ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой доходчиво объясняется, почему юным девушкам не стоит в одиночестве гулять по ночному городу
До небольшого городка под названием Копилаты Алина и ее похитители добрались глубокой ночью, причем большую часть пути девушка проспала. В памяти остались только разрозненные отрывки, из которых с горем пополам складывалась общая картина путешествия.
Например, она помнила, как Долан усадил ее в седло перед собой, и лошадь неспешно двинулась вперед. Помнила, как Коба, Истер и Грызь шумно делили двух оставшихся коней, и пока они спорили, Гмади успел довольно далеко уйти пешком. Помнила, как выбрались на параллельную дорогу, неожиданно широкую, гладкую и кое-где даже подсвеченную фонариками, и почти сразу их обогнало дребезжащее нечто, напоминающее старинный трамвай, только на обычных колесах. Помнила радостный возглас: «Кажись, дождик кончился!» — и странный грохот, донесшийся из-за холмов.
— Вовремя ушли, — прокомментировал Гмади. Долан, кажется, согласно кивнул, но, с чем именно он согласился, Алина так и не поняла, потому что снова погрузилась в дремоту.
А потом вдруг обнаружилось, что вокруг город, лошадь стоит перед приземистым каменным домом, а Долан осторожно вытаскивает девушку из седла и на руках заносит в помещение.
— Я сама могу идти, — неуверенно пробормотала Алина, пытаясь вывернуться из объятий, но мужчина и не подумал ее отпускать, зато немедленно спросил:
— Хотите есть, клисса?
Алина вспомнила, что за последние сутки ее завтрак, обед и ужин состояли из недоеденного пряника, добросовестно прислушалась к ощущениям, и желудок сразу же требовательно заурчал. Видимо, до этого организм пребывал в полнейшем шоке от происходящего, и свежие впечатления с лихвой заменили ему пищу. Но все же одними впечатлениями сыт не будешь.
— Хочу есть, и пить, и… куда здесь можно в туалет сходить?
— Я провожу. — Долан наконец-то поставил пленницу на ноги и уверенно потянул за собой через все помещение к противоположной двери. Алина с любопытством глядела по сторонам.
Место, где они оказались, напоминало современный бар, стилизованный под средневековую таверну. Низкий потолок с тележным колесом в роли люстры, массивные столы и стулья из темного дерева, каменные стены, глиняные кружки и официантка в чепчике… Но вместо свечей все там же, на колесе-люстре, горели маленькие светящиеся шарики, и точно такие же находились на каждом столе в стеклянных стаканчиках; из дальнего угла доносилась бодрая музыка, но никаких музыкантов не было и в помине, источником звука служила небольшая шкатулка на полке, а к запаху пива и мяса отчетливо примешивался резкий химический аромат средства для мытья посуды.
Но не успела Алина обрадоваться тому, что оказалась в цивилизованном месте, как они вышли через заднюю дверь в небольшой дворик — и настроение резко скакнуло вниз.
Туалет стоял прямо здесь, на улице: деревянный, с дыркой в полу — классический такой деревенский сортир. Он возвышался посреди двора, и никого это, судя по всему, не смущало. Неподалеку находилась водонапорная колонка, ржавая, с рычагом — Алина видела такую только в кино. Слива не обнаружилось, только переполненное ведро под краном. Вокруг него уже образовалась лужа, и вытекающие из нее грязные ручейки наискосок пересекали двор. Возможно, в сухую погоду вода впитывалась быстрее, не успев как следует разлиться, но сейчас, после дождя, весь двор покрывал толстый слой грязи, пробраться через которую можно было разве что в резиновых сапогах до колена.
Алина с сомнением посмотрела на собственные босоножки, пытаясь решить, что лучше: изгваздать их целиком или просто разуться и не мучиться.
Долан решил проблему просто: снова подхватил девушку на руки, спокойно донес до заветного строения и запихнул внутрь, тактично прикрыв дверь. И, судя по звукам (точнее, по их отсутствию), остался караулить снаружи.
— Так и будете стоять? — осторожно уточнила Алина.
— Вас что-то смущает, клисса?
