ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой вскрывают замки и принимают решения
Одна из лошадей тряхнула головой, вторая поддержала ее тихим ржанием — видимо, устали стоять на одном месте. Распрягать их не стали, потому что в любой момент могла возникнуть необходимость двигаться дальше. Но время шло, а повозка так и стояла неподалеку от дороги: глубже в лес ее загонять поостереглись.
— Что, так и будем сидеть? — не выдержал Истер.
— Можешь лечь спать, — огрызнулся Коба.
— Я и лежу. Даже глаза закрыл, чтобы твою мерзкую рожу не видеть.
Он действительно лежал: по обыкновению — на крыше, благо дождем в этот раз не пахло. Теплый ветерок приятно обдувал лицо и доносил запахи костра и остатков каши, размазанных по стенкам котла. Мог бы, конечно, помыть сразу, чтобы не присохло, но в этот раз была очередь Кобы, а тот уже полчаса пялился в пространство и думал.
Не стоило даже спрашивать, о чем именно, и так понятно.
Истер тоже пытался подумать, но быстро понял, что примет любое решение главаря, потому что самому выбирать между бесчеловечным и самоубийственным что-то не хотелось.
Грызь муками выбора себя не утруждал: он сосредоточенно плел при свете костра венок из полевых ромашек.
А Гмади спал. По крайней мере лежал в повозке с закрытыми глазами и не встревал в разговоры. То есть вел себя как обычно, но Истеру все равно казалось, что спал.
— Почему мы вообще должны их вытаскивать? — озвучил, наконец, общую проблему Коба. — Хоть одну причину мне назовите!
— Деньги, — буркнул Гмади. Все-таки не спал.
— Баба! — выдал Грызь.
— Да какая из нее баба, — отмахнулся Истер. — Ноги, конечно, шикарные, но в остальном дитя же. Наивный иномирский ребенок.
— Не, там вон баба! — Грызь указал на дорогу.
По ней не в первый раз кто-то проезжал: и машины туда-сюда порой сновали, и лисапеды, и даже пешеходы изредка появлялись. Первое время бандиты еще посматривали в ту сторону, опасаясь погони, но вскоре совсем перестали обращать внимание на посторонних.
Но на эту бабу посмотреть действительно стоило.
— Это же та белобрысая девка, которая с полосатым ехала! — опознал Истер.
— Да ладно? — Коба привстал, вглядываясь в темноту.
Девка была красивая, фигуристая, а вот лисапед, на котором она ехала, — старый и обшарпанный, скрипящий на все лады. Поравнявшись с повозкой, лисапед душещипательно взвизгнул тормозами и остановился. Наездница присмотрелась к мужчинам и махнула рукой, привлекая к себе внимание.
— Узнала? Нет? — шепотом пробормотал Истер.
Костер, горевший за спинами бандитов, должен был помешать разглядеть их лица с дороги, но кто знает, насколько острое у блондинки зрение.
— Извините, а не подскажете… — осторожно начала девица, благоразумно не слезая с седла и готовясь в любой момент рвануть вперед.
— Чего тебе? — откликнулся Коба.
— Я ищу дом Герберта Тивасара. Не знаете, далеко до него?
Бандиты задумчиво переглянулись. Этой-то что в особняке понадобилось?
— Зачем он тебе, детка?
— Не ваше дело! — поджала губы девица и потеребила тонкую цепочку на запястье. — Не хотите говорить — и не надо, сама найду!
— Да скажем, скажем, угомонись, — решился Коба. — Просто интересно, что такая красивая девушка забыла в этом гиблом месте посреди ночи?
— А оно гиблое?
— Я бы без веской причины не совался, — сообщил Истер, спрыгивая с повозки.
— Ой… А я же вас вчера видела, — сообразила блондинка. — Вас и вот его!
Грызь напялил доплетенный венок, скалозубо улыбнулся и задал наконец интересующий всех четверых вопрос:
— Где мужика-то своего потеряла?
— Там и потеряла, — созналась девица. Увидев знакомые лица, хоть и виденные накануне лишь мельком, она стала заметно сговорчивее. — Он к этому Тивасару пошел.
Четверка снова переглянулась. Магоса они на дороге не видели, но это ничего не значило, могли ведь и просто не заметить. Но если он подался в особняк за девчонкой и сгинул там так же безвозвратно, как она и Долан…
Медом им там намазано, что ли, у этого Тивасара?!
