Действие второе
Та же гостиная. В углу рядом с фортепиано стоит разоренная елка, без сладостей и орехов, с прогоревшими свечами. На диване лежит пальто Норы.
Н о р а одна в гостиной, в волнении ходит по комнате, наконец, останавливается около дивана, берет пальто.
Н о р а (снова кладет пальто). Кто-то идет! (Обернувшись к двери, прислушиваясь). Нет, никого. Конечно, кто сегодня придет? Первый день Рождества. И завтра никто не придет. Разве что… (Открывает дверь и выглядывает наружу.) И в почтовом ящике ничего нет. (Ходит по комнате.) Глупость несусветная! Он все это не всерьез, конечно. Да и не грозит мне это ничем. Немыслимо. Я мать троих детей, между прочим.
Н я н я выходит из комнаты слева с большой картонкой в руке.
Н я н я. Насилу отыскала маскарадные костюмы.
Н о р а. Спасибо. Поставь на стол.
Н я н я (ставит картонку). Но вид у них неважный.
Н о р а. Будь моя воля, так бы и разорвала их в клочья!
Н я н я. Господи помилуй! Да их легко привести в порядок. Терпение, и только.
Н о р а. Верно. Пойду попрошу госпожу Линде помочь мне.
Н я н я. Опять на улицу? В такую погоду? Госпожа Нора простынет и разболеется.
Н о р а. Это не самое страшное. А как малыши?
Н я н я. Бедные малютки играют со своими подарками, но…
Н о р а. Они то и дело спрашивают обо мне?
Н я н я. Так ведь привыкли, что мамочка всегда рядом.
Н о р а. Анне-Мария, впредь я не смогу проводить с ними столько времени, как прежде.
Н я н я. Что ж, маленькие дети ко всему привыкают.
Н о р а. Правда? Думаешь, они забудут маму, если она вдруг совсем исчезнет?
Н я н я. Совсем исчезнет? Спаси и помилуй.
Н о р а. Послушай, Анне-Мария, скажи – я много об этом думала, – как у тебя сердце не разорвалось, когда тебе пришлось отдать дочку чужим людям?
Н я н я. Так я же пошла кормилицей к малышке Норе. С дитем не пойдешь.
Н о р а. Да, но что ты захотела пойти…
Н я н я. Когда бы я получила такое хорошее место? Бедной девушке, попавшей в беду, привередничать не пристало. Тот-то, негодный человек, ничем мне помогать не стал.
Н о р а. Но ведь дочка тебя, наверно, забыла?
Н я н я. Какое там! Не забыла, она мне пишет справно – и на конфирмацию писала, и замуж когда шла.
Н о р а (обнимает ее за шею). Старушка ты моя, Анне-Мария, в детстве ты была мне хорошей матерью.
Н я н я. У малышки Норы, бедняжки, другой-то мамаши не было.
Н о р а. И если б у моих малышей другой не было, я уверена, ты бы… Ну что я болтаю! (Открывает картонку.) Ступай к ним, а я тут… Увидишь завтра, как буду хороша.
Н я н я. Знамо дело, на всем балу не будет никого краше малышки Норы. (Уходит в комнату слева.)
Н о р а (начинает вынимать вещи из картонки, но вдруг отбрасывает их). Эх, мне бы все-таки отважиться да отлучиться из дома. Но чтобы здесь тем временем ничего не произошло. Чтобы никто не пришел. Что я себя глупостями пугаю – никто не придет. Хватит об этом думать. Муфту вот надо вычистить. Перчаточки чудо как хороши! Прелесть! Выкинуть из головы, выкинуть, и все! Ну-ка: раз, два, три, четыре, пять… (Вскрикивает.) Идут!.. (Порывается кинуться к дверям, но останавливается в нерешительности.)
Входит г о с п о ж а Л и н д е, она уже успела снять пальто в прихожей.
Н о р а. Кристина, это ты? Одна, никого больше нет? Как хорошо, что ты пришла!
Г о с п о ж а Л и н д е. Мне сказали, ты заходила, меня искала.
Н о р а. Да, я шла мимо. Придется тебе мне помочь. Садись-ка сюда на диван. Завтра вечером у консула Стенборга, он над нами живет, будет бал-маскарад, и Торвалд хочет, чтобы я нарядилась неаполитанской рыбачкой и танцевала тарантеллу, потому что я разучила танец на Капри.
Г о с п о ж а Л и н д е. Понятно, понятно. У тебя будет бенефис?
Н о р а. Торвалд говорит, я должна выступить. У меня и платье есть, Торвалд заказал для меня тогда в Италии, но оно так обветшало, что я даже не знаю…
Г о с п о ж а Л и н д е. О, с этим мы быстро управимся. Просто отделка кое-где отпоролась. Нитка с иголкой есть? Ну вот, а больше и не нужно ничего.
Н о р а. Спасибо тебе.
Г о с п о ж а Л и н д е (шьет). Так ты завтра будешь наряжаться на маскарад? Можно я забегу взглянуть на тебя в костюме? Но я забыла поблагодарить за чудесный вчерашний вечер.
Н о р а (встает и ходит по комнате). Да нет, вчера все было не так прекрасно, как обычно. Тебе бы раньше приехать… Но твоя правда, Торвалд умеет создать в доме приятный уют.
Г о с п о ж а Л и н д е. А уж ты и подавно, смею предположить. Недаром ты дочь своего отца. Но скажи, пожалуйста, доктор Ранк всегда так мрачен, как вчера?
Н о р а. Нет, вчера было что-то из ряда вон. Вообще у него ужасная болезнь, она разъедает ему позвоночник. Бедняга. Его отец был жуткий тип, менял любовниц и прожигал жизнь; поэтому у сына врожденный недуг, понимаешь?
Г о с п о ж а Л и н д е (опустив шитье). Нора, милая моя, откуда у тебя такие познания?
Н о р а (продолжая ходить). Ну… когда у тебя трое детей, иногда имеешь дело с… женщинами, немного сведущими в медицине. Между делом они рассказывают то да се.
