ГЛАВА 11
Южная Африка. Наталь. Дурбан
17 июня 1900 года. 22:30
Ну вот... Можно даже сказать, вот он, момент истины. Если не выгорит... Штурмовать тюрьму, даже если я понаделаю из индусов шахидов с поясами смертников, чистое самоубийство. Взять-то мы ее возьмем, только потом уже никуда не уйдем. Так там и останемся, в виде холодных и безмолвных тушек. В городе не меньше полка расквартировано. Впрочем, не будем о плохом. Все пока идет как надо. Мы с Волком притаились на крыше павильона, а братья с китаезой растворились в кустах. Мастерски. В паре шагов не заметишь.
Раут в самом разгаре. Окна особняка ярко освещены, доносятся музыка и взрывы хохота. Мне даже показалось, что я различил голос Пенни. Черт... запала мне девка в душу. Уже скучаю. Стоп...
На мощенной мраморной плиткой дорожке, ведущей к купальному павильону, неожиданно возникли две фигуры.
— Идем же, идем... — Пышная девушка в шикарном бирюзовом платье тянула за руку худого и нескладного парня в клетчатом костюме. — Пока милейшая Пенни заговаривает зубы папан, мы все успеем. Шевелись, Робинзон!
— Ну, котик... Сесилия... — вяло сопротивлялся парень. Очевидно, перспектива предстоящего ему не очень улыбалась. — А если сэр Арчибальд и леди Виктория узнают? Ты представляешь, что будет?.. Да меня сошлют на каторгу...
— Не узнают! Ты же знаешь, маман вообще в Лондоне. А папан, вместе с Робинсоном, сейчас пускают слюни на Пенелопу! — категорично рыкнула Сесилия. Дотащила парня до садового столика, ловко взгромоздилась на него и задрала юбки. — Вперед, мой герой! А иначе...
Видимо, это загадочное «иначе» для Робинзона было еще ужаснее, чем гнев родителей Сесилии, поэтому парень быстро принял коленную позу, и его голова почти полностью исчезла между мощных ляжек подружки. М-дя... неожиданно раскованная молодежь в этом времени...
— Ой-ой... — на лице Волка возникла глумливая улыбка и он едва слышно прошептал: — Это дочурка губернатора. Прихватим для количества? И лизуна за компанию.
Я быстро взглянул на часы. Одиннадцать вечера. Черт... А если Пенни не сможет вывести губернатора в сад? Тогда его чадо вполне сможет войти в обменный фонд. Конечно, не очень благородно воровать дам, а с другой стороны...
— Давай.
Волк еще раз ухмыльнулся и, сложив ладони, коротко ухнул совой.
Через мгновение возле увлеченных действом любовников возникли братья и Ян. Все случилось ловко и слаженно. Сесилии зажали рот, немного придушили и уволокли в кусты, а парня невежливо огрели по башке прикладом и отправили туда же.
— Пусть сразу пеленают и тащат в канализацию... — шепнул я Волку.
— Угу... — кивнул разбойник и бесшумно скользнул с крыши павильона.
Ну что же, на безрыбье... В общем, сами понимаете. Подождем еще чуток — и отход. Видимо, у моей красавицы что-то не получилось.
Я уже совсем собрался уходить, как послышался близкий разговор.
— Милая Пенелопа!.. — вкрадчиво грассировал мужской бас.
— Сэр Арчибальд... — отвечал артистично робкий голос Пенелопы. — Право, я в смущении...
— Вы можете меня называть просто Арчи!..
— Арчи, а как же...
— Я разведусь с этой старой грымзой!
— Но что скажет...
На едва освещенной тропинке показались тоненькая фигурка Пенни и подпрыгивающий возле нее, как петух, квадратный и толстый коротышка.
Ах ты, сука! Пылая праведным гневом, я приготовился. Порву, как тузик старые кальсоны! Дождался, пока Пенелопа подведет старого хрена и, спрыгнув позади них, двинул раскладной дубинкой по лысеющей башке. Аккуратно, но с чувством. Арчибальд Колли утробно хрюкнул и ничком повалился на траву. Тут же появились Ян с Оле и за ноги потащили его к калитке.