— И что ты хочешь? — продолжал допытываться Коба. — Постучаться в калиточку и спросить: «Извините, здесь один дурной магос не пробегал?» Знаешь, есть более легкие способы самоубийства.
Девица задумалась. Все ее планы явно оканчивались пунктом «добраться до особняка», на дальнейшие действия фантазии не хватило.
— Перестаньте задавать глупые вопросы, — выдала она в итоге. — Просто скажите, куда ехать, а дальше я сама справлюсь. Чего вы вообще ко мне пристали?
— Красивая, — вздохнул Грызь. — Если помрешь — обидно будет.
— А если помрешь ради того, чтобы вытащить своего мужика из переделки — то вдвойне обидно, — добавил Истер. — Обычно-то наоборот, кавалеры девиц спасают. За поцелуй.
— Да даром мне его поцелуй не нужен! — фыркнула блондинка.
— А что тогда нужно?
— Так ведь если его там прибьют, со мной больше никто возиться не станет — отправят обратно в деревню, глазом моргнуть не успею. А то и просто выкинут из дома, а у меня же с собой ни денег, ни вещей… один лисапед, и тот старый. И куда мне тогда деваться? В содержанки идти? Или сразу на улицу, под фонарем голыми ногами сверкать?
— Работать не пробовала? — из повозки вылез Гмади, задумчиво обозрел всех собравшихся и отхлебнул из фляжки. — Поехали, чего время терять.
Коба недовольно зыркнул на темнокожего громилу, отобравшего у него право принимать решения, но злости хватило на пару секунд, не больше. В конце концов, Гмади все верно сказал, и так слишком долго на одном месте просидели.
— Чего застыла? — прикрикнул главарь на девицу. — Грузи свое ржавое старье в повозку и лезь туда же. Подбросим до Тивасара.
— Вы же сами сказали, что к нему лучше не соваться.
— А тебе и не придется соваться. Постучишься, отвлечешь охрану — дальше мы сами.
— Но… зачем вы мне помогаете? — Блондинка все еще не осознавала своего счастья и старательно искала подвох. Правильно делала, конечно, но об этом ей знать было вовсе не обязательно.
Поэтому вместо ответа Грызь надел на нее веночек и отобрал лисапед. Возмущаться девица не рискнула.
Стук в ворота звучал робко, вкрадчиво, но довольно громко. Усатый охранник, почти задремавший на стуле, сразу встрепенулся, потер ладонью лицо и направился к калитке. Рик лениво посмотрел ему вслед.
— Что-то сегодня людно, — вполголоса пробормотал он не то сам себе, не то приоткрывшей глаза Нине. Она согласно кивнула.
Надежды, что охрана уснет и оставит ее без присмотра, таяли с каждой минутой. Скорее уснула бы сама Нина — организм наконец-то дал сбой, вспомнив, что ночью она спала всего несколько часов, а живительное действие кофе давно прошло.
Снаружи усатый с кем-то разговаривал: слышались его недовольное бормотание и еще один голос, вроде бы женский. А потом вдалеке залаяли собаки. Они и до этого изредка подавали голос, но сейчас лай звучал совсем по-другому — резче и злее, в нем явственно слышалось рычание. Рик тоже уловил разницу, мигом вскочил и потянулся за оружием.
— Что там? Опять кошка забрела? — крикнул от калитки усатый.
— Не знаю. Сейчас посмотрю. — Второй охранник напряженно оглянулся на Нину, но та в этот момент так искренне зевнула, что подозревать ее в чем-то показалось святотатством. И сгонять с дивана тоже.
Но не успел охранник скрыться в саду, как лай повторился, уже с другой стороны двора.
Бормотание усатого сменило тональность, стало еще более торопливым и раздраженным. Нина четко расслышала: «Да отстаньте вы с вашими приворотами!» — после чего калитка с лязгом захлопнулась, и мужчина, недовольно фыркнув, тоже пошел проверять собак.
Сон как рукой сняло.
Нина выждала, пока охранники отойдут подальше от ворот и друг от друга, и выглянула из сторожки. Путь к особняку был свободен. Правда, центральная аллея, освещенная фонарями, просматривалась со всех сторон, и заметить бегущую женщину могли в любой момент, но других вариантов все равно в голову не приходило. Пришлось рискнуть.
Интересно, принято ли в пафосных особняках вроде этого запирать на ночь двери и караулить возле них нежданных гостей?