— Да как сказать… есть немножко. Может, подальше отойдете? Не сбегу же я отсюда! Или боитесь, что я просочусь сквозь землю?
В этот момент старая доска под ногами душераздирающе скрипнула и слегка прогнулась. За дверью многозначительно хмыкнули.
Пленница торопливо переступила на соседнюю доску и начала расстегивать шорты. Ладно, фиг с ним, с соглядатаем, пусть стоит. Может, успеет вытащить, если вся эта шаткая конструкция нечаянно обрушится.
Туалет выдержал, даже не скрипел больше. Когда Алина вышла, Долан помог ей справиться с колонкой, занес на руках обратно в таверну, сгрузил за стол и, кажется, только тогда выдохнул. Да и то как-то не до конца: все время нервно посматривал по сторонам и вздрагивал от каждого шороха.
Остальные вели себя более раскованно: Коба уже возвращался от стойки с двумя большими кружками пива, Истер строил глазки официантке, а Грызь, методично загибая пальцы, диктовал ей, сколько и чего он готов съесть. Девица прилежно записывала.
— Кофе, — буркнул Долан, когда очередь заказывать дошла до него.
— Что-нибудь еще? — на всякий случай уточнила официантка. — У нас сегодня очень вкусные блинчики…
— Тогда два кофе.
— Три. И блинчики, — подала голос Алина и на всякий случай осторожно покосилась на похитителей. Мало ли как отреагируют на самоуправство.
Похитители одобрительно закивали. Вообще, они все больше и больше казались неплохими ребятами, с которыми можно болтать, шутить и резаться в карты. Если кого Алина и опасалась, то именно Долана, несмотря на то что он о ней заботился и вел себя предельно вежливо и корректно. Именно эта вежливая отстраненность и пугала, хотя в остальном мужчина больше напоминал телохранителя, чем бандита.
«Это стокгольмский синдром, — мысленно сказала себе девушка. — Еще немножко, и я начну оправдывать их действия и даже сбежать постесняюсь».
Истер легонько ткнул пленницу локтем в бок, возвращая к реальности.
— Блинчиков одну порцию? — напряженно повторила официантка, слегка повысив голос.
— А… да, одну. Спасибо.
Официантка выдавила дежурную улыбку и ушла, напоследок одарив Алину презрительным взглядом.
— Чего это она? — не поняла пленница.
— Не одобряет. На дворе ночь, а ты в компании мужчин единственная девушка, причем достаточно фривольно одетая, — пояснил Истер.
— И что мне делать? — смутилась Алина, запоздало присматриваясь не только к обстановке бара, но и к его посетителям. Они действительно оказались сплошь мужчинами, причем чем-то неуловимо схожими друг с другом: суровые лица, шрамы, татуировки, темная одежда. Кажется, ее притащили не в первое попавшееся круглосуточное кафе, а в какой-то притон для уголовников.
— Не обращай внимания, — посоветовал Коба. — Ты клисса, а она дура. Чуешь разницу?
Особой разницы Алина не видела, но на всякий случай кивнула.
— А может, пивка для храбрости? — подмигнул бандит.
— Нет, спасибо. Я лучше кофе подожду.
— Ну как знаешь. Пиво тут неплохое, кстати. Начальник, а ты чего себе не взял?
— Не сегодня, — отмахнулся Долан.
Гмади вопросительно показал ему маленькую плоскую фляжку.
— Тем более. Сморит же моментально.
— Да и пусть сморит. — Коба отхлебнул из кружки. — Почти сутки на ногах! Или ты вообще сегодня ложиться не собираешься?
Долан неопределенно пожал плечами и с трудом подавил зевок. Компанию немедленно охватила цепная реакция, и теперь зевали уже все, кроме Алины.
Она, как ни странно, спать совершенно не хотела. Видимо, хватило магической дремоты в телеге и обычной в седле. Зато в голове все ярче вырисовывалось — необходимо бежать. Именно сейчас, когда вокруг пусть относительная, но цивилизация, и когда похитители вялые и заторможенные от недосыпа.
Но как сбежать, если даже в туалет на руках носят?
