами, и поплелся смывать пыль и грязь, в буквальном смысле въевшуюся в кожу.

И уже через двадцать минут в зеркале стал отражаться обычный Майкл Игл, а не зачуханный бродяга с подозрительной внешностью.

Ужин подали вовремя — Прошка как всегда оказался на высоте. Еще пятнадцать минут ушло на еду, потом столько же на переодевание.

Костюм-тройка из шотландской шерсти, белоснежная батистовая сорочка, ковбойский галстук-боло с зажимом из черненого серебра, широкий пояс с бляхой в стиль, фетровая шляпа а-ля «Boss of the Plains» и, конечно же, сапоги из буйволиной кожи. Браунинг устроился в подплечную кобуру, а кольт — в поясную. Ну вот, теперь выгляжу как типичный шериф из какой-нибудь техасщины. Только звезды на груди не хватает.

Немного претенциозно, но пойдет, я уже сжился с этим образом и чувствую себя в нем комфортно. И не вижу смысла ничего менять, кроме как в случаях служебной необходимости.

Стоп! Стек забыл. Ну а какой рабовладелец без стека? То-то же. А теперь вперед, за последними новостями. Нет, кое-что я уже знаю. К примеру, что президенты с присными в Республики еще не добрались. Странами пока управляет фольксраад. Что есть не совсем плохо, но и не хорошо. Толковать с этими бородатыми упертыми старцами бесполезно, оные упираются рогом почти по всем случаям, что не имеют толкования в Евангелии. Да и бог с ними, главное, сдаваться бриттам не собираются, и ладно. Мне от них пока ничего не надо.

— Сука... на ногах не стою... — пожаловался я своему отражению в зеркале. — Но что поделаешь — надо.

Но ехать никуда не пришлось. Потому что новости явились ко мне сами, в лице Андреаса ван Ройберна, главы Секретной службы Оранжевой республики, замаскированной под обычное почтовое ведомство. Человека настолько незаметного, что он умудрился даже избежать упоминания на скрижалях истории, хотя заслуживал этого не менее, чем некоторые знаменитые генералы.

— И все-таки вы живы, — едва заметно улыбнулся мой собеседник, пристально посмотрев мне в глаза. — Впрочем, я так и думал, в отличие от многих.

— Позвольте поинтересоваться — и что же было известно о моей смерти? — Я аккуратно положил в стаканы с виски по паре кусочков льда и подвинул по эбеновой крышке стола один из них к ван Ройберну.

— Героической смерти, герр Игл, — сухо поправил меня чиновник. — Исключительно героической.

Надо сказать, я ранее достаточно плотно и плодотворно общался с ним, признавая живой ум, хитрость и исключительную интуицию ван Ройберна, но никогда не мог назвать приятными эти беседы. Нет, ничего плохого во время общения не случалось, мало того, мы понимали друг друга с полуслова, но вот манера общения этого похожего на сельского счетовода человечка меня нешуточно бесила. Без особых на то оснований.

— По общеизвестной версии, фельдкорнет Игл подорвал себя вместе с британским штабом, уничтожив пяток генералов и десяток полковников с некоторым числом иных чинов, — иронично продолжил ван Ройберн. — Тем самым внеся свое имя в историю и покрыв себя вечной славой. Естественно, Британия не преминула умалить славу героя, возведя на него хулу, поименовав похитителем невинных гражданских лиц и подлым террористом. Но народ-то сумел распознать подлую ложь и поклеп, тем более что мы... — бур сделал акцент на этом слове, — в меру своих скромных сил помогли людям сделать такой вывод. Опять же, очень многие европейские газеты опубликовали на своих первых страницах правильную версию. Естественно, убедить удалось не всех, британская пропаганда работает превосходно, но мнение до людей было донесено.

— Гм... А как насчет версии не для всех? Я о ваших выводах.

— Наши выводы всегда основываются на точных данных и исходящих из них логических построений, — вежливо дополнил меня ван Ройберн. — Нам стало известно, что вам удалось остаться в Дурбане, затем, в ответ на похищение ваших соратников, вы украли губернатора Наталя с дочерью, после чего, при посредничестве Германии, был успешно проведен обмен в каменоломнях города. Господин Максимов вместе с госпожой Чичаговой отправились на германское судно и отбыли из Дурбана, а вы отпустили своих пленников. Нам также известно, что после этого была проведена облава на Майкла Игла, закончившаяся катастрофой, приведшей к большим жертвам среди британского генералитета и простых военных. Исходя из мизерных шансов на ваше выживание, было решено считать фельдкорнета Игла мертвым. К точно таким же выводам пришли и британцы. Что касается меня... то лично я, признаюсь, питал большие надежды на то, что вам удастся выжить.