Удача Нине явно благоволила: никто не перехватил по пути, и дверь приоткрылась совершенно бесшумно, а в холле было безлюдно и темно. Но не успела лазутчица порадоваться этому факту, как из-под высокого потолка к ней, разгораясь на глазах, спикировал шарик-светлячок.
— Кыш, — шикнула Нина, пытаясь отмахнуться от назойливой магической лампочки, но та только яростнее заметалась у нее над головой, отражаясь в многочисленных стеклах и зеркалах.
— Кто здесь? — сонно прозвучало сбоку, и за ближайшей дверью раздалось неторопливое шарканье.
Нина едва удержалась, чтобы не ответить: «Нет здесь никого, спите дальше!» — и оглянулась в поисках укрытия. Ломиться в многочисленные двери показалось не самой лучшей идеей (кто знает, что за ними находится), бежать на второй этаж она тоже не рискнула, поэтому нырнула под лестницу — там как раз виднелась небольшая темная ниша.
Но стоило в нее втиснуться, как она сразу же перестала быть темной — фонарик продолжал виться над головой. Прятаться с таким маяком было бессмысленно, но зато при свете стала заметна спрятанная в нише небольшая дверца.
По мнению Нины, помещение под лестницей могло оказаться только кладовкой, поэтому она без колебаний рванула дверь на себя и проскользнула внутрь, пытаясь не наделать шума, свалив какую-нибудь швабру. К счастью, швабр и ведер под ноги не попалось, да и вообще комнатка оказалось неожиданно просторной.
Снаружи все еще шаркали и изредка кряхтели, но особого усердия в поисках не проявляли. Видимо, неизвестный блюститель порядка решил, что ему показалось. Но свет волшебного шарика могли заметить сквозь щель под дверью, поэтому Нина отошла от нее как можно дальше, к задней стенке. Вернее, попыталась отойти, но очень быстро поняла, что стенки-то и нет. Помещение заканчивалось узкой лесенкой, ведущей в подвал.
Фонарик шмыгнул вперед, освещая путь, и Нина осторожно двинулась следом. Она все равно понятия не имела, где искать Ракуна, так почему бы не начать с подземелья?
Это был не винный погреб.
Ракун еще сам не понял, радует его это открытие или огорчает, поэтому просто принял информацию к сведению и продолжил осмотр. Точнее, «ощуп», потому что темнота вокруг царила кромешная.
А вот то, что у него имелась возможность передвигаться и щупать, несомненно, радовало: руки не связали, ноги не сломали, ни к какому крюку под потолком не подвесили. Возможно, все это ожидало его в будущем, но пока жизнь представлялась не такой уж плохой штукой. Только непроходящая горечь во рту упрямо напоминала о коварной Тине.
Это же надо додуматься — встраивать заклинания в помаду!
Но хороша, чертовка! Сделала его, как мальчишку. А ведь он до последнего надеялся, что она ни при чем, что все это просто дурацкое совпадение.
Ал… Альбертина… Он ее и полным именем-то почти никогда не называл.
А она… Это с самого начала была она!
Кусочки мозаики в голове медленно вставали на места.
Именно Тина позвала его в тот день к себе в особняк, сославшись на то, что муж уедет.
Именно Тина настояла, чтобы любовник пришел в его облике. И в этой просьбе не просматривалось ничего необычного — они уже несколько раз проворачивали такой фокус, иначе слуги начали бы коситься на зачастившего в дом постороннего мужчину.
Сначала Ракун недоумевал: неужели сам Тивасар до сих пор не в курсе, что кто-то в наглую использует его внешность и даже один из его костюмов (который, конечно, тоже раздобыла Тина). Потом, когда все закончилось, магос думал, что именно так его и вычислили.
И только сейчас стало понятно: никто его не вычислял, нужды не имелось — рогатый муж с самого начала был в курсе похождений своей жены. А один полосатый дурак, изображавший Тивасара перед слугами, просто обеспечивал ему идеальное алиби. Сам же магнат в это время мог находиться где угодно.
Например, в Истоке.
Например, в лабораториях фонда.
Например, подстраивая несчастный случай.
Ракун со стоном сполз на пол и прислонился спиной к прохладной каменной стене. Хотелось побиться о нее затылком или отбить все кулаки, вымещая злость… Но он пообещал себе не быть идиотом. И так уже столько глупостей наворотил.
Теперь главное, чтобы Нина не заразилась от него дурацким авантюризмом и сделала все как надо: просто позвала на помощь и смылась. Еще вчера утром он полагал, что она так и поступит. Сегодня — уже нет, особенно после ее попыток подслушать разговор под дверью кабинета.