Можно, конечно, выскочить из-за стола и громко крикнуть: «Меня похитили, вызовите полицию!» А дальше что? Скорее всего, тут же вернут на место, заткнут рот и объяснят всем вокруг, что это шутка. А если вокруг сплошные бандюги и уголовники, то и объяснять не потребуется.
Написать записку и сунуть официантке? А на каком языке ее писать? Или лучше нарисовать? Тогда чем и на чем? Соусом на тарелке? Собственной кровью на салфетке? Да и вряд ли именно этой официантке есть какое-то дело до изрисованных салфеток.
Все идеи, приходившие в голову, одна за другой разбивались о банальную логику, а время стремительно утекало. Принесли еду и кофе, Долан залпом опрокинул в себя две чашки и пошел договариваться о ночлеге.
Судя по обрывкам разговоров, гостиница находилась в соседнем здании и принадлежала тому же владельцу, что и бар, но заочно снять номер почему-то не получилось, обязательно нужно было явиться лично.
Как только за мужчиной закрылась дверь, Алина выскочила из-за стола, даже не притронувшись к блинчикам.
— Извините, я выйду на минутку, — пробормотала она, смущенно кивнув в сторону задней двери.
— Валяй, — неожиданно легко согласился Коба, не поднимая головы от сковородки с аппетитно шкварчащим мясом. — Не поскользнись там.
Остальные были так поглощены едой, что ухода девушки, кажется, вовсе не заметили. И неудивительно: ароматы над столом витали такие, что Алина и сама едва нашла в себе силы покинуть бар прямо сейчас. Желудок сводило от голода, но упустить шанс для побега она не могла.
Во дворе никого не было. Девушка прокралась вдоль стены к глухому деревянному забору, подпрыгнула, ухватилась за край, осторожно подтянулась. Снаружи виднелась узкая, мощенная булыжником улочка, освещенная редкими фонарями. В большинстве окон свет не горел, пешеходов она тоже не заметила, и только луна равнодушно пялилась с неба на отважную беглянку.
Вот и отлично!
Перебраться через забор получилось только с третьей попытки — ободрав о доски коленку, сломав ноготь и прикусив от усердия язык. Алина украдкой порадовалась, что никто этого позора не видел, и пообещала себе заняться спортом. Когда-нибудь потом. А сейчас предстояло понять, куда идти дальше.
До этого весь план ограничивался одним пунктом «сбежать!», а о дальнейшем девушка не больно-то задумывалась. Поэтому сейчас, стоя посреди улицы, она чувствовала себя крайне неуютно. Ну, сбежала — а дальше-то что?! Через пару минут ее наверняка хватятся. Значит, за это время надо уйти как можно дальше.
И Алина отважно свернула в ближайший переулок, надеясь, что гениальная идея, как водится, придет в голову сама по себе. Ну а что? Получилось же с игрой в карты!
Палек был зол. На долбаного магоса, на дуру Марленку, которая его магосу и заложила, на ту девицу на лисапеде, на тупую лошадь с гордым именем Кассиопея… В первую очередь, конечно, на лошадь. Если бы эта истеричка не решила постоять столбом посреди дороги, он бы давно добрался и до Викены, и до заказчика.
Но планы спутались: сначала он упустил камень, а потом удирал от разбушевавшейся стихии. И на стихию Палек тоже был зол.
Конечно, он знал, что дорога на этом участке шла прямо по старому руслу обмелевшей реки. Все знали, потому и построили неподалеку новую трассу, широкую и безопасную. А пользовались все равно старой — привычнее и быстрее. Вроде, когда-то даже плотину выше по течению делали, на случай если вода вдруг поднимется до прежнего уровня.
Видать, не выдержала…
Да и черти с ней, с плотиной! Тут бы понять, что с собственной жизнью теперь делать.
К заказчику идти все равно придется. Идти, каяться, отрабатывать набежавший долг и надеяться, что обойдется без последствий. Но это завтра. А сейчас пожрать бы и поспать чуток. Желательно в кровати, а не скорчившись в луже под ближайшим забором.