«А я прихожу к выводу, что вы, герр Андреас, тесно сотрудничаете с германскими службами, — промелькнула у меня мысль, — ибо получить эти сведения вам было неоткуда, кроме как от дойчей. Хотя исключать наличие вашего агента среди них я не буду. Но шансы на это довольно незначительны, ведь секретная служба Республики — в самом начале своего становления».

— Исходя из вышесказанного... — ван Ройберн поморщился, глядя на мою сигару, — ваше неожиданное воскрешение является весьма нежелательным шагом, в первую очередь для вас.

— Уж извините, — я мстительно выдохнул облачко табачного дыма в его сторону. — Так получилось. Вот как-то умудрился выжить.

Чиновник невозмутимо пропустил мимо ушей мое ерничанье.

— Титул врага номер один Британской империи лестен, но он, помимо этого, смертельно опасен. Британцы не остановятся ни перед чем, чтобы ликвидировать такового. Вплоть до значительных уступок на дипломатическом фронте в обмен на вашу жизнь. Поэтому будет лучше, если вы так и останетесь погибшим героем... — ван Ройберн сделал многозначительную паузу.

Я тоже промолчал, прекрасно понимая, что версия о моей смерти вряд ли продержится долго. Пенни залегендировала свое исчезновение из Дурбана отъездом в Европу через Кейптаун, но рано или поздно Секретная служба Ее Величества обратит на это событие свое внимание, и тогда будет достаточно всего лишь опросить слуг, чтобы все тайное стало явным. Нет, я не буду утверждать, что все так и случится, но исключать подобное развитие дел явно не стоит.

Опять же, появление странной парочки на воздушном шаре в Блумфонтейне ну никак не скроется от глаз британской агентуры. Разве что можно устроить уже здесь какую-нибудь эффектную инсценировку нашей с Пенни гибели. Но стоит ли?

— Что вы думаете по этому поводу? — наконец задал вопрос чиновник. — Мы выдадим вам и вашей жене новые документы, после чего вы сможете покинуть Африку, отправившись в Америку или даже Россию. Туда, куда пожелаете. Думаю, средств у вас хватит для безбедной жизни в любой стране.

— Бросить все?

— Михаэль... — ван Ройберн тяжело вздохнул, как бы сетуя на мое непонимание, — вы уже сделали больше чем все другие вместе взятые.

— Можно сделать еще больше. Особенно сейчас.

— Не стоит искушать судьбу, — чиновник покачал головой. — Боюсь, вы недопонимаете свое положение.

А вот тут я всерьез озадачился. Нет, свое положение я оцениваю как раз правильно, но кому это понадобилось так настойчиво меня выпихивать из Республик?

— Андреас, кого вы представляете?

— Я здесь с частным визитом и представляю только себя, — спокойно ответил ван Ройберн. — Скажем так, мне лично будет очень горько, если с вами что-нибудь случится. К примеру... если моя страна, для которой вы столько сделали, ответит черной неблагодарностью.

— Вот с этого момента поподробней, — вежливо попросил я, хотя очень хотелось взять этого педанта за горло и до тех пор бить головой об стену, пока он не выложит все без остатка. Ну что это за манера выдавливать из себя информацию по чайной ложке в час?

— Все довольно очевидно, — опять тяжко вздохнул чиновник. — достаточно простейших логических выводов и построений. Но, извольте. Как вы уже знаете, на данный момент сложилась патовая ситуация. Боевые действия фактически опять прекратились. Британия, по ряду причин, к которым вы непосредственно причастны, большего сделать не может. Пока не может. К тому же потери у них опять оказались неоправданно большими, к чему вы тоже приложили руку, что чревато возмущениями в метрополии, которые не заставят себя ждать в случае возобновления войны.

Мы же, в свою очередь, в очередной раз оказавшись без союзников, опять стоим на пороге кровавой бойни, от которой, даже отстояв независимость, можем уже не оправиться. При всей свободолюбивости и воинственности, буры в первую очередь труженики, а война препятствует работе на фермах. Особого недовольства пока нет, но его появление — только вопрос времени.

— Вы описываете очевидную ситуацию, Андреас. Но я пока не понимаю...