— Моя радость! — девушка быстро кинулась мне на шею. — Я не могла дождаться, когда тебя увижу! Смотри, я все придумала. У тебя три минуты... — она отстранилась и показала мне матово блеснувший в лунном свете маленький револьверчик. — Потом я буду стрелять. А сейчас ударь меня. Так, чтобы остались следы, но я не потеряла сознание.
— Пенни?..
— Ну же! У нас нет времени! — топнула ножкой Пенелопа. — Не бойся!
— Прости меня... — Я примерился и все-таки ударил ее вскользь дубинкой.
— У-у-у!.. больно... — Девушка прижала к голове ладонь, посмотрела на нее, заметила кровь и удовлетворенно кивнула. — Так хорошо... А теперь иди, милый. Через три дня я буду охотиться на перепелов в своем загородном поместье. Ты знаешь где это. Уходи же...
Проклиная себя, я резко развернулся и побежал к калитке. Губернатора уже заталкивали в канализационный люк. Едва крышка закрылась за мной, как прозвучали несколько выстрелов.
— Теперь быстро переодевайтесь! — Топор поднял керосиновый фонарь, осветив сводчатый потолок в потеках бурой слизи. — Они не сразу сообразят, что мы ушли в канализацию. А если полезут сюда, заблудятся к чертовой матери. И приводите в чувство эту падаль, на руках мы их не утащим.
С приведением пленников в чувство вышли некоторые проблемы. Губернатор никак не хотел «приводиться», а только мычал, слабо подергивался и стонал. Его доченька, совсем наоборот, ожила очень быстро, повела дурным взглядом — и канализацию огласил истошный визг. Правда, очень короткий — Оле ловко заткнул ей кляпом рот, надел мешок на голову, да еще хорошенько наподдал для лучшего разумения момента. Ее любовник тоже быстро пришел в чувство, дрожал крупной дрожью и шепотом молился. Опять же, только до того времени, как ему затолкали тряпку в пасть.
— Ты крутой парень, Майкл, — одобрительно буркнул Волк, натягивая брезентовые штаны на помочах. — Все красиво придумал и исполнил. Но... — его голос стал тише и одновременно жестче, — моими парнями командую я. Не ты. Понял?
— Нет проблем, — я накинул капюшон и включил ацетиленовый фонарь, — командуешь ты. Но... в моих делах главный — я. Не ты. Это понятно?
— Понятно... — Волк как-то странно глянул на меня и сразу отвел глаза. — Тут еще такое дело... у Яна к этому борову личные счеты.
— Понятно... — Я насторожился. — А что там случилось?
— Невеста Яна работала у Колли служанкой, — спокойно пояснил разбойник. — Губернатор ее изнасиловал. Она повесилась. Так что сам понимаешь — с возвратом борова в полной комплектации могут возникнуть проблемы. Я буду приглядывать за ним, но всякое может случиться.
Этого еще не хватало... Мне губернатор нужен живым и здоровым. Я глянул на китайца, как раз бережно поднимавшего генерал-губернатора на ноги. М-да... впрочем, поглядим.
— Готовы? — Топор занял место в авангарде нашего отряда. — Тогда вперед. Внимательно, тут крысы здоровенные.
Путешествие по канализации приятным никак нельзя было назвать. Жуткий смрад, потоки дерьма... в общем, картинка соответствует содержанию. Сесилия время от времени, а вернее — от тумака до тумака, умудрялась выплевывать кляп, поднимала дикий визг и ругалась хуже любой портовой проститутки. Робинзон то и дело пытался грохнуться в обморок, ну а губернатор, получив пару раз в рыло, перестал грозиться и теперь сулил горы золота за свою свободу. В общем, весело.
Вскоре мы выбрались из хитросплетения тоннелей. Воздух стал чище и суше. Дерьмо под ногами исчезло. Дорога явно пошла вверх.
— Выходим в каменоломни, — прокомментировал Топор. — Скоро доберемся.