Г о с п о ж а Л и н д е (снова принявшись за шитье, после паузы). Доктор Ранк бывает у вас каждый день?
Н о р а. Каждый божий день. Они с мужем закадычные друзья с юности, но он и мой хороший друг, и вообще свой человек в доме.
Г о с п о ж а Л и н д е. Я вот что хотела спросить… он обычно говорит все как есть? Или старается сказать приятное, чтобы порадовать собеседника?
Н о р а. Нет, скорее наоборот. А почему ты спрашиваешь?
Г о с п о ж а Л и н д е. Когда ты вчера нас знакомила, он твердо сказал, что наслышан обо мне, мол, имя мое в доме на слуху, но потом я обнаружила, что твой супруг не имеет обо мне ни малейшего представления. Откуда же доктор Ранк…
Н о р а. Верно подмечено, Кристина. Понимаешь, Торвалд меня обожает и поэтому, как он говорит, хочет владеть мной единолично. Поначалу он просто с ума сходил от ревности, стоило мне просто тепло упомянуть кого-то из дозамужней жизни. Я и перестала поминать, понятное дело. А с доктором Ранком мы часто об этом болтаем, он всегда рад послушать мои рассказы о родных местах.
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора, ты как дитя малое. Я постарше тебя, поопытнее. И вот что я тебе скажу: кончай ты эти штучки с доктором Ранком.
Н о р а. Что кончать?
Г о с п о ж а Л и н д е. Вот это вот все. Вчера ты поминала богатого поклонника, который мог бы ссудить тебя деньгами…
Н о р а. Да нет его… к сожалению. А что?
Г о с п о ж а Л и н д е. Доктор Ранк человек состоятельный?
Н о р а. Вполне.
Г о с п о ж а Л и н д е. И никого на иждивении?
Н о р а. Никого. Но…
Г о с п о ж а Л и н д е. Зато он ежедневно бывает в твоем доме?
Н о р а. Ну да, бывает, ты же слышала.
Г о с п о ж а Л и н д е. С какой стати благовоспитанный человек стал бы вести себя столь навязчиво?
Н о р а. Я все-таки тебя не понимаю.
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора, не ломай комедию. Думаешь, я не поняла, у кого ты заняла тысячу двести далеров?
Н о р а. Ты в своем уме? Как ты могла такое подумать! Он же наш друг, ежедневно бывает в доме. Да это был бы кошмар!..
Г о с п о ж а Л и н д е. Значит, не он?
Н о р а. Нет, клянусь. Мне бы такое и в голову не пришло. Тем более у него самого тогда денег не было, наследство он получил позже.
Г о с п о ж а Л и н д е. Считай, тебе повезло, милая моя.
Н о р а. Я ни за что не стала бы к нему обращаться. Хотя ни минуты не сомневаюсь, что попроси я его…
Г о с п о ж а Л и н д е. Но ты, конечно, не станешь просить?
Н о р а. Разумеется, нет. Я почти уверена, что мне это все-таки не понадобится… Но обратись я к нему…
Г о с п о ж а Л и н д е. Тайком от мужа?
Н о р а. С тем делом надо разделаться, не посвящая в него мужа. Покончить раз и навсегда.
Г о с п о ж а Л и н д е. Вот именно, я и вчера тебе это говорила. Но…
Н о р а (мечется по комнате). Мужчина гораздо легче справится с этим, чем женщина…
Г о с п о ж а Л и н д е. Гораздо легче справится муж.
Н о р а. Чепуха. (Останавливается.) Когда человек выплатил заём, он получает назад свою долговую расписку?
Г о с п о ж а Л и н д е. Разумеется.
Н о р а. И может порвать эту постыдную бумажку на клочки и сжечь?!
Г о с п о ж а Л и н д е (пристально всматривается в нее, откладывает шитье и медленно встает). Нора, ты что-то от меня скрываешь.
Н о р а. У меня это на лбу написано?
Г о с п о ж а Л и н д е. Со вчерашнего утра с тобой что-то случилось. Что, Нора?
Н о р а. Тсс, Торвалд идет. Вот что, ступай пока в детскую, Торвалд терпеть не может портних. Пусть Анне-Мария тебе поможет.
Г о с п о ж а Л и н д е (собирает вещи). Хорошо, хорошо, но я не уйду домой, пока мы не поговорим начистоту.
Уходит налево, одновременно из прихожей входит Т о р в а л д.
Н о р а (идет ему навстречу). Как я соскучилась по тебе, Торвалд!
Х е л м е р. Это была портниха?
Н о р а. Нет, Кристина. Она помогает мне с костюмом. Увидишь, на балу я произведу фурор.
Х е л м е р. Удачно мне эта мысль в голову пришла, правда же?
Н о р а. Очень удачно! Но скажи: и я умница, что послушалась тебя.
Х е л м е р (берет ее за подбородок). Умница, что послушалась мужа?! Ладно, ладно, маленькая сумасбродка, ты не это имела в виду, я знаю. Но не буду тебе мешать, ты наверняка собиралась репетировать.
Н о р а. А ты, конечно, работать?
Х е л м е р (показывая на кипу бумаг). Видишь, принес из банка… (Собирается уйти к себе.)
Н о р а. Торвалд!
Х е л м е р (останавливаясь). Да?
Н о р а. А если твоя белочка сильно-сильно попросит тебя кое о чем?..
Х е л м е р. То что?
Н о р а. Ты выполнишь ее просьбу?
Х е л м е р. Сначала я, разумеется, должен узнать, о чем речь.
Н о р а. Белочка будет скакать, и прыгать, и веселиться, если ты будешь добренький и послушаешь ее.
Х е л м е р. Говори же.
Н о р а. Птичка твоя ласточка расщебечется вовсю…
Х е л м е р. Щебечет она, положим, и так.
Н о р а. Я буду танцевать для тебя при луне, Торвалд, как эльфийская принцесса.