— Терпение, Михаэль, терпение... — ван Ройберн покачал головой. — Исходя из вышеперечисленного, для обеих сторон будет выгодно мировое соглашение. Переговоры в Дурбане заранее были обречены на провал, потому что Британия на них оказалась в положении проигравшей стороны, с чем бы никогда не согласилась. А вот сейчас все наоборот, она как раз вернула потерянные части Наталя. Прогнозирую, что требования с ее стороны вполне устроят нас. Всего лишь придется вернуть Кимберли, частично отменить национализацию золотодобывающих концессий, формально либерализировать положение английский переселенцев и...

— И предоставить им мою голову, — закончил я за него. — Это в том случае, если они будут уверены, что Майкл Игл жив.

— Вот именно, — обрадованно сообщил ван Ройберн. — И знаете, ваш формальный статус военного преступника позволит нашему правительству сделать это, причем даже не потеряв лицо. Говорю сразу, далеко не факт, что так случится на самом деле, это только мой прогноз возможного развития ситуации, но стоит ли вам испытывать свою судьбу?

После некоторой паузы я пообещал ему подумать над предложением. И подумаю. Да, подобное маловероятно, но вот что-то рисковать не хочется. Тем более что мне самому все чаще приходят в голову мысли о спокойной жизни без всяких пострелушек и авантюр.

Мы еще немного пообщались с ван Ройберном, после чего он откланялся.

Несмотря на то, что я никуда не выезжал, попасть в спальню мне удалось не скоро. Грохнула дверь, и в кабинет как метеор ворвался наконец заявившийся домой Вениамин Львович Мезенцев. Он же скубент и просто Веник. По своему обычаю весь растрепанный, но хотя бы не грязный, и прилично одетый.

— Что, что, с Лизонькой! — заорал он, схватив меня за лацканы пиджака. — Я знаю, знаю, что она попала в руки этих варваров. Не скрывайте от меня ничего, даже самого страшного!

М-дя... И ничуть не изменился, неврастеник чертов.

Я молча толкнул Веника в кресло, набулькал полный стакан шотландского виски и сунул ему в руки. А потом невольно скривился, увидев, как он вылакал семидесятиградусное пойло словно газировку. Зараза... надо было скубенту какого-нить бурского самогону плеснуть, а то не напасешься драгоценного продукта на такого проглота.

— Угомонись, она уже на пути в Республики.

— Правда? — Веник доверчиво заглянул мне в глаза.

— Чистая правда, но не спрашивай, чего мне это стоило.

— Не буду... — помотал он головой и протянул мне стакан. — Еще налейте. А вы? Вы как остались в живых?

— Каком к верху. Умудрился. Кстати, можешь меня поздравить.

— С чем? — Вениамин обалдело уставился на меня. Ударная доза алкоголя уже начала действовать.

— С законным браком. Женился я. Завтра с ней познакомишься. Знаешь что, идем перекусим что-нибудь, а то я проголодался как волк. Тебе бы тоже не мешало червячка заморить. В процессе и поговорим. Кстати, как ты назвал нашу компанию?

— «Дом изобретений Мезенцева»... — Веник густо покраснел и зачастил: — Менять уже поздно, контракты на поставку в военное ведомство уже заключены и исполняются. Придется переписывать, а это... это...

— Да ладно, ладно. Хрен с ним, с названием. Но завтра все документы — на стол. Что с испытаниями новых ружейных гранат?..

В общем, в спальню я попал далеко за полночь. Быстро разделся и тихонько юркнул в кровать, стараясь не разбудить Пенни.

Но едва лег, как она прижалась ко мне всем телом и сонно зашептала на ухо:

— Когда ты уезжаешь на войну? Завтра?

— Дорогая...

— Хорошо, хорошо, я не буду тебя удерживать, но тогда у нас мало времени. Целуй меня...

И целовал — дурак, что ли, от такого отказываться...

Но ночью так и не мог заснуть: необходимость принять решение чуть не свела с ума. Да, после известия о ребенке я сгоряча пообещал себе все бросить, к тому же не прислушиваться к совету ван Ройберна у меня оснований нет, но...

Но перебороть себя оказалось очень трудным делом. Как-то совершенно незаметно я сроднился с этой страной; черт, да я...

— Я сделал победу над бриттами целью своей жизни, мать ее!.. — зло выкрикнул я. — И что, вот прямо сейчас, когда уже столько сделано, бросить все?