И добрались. К обеду. Дойч привел нас в большое цельновырубленное в каменном массиве помещение. По периметру стен на дощатых поддонах стояли штабеля каких-то ящиков. Один угол был отгорожен дощатой стеной, там располагались несколько топчанов, сложенная из кирпича печурка, большой стол и криво сколоченные табуретки. Понятно... контрабандистский склад. Ну а что еще? Впрочем, сухо, дерьмом не воняет и даже уютненько. И самое главное, у одной из стен расположились три тесные, с виду очень древние клетки, склепанные из узких железных полос. А это откуда? И главное, зачем?
— Случаи разные бывают, — равнодушно пожал плечами германец. — Клетки я нашел в каменоломнях. Наверное, еще португальские. Сам не знаю, зачем притащил сюда. И видишь, пригодились.
Он хохотнул и подмигнул Сесилии, превратившейся в натуральную болотную кикимору.
— Очень хорошие клетки, — вежливо одобрил Ян, скрипнув дверцей одной из них. — Даже почти не ржавые.
— Угу... — кивнул ему Хайнц. — В общем, так. Вода — в колодце, колодец и ведра — в соседнем коридоре. Фонари на стене висят, керосин — в бочке, консервы — в ящиках, посуда — в шкафчике, дрова — рядом с печкой. Жечь не опасайтесь, труба уходит этажом выше, а дым все равно сквозняк вытянет. Товар не трогать, шеф спросит как с взрослых. Завтра его заберут. Чуть дальше по коридору поставьте часового. Я покажу где. Место спокойное, практически никто о нем знает, но мало ли что. А теперь, Михаэль, Волк, идем, я покажу пути отхода.
И показал, хотя я не особо уверен, что в случае необходимости смогу куда-нибудь выбраться. Чертов лабиринт! Что, трудно было бить штольни по общему плану, а не как душе вздумается?
Перед его уходом я попросил связать меня со Штольцем, германским агентом. Пока брел по дерьму, возникла мысль по обмену. Кстати, Волк тоже перемолвился с Топором парой словечек. Наедине.
Распрощавшись с Топором, мы вернулись на склад. Полон уже сидел по клеткам, в мешках на головах, но без кляпов, а хозяйственный Ян что-то стряпал на печурке. Свен гремел ведрами, набирая воду, а Оле самостоятельно стал часовым и теперь, сидя на табуретке, безмятежно дымил трубкой. Одобряю, образцово дисциплинированный народец.
Итак, уже можно сказать, что первый этап операции прошел без сучка и задоринки. Вот только... Вот только моим разбойничкам стало совершенно ясно, что я в сговоре с некой девушкой из особняка. А это большая проблема. Очень большая. Веры им нет совсем. Сдадут в обмен на какие-то милости и даже не поморщатся. А это значит, что надо что-то решать. Не сейчас, но надо обязательно.
— А дальше? — Волк остервенело содрал с себя изгвазданную нечистотами рыбацкую робу.
— Ждем, мистер Степлтон. — Я присел на топчан и не спеша раскурил сигару. — Завтра встречусь с возможным посредником по обмену. В общем, ждем.
— Думаю, ты знаешь, что делаешь, — кивнул Волк. Покопался в ящике с консервами и, выдернув оттуда бутылку шнапса, презрительно хмыкнул. — Гм... германское дерьмо. Впрочем, по глоточку, даже такой дряни, нам явно не повредит. Ян, ну что там?
— Уже, — лаконично ответил китаец, расставляя тарелки на столе. — Прошу кушать. Вот только надо сначала руки помыть. Не так ли?
— Так, так... — Свен брякнул на пол два ведра с водой.
— Сволочи! — взвыла Сесилия в клетке. — Варвары, скоты, ублюдки! Роби, что ты молчишь? Сделай же что-нибудь! Папан!
Робинзон даже не подумал, что-либо делать. Он просто сидел, опустив голову, и тихонечко подвывал. У ее папаши призыв дочурки тоже не нашел никакого отклика. Он уже полностью пришел в себя и настороженно слушал, поводя головой на звуки.
— А-а-а!!! — завопила разочарованная Сесилия. — Слюнтяи, тряпки! Я всегда это знала...
— А ну заткнулась! — рыкнул норвежец. — Еще одно слово, и я вырежу тебе язык! Понятно?