Палек поморщился. После вынужденной пешей прогулки по взгорью гудели ноги, ныли полученные в драке синяки и ссадины, шатался зуб и саднило горло, чересчур сильно перетянутое шнурком…
Чуть не задушил, скотина! Его бы так!
Хотелось верить, что проклятый магос с лихвой за все расплатился и его снесло течением, но этого Палек, к сожалению, не видел. Он вообще мало что успел увидеть: как забрался на склон, так и припустил напрямик по холмам к новой дороге, не особо оглядываясь на оставшихся. Хотелось до темноты забраться как можно дальше, поэтому шел быстро, но попасть в Копилаты засветло все равно не получилось.
А потом обнаружилась еще одна проблема: кошелек остался в сумке, а сумка — на седле. То есть сейчас — неизвестно где. А без денег ни жратвы, ни ночлега… Спи, дорогой друг, на свежем воздухе и топай в Викену пешочком! На голодный, чтоб его, желудок!
Злость захлестнула с головой, Палек саданул кулаком по ближайшей стенке, но облегчения это не принесло — теперь еще и рука заболела.
— Извините… — тихо прозвучало совсем рядом. — Извините, вы не подскажете…
Из ближайшего проулка застенчиво выглядывала худенькая темноволосая девица. Разглядев скривившееся от гнева лицо Палека, она осеклась, подалась назад, но упрямо договорила:
— …не подскажете, как мне найти полицию… милицию… стражу? В общем, что-то такое.
Девица боязливо куталась в слишком большую для нее куртку явно с чужого плеча. Из-под куртки выглядывали такие короткие штаны, в каких местные даже спать постеснялись бы. И волосы распущены. Точно не здешняя. А вот гости из Истока, бывало, и похлеще одевались. Хм…
Палек поспешно изобразил вежливую улыбку. Кто же ты, детка?
Вряд ли магисса, вид уж больно запуганный, да и мелкая совсем. Значит, или клисса, или дочка какого-нибудь заезжего богатея, сбежавшая из дома на ночь глядя. Что ж, и то, и другое вполне годится. Главное — не спугнуть!
— Ты откуда? Потерялась? — Палек старательно излучал доброжелательность (насколько вообще возможно быть доброжелательным, когда ты уставший, голодный и злой, как марта во время гона).
— Н-нет… — пробормотала девица, осторожно подходя ближе. — Мне нужно найти, куда обратиться. Рассказать о преступлении.
— Да понял я. Не бойся, провожу. Пошли, нам туда.
Палек махнул рукой, указывая путь, и первым двинулся в нужном направлении. В нужном ему, естественно. К милитам он не сунулся бы даже ради всех девиц мира, зато неплохо знал места, где их совершенно точно не встретишь.
За спиной раздались торопливые шаги — девчонка бежала следом. Вот ведь дурочка непуганая! Ну ничего, скоро поймет, что одной в такое время лучше не гулять, даже если хочешь сообщить о преступлении. Иначе преступлений вокруг тебя станет немножко больше.
Очередной закоулок встретил Палека долгожданной темнотой: они добрались до района, где фонари почти никогда не горели, а жители по ночам не высовывались из домов без особой причины. Здесь пахло гнилью, дохлыми кошками и страхом.
— Мы точно правильно идем? — насторожилась девица, замедлив шаг.
— Точнее некуда, — отмахнулся Палек, но, видимо, что-то в голосе его все-таки выдало, и момент доверия был упущен — высокородная потеряшка сообразила, что ведут ее совсем не к милитам.
— Извините, я, наверное, пойду, — пробормотала она, отступая назад и явно готовясь в любой момент броситься бежать.
— А ну стоять! — Палек ухватил девчонку за руку и дернул на себя. — Пикнешь — урою!
Девица открыла рот — и сразу же закрыла. Грабитель ожидал, что она начнет реветь или испуганно бормотать всякие глупости, но потеряшка повела себя на удивление смирно, только окатила презрительным взглядом. И спросила совершенно спокойно:
— Что вы со мной сделаете?
— Ограблю, — не стал скрывать Палек.
— И все?
— А что тебе еще нужно, детка? Извини, жрать я хочу больше, чем трахаться.
— Тогда вы просчитались. У меня нет денег. А если больше вам ничего не надо, то требую меня отпустить!