Отражающийся в зеркале осунувшийся мужик с намыленной мордой ничего не ответил; я сплюнул, закончил бриться, умылся и побрел одеваться. Вот же сука...

Отчет Веника немного отвлек меня, но потом все нахлынуло опять. Хотелось надраться и просто забыться, избавив башку от тяжких мыслей.

«И надерусь... — зло пообещал я себе. — Вдрызг! Где мой скотч?!»

— Милый, в чем дело?.. — Пенни положила руку мне на плечо. — Ты сам не свой. Что не так?

— Уговариваю себя бросить все и уехать с тобой в Америку... — неожиданно признался я.

— Ну и как, получается? — очень спокойно поинтересовалась Пенелопа.

— Не очень. Вернее, пока совсем не получается.

— Не мучайся, милый, — Пенни погладила меня по щеке. — Когда я выходила за тебя замуж, прекрасно понимала, что ты не сможешь бросить свое дело. Таким я тебя люблю, и буду любить несмотря ни на что.

— Дорогая, понимаешь... — я вкратце пересказал ей все возможные варианты развития ситуации. — Не все так просто. Даже если выдача не состоится, меня будут стараться достать всегда, везде и любыми способами.

— Каким ты видишь выход из этого положения?

— Только отъезд, — через силу выдавил я из себя. — Но... но мне хотелось бы хлопнуть дверью перед этим.

— Так в чем проблема? — удивилась Пенни. — Давай их обманем. Ты что-то говорил об инсценировке? Я останусь здесь, вся в трауре, слезах и убитая горем, а ты уедешь из Блумфонтейна стучать дверью. Насколько хватит маскировки, на столько и хватит. А потом мы еще что-нибудь придумаем. И право слово, хватит уже страдать. Ты наводишь на меня меланхолию.

— Ты самая лучшая жена на свете! — Я подхватил Пенелопу на руки и закружил ее по кабинету.

— Тише, тише, сумасшедший! — весело рассмеялась Пенни. — Я пока не самая лучшая. Но стремлюсь стать ей. Ну что, будем думать, как тебя убить?

— Угу, уже думаю.

Но придумать достоверную историю оказалось далеко не просто. При любых раскладах приходилось посвящать в планы достаточно много людей, а это... В общем, поговорку про свинью не я придумал.

К счастью, Пенни оказалась просто гением хитрости, и уже к вечеру все для организации хладной тушки Майкла Игла было готово. С минимальным количеством посвященных и без особых премудростей.

Наконец мы уединились в спальне. Я чувствовал себя выжатым как лимон, да и башка все еще побаливала, поэтому пристроился в кресле и потихоньку прихлебывал скотч.

— Милый, как ты думаешь — мне пойдет черный цвет? — Пенни вовсю примеряла обновки, образовавшиеся в изобилии после просто сокрушительного набега на местные дамские магазины и пленения всех наличествующих в городе модисток.

Ближе к вечеру мы перестали скрывать свое прибытие и, во исполнение разработанного плана, засветились где только можно в Блумфонтейне.

Кстати... Даже нанесли визит в дом президента Стейна. Конечно, для его дочери Мерседес известие о моей женитьбе оказалось воистину шокирующим, бедняжка едва не грохнулась в обморок, но вот ее мамаша, как мне показалось, даже вздохнула с облегчением и всячески демонстрировала свое одобрение моего решения.

Да, этого не отнимешь, супруга Стейна мудра как Соломон и прекрасно понимает, что для ее чада я не самая лучшая партия. Нахрена ей нужен такой зять, которого черти заносят в любую заварушку? Глядишь, и сложит буйную головушку, сделав единственную дщерь Стейнов безутешной вдовушкой. Опять же, считай, чуть ли не еретик, исходя из местной религиозности. Нет, не надо нам таких. А вот степенный, бородатый и набожный паренек, из богатой бурской семьи, как раз подойдет. Ну и пусть, я даже рад буду. Вот не лежала у меня душа к этой девушке...

— Не знаю, как черный цвет, но этот пеньюар... — я протянул руку, чтобы привлечь Пенелопу к себе, но поймал только воздух.

— Руки прочь, мистер Игл... — Пенни совершила изящный пируэт. — Я еще не все примерила. Ну и дырища этот ваш город. Совершенно нет приличных модисток. А теперь отворачивайся. Живо!..