Дочь губернатора попробовала ее что-то крикнуть, но ведро ледяной воды, выплеснутой в клетку, заставило ее замолчать.
Пара глотков шнапса под консервированную крольчатину с зеленым горошком прошла на «ура» — и я немного успокоился. Разбойнички, кроме часового, улеглись дрыхнуть, а я, немного поразмыслив, вытащил из клетки Робинзона, отвел в коридор и устроил минутку вопросов и ответов.
— Давай, залпом, — я приподнял край мешка и влил в него полкружки шнапса. — И не дрожи. Ничего плохого с тобой не случится. Я обещаю.
— Спа... с-спасибо, с-сэр... — парень судорожно глотнул и сразу зашипел, корчась от боли. — У-у-у...
Н-да... губы-то расквашены. Ну да ладно, переживет: неприятно, но не смертельно. Стараясь не принюхиваться, ибо Роби смердел, как ассенизаторский обоз, я задал первый вопрос:
— Кто такой? Имя, фамилия, титул, должность. Как оказался на вечеринке?
— Робинзон Уильямс, сэр! — Шнапс уже начал действовать, и парень понемногу переставал дрожать. — Личный секретарь генерал-губернатора Арчибальда Колли, сэр. На вечеринку меня взяла Сиси... простите, сэр, Сесилия Колли, дочь генерал-губернатора. Под предлогом музицирования. Я в свободное время даю ей уроки игры на фортепьяно.
— Ага, видел я эти уроки, — не удержался я и подколол пленника.
Робинзон смутился и замолчал, опустив голову.
— Любовь у вас?
— Угу... наверное... не знаю... — замялся Роби. — Она... она такая... Но я ей не ровня. Если сэр Уильямс узнает...
— Ладно, это неважно. Я не собираюсь ему рассказывать о ваших милых шалостях. Конечно, если ты будешь вести себя прилично. Что ты знаешь о задержанных русских? О Максимове и Чичаговой? Это люди из посольства Республик.
— Знаю, знаю! — быстро закивал Робинзон. — Они в городской тюрьме. Ими занимаются люди майора Спенсера Кирпатрика... — Парень понизил голос и таинственно прошептал: — Он из Директората военной разведки. Очень важная персона. Доступа к этим русским никому нет, но я сопровождал сэра Арчибальда во время его визита к этим русским.
— Как они? Состояние здоровья, условия содержания и так далее.
Роби в очередной раз замялся и заговорил только после обещания сдать его с потрохами губернатору.
— В камеру меня не пустили. То есть я их не видел. Но совершенно случайно подслушал разговор сэра Арчибальда с майором Кирпатриком. Два раза... Нет, три раза подслушал! Да, три. Эти русские в порядке. К ним не применяли насилие... — Роби замолчал и дополнил: — пока не применяли. Их даже кормят едой из ресторана. Мужчину легко ранили при задержании, но все уже в порядке. Его лечит личный врач сэра Арчибальда.
— Что военной разведке от них надо?
— Их в первую очередь интересует некий Игл. Американец Майкл Игл. Он же Майкл Вест. А уже потом — связи буров с правительствами некоторых стран. Ой... — Парень вдруг осекся и задрожал как осиновый лист. — Это... это же вы? Господи спаси...
— Нет, не я... — поспешил я отговориться. — Ну чего ты трясешься? Что, этот Майкл Игл — такое чудовище?
— Хуже! — выдохнул Роби. — Он настоящий изувер с дьявольским умом. На его совести тысячи жизней. Он враг номер один Британской империи.
— М-да... — Я призадумался. Тут поневоле призадумаешься. Впрочем, а чего я хотел?
— Ой, ой... — заныл Робинзон. — Я пропал, все-таки это вы. Иначе зачем вам сэр Арчибальд?.. Не убивайте меня, сэр! Я совсем ни при чем. У меня мать и сестричка... Кто их будет кормить?..
— Не ной, мать твою! — рыкнул я на него. — Будешь умницей — с твоей головы даже волос не упадет. А теперь давай поподробнее от этом Игле, Кирпатрике и вообще обо всем, что знаешь. Живо.
