ГЛАВА XIII

Я чувствовала, как по мне скользит презрительный взгляд Рогозина, не пропускавший ни моего наряда, ни всклокоченных после сна волос. Наверное, если бы чувства убивали, я бы уже сейчас корчилась на полу в предсмертных муках. И хотя Глеб надежно удерживал лейтенанта, я понимала, что если ничего не сделаю прямо сейчас, экстрима в моей жизни прибавится.

А я ведь тебе доверял! не сводя с меня взгляд, тем не менее, Рогозин обращался к охотнику, продался этой паскуде? Что она тебе предложила?

Заткнись, Сашка, в голосе Глеба проскользнули злость и... сожаление. Неужели, он считает, что я причиню вред его товарищу? И готов мне позволить это сделать? ты не знаешь, что говоришь.

Ты... Посмотри на нее! Она зло! Для нее ты ничто! Она использует тебя!

Почемуто его слова меня уязвили. Не то, чтобы он был прав, но все же в глубине души они были созвучны с моими собственными мыслями. Неужели я готова рискнуть близкими людьми, чтобы пройти до конца?

Ты не прав, я подошла поближе к охотнику, все еще не уверенная, что поступаю правильно, ты даже не представляешь, насколько не прав.

Глебу едва удалось его удержать, чтобы он на меня не набросился. Наверное, хорошо, что лейтенант сейчас безоружен. Не хотелось бы, чтобы в этом доме пролилась чьято кровь.

Мне нужно с ним поговорить, я обратилась к Глебу, совершенно игнорируя пленника, наедине.

Я не оставлю тебя с ним одну, возразил охотник, вчера он тебя едва не убил.

У него не будет возможности это сделать.

***

Я пила кофе, опершись на стол, то и дело, поглядывая на связанного Рогозина. Глеб усомнился в эффективности наручников и решил не рисковать, поэтому тело лейтенанта было опутано веревкой, а рот заклеен скотчем. Возможно, эта предосторожность была излишней, но вдруг он пришел сюда не один? И на его крик сбегутся товарищи, горящие желанием закончить то, что у них практически недавно получилось. Судя по его виду, он давно перешел ту стадию ненависти, когда врага хотят просто убить. Одной моей смерти ему будет мало. Что же, я никогда не искала простых путей, а трудности придают нашей жизни смысл... иногда.

Знакомая ситуация, правда? я сделала очередной глоток, ты и я, чувство беспомощности и дикое желание творить добро. Тебе удобно? Ах, извини, ты же не можешь мне ответить. Одну секунду.

Я поставила чашку рядом на стол и одним резким движением сорвала липкую ленту.

Так лучше? я знала, что рискую, но чтото мне подсказывало, что Рогозин здесь один.

Он промолчал, видимо, мечтая убить меня взглядом, хотя уже давно мог бы понять, что на меня это не действует.

Жаль, продолжала я, что в тебе столько злости и непримиримости. Знаю, глупо говорить такое связанному человеку, но постарайся понять. С тех пор, как ты узнал о существовании демонов, сколько раз ты пожалел, что не остался в неведении? Неужели ни разу не захотел вернуться к прежней жизни, возможно, не такой героической и рискованной, но более безопасной?

Что ты знаешь о моей жизни? не сдержался Александр, и я мысленно улыбнулась, понимая, что задела его.

Все. Или, практически все. Разумеется, коекакие события я могла упустить, но я прекрасно понимаю, какой ты человек. И почему делаешь то, что считаешь нужным делать. Вот только, кроме долга и цели есть еще коечто важное.

И что же?

Сама жизнь. Неужели ты думаешь, что ктото даст тебе возможность начать ее сначала? Ты сам должен понимать, что повторения не будет.

Учишь меня жизни? Какой странный демон, зло усмехнулся лейтенант, покачав головой.

Я не демон. Но ты решил иначе, и был готов уничтожить просто потому, что, потвоему, я представляла угрозу. Гнев и ярость плохие советчики.

Кто же ты тогда? Убила того типа в заброшенном доме, пыталась убить меня. Я уже не говорю о твоем муже. Неужели так не терпелось заполучить его деньги?

Ты противоречишь сам себе. К чему эти обвинения, если достаточно лишь прислушаться к голосу разума?