Х е л м е р. Нора – это не то, о чем мы говорили утром?
Н о р а (подходя ближе). То самое. Я умоляю тебя, Торвалд.
Х е л м е р. И у тебя хватает смелости снова возвращаться к этому делу?
Н о р а. Да, да, да! И ты должен меня послушать… оставь Крогстада служить в банке.
Х е л м е р. Нора, дорогая, его место я собираюсь отдать госпоже Линде.
Н о р а. Очень мило с твоей стороны. Но уволь кого-нибудь другого, не Крогстада.
Х е л м е р. Поразительное упрямство! Только потому, что ты раздаешь необдуманные обещания и взялась замолвить за него словечко, я должен…
Н о р а. Совсем не потому, Торвалд. А ради тебя самого. Этот человек пишет в самые мерзкие газеты, ты сам говорил. Он может причинить тебе много зла. Я до смерти его боюсь…
Х е л м е р. Вот что! Теперь я понял – тебя пугают воспоминания из прошлого.
Н о р а. Что ты имеешь в виду?
Х е л м е р. Ты, конечно же, думаешь о своем отце.
Н о р а. Да, наверно да. Вспомни, как эти злобные люди чернили папу в газетах, как они клеветали на него. Он бы лишился должности, если бы министерство не послало тебя разобраться на месте и если бы не твоя доброта и желание ему помочь.
Х е л м е р. Нора, малышка моя, между твоим отцом и мной существенная разница. Он так исполнял свои служебные обязанности, что давал поводы к нападкам. А предъявлять претензии мне никаких оснований нет и, смею надеяться, не будет, сколько бы я в должности ни состоял.
Н о р а. Нет, нельзя знать, что способны придумать злые люди. Ах, Торвалд, как хорошо, беззаботно и счастливо мы могли бы сейчас жить в нашем уютном, тихом доме – ты, я, дети. Поэтому я и прошу тебя так настойчиво.
Х е л м е р. И своим жарким заступничеством тем более лишаешь меня возможности оставить Крогстада. В банке уже известно, что я намерен его уволить. И если теперь пойдут толки, будто новый директор изменил свое решение под влиянием жены…
Н о р а. Но что такого?
Х е л м е р. Действительно – ничего такого. Маленькой строптивице лишь бы настоять на своем. Не беда, что я стану посмешищем для всего банка, выставлю себя начальником, в дела которого вмешиваются любимые им, но посторонние для банка люди… Уверяю тебя, я быстро почувствую последствия. К тому же есть еще одно обстоятельство, в силу которого Крогстад не может работать в банке, пока я там директор.
Н о р а. Какое обстоятельство?
Х е л м е р. Я бы, пожалуй, мог еще закрыть глаза на его моральный облик…
Н о р а. Правда, Торвалд?
Х е л м е р. Тем более работает он весьма недурно, говорят. Но есть еще одно обстоятельство. Мы с ним знакомы с юности. Одно из тех скоропалительных знакомств, которыми человек в зрелые годы тяготится. Скажу тебе больше: мы с ним на «ты». В силу своей бестактности он не только не считает нужным скрывать это обстоятельство в присутствии других сотрудников, но наоборот – фамильярничает и козыряет этим «ты». Только и слышно: «Ты, Хелмер, то, ты, Хелмер, се». Поверь, это крайне неприятно и быстро сделало бы мое пребывание в банке несносным.
Н о р а. Торвалд, ты сейчас не всерьез говоришь.
Х е л м е р. Почему не всерьез?
Н о р а. Это слишком мелочные соображения.
Х е л м е р. Что ты сказала? Мелочные? Ты считаешь меня мелочным?
Н о р а. Нет, милый Торвалд, потому и…
Х е л м е р. Неважно. Ты называешь мои побуждения мелочными? Ну так я и поступать буду соответственно. Мелочные! Вот оно что! Действительно, пора положить этому конец! (Подходит к двери в прихожую, зовет.) Хелен!
Н о р а. Чего ты хочешь?
Х е л м е р (роется в своих бумагах). Окончательного решения.
Входит Г о р н и ч н а я.
Х е л м е р. Хелен, вот возьми письмо. Ступай сейчас же найди посыльного и пусть отнесет. Срочно. Адрес на конверте. Вот деньги.
Г о р н и ч н а я. Конечно. (Уходит с письмом.)
Х е л м е р (складывая бумаги). Вот так-то, маленькая госпожа упрямица.
Н о р а (едва дыша). Торвалд, что это было за письмо?
Х е л м е р. Увольнение Крогстада.
Н о р а. Верни письмо, Торвалд! Еще не поздно. Верни! Сделай это для меня… для себя… для детей! Послушай меня, Торвалд, не увольняй его! Ты не знаешь, чем это может обернуться для нас.
Х е л м е р. Поздно.
Н о р а. Да… поздно.
Х е л м е р. Нора, дорогая, я прощаю тебе твой страх, хотя мне, в сущности, оскорбительно, что ты так ему поддалась. Да, да! Или, по-твоему, меня не должна оскорблять твоя уверенность, что я испугаюсь мести жалкого писаришки? Но я все равно прощаю тебя, потому что это так трогательно говорит о твоей любви. (Обнимает ее.) Дело сделано, малышка Нора, упрямица моя любимая. Будь что будет. И поверь: когда дойдет до дела, у меня хватит и сил, и мужества. Вот увидишь, я все возьму на себя.
Н о р а (в ужасе). Что ты имеешь в виду?
Х е л м е р. Я же сказал – все.
Н о р а (берет себя в руки). Не делай так ни за что.
Х е л м е р. Хорошо, Нора, разделим и это – как муж и жена. Как заповедано. (Ласкает ее.) Теперь ты довольна? Нет, нет, только не смотри на меня как испуганная голубка. Твои страхи на пустом месте… Но ты собиралась танцевать тарантеллу и упражняться с тамбурином. Я уйду в кабинет и закрою все двери – шуми сколько надо. (В дверях оборачивается.) Придет Ранк, пошли его ко мне. (Кивает Норе, уходит со всеми бумагами в кабинет и закрывает дверь.)