— Как скажете, сэр! — зачастил Роби. — Как скажете!..
Надо сказать, Робинзон Уильямс оказался весьма ценным трофеем. Знал он много полезного. Очень много. Я даже сбегал за блокнотом и стал фиксировать его откровения под запись. Вот же паскудство... Знал бы — на завтра заказал бы журналиста. Есть в Дурбане один въедливый американец. Но ничего, успею еще. Главное, концепцию подачи информации придумать.
В общем, так. Как оказалось, британская разведка прекрасно знает почти обо всех моих художествах. А вот с личностью Майкла Игла у них вышел некий затык. В Соединенных штатах следов такового не обнаружили вовсе, при том, что искали люди из агентства Пинкертона. Были совпадения, но после анализа стало ясно, что это именно совпадения, не более того. Тогда стали искать в России, но с тем же результатом. Несмотря на то, что помощь в поисках оказывали некие влиятельные чины из государственных служб Российской империи. За мзду, естественно. Суки позорные...
Тогда разведка Британии решила, что я секретный агент, все следы которого были тщательно подчищены. А вот чей я агент, они не знают до сих пор. На подозрении в первую очередь Россия и Соединенные Штаты, а потом уже Германия. Ну да ладно, пусть гадают. От меня не убудет. Кстати, Уинни, при допросе его секретной службой, внес еще больше неразберихи, назвав меня «в высшей степени благородным джентльменом, с повышенным чувством личной чести, искренне симпатизирующем Британской империи, но несогласным с некоторыми аспектами ее колониальной политики». М-да...
Так вот. Моей поимкой сначала руководил некий полковник Стивенсон — как выразился Роби, «интеллектуал и сторонник мягких методов», а когда его замыслы лопнули, полковника сменил майор Кирпатрик. «Свирепая, редкостная, вдобавок еще и хитрая сволочь», опять же, по выражению Робинзона. Ни о каких «мягких методах» уже речь не шла. То бишь теперь меня собирались шлепнуть при первом удачном случае. Даже выписали из Индии команду каких-то знаменитых стрелков. Вот так-то...
— Что русские успели рассказать?
— Да много чего. И одновременно ничего. Мол, возник ниоткуда. И как начал... Словом, через слово правды — два слова всякой ерунды. Особенно девушка. У майора уже терпение начало лопаться.
— Это он придумал шантажировать Игла?
— Подал идею этот, — Роби показал головой в мешке в сторону клетки. — Майор согласился.
— Понятно. А по поводу Родса? С чьей подачи его шлепнули, знаешь?
— Знаю, — голос парня стал твердым. — И скажу. Но есть одно условие!
— Роби, мне кажется, ты не в том положении, чтобы торговаться.
— Сэр... — подрагивая голосом, но довольно уверенно заявил Робинзон, — я могу казаться трусом, но на самом деле это далеко не так.
— Ладно, чего ты хочешь? И вообще, насколько ты информирован? — Я мысленно вздохнул и приложился к бутылке. Честно говоря, особенно после обвинений в изуверстве, мне не хочется тиранить парнишку. Пока не хочется.
— Я случайно ознакомился с конспектом некой операции «Дездемона», — начал набивать себе цену Роби. — Это план по устранению Родса, на случай его полной неуправляемости. А память у меня отличная. Помню все, вплоть до псевдонимов исполнителей.
— Понятно. Ну и чего ты хочешь?
— Человеческого отношения к Сесилии и гарантий ее неприкосновенности. Ну... вы поняли меня... — Роби смущенно замолчал.
— М-да... Ладно, даю свое слово, что ее никто не тронет. Это все?
— Да! — энергично мотнул мешком парень.
— Тогда вперед...
Провозился я с ним до самой полуночи. Но поверьте, это стоило того. Теперь надо грамотно распорядиться информацией — и крупные неприятности наглам обеспечены. Возможно, даже жуткий международный шкандаль.
Перед сном тщательно вымылся, хватил еще шнапса и задрых с чувством полного удовлетворения. Ну а что? Однако орел ты, Мишка Орлов!
Тьфу ты...