К чему весь этот разговор, если ты все равно собираешься меня прикончить? Или, твои слова должны на меня повлиять? Как повлияли на Глеба? Я все знаю он теперь один. Без друзей, без поддержки.

Он всегда был один. Странно, что ты этого не понимаешь. И ты плохо знаешь своего товарища, если считаешь, что ктото может им управлять.

Я сам видел... ты его используешь. Он одержим, раз предал все, чему верил ради тебя. Неужели твое тело того стоит?

Я люблю Глеба, и никогда не причиню ему вред. По крайней мере, сознательно.

Лейтенант скривился, глядя на меня.

Любишь? Разве демоны на такое способны?

Почему нет? Демоны способны испытывать то же, что и остальные живые существа. Ненависть, злость, любовь. Впрочем, сейчас речь не об этом. Ты не слушаешь меня и совершенно не желаешь понять одну простую истину многое в этом мире не то, чем кажется. Было бы не трудно подчинить тебя своей воле.

Лейтенант напрягся, стараясь грозным взглядом заставить меня держаться от него как можно дальше. Наша молчаливая битва взглядов могла затянуться, но от сдался первым, отвернувшись от меня к окну. Уверена мысленно он уже прощался с жизнью. Я присела перед ним на корточки и, коснувшись его лица, повернула к себе:

Но мне не нужно слепое оружие. Если когданибудь ты станешь мне помогать, это будет твоим осознанным решением.

Помогать? Тебе? презрительно сплюнул он на пол, я никогда не позволю демону себя уговорить.

Демону возможно. Но на что ты готов ради ангела?

Миг, и веревки, опутывавшие его тело, исчезли. Мне пришлось отступить на шаг, чтобы не быть сбитой мгновенно сорвавшимся с места Рогозиным.

Не знаю, зачем ты меня освободила. Наверное, слишком глупа, если думаешь, что я поверю в этот бред.

Поверишь, я позволила ему себя схватить, и даже не попыталась вырваться, как только увидишь это.

Наверное, нужно было предупредить Глеба о том, что я собиралась сделать. Но времени было в обрез.

Наше путешествие заняло несколько секунд. Когда лейтенант сообразил, что мы уже не на кухне, в доме охотника, он выпустил мои руки, и, отступив на пару шагов, стал нервно оглядываться вокруг. Мы оказались высоко в горах, солнце садилось за горизонт, и я чувствовала на своем теле его теплые лучи. Легкий ветер трепал мои волосы, но совсем скоро он будет сильнее. Куда сильнее того, что может представить и пережить обычный человек.

Как...? Что ты сделала? впервые в голосе Рогозина послышались паника и страх. Возможно, он всетаки усомнится в моем демоническом происхождении? Или наоборот найдет этому лишнее подтверждение. С того места где мы находились, был едва виден город с его многочисленными улицами, парками, площадями. Гдето там ездили машины, люди спешили кудато по делам.

Постепенно землю окутывали сумерки. С нашего места наступление ночи выглядело особенно впечатляющим. Мне всегда нравилось наблюдать отсюда за городом, находящимся в сотнях километров от леса, где я воплотилась в чужой оболочке, держась от него в стороне, не принадлежа ему, не влияя на его жизнь. Он был подобен тысячам других городов, где каждый из жителей встречал рассвет, бежал на работу или учебу, приходил домой. Жил, любил, страдал, надеялся...

Какого черта мы здесь? не сдержавшись, Рогозин отбросил опасения, и, схватив меня за плечо, развернул к себе.

Терпение, мой друг, я улыбнулась, видя выражение его лица при последнем слове, не стоит торопить то, что должно произойти.

О чем ты говоришь? Что хочешь сделать? я отчетливо прочла в его глазах желание встряхнуть меня посильнее, и выбить причину, по которой мы оказались здесь, но, видимо, вовремя ощутив мое настроение, он опустил руки, и постарался отойти как можно дальше.