Н о р а (точно пригвожденная страхом к месту, шепотом). Так он мог. И может. И сделает все равно. Нет, нет, только не это! Что угодно, но не это! Спастись… Найти выход… (Звонок в дверь.) Доктор Ранк?! Все, что угодно! Что угодно, но не это! (Разглаживает ладонями лицо, собирается с силами и открывает дверь в прихожую.)
Д о к т о р Р а н к как раз вешает на вешалку шубу. Сумерки сгущаются.
Н о р а. Добрый вечер, доктор Ранк. Я по звонку догадалась, что это вы. Знаете, не беспокойте сейчас Торвалда, мне кажется, у него много работы.
Р а н к. А у вас? (Входит в гостиную.)
Н о р а (закрывая за ним двери гостиной). Вы же знаете – для вас у меня всегда есть время.
Р а н к. Спасибо. Сколько удастся, буду этим пользоваться.
Н о р а. Что значит «сколько удастся»?
Р а н к. То и значит. Я вас напугал?
Н о р а. Звучит странно. Что-то случилось?
Р а н к. Случилось то, чего я давно ждал. Хотя не думал, что так быстро.
Н о р а (хватая его за руку). Доктор Ранк, у вас плохие новости? Говорите же!
Р а н к (садясь у печки). Спета моя песенка. И ничего тут не попишешь.
Н о р а (со вздохом облегчения). Так вы о себе?
Р а н к. А о ком же? Нет смысла лгать себе. Из всех моих пациентов я самый безнадежный, госпожа Хелмер. На днях я провел полную ревизию своего организма. Банкрот. Пожалуй, месяца не пройдет, как меня снесут гнить на кладбище.
Н о р а. Фу, как вы ужасно говорите.
Р а н к. Так дела и обстоят черт-те как. Хуже того, главные ужасы впереди. Осталось последнее обследование, и я буду знать, когда примерно начнется процесс распада. Поэтому вот что я хотел вам сказать: утонченной натуре Хелмера глубоко претит уродство. Ergo: я не желаю видеть его у своего одра.
Н о р а. Но доктор Ранк…
Р а н к. Нет, я не желаю видеть его тогда, и все. В дом не впущу. Как пойму, что дело швах, пришлю вам свою карточку с черным крестом. Это значит: завоняло мерзостью разложения.
Н о р а. Нет, вы сегодня несносны. А я так надеялась видеть вас в хорошем настроении.
Р а н к. Со смертью под ручку? Причем ведь платишь по чужим счетам. Где справедливость? И в каждой семье кто-нибудь так же неумолимо и страшно расплачивается не за свои грехи…
Н о р а (зажимая уши руками). Фу, вздор! Веселиться, веселиться!
Р а н к. Да, только и остается, что смеяться надо всем этим. Мой бедный, ни в чем не повинный позвоночник должен мучиться, болеть и разлагаться в уплату за веселые лейтенантские денечки моего папаши.
Н о р а (присев к столику). Любителя спаржи и фуа-гра, если я не ошибаюсь?
Р а н к. Именно так, и еще трюфелей.
Н о р а. О да, трюфелей. И устриц, я полагаю?
Р а н к. И устриц, само собой.
Н о р а. С шампанским и портвейном, конечно же. Печально, что деликатесы так пагубно сказываются на позвоночнике.
Р а н к. Тем более на ошибочно выбранном позвоночнике, который не участвовал в этих наслаждениях.
Н о р а. Да уж, это самое печальное.
Р а н к (пристально глядя на нее). Хмм.
Н о р а (помолчав). Чему вы улыбаетесь?
Р а н к. Нет, это вы засмеялись.
Н о р а. Да нет же, доктор Ранк, улыбнулись вы!
Р а н к (вставая). Вы даже бóльшая плутовка, чем я думал.
Н о р а. Сегодня меня тянет на безумства.
Р а н к. Оно и видно.
Н о р а (кладя руки ему на плечи). Милый, милый доктор Ранк. Не умирайте, не покидайте нас с Торвалдом.
Р а н к. Вы удивитесь, как легко переживете утрату. Ушел человек – и сразу забыт.
Н о р а (испуганно вскинув на него глаза). Вы думаете?
Р а н к. Люди заводят новые знакомства и…
Н о р а. Кто заводит?
Р а н к. И вы, и Хелмер найдете себе новых знакомых, едва меня не станет. По-моему, вы и сейчас времени не теряете. Что надо было тут вчера этой госпоже Линде?
Н о р а. О-о, уж не ревнуете ли вы меня к бедняжке Кристине?
Р а н к. Ревную. Она унаследует мое место в этом доме. Я буду тлеть, а эта бабенка…
Н о р а. Тсс, тише. Она в соседней комнате.
Р а н к. Опять? Ну вот, сами видите.
Н о р а. Она приводит в порядок мой маскарадный костюм. Бог мой, все же вы несносны. (Садится на диван.) Ну доктор, ну не надо так. Вот увидите, завтра я буду прелестна – и можете считать, что танцую для вас одного. Ну и для Торвалда, конечно. (Вынимает вещи из коробки.) Доктор, садитесь, я вам кое-что покажу.
Р а н к. Что это?
Н о р а. Смотрите. Ну смотрите же!
Р а н к. Шелковые чулки.
Н о р а. Телесного цвета. Хороши, правда? Сейчас здесь темно, но завтра… Нет, нет, могу показать вам только мысок. Ну ладно, еще чуть выше.
Р а н к. Хмм.
Н о р а. А почему такой скептический взгляд? Вам кажется, не подойдут?
Р а н к. На сей счет мне трудно составить обоснованное мнение.
Н о р а (взглянув на доктора). Фу, бесстыдник. (В шутку легонько шлепает его чулками по уху.) Вот вам за это. (Убирает все в коробку.)
Р а н к. Какие еще сокровища мне предстоит увидеть?