Безумная женщина!
Как можно совмещать в себе такой ум и такое безрассудство?
Магос усмехнулся и потеребил сережку. Как ни странно, она болталась на своем законном месте — дырка в ухе вернулась вместе с родной внешностью. Момента обратного превращения Ракун не помнил, наверное, Тина сделала все сама, пока он находился без сознания. Ну хоть от боли корчиться не пришлось.
А вот все остальные арфактумы хозяйка дома забрала, вполне логично решив, что без них ее бывший любовник ничего не сделает даже с камнем.
И он действительно сидел — и ничего не делал. Мог, конечно, но…
Он находился в крохотной комнатушке с каменными стенами и единственной металлической дверью. Ни окошка, ни замочной скважины, ни щеколды снаружи — только гладкая пластина магического замка, который не послушается чужого.
Конечно, Ракун мог снять сережку, вызвать ту, другую силу и снести дверь вместе со стеной к чертовой матери… чтобы следующие несколько часов после отката провести в бессознательном состоянии… Или, что вполне вероятно, вообще не очнуться.
Не слишком приятная перспектива, как ни крути.
Особенно если знаешь, что сигналка сработала (должна была сработать!), и можно просто ждать помощи.
Интересно, сколько времени прошло с момента его прощания с Ниной? Час? Два? Больше? И если больше, то где эту долбаную помощь носит? Хотя людям ведь еще проснуться надо и от Викены добраться…
От размышлений магоса отвлекли шаги за дверью. Очень тихие, словно кто-то крался по коридору, изо всех сил стараясь не наделать лишнего шума. В щели под дверью мелькнул свет от фонаря, и Ракун невольно затаил дыхание: за ним или нет? И если за ним, то бить будут или разговаривать?
Ни одно из опасений не сбылось, незнакомец у камеры даже не остановился, прошел дальше, неразборчиво пытаясь втолковать что-то светлячку.
Ракун нервно заржал раньше, чем разобрал голос. Только один человек мог общаться с магическим светильником так, будто тот действительно способен его понять. Да что там светильник… Эта выхухоль, небось, и со старым лисапедом разговаривала, убеждая не развалиться на ходу.
— Тук-тук, — пробормотал магос, стуча в дверь изнутри.
Шаги затихли, а затем начали быстро-быстро приближаться.
— Кто там? — осторожно прошептала Нина, и магос снова чуть не расхохотался, представив ее лицо в этот момент: удивленное, испуганное, но одновременно с тем решительное.
— А кого ты пытаешься тут найти? Принцессу, заколдованную Темным властелином?
— Можно и принцессу, — легко согласились с той стороны. — Но лично я предпочла бы Алинку. Она не с тобой?
— Нет. Но наверняка где-то в особняке. Выпусти меня, раз уж пришла!
Дверь осторожно поскребли, толкнули, затем потянули на себя, но она ожидаемо не сдвинулась с места.
— Как открыть-то? — нервно спросила Нина. — Тут ни щеколды, ни замка!
— Есть замок, просто он магический.
— И что, я должна ткнуть в него волшебной палочкой и сказать «алохомора»? Извини, не тот случай. А ты не можешь его как-нибудь взломать?
— Каким образом? Я же не этот… как ты их называла? Хакер?
— Ты-то уж точно не хакер, — задумчиво пробормотали из-за двери. — Так, ладно, взломать не можешь, но само строение заклинания на замке видишь? Схему?
Ракун осторожно прикоснулся рукой к панели, надеясь, что та не шарахнет в ответ молнией. Обошлось, только пальцы слегка кольнуло, но так ощущались почти все активные арфактумы.
Структура заклинания считывалась легко, но закручена была так, что магос не мог даже понять, где в этом хаотичном сплетении потоков начало, а где конец.
— Вижу, но толку от этого никакого. Замок настроен на конкретные камни.
— Двоечник, — вздохнула Нина и чем-то зашуршала.
Ракун обреченно прислушивался к странным звукам и пытался представить, куда эта безумная женщина его пошлет, если он прямо сейчас велит ей убираться из особняка. Как она вообще сюда пролезла?
Магос почти решился на категоричное: «Вали отсюда немедленно!» — но тут под дверь просунули лист бумаги. Следом с трудом втиснулся карандаш.
— Рисуй, что видишь, — велела Нина. — Всю схему не надо, только тот кусок, который отвечает за идентификацию. Я там сбоку подписала, какие ключи искать.