Внезапно, высоко в небе появился похожий на дым клубящийся след. Еще недостаточно потемнело, чтобы мы смогли увидеть объект во всей его ужасающей красоте. Я наблюдала то, что обычному человеку было недоступно. Влетев в земную атмосферу с небольшой скоростью, болид встретил сильное сопротивление воздуха. Летящий объект успел нагреться, казалось я даже отсюда способна чувствовать жар, исходящий от него. По тому, как выдохнул лейтенант, я поняла, что он тоже его видит. Я знала, что за это время болид значительно уменьшился в размерах, словно тая в полете. Наконец, над земной поверхностью тело полностью потеряло скорость, словно увязнув в воздухе, перестав светиться, сделавшись практически невидимым в темноте. Я напряглась в ожидании того, что должно было произойти. Лейтенант, видимо забыв, кто, находится рядом с ним, захваченный неповторимым и ужасным зрелищем, схватив мою руку, потянул прочь от края.

Уходим, быстро.

Поздно, произнесла я, мы должны остаться до конца.

Словно в замедленной съемке, насквозь пробив один из этажей высотного здания, метеорит упал на город. Через мгновение раздался удар, больше похожий на взрыв. В центре падения вырос гигантский огненный шар, поглощая здания, деревья, машины, людей, превращая город в горящие руины. Шар, состоящий из испарённой воды и воздуха, начал расширяться и деформироваться, постепенно подбираясь к нам, образуя характерный "гриб".

Когда до огня оставалось не так много, я почувствовала боль в руке от пальцев Рогозина. Быть может, он пытался привлечь мое внимание, надеясь заставить исчезнуть, прежде чем пламя поглотит нас обоих. Но я стояла на том же месте, даже не делая попытки сбежать от угрозы, лишь крепко схватив лейтенанта, лишив того возможности сделать какуюнибудь глупость. Огонь прошел сквозь нас, опалив нашу кожу жаром, подобным палящему жару африканского солнца, не причинив никакого вреда. Спустя мгновение, перед нами снова предстала картина города целого, невредимого, кипящего жизнью. На несколько минут воцарилась гнетущая тишина. Лишь дыхание Рогозина говорило о том, что я все еще не одна, и рядом со мной находится живой человек. Наконец, видимо собрав волю в кулак, лейтенант заговорил.

Что это, мать твою, было?

Наше возможное будущее, тихо ответила я, не посчитав нужным добавить, что вариаций может быть сотни, если не тысячи. Но это был наиболее допустимый сценарий, ты видел то, что произойдет в одном городе. Но их может быть сотни, тысячи городов, которых ждет подобная участь.

Почему? Как? сквозь зубы выдавил Рогозин.

Почему? переспросила я, потому, что я допущу ошибку. Или не успею. Или не смогу. Как? Помоему ты только что имел возможность увидеть ответ на свой вопрос.

Ты не демон... какимто неестественным убитым тоном выговорил он.

Я знала, что встряска поможет тебе верно оценить ситуацию.

Но тогда кто же ты? продолжал тем же тоном лейтенант, словно говоря сам с собой.

Игнорируя его, я, молча, опустилась на ближайший камень, любуясь небом, покрытым россыпью звезд, городом, вспыхивающим миллионом огней. Последний раз, когда мир видел подобное, была середина бронзового века, и два города поплатились за собственные грехи и преступления перед ним. Конечно, нашу планету и позже посещали огненные космические гости, но они не имели такого разрушительного масштаба, и были скорее случайностью, чем карой. Хотя, разве я могу судить обо всем, что происходило в мире, зная так мало, опираясь лишь на собственные чувства и интуицию.

Ты не человек, продолжал следовать за своими мыслями лейтенант, но и не демон. Ты существо, способное с легкостью уничтожать врагов. Но я до сих пор жив, хотя пытался тебя убить.

Мне стало нудно и неинтересно следить за мыслительным процессом Рогозина, и я подивилась как, будучи настоящим тугодумом, он до сих пор остается в живых? Или эта тормознутость касается лишь меня? Решив, что дольше ждать не имеет смысла, и если не хочу встретить здесь рассвет в обществе лейтенанта, нужно как можно скорее с этим разобраться, я тяжело вздохнула и встала. Он тут же метнул взгляд на меня, казалось, забыв обо всем.