Н о р а. Ничегошеньки вам больше не покажу, вы плохо себя ведете. (Напевая под нос, роется в коробке.)
Р а н к (помолчав). Когда мы так вот сидим, болтаем по-свойски, я боюсь себе представить, нет, боюсь даже подумать, что бы со мной сталось, не попади я в ваш дом.
Н о р а (улыбаясь). Мне кажется, вам у нас очень даже хорошо.
Р а н к (тише, отводя взгляд). И покинуть все это…
Н о р а. Вздор. Никуда вы не денетесь.
Р а н к (прежним тоном). Исчезнуть – и не вызвать ни в ком ни малейшего чувства благодарности, не оставить по себе даже мимолетного сожаления, а только освободить место первому встречному…
Н о р а. А могу я попросить вас? Хотя нет…
Р а н к. О чем?
Н о р а. О серьезном доказательстве вашей дружбы.
Р а н к. О чем же?
Н о р а. Об очень большом одолжении, если честно.
Р а н к. Неужто вы в кои веки раз подарите мне такое счастье?
Н о р а. Ах, вы не знаете, о чем речь.
Р а н к. Ну так скажите.
Н о р а. Не знаю, как и сказать, доктор Ранк. Мне нужно от вас слишком много: и совет, и помощь, и услуга.
Р а н к. Чем больше, тем лучше. Но не соображу, о чем вы. Придется вам самой мне сказать. Или вы мне не доверяете?
Н о р а. Доверяю как никому. Вы мой самый верный, самый надежный друг. Потому я и завела с вами этот разговор. Понимаете, доктор Ранк, мне надо предотвратить кое-что, и вы должны мне помочь. Вы сами знаете, как сильно любит меня Торвалд, ради меня он, ни секунды не мешкая, отдаст жизнь.
Р а н к (наклоняясь к ней). Нора, вы думаете, он один такой?
Н о р а (вздрогнув). Какой?
Р а н к. Кто готов отдать за вас жизнь.
Н о р а (удрученно). Вот оно что.
Р а н к. Я поклялся себе, что перед смертью откроюсь вам. Более удачного случая мне не дождаться. Ну вот, Нора, теперь вы знаете. И можете смело довериться мне.
Н о р а (встает, говорит ровно и спокойно). Позвольте мне пройти.
Р а н к (дает ей пройти, но сам остается сидеть). Нора…
Н о р а (выглядывая в прихожую). Хелен, принеси лампу! (Подходит к печке.) Дорогой доктор Ранк, это было очень, очень некрасиво с вашей стороны.
Р а н к (вставая). Что некрасиво? Что я полюбил вас так горячо, как и другой?
Н о р а. Нет, но что вы зачем-то заговорили об этом. Тем более когда никакой нужды в том нет…
Р а н к. Вы знали? Вы это имеете в виду?
Г о р н и ч н а я приносит лампу, ставит ее на стол и уходит.
Р а н к. Нора, госпожа Хелмер, я спрашиваю вас: вы знали?
Н о р а. Откуда мне знать, что я знала и чего не знала? Честное слово, нечего мне вам ответить, доктор… Да, сплоховали вы, а как славно все было.
Р а н к. Зато теперь вы знаете, что можете распоряжаться мной сполна, и душой, и жизнью. Откройтесь мне, прошу вас.
Н о р а (смотрит на него). После того, что вы сказали?
Р а н к. Умоляю вас, позвольте мне узнать, в чем дело!
Н о р а. Нет, теперь вы не узнаете ничего.
Р а н к. Не карайте меня так жестоко. Позвольте мне сделать для вас все, что в человеческих силах.
Н о р а. Отныне вы мне не помощник. Да мне, пожалуй, и не нужна помощь. Все это мои пустые страхи и больше ничего. Правда-правда. (Садится в кресло-качалку и с улыбкой смотрит на доктора.) Вы славный человек, доктор Ранк. Небось стыдно вам теперь, когда лампа светит?
Р а н к. Нет, по чести сказать, не стыдно. Но, видимо, мне следует покинуть ваш дом. Навсегда.
Н о р а. Ни в коем случае! Естественно, вы должны бывать у нас как прежде. Вы же знаете, как вы нужны Торвалду.
Р а н к. А вам?
Н о р а. Что ж, я так скажу: с вами всегда приятно и забавно.
Р а н к. Это и сбило меня с толку. Вы так загадочно держите себя. Мне часто казалось, что вам столь же приятно проводить время со мной, как и с Хелмером.
Н о р а. Видите ли, есть люди, которых любишь, и есть те, с кем хочется проводить время.
Р а н к. Да, понимаю.
Н о р а. Дома я больше всех любила, конечно, папу. Но я обожала пробраться в людскую, там меня никто не воспитывал, и между собой они общались ужасно забавно.
Р а н к. А, так я занял их место.
Н о р а (вскакивает и подбегает к нему). Милый, дорогой доктор Ранк! Я не это имела в виду. Но вы же сами понимаете, что Торвалда, как и папу…
Г о р н и ч н а я. Госпожа Хелмер! (Протягивает ей карточку и что-то шепчет.)
Н о р а (взглянув на карточку). Ах! (Прячет ее в карман.)
Р а н к. У вас неприятности?
Н о р а. Нет, нет. Это… это насчет моего костюма.
Р а н к. Костюма? Вон же он лежит.
Н о р а. Да. Нет, это другой. Я заказала еще один, по секрету от Торвалда.
Р а н к. Аа, так вот она – страшная тайна.
Н о р а. Ну да. Прошу вас, идите к нему, он у себя. И задержите его как можно дольше.
Р а н к. Не волнуйтесь, от меня он не сбежит. (Уходит в кабинет Хелмера.)
Н о р а (горничной). Он здесь и ждет на кухне?
Г о р н и ч н а я. Да, вошел с черного хода.
Н о р а. Ты не сказала, что у меня люди?
Г о р н и ч н а я. Сказала, но не помогло.
Н о р а. Он не желает уходить?