Палек невольно хмыкнул. Требует она, как же! Точно клисса! Даже похожа чем-то внешне на того долбаного магоса. Родственники, что ли? Ну, так ей и надо тогда.
— Не горячись, детка, я же могу и передумать. Арфактумы снимай и драгоценности. Все, сколько есть.
— Нет у меня ничего.
— Не ври мне! — Палек рывком вытряхнул девицу из куртки. В карманах звякнуло, но их можно проверить и позднее. — Что у нас тут? О, какой ремень! Заговоренный, небось?
— Обычный.
— Да он же мужской, тебя им два раза обмотать можно! Стала бы ты его таскать, если не заговоренный, а, глубокоуважаемая клисса? Снимай, кому сказано. И браслет тоже.
Девица побледнела и сжала кулаки. Выглядело это довольно нелепо.
— Снимай, снимай, а то вместе с рукой оторву, — пригрозил Палек.
Оторвать бы, конечно, не оторвал, но уж больно не хотелось возиться с мелкими застежками, среди которых вполне могли затаиться и какие-нибудь отравленные иглы. Видно же, что штучная работа, не из дешевых, а от таких вещиц всего можно ожидать.
— Браслет не отдам, — сверкнула глазами потеряшка.
Палек картинно вздохнул. Хотел же по-хорошему, а!
В итоге пришлось ухватить девицу за горло и вжать в стенку. Совсем-то убивать, пожалуй, не стоит, а вот чуток придушить можно, чтобы не сопротивлялась.
Клисса испуганно захрипела, вцепилась в держащую ее руку и попыталась пнуть нападавшего. Удар был слабенький, но пришелся аккурат в один из синяков, оставленных магосом. Палек поморщился, с трудом подавив желание приложить девчонку головой о стену, чтобы не рыпалась. Хотя, почему нет? Если еще раз дернется…
Потеряшка, словно прочитав его мысли, понятливо замерла. Ей явно не хватало воздуха, но вырваться девчонка больше не пыталась, только грудь часто вздымалась от попыток вдохнуть… Грудь на вкус Палека была маловата, даже ухватиться не за что. Да и вообще жертва попалась худосочная, не в его вкусе. Вот Марленка — другое дело, там и спереди есть на что посмотреть, и сзади. И не только посмотреть, что важно!
Эх, дуреха! Ну чего ей в родной деревне не сиделось… хороший же план придумали!
Злость всколыхнулась с новой силой, пальцы на чужом горле сжались сами собой. Девица издала малопонятный то ли хрип, то ли всхлип, закатила глаза и обмякла.
Ну и черти с ней, теперь уж точно мешать не станет. Осталось снять с нее пояс, браслет… подвесочку вот эту странную с песочными часами. А куртку можно и целиком забрать, лишней не окажется.
Потерять сознание от того, что тебя душит какой-то бугай в темной подворотне — довольно стремно. Но еще более стремно прийти в себя и обнаружить, что тот же бугай расстегивает на тебе шорты.
Или нет, не шорты… только ремень.
Сначала Алина, конечно, хотела завизжать и вырваться, но внезапно прорезавшийся здравый смысл потребовал, чтобы она осталась на месте и притворилась, что все еще в отключке. И черт с ним, с ремнем, тут бы в живых остаться.
Сбежала, называется! Проявила чудеса хитрости и изворотливости! Дура, вот как есть дура! Сидела бы сейчас в теплом баре с кофе и блинчиками и проблем не знала, а не лежала на влажной после дождя земле, чувствуя, как чужие руки расстегивают пряжку, шарят по карманам, задирают майку, чтобы…
Бррр!
Алина все-таки не выдержала, вздрогнула от омерзения и с воплем оттолкнула от себя грабителя. И сама очень удивилась, что получилось именно оттолкнуть, а не беспомощно ткнуться ладонями.
Отлетевший на несколько шагов назад бандит тоже выглядел ошарашенным. Морщась от боли, он ощупывал место, куда пришелся толчок, и настороженно смотрел на девушку.
— Проваливай! — хрипло крикнула она, поднимаясь.