Наверное, этот фокус все же лучше показывать на рассвете, когда робкие солнечные лучи едва касаясь, растворяются, создавая непередаваемое сияние. Сейчас же приходилось работать с тем, что было. Прикрыв глаза и внутренне содрогнувшись от мысли, что после всего еще долго не смогу полностью восстановиться, я перестала сдерживаться. На миг, сквозь оболочку проступила моя истинная сущность, озарив площадь вокруг нас ярким светом. В то же мгновение на свет, по обе стороны от меня упали две тени, и я почувствовала себя цельной, идеальной, совершенной... Мои крылья...

Рогозин попятился в сторону, и, споткнувшись о мелкий камень, упал навзничь. Но тут же собравшись, снова подскочил, не сводя с меня ошарашенного взгляда:

Ты... ангел?

Мне хотелось возвести руки к небу и воскликнуть 'Аллилуйя' , но я сдержала этот порыв, идущий от самого сердца, и с надеждой воззрилась на лейтенанта:

Надеюсь, теперь мне не стоит опасаться поворачиваться к тебе спиной? Лучше знать об этом заранее. Не люблю тратить время зря.

Прости меня, я закашлялась, когда он рухнул на колени, подняв в воздух облако пыли, я думал... я не понимал! Но почему ты показала этот кошмар мне? Почему оказываешь такое доверие?

Что я могла ответить? Что Глеб, в отличие от него, соображал быстрее, и больше мне доверял? Что в скором времени мне понадобится любая помощь, которую я смогу получить от людей? И чем больше будет тех, кому я смогу доверять, тем выше у меня шансов остановить светопреставление , грозящее обрушиться нам на головы.

Ты мне нужен. Мне нужны все, кто способен верить и повиноваться.

Как по мне, вышло немного пафосно, но иногда люди склонны доверять красивым словам, а не тому, что видят и чувствуют. Возможно, стоит взять на вооружение сегодняшний опыт, хотя подобные 'спецэффекты' безумно изматывают и забирают кучу сил. Когдато я знала одного Мастера Иллюзий. Опыт, который я приобрела, наблюдая за ним, был воистину бесценным.

Я доверяю тебе, его глаза были полны раскаяния, губы дрожали от сдерживаемых чувств. Я видела, что он искренен, и гдето в глубине души промелькнуло сожаление о том, что только что пришлось с ним сделать. Михаэль никогда бы не одобрил 'промывание мозгов' человеку, сражавшемуся на стороне добра. Но его не было рядом, и я сама принимала решения. Как могла.

Сияние исчезло, и вскоре я вернула себе прежний облик уже ставшей для меня привычной оболочки, тут же почувствовав знакомый озноб.

Нам пора возвращаться, я протянула лейтенанту руку. Он принял ее, не колеблясь, с какимто непередаваемым почтением. Что же, похоже, наши отношения достигли нового уровня.

***

Я волновался. Тебя не было слишком долго. Неужели так сложно предупредить? именно такими словами было встречено наше появление в доме Глеба. Я понимала, что он переживал за мою безопасность, но этот тон... он меня смутил, заставив задуматься о разумности дальнейшего пребывания в его квартире. Не следовало допускать подобной привязанности к человеку, с которым у меня не может быть ничего, кроме общего дела.

Мне нужно побыть одной, пройдя мимо охотника в единственную комнату, я оставила его сверлить сердитым взглядом своего товарища, не желая участвовать в их намечавшемся разговоре. Они больше не представляли опасности друг для друга, поэтому, решив немного отдохнуть, я взяла с кровати одеяло и, завернувшись в него, забралась с ногами на подоконник, и прикрыла глаза. В отличие от места, которое мы только что покинули, на небе сияло солнце, и до ночи было еще очень далеко. Чтобы меня не тревожить, Глеб прикрыл дверь в комнату, но я слышала доносившиеся из коридора голоса. Охотник выражал недовольство, лейтенант оправдывался, но в целом они не сильно меня беспокоили.

Я спала, или мне это только казалось? Сознание будто покинуло тело, и я перемещалась по воздуху, больше не сдерживаемая оковами чужой оболочки. Зная, что это невозможно, пока я жива, встревожилась, но, напомнив себе, что это всего лишь сон, я продолжала двигаться вперед парить, лететь подобно ветру. Нет, гораздо быстрее ветра.