Г о р н и ч н а я. Нет, пока не поговорит с хозяйкой.
Н о р а. Ладно, пусть войдет, только не сразу. Хелен, и не смей никому рассказывать о нем, это сюрприз для господина Хелмера.
Г о р н и ч н а я. Конечно, конечно, я все понимаю. (Уходит.)
Н о р а. Значит, не обойдется. Все-таки начинается. Ну нет же, нет! Этого не может быть, не должно быть, и все!
Идет и запирает на щеколду дверь в кабинет Хелмера.
Горничная открывает дверь прихожей, пропускает К р о г с т а д а и закрывает дверь. На нем дорожная шуба, зимние сапоги и меховая шапка.
Н о р а. Говорите тихо, муж дома.
К р о г с т а д. Пусть его.
Н о р а. Что вам от меня надо?
К р о г с т а д. Спросить кое-что.
Н о р а. Не тяните время. Что вам нужно?
К р о г с т а д. Вы, конечно, знаете, что я уволен?
Н о р а. Я не смогла этому помешать, господин Крогстад. Я до последнего отстаивала ваши интересы, но ничего не вышло.
К р о г с т а д. Муж так мало вас любит? Знает, чтó я могу с вами сделать, и все равно решается…
Н о р а. С чего вы взяли, что он знает?
К р о г с т а д. Да, думаю, не знает. Иначе бы откуда такая прыть – дражайший Торвалд Хелмер храбростью никогда не грешил.
Н о р а. Господин Крогстад, извольте говорить о моем муже уважительно.
К р о г с т а д. Ради Бога, мое почтение и уважение. Но мадам отчаянно упорствует и делает из этой истории страшную тайну, так рискну предположить: в отличие от вчера вы, наконец, поняли, что именно сделали.
Н о р а. Лучше, чем вы можете объяснить.
К р о г с т а д. Еще бы, такой никчемный юристишка, как я…
Н о р а. Так что вам от меня надо?
К р о г с т а д. Просто зашел посмотреть, как вы, госпожа Хелмер. Думал о вас весь день. Крючкотворы, процентщики – в общем, даже такая шушера, как я, тоже не лишены того, что называется сердцем.
Н о р а. Ну так докажите это, подумайте о моих детях.
К р о г с т а д. А о моих вы с мужем подумали? Ну это к слову. А пришел я сказать вам, чтобы вы не принимали всю эту историю близко к сердцу. Я не собираюсь немедленно передавать дело в суд.
Н о р а. Не собираетесь? Да?! Так я и знала!
К р о г с т а д. Дело можно уладить миром. Его не обязательно предавать огласке, все останется между нами тремя.
Н о р а. Мой муж не должен ничего узнать.
К р о г с т а д. Как вы думаете обойтись без него? Или у вас есть средства рассчитаться сполна?
Н о р а. Нет, сию секунду денег у меня нет.
К р о г с т а д. Возможно, вы знаете, где их быстро добыть?
Н о р а. Нет, я не знаю ни одного подходящего способа.
К р о г с т а д. Вот видите. Впрочем, это бы вас не спасло. Будь у вас сейчас уйма денег, я бы все равно не отдал расписку.
Н о р а. Зачем она вам, можете мне объяснить?
К р о г с т а д. Я просто хочу сохранить ее, пусть она у меня будет. Никто посторонний о ней не узнает. Поэтому, если вы додумаетесь до каких-нибудь отчаянных решений…
Н о р а. Да, уже додумалась.
К р о г с т а д. Решите бросить семью и дом…
Н о р а. Я так и сделаю!
К р о г с т а д. Или еще чего похуже…
Н о р а. Откуда вы знаете?
К р о г с т а д. Так оставьте эти фантазии.
Н о р а. Откуда вы знаете, что я додумалась до этого?
К р о г с т а д. Это первое, что приходит в голову всем нам. И я примерялся к тому же, но кишка тонка оказалась…
Н о р а (глухо). И у меня.
К р о г с т а д (с облегчением). Вот видите. И у вас мужества не хватило.
Н о р а. Нет у меня мужества. Нет у меня его.
К р о г с т а д. Это была бы чудовищная глупость. Первая домашняя буря уляжется и… Вот письмо вашему мужу.
Н о р а. В нем все сказано?
К р о г с т а д. В самых деликатных выражениях, бережнее некуда.
Н о р а (порывисто). Это письмо не должно попасть мужу в руки. Порвите его. Я сама найду выход и раздобуду деньги.
К р о г с т а д. Прошу прощения, сударыня, но я только что сказал…
Н о р а. Я про всю сумму, не только о своем долге. Скажите, сколько денег вы требуете у моего мужа, и я их достану.
К р о г с т а д. Я не требую у вашего мужа денег.
Н о р а. А что требуете?
К р о г с т а д. Хотите знать? Скажу. Я мечтаю снова стать на ноги, хочу подняться выше. И ваш муж мне поможет. Вот уже полтора года я не совершал ничего мало-мальски предосудительного и, хотя все это время едва сводил концы с концами, был доволен, что шаг за шагом своим трудом выбиваюсь наверх. Теперь меня отшвырнули назад, и мне недостаточно, если из милости меня вернут на прежнее место. Повторяю: я хочу подняться выше. Хочу вернуться в банк с повышением. Вашему мужу придется придумать для меня должность.
Н о р а. Он никогда на это не согласится!
К р о г с т а д. Согласится как миленький и не пикнет, я его знаю. О, если уж я войду в банк с ним в паре, я своего не упущу. Вот увидите. Года не пройдет, как я стану правой рукой директора. И уже не Торвалд Хелмер, а Нильс Крогстад будет стоять у руля Акционерного банка!
Н о р а. Этого не будет никогда!
К р о г с т а д. Так вы хотите…
Н о р а. Да, и мне хватит мужества.
К р о г с т а д. Не пугайте меня понапрасну. Такая нежная дамочка, как вы…
Н о р а. Вот увидите. Увидите!