Голос дрожал, горло болело, но ей почему-то совсем не было страшно, в груди разливалось новое, незнакомое до этого чувство, болезненно-острое, но принесшее с собой уверенность. Все теперь ощущалось ярче, яснее, ночная мгла больше не скрадывала цвета, видно стало так же хорошо, как днем. Даже лучше.
Вокруг грабителя темным комком пульсировал страх. Алине показалось, что только упрямство мешает ему сейчас развернуться и сбежать. Упрямство и злость.
— Вали отсюда, а то от тебя мокрого места не останется!
Это не было пустой угрозой. Девушка чувствовала, что если сейчас сожмет кулак или, допустим, топнет ногой, противник разлетится на части. Ей совсем не хотелось его убивать, но она знала — может. Может и сделает, если он попробует еще раз к ней прикоснуться.
И он, кажется, тоже об этом знал.
Противостояния взглядов грабитель не выдержал.
— Вот же чертова ведьма, — буркнул он, сплюнул, развернулся и быстрым шагом двинулся прочь. Даже не побежал, упрямый, хотя очень хотелось.
Несколько секунд Алина просто стояла и смотрела ему вслед, потом моргнула, и наваждение внезапно исчезло. Ночь стала просто ночью, такой же темной и неуютной, как всегда. Запоздало пришел страх, закружилась голова, ноги подкосились — и девушка непременно упала бы, если бы не вовремя подхвативший ее под руку Долан.
Алина даже не успела заметить, откуда он появился. Дышал мужчина тяжело, явно преодолел все расстояние от бара бегом. А она ведь далековато успела уйти.
— Клисса, вы в порядке?
— Д-да, — с легкой запинкой проговорила Алина, прижимаясь к своему похитителю и пытаясь не думать, как это выглядит со стороны.
Ей срочно надо было почувствовать рядом живого человека, чтобы хоть как-то выгнать из памяти воспоминания о чужих руках, исследующих ее тело и ищущих спрятанные арфактумы… или чего-нибудь еще. При одной мысли об этом сердце колотилось как безумное, и желудок скручивало от омерзения.
Дура! Дура! Какая же она дура!
— Клисса, вы дрожите. У вас голова горячая. — Долан осторожно отстранил девушку от себя и приложил руку к ее лбу. — Все-таки простыли?
— Нет, я просто… — Алина задумалась. А что она, собственно, сделала? Отшвырнула здорового мужчину и прогнала его силой взгляда? Бред какой-то! Рассказать кому — не поверят. Да и стыдно рассказывать. — Я просто испугалась, что заблудилась.
Голос предательски дрожал, и от каждого слова возникало такое чувство, будто по горлу изнутри кто-то водит наждачкой. На душе творилось примерно то же.
— Главное, что сейчас все хорошо, — неожиданно тепло улыбнулся мужчина.
В переулке за спиной послышался гулкий топот. Алина вздрогнула всем телом, обернулась, но это оказались всего-навсего Коба и Грызь.
— Ну и здоров же ты бегать, начальник! — Коба тяжело оперся о стенку, пытаясь отдышаться. — А ты, клисса, конечно, натворила делов! В такие закоулки забралась… Еле нашли!
— А как вы, кстати, меня нашли? — заинтересовалась Алина.
Паника медленно отступала, на смену ей пришло привычное любопытство.
Долан достал из кармана плоскую коробочку, демонстративно потряс. Внутри глухо стукнулись друг о друга камни.
— Это мои! — опознала Алина.
— Пока еще нет. Но очень к вам стремятся. — Мужчина достал кольцо, надел на палец (оно едва налезло даже на верхнюю фалангу мизинца) и по-особому тряхнул рукой. Камень мигнул раз, другой, а затем засветился ровным светом и выпустил в пространство тонкий зеленоватый луч, который уперся в грудь Алины.
— Ух ты! — сказала она и немедленно потрогала луч пальцем. Он совершенно не ощущался, спокойно проходил через руку, не преломляясь и не теряя интенсивности, но при этом тело насквозь не просвечивал.
— Пока камни у меня, я найду вас где угодно, клисса. Так что не осложняйте жизнь окружающим и ведите себя смирно.