— Откуда ты вообще это взяла? — удивился Ракун, с трудом разглядывая карандашные закорючки в слабом свете, пробивающемся из-под двери. Вспомнить бы еще, что они означают…
— Ты же сам послал меня в библиотеку. Там много полезного, знаешь ли.
Зарисовать схему оказалось проще, чем спорить, доказывая бредовость затеи. Если разбирать каждый фрагмент в отдельности, то заклинание, возможно, окажется совсем не таким запутанным, каким видится на первый взгляд. Но самостоятельно магос все равно с ним не справился бы.
— Так я и думала! — донесся из-за двери радостный шепот, как только Нина получила листок обратно. — Никакой защиты, обычный запрос на право доступа. Сейчас мы его обойдем аккуратненько и… Ой, кто-то идет! Значит так, быстро сделай вот что…
Ракун с трудом подавил почти вырвавшееся: «Прячься, дура!» — и заставил себя слушать и выполнять указания. Благо диктовала Нина четко и понятно, сразу видно, что училка. Под ее руководством схема менялась на глазах, магос и сам не верил, что все настолько просто. Наверное, надо было меньше прогуливать лекции.
Или взлом чужих заклинаний не входил в стандартную программу обучения?
Несмотря на кажущуюся легкость работы, у Ракуна создалось впечатление, что возится он целую вечность. К счастью, тот, кто приближался к камере снаружи, передвигался с совершенно черепашьей скоростью — когда замок наконец щелкнул и дверь приоткрылась, в коридоре никого, кроме Нины, не было, хотя шаги вдалеке звучали весьма явственно.
А вот бежать оказалось некуда: в другом конце коридора магос успел заметить еще две двери, и обе заперты не на заклинания, а на обычные навесные замки. И все, тупик!
По стенам уже плясали отсветы чужого светлячка, и Ракуну ничего не оставалось, кроме как втащить растерявшуюся Нину в камеру и закрыть дверь изнутри. Может, это вообще не за ним идут? Мало ли…
Шаги приближались, теперь удалось разобрать, что неизвестных несколько. Трое? Четверо? В любом случае многовато, голыми руками не справиться, особенно если одна непоседливая выхухоль начнет путаться под ногами. А в том, что именно так она и поступит, у магоса сомнений не возникало. Нина даже сейчас, вместо того чтобы отойти подальше от двери, вжалась в нее ухом, пытаясь лучше расслышать, что происходит снаружи.
А снаружи все еще шли. Прогрохотали тяжелыми сапогами по каменному полу, потоптались прямо напротив камеры, но затем свернули к соседней двери. В замке заворочался ключ, натужно скрипнули петли…
От этого пронзительного звука Ракуна передернуло. Пожалуй, это была единственная дверь в мире, которую он мог опознать по скрипу, даже несмотря на то, что слышал его всего раз в жизни. И еще множество раз — во сне.
Вот ты где, злополучный винный погреб!
— Простите за задержку, — холодно произнес Тивасар, появляясь в дверях.
— Да ничего, мы не в обиде. Могли бы и еще подождать, — пробурчала Алина прежде, чем Долан дернул ее за рукав, призывая молчать.
Тивасар смерил их обоих презрительным взглядом и повернулся к мужикам, высившимся за его спиной. А они именно высились — создавалось впечатление, что слуг магнат выбирал себе по принципу «чтобы были не ниже хозяина».
Хотя на обычных слуг они не походили. Даже на охранников не слишком тянули: те, которых Алина успела увидеть во дворе особняка, воспринимались скорее приятными мужичками в форме, а эти больше напоминали квалифицированных наемников из низкобюджетного боевика — два амбала гренадерского телосложения с лицами, не обремененными интеллектом.
Повинуясь приказу, наемники подошли к пленникам, вздернули их на ноги и вывели в коридор. Алина ожидала, что сейчас их потащат куда-то еще, но Тивасар просто распахнул ближайшую дверь — оказалось, она вела в ту самую восьмиугольную комнату, в которой состоялась их предыдущая беседа. Только противоположный выход теперь выглядел как темный прогал в стене, частично заваленный камнями. Сорванная с петель дверь валялась рядом.
При виде завала Долан машинально потянулся к разбитой голове, но его тут же остановили, бесцеремонно заломили руки за спину и связали в запястьях. Милит скривился от боли, на повязках снова выступила кровь.