К р о г с т а д. Топиться, что ли? Под лед, в черную мутную воду? А по весне всплыть распухшей, без волос, обезображенной до неузнаваемости…
Н о р а. Вы меня не запугаете.
К р о г с т а д. И вы меня тоже. Ничего такого люди не делают, сударыня. Да и какой смысл? Хелмер все равно останется в моей власти.
Н о р а. Останется? Даже если меня уже не…
К р о г с т а д. Тогда тем более. Вы забываете, что ваше доброе имя будет в моих руках.
Нора смотрит на него, онемев.
К р о г с т а д. Ну вот, теперь вы предупреждены. Так что не делайте глупостей. Как только Хелмер получит письмо, я жду от него предложений. И не забывайте: ваш муж вынудил меня взяться за старое, этого я ему никогда не прощу. До свидания, госпожа Хелмер. (Уходит.)
Н о р а (приоткрывает дверь в прихожую и прислушивается). Уходит. Не бросил письма. Тоже мне… Это все равно невозможно. (Постепенно открывает дверь шире и шире.) Что такое? Остановился. Не спускается по лестнице. О чем он думает? Уж не хочет ли он?..
Письмо падает в ящик; слышны шаги Крогстада вниз по ступенькам.
Н о р а (с тихим криком бежит к столику у дивана, останавливается). Письмо в ящике! (Крадется на цыпочках к дверям прихожей.) Вон оно лежит. Торвалд, Торвалд, нет нам теперь спасения!
Г о с п о ж а Л и н д е (выходит из комнаты слева с костюмом в руках). Больше уж не знаю, что и сделать. Давай примерим?
Н о р а (медленно и глухо). Кристина, поди сюда.
Г о с п о ж а Л и н д е (бросая одежду на диван). Что с тобой? На тебе лица нет.
Н о р а. Иди сюда, ближе. Видишь письмо? В почтовом ящике, за стеклом?
Г о с п о ж а Л и н д е. Вижу.
Н о р а. Это письмо от Крогстада.
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора, так это Крогстад ссудил тебе деньги?!
Н о р а. Да, и теперь Торвалд все узнает.
Г о с п о ж а Л и н д е. Поверь мне, Нора, так будет лучше для вас обоих.
Н о р а. Ты не все знаешь. Я подделала подпись…
Г о с п о ж а Л и н д е. Ради всего святого – зачем?
Н о р а. Кристина, послушай меня. Прошу тебя об одном – засвидетельствуй мои слова.
Г о с п о ж а Л и н д е. Засвидетельствовать? Как? Почему?
Н о р а. Вдруг я потеряю рассудок, что вполне вероятно…
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора!
Н о р а. Или со мной что-нибудь случится, и меня здесь не будет…
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора, Нора, да ты и вправду не в себе!
Н о р а. И если кто-нибудь – ты понимаешь меня? – захочет взять всю вину на себя…
Г о с п о ж а Л и н д е. Да, да, но ты думаешь…
Н о р а. Тогда ты должна засвидетельствовать, что это неправда. И не думай, что я не в себе, я говорю тебе в твердом рассудке: никто, кроме меня, ничего не знал. Я одна все это заварила. Запомни мои слова.
Г о с п о ж а Л и н д е. Запомню. Хотя я мало что поняла.
Н о р а. Ты и не можешь пока понять. Но вот-вот случится чудо!
Г о с п о ж а Л и н д е. Чудо?
Н о р а. Да, чудо. Но какое же страшное, Кристина! Нет, его не должно быть, и все!
Г о с п о ж а Л и н д е. Сейчас же пойду и поговорю с Крогстадом.
Н о р а. Нет, не ходи к нему, он тебя обидит.
Г о с п о ж а Л и н д е. Было время, когда ради меня он готов был сделать что угодно.
Н о р а. Крогстад?
Г о с п о ж а Л и н д е. Где он живет?
Н о р а. Я не знаю, а, вот (роется в кармане) его карточка. Но письмо, письмо!!
Х е л м е р (у себя в кабинете, стучит в запертую дверь). Нора!
Н о р а (вскрикивает от ужаса). Что? Чего ты от меня хочешь?
Х е л м е р. Ну-ну, не пугайся так. Ты же заперла дверь, мы не войдем. Костюм примеряешь?
Н о р а. Да, у нас примерка. Торвалд, завтра я блесну.
Г о с п о ж а Л и н д е (прочитав карточку). Он живет в двух шагах, за углом.
Н о р а. Да, но делу уже не поможешь. Нам нет спасения. Письмо в ящике.
Г о с п о ж а Л и н д е. А ключи у твоего мужа?
Н о р а. Да, всегда при нем.
Г о с п о ж а Л и н д е. Крогстад должен потребовать назад свое письмо нераспечатанным, он найдет предлог.
Н о р а. Но Торвалд как раз в это время обычно…
Г о с п о ж а Л и н д е. Иди к нему, отвлеки его. Я быстро обернусь. (Торопливо выходит в прихожую.)
Н о р а (подходит к двери кабинета, открывает ее и заглядывает внутрь). Торвалд!
Х е л м е р (из задней комнаты). Впустят наконец человека в его собственную гостиную? Ранк, идем посмотрим (в дверях) – и что я вижу?
Н о р а. Что такое, дорогой?
Х е л м е р. Ранк обещал мне грандиозное представление с переодеванием.
Р а н к (в дверях). Я так понял, но, видно, ошибся.
Н о р а. Нет, нет, во всей красе никто не увидит меня до завтра.
Х е л м е р. Что-то у тебя усталый вид. Затанцевалась?
Н о р а. Нет, я еще не репетировала.
Х е л м е р. А надо бы.
Н о р а. Непременно надо. Но без твоей помощи у меня ничего не выходит. Я все позабыла.
Х е л м е р. О, сейчас мы живо вспомним.
Н о р а. Да, Торвалд, удели мне толику времени. Обещаешь? Я так волнуюсь! Большое общество, столько людей… Придется тебе пожертвовать сегодняшний вечер мне. И чтобы никаких дел и никакой писанины. Хорошо?