Мне было неважно, куда меня влечет. Лишь бы испытывать это непередаваемое ощущение свободного полета, который доступен лишь немногим живым существам.

Внезапно, некая сила прервала мой полет, заставив буквально рухнуть с небес на землю. Перед собой я увидела особняк, больше похожий на средневековый замок, скрытый среди высоких гор. Когдато я жила в таком же, вместе с...

Словно отгоняя от себя непрошенные мысли, я мотнула головой, хотя прекрасно знала, что сознание, лишенное тела неспособно на подобные движения. Чтото в этом доме притягивало меня, и, поколебавшись с минуту, я с неожиданной робостью направилась вперед, уже предчувствуя, что я там увижу... кого я увижу. Будь у меня сердце, оно бы билось, словно пойманная в клетку птица. Но дух не способен чувствовать то, что испытало бы живое существо, пусть и в чужой телесной оболочке.

Я заглянула в открытое окно, и до меня донеслись голоса... такие знакомые. Нахлынуло чувство, что я никогда и не покидала этот мир, не умирала, не возвращалась в совершенно другой оболочке.

Он сидел за столом в своем рабочем кабинете и чтото говорил высокому молодому человеку своим низким, бархатистым голосом, который я бы узнала из тысячи других. Не отдавая отчета в том, что делаю, я легко проникла в кабинет, приближаясь к нему, протягивая невидимую руку, словно желая прикоснуться. В тот же миг в комнате воцарилась тишина. Валар замер на полуслове, и когда его помощник повторил вопрос, сердито на него посмотрел, призывая к молчанию. Затем, резко встав, направился в мою сторону, словно точно зная, что там ктото есть. В шаге от меня он остановился и закрыл глаза, будто решив, что полагаясь на чувства, он сможет увидеть гораздо больше. Полукровка ошибался разве можно увидеть того, кто не существует в этом мире? Было странно, что он вообще чувствует чужое присутствие рядом с ним.

Уходи, тихо приказал он помощнику, и, дождавшись, пока тот покинет комнату, снова обернулся ко мне, протягивая руку. Я инстинктивно дернулась, боясь прикосновения, и, одновременно желая его, понимая, что никогда не смогу почувствовать это на своей коже.

Рука полукровки прошла сквозь меня, заставив бестелесную оболочку невольно вздрогнуть.

Регина? полувопросительный тон, полный надежды и недоверия, мог бы заставить меня заплакать, если бы я была сейчас способна на это. Он меня помнит... он чувствует, что я рядом.

Я все еще верю... его тихий голос рвал душу на части.

Внезапно, страшная боль пронзила тело то, другое, которое осталось за много сотен километров отсюда. Не понимая как, спустя мгновение, я уже находилась в собственной оболочке, корчась на полу от боли.

Тебе не нужно было этого делать, Регина, надо мной склонился Самуил, его лицо было хмурым, взгляд сосредоточен, ты нарушила обещание.

Прости, превозмогая боль, не чувствуя выступивших на глазах слез, я обхватила себя руками за плечи, стараясь выдержать спазмы, пронзавшими тело тысячами острых игл, я не хотела... я не могла...

Ты не смогла противиться своим земным желанием, подвергнув опасности собственную сущность. Бестелесный дух не должен покидать занятую им оболочку, если он не готов расстаться с ней навсегда. Ты знала, но допустила это. К тому же, поддавшись велениям сути, едва не загубила дело, ради которого была возвращена на Землю.

Прошу тебя, не забирай меня! я была готова впасть в истерику, просить, умолять, лишь бы не лишиться того призрачного шанса, который у меня еще остался, это было ошибкой, которую больше никогда не повторю. Поверь мне!

Михаэль будет разочарован своей протеже, выражение лица Самуила попрежнему было хмурым, но изменившийся с гневного на усталоснисходительный тон, говорил о том, что мне удастся его убедить.

Пожалуйста! умоляюще произнесла я.

Да будет так, уступил Самуил, если Михаэль тебе настолько доверяет, значит, считает, что ты не сможешь его подвести. Но помни: никогда! Слышишь? Никогда больше ты не увидишь демона, с которым когдато была связана кровавыми, богомерзкими узами.

Клянусь, я опустила голову, сдаваясь, смиряясь с неизбежным.