С профессором обошлись чуть бережнее: руки тоже связали, но спереди. А Алину вообще не трогали, просто следили, чтобы она шла в нужном направлении. В итоге девушка оказалась на уже почти привычном месте за столом, а остальных усадили прямо на пол, неподалеку от входа. После этого мужчинам еще и ноги связали, явно в ближайшее время больше никуда вести не собирались.
Это оказалось очень некстати. Весь шаткий план был рассчитан на то, что Алина просто отдаст Тивасару камень, а обряд он проведет в полном одиночестве. Но магнату, видимо, захотелось покрасоваться перед окружающими, вот и пригласил всех полюбоваться моментом собственного величия.
Пока, впрочем, о величии речи не шло. Тивасар опустился на стул, положил перед собой лист бумаги, заполненный формулами и схемами, придавил его резной шкатулкой и спокойно произнес:
— Ну что ж, госпожа Алина, продолжим нашу беседу. Судя по вашей неудачной попытке сбежать, вариант с добровольным отречением вы не рассматриваете?
— Почему? В конце концов, девушка имеет право передумать. — Алина нахально улыбнулась и слизнула капельку крови с разбитой губы. Все равно от ее поведения ничего уже не зависело, так чего стесняться.
Магнат недоверчиво сощурился:
— И что же заставило вас изменить решение?
— Жить хочу, — ответила девушка, стараясь, чтобы слова прозвучали как можно искреннее.
Это было нетрудно: несмотря на собственные недавние мысли о жертвенности, умирать совсем не хотелось. Как-то неправильно казалось умирать, когда тебе только-только исполнилось восемнадцать и серая однообразная жизнь вдруг превратилась в круговерть из других миров, магии и приключений.
Тивасара объяснение вполне удовлетворило. Тем более что он явно торопился, поэтому предпочитал говорить о деле:
— Тогда предлагаю немного дополнить наш договор. Вы мне камень и прослушку, а я вам жизнь.
— Неа, — мотнула головой Алина. — Я вам камень, вы мне жизнь. А булавка останется у меня как залог безопасности.
— Хорошо, — легко согласился Тивасар.
Слишком легко, слишком просто!
Со своего места девушка видела, как изменилось при словах магната лицо Долана, но и без его красноречивых гримас было понятно, что живыми из особняка никого не выпустят, хоть с булавкой, хоть без нее. Тивасар просто хотел получить камень как можно скорее, поэтому и принимал любые условия, практически не торгуясь.
Как ни странно, сейчас Алина хотела того же самого: побыстрее сбагрить камень.
И пусть все закончится.
Просто закончится. Хоть чем-нибудь.
Ракун отлип от двери и осторожно выдохнул.
То, что их до сих пор не заметили и не схватили, могло считаться настоящим чудом. Рассчитывать на еще один подарок судьбы не приходилось, поэтому магос мысленно готовился к худшему. По крайней мере к худшему из того, что он смог придумать.
Идея ворваться сейчас в зал была безумием. Практически самоубийством. А самоубийство — занятие личное, можно сказать, интимное. Поэтому одна умная, но непутевая выхухоль, путающаяся под ногами, могла очень помешать.
— Что мне сделать, чтобы ты ушла? — спросил Ракун.
— Просто попросить? — нерешительно предположила Нина.
— Тогда прошу. Пожалуйста, уходи. Не геройствуй, выбирайся из особняка и отправляйся в город. Если встретишь по дороге долбаную помощь, скажи им, что… ну… пусть поторопятся, короче. Вдруг успеют.
— А ты что в это время будешь делать?
— Убивать Тивасара, спасать Алинку. Ну и еще кое-что по мелочи, если получится.
Нина вздохнула и посмотрела на магоса долгим печальным взглядом:
— Сделай, что сможешь, и возвращайся живым.
— Постараюсь.
— Не старайся. Просто сделай. Тем более что ты мне еще вот это не объяснил. — Нина вытащила из кармана уменьшенный чемоданчик. Якобы потерянный.
Ракун задумчиво повертел его в руках, хмыкнул. Не оружие, конечно, но кто знает, может и пригодиться. Хотя два здоровенных наемника и один обвешанный арфактумами Тивасар в качестве противников, мягко говоря, не радовали.
— Уходи, прошу тебя.
Нина кивнула — и осталась стоять.
Ракун подозревал, что стоять она так может очень долго. А время бежало стремительно, с каждой секундой наращивая скорость. Пока за дверью было тихо, но надолго ли? Что там вообще происходит?
И как заставить эту упрямую женщину все-таки свалить и не мешаться? Поцеловать ее на прощанье, что ли?