Х е л м е р. Обещаю: весь сегодняшний вечер я твой и только твой, бедная беспомощная девочка. Только сперва… (Направляется к дверям.)
Н о р а. Куда ты?
Х е л м е р. Посмотреть, нет ли писем.
Н о р а. Нет, нет, Торвалд, не ходи.
Х е л м е р. Что такое?
Н о р а. Торвалд, я тебя прошу. Писем нет.
Х е л м е р. Я только посмотрю. (Порывается пойти).
Нора бросается к фортепиано и начинает играть тарантеллу.
Х е л м е р (останавливается у дверей). Ага!
Н о р а. Я не станцую завтра, если ты сейчас же не порепетируешь со мной.
Х е л м е р (возвращается к ней). Неужели ты такая трусиха, малышка Нора?
Н о р а. Вот такая. Я должна попробовать прямо сейчас. До ужина еще есть время. Торвалд, милый, ну давай же, садись за инструмент, учи меня, поправляй, наставляй, как ты умеешь.
Х е л м е р. Конечно, с радостью, раз ты просишь. (Садится за фортепиано.)
Нора выхватывает из коробки тамбурин и длинную расшитую шаль, мгновенно запахивается в нее, одним прыжком оказывается в центре комнаты.
Н о р а (кричит). Играй для меня! Я буду плясать!
Хелмер играет, Нора танцует, доктор Ранк стоит у фортепиано за спиной Хелмера, смотрит на нее.
Х е л м е р (аккомпанируя). Медленнее, медленнее.
Н о р а. Не могу.
Х е л м е р. Меньше страсти, Нора!
Н о р а. Нет, нужно так!
Х е л м е р (обрывая музыку). Нет, нет, все не то.
Н о р а (смеется и бьет в тамбурин). Я же тебе говорила.
Р а н к. Давай я ей подыграю.
Х е л м е р (вставая). Да, пожалуйста. Так мне будет проще поправлять ее.
Ранк садится за фортепиано и начинает играть; Нора танцует, все более исступленно. Хелмер встает у печки и непрерывно сопровождает ее танец замечаниями и указаниями. Нора как будто бы не слышит их, прическа растрепалась, волосы рассыпались по плечам, но танец поглотил ее, она ни на что не обращает внимания. Возвращается г о с п о ж а Л и н д е.
Г о с п о ж а Л и н д е (в изумлении застывает на пороге). О-о!
Н о р а (не прекращая танца). Кристина, смотри, какое у нас тут веселье!
Х е л м е р. Но любимая моя, хорошая моя Нора, ты танцуешь, как будто тянешь у жизни жребий.
Н о р а. Так оно и есть.
Х е л м е р. Ранк, перестань играть, это какое-то безумие. Перестань, прошу.
Ранк прекращает играть, и Нора резко останавливается.
Х е л м е р (Норе). Ты умудрилась забыть все, чему я тебя учил. Даже не верится.
Н о р а (отшвыривает тамбурин). Сам видишь.
Х е л м е р. Да, тут учить и учить.
Н о р а. Без наставника точно ничего не получится. Ты должен заниматься со мной до самого выступления. Обещаешь, Торвалд?
Х е л м е р. Можешь твердо на это рассчитывать.
Н о р а. Чур, ни сегодня, ни завтра не думать ни о чем, кроме меня. И не читать писем, не доставать почту из ящика…
Х е л м е р. Вот оно что. Ты все еще боишься этого проходимца?
Н о р а. Боюсь, да.
Х е л м е р. Нора, я по тебе вижу, что в ящике лежит письмо от него.
Н о р а. Не знаю. Думаю, лежит, но ты не читай его, пока все не кончится, чтобы сейчас между нами не пробежала кошка.
Р а н к (тихо Хелмеру). Не перечь ей.
Х е л м е р (обнимая Нору). Пусть будет по твоему, маленькая баловница. Но завтра вечером, после твоего бенефиса…
Н о р а. Тогда делай что хочешь…
Г о р н и ч н а я (появляется в дверях). Госпожа Хелмер, ужин подан.
Н о р а. Хелен, подай нам шампанского.
Г о р н и ч н а я. Хорошо, госпожа Хелмер. (Выходит.)
Х е л м е р. Ай-ай-ай – пир горой?
Н о р а. Да, будем кутить до зари и пить шампанское! (Кричит вслед Хелен.) И несколько миндальных печений, Хелен – хотя нет: сегодня целую гору!
Х е л м е р (берет ее руки в свои). Ну-ну-ну… Что-то ты с перепугу совсем разошлась… Давай ты уже снова станешь моей обычной милой ласточкой.
Н о р а. Да, да, сейчас стану. Иди за стол. И вы, доктор Ранк, тоже. Кристина, помоги мне причесаться.
Р а н к (уходя, тихо). Вы ведь ничего… ничего такого не ждете?..
Х е л м е р. Что ты, друг мой. Эти страхи – ее ребячество, я тебе говорил. (Выходят из комнаты.)
Н о р а. Ну что?
Г о с п о ж а Л и н д е. Уехал за город.
Н о р а. Я так и поняла по твоему лицу.
Г о с п о ж а Л и н д е. Вернется завтра после обеда. Я оставила ему записку.
Н о р а. Зря. Пусть все идет своим чередом. Это ли не праздник – ждать скорого чуда.
Г о с п о ж а Л и н д е. Чего ты ждешь?
Н о р а. Ах, тебе не понять. Но иди к ним, я сейчас.
Госпожа Линде уходит в столовую.
Н о р а (некоторое время собирается с силами, потом смотрит на часы). Пять. Семь часов до полуночи. И еще двадцать четыре до следующей. Тогда я уже отпляшу свою тарантеллу. Двадцать четыре плюс семь. Прожить тридцать один час.
Х е л м е р (в дверях столовой). И где же моя маленькая ласточка?
Н о р а (идет к нему, раскрыв объятия). Вот она!