— Простите, — вздохнула девушка. — Глупо получилось с этим побегом.
— Очень глупо, — подтвердил Долан таким спокойным тоном, что Алине немедленно захотелось провалиться под землю. Лучше бы ругался. — И что вы собирались делать дальше?
— Найти милицию.
Ответ почему-то вызвал взрыв хохота у Грызя и Кобы. Да и их начальник не удержался от многозначительного хмыканья. После чего поднял с земли свою куртку и протянул Алине:
— Посмотрите там во внутреннем кармане.
Алина послушно запустила руку в карман и нащупала плоскую металлическую штуковину размером чуть меньше ладони. При прикосновении она слегка кольнула пальцы электрическим разрядом; точно такое же ощущение было, когда девушка дотрагивалась до своих камней.
Вытащив находку наружу, Алина обнаружила, что в ее середину действительно вставлен камень, но какой-то неправильный — мутно-белый и совсем маленький, как жемчужина. А над камнем шла переливающаяся надпись «Милития» и чуть ниже более мелкими буквами «Служба безопасности Истока». И еще ниже: «В. Долан» — и пятизначный номер.
— Ой, — пробормотала девушка. Ощущение полного идиотизма происходящего достигло своего пика. — Тогда зачем же вы меня похитили?
— Вы уже спрашивали. Я уже отвечал. Успокойтесь, завтра вечером все закончится.
— Но почему вы сразу не сказали?
— А что бы это изменило?
Действительно, что? Может, не было бы этого бессмысленного побега и ощущения собственной непроходимой тупости. Не было бы невесть чего испугавшегося грабителя. Не было бы дурацкой слабости, от которой она теперь едва стояла на ногах, а мир вокруг плыл, кружился и никак не мог остановиться.
— Долан, простите, — отчаянно смущаясь, пробормотала Алина. — Кажется, обратно вам придется меня нести. Я не смогу…
Мужчина без лишних вопросов подхватил ее на руки. Расстегнутая пряжка ремня предательски громко звякнула, и девушка вдруг явственно поняла, что ее похититель-спаситель уже давно это заметил. Заметил, но ни слова не сказал про пряжку, про задранную майку, про синяки на запястье… Ох, а ведь и на шее, наверное, тоже следы остались. Может, там не так заметно? Ну да, мечтать не вредно…
Алина печально всмотрелась в четкий отпечаток чужих пальцев на руке, хотела прикрыть его хотя бы браслетом, но украшения на месте не оказалось.
И вокруг на земле — тоже.
Грабитель все же не остался без добычи. Зато Алина оказалась без связи.
Через некоторое время Долан опустил задремавшую девушку на кровать в гостиничном номере, заботливо прикрыл ее одеялом и вышел в коридор.
Четверо раздолбаев стояли там же, безудержно зевая и пытаясь выглядеть серьезно и виновато. Получалось разве что у Гмади.
— Начальник, ну прости… недоглядели, — выступил вперед Коба.
— И кто на что ставил? — прозорливо сощурился Долан.
Наемник даже не попытался отвертеться:
— Грызь считал, что у нее вообще не хватит духу сбежать. Истер говорил, что хватит, но минут на десять, а потом сама струсит и вернется. А я как знал, что искать придется! Ну и вот…
— Сколько выиграл?
— Двадцать вий.
— Вот ты за гостиницу и платишь. Еще раз так «недоглядите» — всех верну туда, откуда выпустил.
— Да ладно, нормально же все закончилось, — осторожно влез Истер, но под тяжелым взглядом начальника потупился и замолчал.
Гмади без лишних слов протянул Долану маленькую плоскую фляжку, и на этот раз милит не стал отказываться. Жидкость обжигающей волной хлынула в желудок, и жизнь сразу же стала казаться чуть менее противной штукой.
— Ну а ты на что ставил? — не сдержал любопытства Долан, возвращая фляжку.
— На то, что вы будете очень злы, независимо от результата спора.
— Я очень зол, — подтвердил милит. — И очень хочу спать. Искренне надеюсь, что, когда я проснусь, девчонка никуда не денется.