Магос улыбнулся собственным мыслям, осторожно привлек к себе Нину, наклонился — и неожиданно лизнул ее в шею.
— Идиот! — буркнула она, отстраняясь. Но хотя бы ожила немножко.
— Вали отсюда, женщина. Давай, я открываю дверь, и сразу: мальчики — налево, девочки — направо. И не вздумай перепутать.
Алина стянула с шеи кулон и демонстративно потрясла им в воздухе.
— Давайте, диктуйте. Что там надо говорить?
— Молчи! — донеслось от двери раньше, чем Тивасар успел открыть рот.
Но Алина знала, что приказ относится к ней, потому что на пороге стоял иномирский дядюшка: пыльный, взъерошенный, но настроенный весьма решительно.
— Кого я вижу! — будто бы даже обрадовался магнат, вставая со стула. — Господин Эллерт! А мне, представьте, доложили, что вы умерли.
— Соврали, — лаконично ответил магос, краем глаза наблюдая, как сбоку к нему медленно приближаются наемники. — А это вам подарочек!
Движение руки было почти незаметным. Миг — и в Тивасара уже летел округлый серебристый предмет. Алина отстраненно подумала, что если это граната, то лучше забиться под стол и не отсвечивать, но с места не сдвинулась. Просто не успела.
У наемников реакция оказалась получше: один из них бросился к магосу, повалил того на пол, а второй зачем-то рванул к своему хозяину. Защитить его пытался, что ли?
Но тот в защите особо не нуждался: вскинул руки, и между ними замерцала тонкая прозрачная пленка. Не требовалось большой фантазии, чтобы понять, что это какой-то магический щит, способный отразить удар чужого оружия.
Тивасар не учел одного: летящий в него предмет не был оружием. Трансформация началась еще в полете, и непонятный метательный снаряд прямо на глазах превратился в большой зеленый чемодан.
От удара о щит чемодан распахнулся, наружу посыпались вещи, среди которых Алина с удивлением обнаружила Нинину одежду, почему-то мокрую, и — совсем уж внезапно — толстенную зеленовато-бурую лиану.
Изогнувшись в полете, как змея, лиана нырнула под щит, извиваясь, проползла по полу и обвила ногу Тивасара. К такому магнат готов не был, поэтому повел себя как любой нормальный человек: завопил и затряс конечностью, пытаясь стряхнуть с нее растение.
Хотя Алина уже совсем не была уверена, что это растение. Какое-то оно оказалось слишком разумное.
— Убери это, идиот! — выдавил наконец что-то членораздельное Тивасар.
Но вместо того, чтобы немедленно броситься на помощь, ближайший охранник вдруг начал стягивать с себя рубашку. Как выяснилось, для того, чтобы схватить змею-лиану ею, а не голыми руками. Но хитрое растение не поддавалось. Более того, ухитрилось прогрызть в штанине магната дыру и начало медленно втягиваться через нее внутрь.
Второй охранник тем временем боролся с магосом, но разобрать, кто там побеждает, было сложно: со стороны все выглядело так, словно мужчины просто катаются по полу в обнимку, пыхтя, рыча и матерясь.
Наверное, требовалось помочь дядюшке, огрев его противника стулом по голове, но в тот момент Алина слишком обрадовалась тому, что все отвлеклись от нее и даже не подумали вызвать подмогу. Или, возможно, просто не могли этого сделать. Интересно, есть ли здесь рации?
Долан что-то быстро втолковывал профессору, тот пытался развязать милиту руки, но дело явно застопорилось, и Алина рванула им на помощь. Задача оказалась сложной: веревка была слишком толстой для того, чтобы ее перегрызть или разорвать, а узлы охранники затянули намертво. Вообще развязывать не собирались, что ли?
С другой стороны — хорошо, что это веревка, а не какие-нибудь наручники.
Девушка ободрала себе все пальцы, прежде чем путы на ногах Гатига наконец-то ослабли, и профессор смог с кряхтением подняться.
— Идите, мы догоним, — велел ему Долан.
Старик не стал корчить из себя великого героя и бодро засеменил к выходу, а Алина принялась за милита.
— И ты тоже беги, — попытался командовать он, но девушка только отмахнулась. Очередной узел уже почти поддался, а в комнате царила такая суматоха, что становилось понятно — на них еще долго не обратят внимания.