— Ага, а еще меня тираном называла... — пожаловался я и отвернулся. — Все, если через полчаса это издевательство надо мной не закончится, уйду спать в кабинет.

— Я тебе уйду... — За моей спиной раздалось шуршание коробок и пакетов. — Минуточку... еще немного... Все, можешь смотреть...

Команда «Можешь смотреть» была исполнена максимально быстро. После чего я чуть не уронил свою челюсть на пол. Вот же чертовка!

Шикарная шляпа, окутанная ореолом из перьев, ажурный пояс, чулки, лаковые туфельки и... И все!

— Не слишком вульгарно, милый? — тоном записной скромницы поинтересовалась Пенни. — Ой... а я что, забыла надеть платье?..

Сами понимаете, примерка на этом закончилась.

Едва рассвело, я покинул усадьбу, всем своим видом демонстрируя, что еду на охоту. Должны поверить, потому что еще вчера всем кому можно растрезвонил, что отправляюсь поутру стрелять перепелов.

Выехал за городскую черту, и не спеша направился к небольшой заброшенной ферме, расположенной неподалеку от Сухих распадков.

Там меня уже ждали мой конюх Феофан с запасной лошадкой и Андреас ван Ройберн. Дальше все просто. Мою приметную одежку, вместе с ружьецом — в кусты, окропить литром бычьей кровушки, а Буцефала — на волю. От одежды к утру одни пуговицы останутся, а умная лошадка сама домой вернется, где уже домочадцы и озаботятся отсутствием хозяина. Недолгие поиски приведут сюда, а Пенелопа уверенно опознает немногие оставшиеся клочки и оружие. Что поделаешь, несчастный случай на охоте. Такое в Африке случается.

Затем Пенни будет талантливо изображать безутешную вдову, а ван Ройберн воздействует на прессу должным образом, после чего некрологи на великого и ужасного Майкла Игла будут читать взахлеб на всех континентах. Словом, задумано простенько и со вкусом. Понятно, все когда-нибудь вскроется, но необходимое время я выиграю. Действовать надо, пока президенты в пути, то есть минимум неделя у меня есть.

Теперь переодеваться. Никакого шика, скромно и предельно функционально. Бурская куртка, широкополая шляпа, потрепанная блуза, шейный платок и мешковатые штаны с тяжеленными сапогами. Ну вот... в таком виде Майкла Игла никто не опознает. Подобных мутных личностей здесь сотни, а к вечеру уже и приметы на мне даже с лупой не различишь. Пыль постарается.

— Вы уверены, Михаэль? — поинтересовался ван Ройберн. — Еще не поздно все переиграть. Ваше появление в действующей армии рано или поздно будет замечено.

— Знаете, Андреас... — я набросил на себя длинный пыльник с капюшоном и вложил карабин в седельную кобуру, — у русских есть такая пословица: глаза боятся, а руки делают. Да, я не особо уверен, но знаю, что Британия никогда не оставит свои планы по аннексии Республик, и если посчитает нужным, наплюет на все вместе взятые мирные договоры. Не в ходу у бриттов такие термины как «уважение» и «признание», впрочем, как и «честь». Так было и так будет всегда. Поэтому их надо добивать. Вот когда это случится, я посчитаю свою миссию выполненной.

— Господь на вашей стороне, Михаэль, — очень серьезно и даже торжественно сказал ван Ройберн. — Наша страна никогда не забудет, что вы для нас делаете.

— Не только ваша. Это еще и моя страна. — Я взял у него повод жеребца. — Ну... с богом...

Вскочил в седло и направил лошадь в буш.

Вот так я в очередной раз совершил очередную глупость. Наверное. Нет, пожалуй, без всяких «наверное». Но спешить не будем. Может, ничего и не выгорит — информацией по обстановке на фронте я владею весьма поверхностной. Вот поговорю с бурскими генералами и Паулем фон Бюловым, тогда все станет ясно.

А пока наслаждаемся неторопливой поездкой. Жеребчик по имени Капрал — справный и смирный, провизии и другого припаса в достатке, оружие присутствует — прямо не путешествие, а чистый отдых...

— Хотя да, — я потрепал Капрала меж ушей, — от такой жены как у меня, только полный идиот бежит...

Животина согласно фыркнула, а мне стало до тошноты грустно. Ну что за жизнь такая? Вот честное слово, появятся дочечка c сыночком, плюну на все и укачу в Калифорнию...

— Стоп! Вроде бы уже обещался... Ну и балабол же ты, Мишка!