По крайней мере Алина в это свято верила. Ровно до того момента, пока над ней не пролетел ее дядюшка. Пролетел, к сожалению, не по собственной воле: охранник закончил борьбу весьма эффектным образом — швырнул магоса в стенку. А потом достал свой смешной несуразный пистолет и хрипло крикнул:
— Всем стоять!
Вставать, конечно, никто не стал, но замерли все: и Алина, и все еще связанный Долан, и даже Тивасар, от которого наконец-то отодрали верткую лиану, попутно распоров кусок штанины. Теперь в дырке просвечивало худое костлявое колено, а злобное растение, закутанное в рубашку, отбросили подальше в угол. Оно извивалось, урчало, но выбраться вроде не пыталось.
— Твою водоросль… — пробормотал магос, ошалело тряся головой и ощупывая рассеченную губу.
Алина мельком подумала, что теперь они похожи еще больше — даже ссадины на одном и том же месте. Правда, в случае с дядюшкой лицом дело не ограничилось, синяков было явно больше, просто остальные скрывались под одеждой.
— Жива? — мимоходом спросил племянницу магос, пытаясь подняться. Получилось плохо.
— Типа того. — Девушка снова потянулась к веревкам, искренне думая, что делает это незаметно, но охранник нервно дернул пистолетом:
— Стоять, я сказал!
Пришлось срочно отдергивать руку.
— И что это было? — высокомерно спросил Тивасар. С рваной штаниной высокомерность сочеталась плохо, но перевес сил явно находился на стороне магната, поэтому пленники дружно простили ему несуразный вид. — Согласен, попытка неплохая, но… водоросль? Серьезно? Я считал, ты умнее.
— Беру пример с твоего подручного. — Ракун кивнул на милита. — Это его подарочек.
— С господином Доланом мы, к сожалению, больше не работаем. Не сошлись характерами. — Магнат пригладил мерзкие усики и вернулся за стол, кивком приглашая Алину присоединиться к нему. — Что ж, предлагаю продолжить с места, на котором нас так невежливо прервали. Напомню: речь шла об отречении.
— Не вздумай! — крикнул магос, но на него сразу же направили пистолет.
— На всякий случай озвучиваю правила поведения, — слегка повысил голос Тивасар. — Любой, кто двинется с места или проронит хоть слово без моего разрешения, будет немедленно убит. К вам, клисса, это тоже относится, но с одним исключением: выстрелят в ваших друзей. Это понятно?
Алина кивнула.
— И еще один момент… Ты! — Магнат указал на второго наемника. — Сбегай наверх, посмотри, что там с возней у забора. Если разобрались, то пусть остальные заканчивают маяться дурью и идут сюда. И проследи, чтобы профессор по участку не бегал. Он старый, ему вредно напрягаться, так что запри где-нибудь. Или прибей, если так быстрее. Да, и попроси Оливера, пусть принесет мне кофе. Все, свободен.
Бугай умчался, и теперь за пленниками следил только один человек. Наверное, Тивасару показалось, что этого вполне достаточно, чтобы присмотреть за двумя мужчинами, один из которых ранен и связан, а второй только что пролетел несколько метров, вписался в стену и даже сидеть толком не мог.
Хотя любой понял бы, что долго магос отлеживаться не станет. Даже избитый и безоружный, он все равно прожигал Тивасара злобным взглядом, выжидая момент, чтобы напасть снова.
Значит, требовалось закончить как можно быстрее. Успеть до того момента, когда дядюшка выкинет какую-нибудь глупость и поплатится за это жизнью.
— Приступим, — начал Тивасар. — Во-первых, берете камень голой рукой…
Алина послушно сжала в ладони подвеску, краем глаза отметив, как магос упрямо тряхнул головой, потянулся к сережке, вскочил…
Грохнул выстрел.
— Он пошевелился, — сообщил охранник, равнодушно наблюдая, как Ракун заваливается назад. По рубашке расплывалось красное пятно.
Долан беззвучно выругался. Алина застыла, вцепившись одной рукой в камень, а второй в стол. Все произошло слишком быстро и при этом настолько буднично, что даже не верилось.
Ведь не могло же так случиться, что человек просто взял — и умер. Так не бывает.
Он должен выжить. Обязательно должен выжить!
Почему он не шевелится? Почему?
— Молодец, — похвалил наемника Тивасар. Во время выстрела он даже не вздрогнул и выражения лица не изменил. — Итак, формула отречения… Вы меня слышите, клисса? Пожалуйста, не отвлекайтесь, у меня не так много времени. А у вас не так много защитников, чтобы в них можно было стрелять бесконечно.
