ГЛАВА XII

Откуда ты пришла?

В окно светила луна такая яркая, на темном беззвездном небе. Совсем скоро она станет полной. Когда я была маленькой, тетя Вера говорила, что души умерших попадают на луну, поднимаясь по рассеянному свету. Мне нужно было умереть самой, чтобы убедиться, что это не так. С возрастом во многое теряешь веру, но окончательную точку ставит лишь смерть.

Поворочавшись несколько минут на единственном диване и поняв, что уснуть, судя по всему, мне не удастся, я решила больше не притворяться. Рано или поздно, мне придется коечто ему рассказать, так почему бы не сделать это прямо сейчас, пока у меня есть на это время? Я села, сложив ноги потурецки, и посмотрела на Глеба, устроившегося на полу. Соорудив себе нехитрую постель, он прислонился голой спиной к стене и курил, стряхивая пепел в банку изпод кофе.

Это странное место. Не каждый может туда попасть. Странное и необъяснимое.

Я постараюсь понять, тихо произнес Глеб.

Они не видят снов. Никогда...

Я замолчала, а Глеб не пытался прервать тишину, давая мне время собраться с мыслями. Это было нелегко.

Они не такие как мы. Многие из тех, кого называют Хранителями, когдато были людьми. Умерев, они получили второй шанс вернуться на Землю и помогать другим. Но даже они не до конца осознают, что же на самом деле происходит на... по ту сторону.

И что же происходит?

Бой. Постоянный и непрекращающийся.

Ангелы воюют между собой? Глеб напрягся, и я поняла, что он слегка огорошен.

Нет. В их истории было два восстания. Первым мятежником, как ты знаешь, был Люцифер. Второе возмущение приписывают ангелам, возжелавшим человеческих женщин и решивших ради жизни на Земле покинуть Небеса. Небеса... я усмехнулась.

Но кому противостоят Ангелы?

Ты никогда не задумывался о том, откуда произошла жизнь? Нет, я не хочу сейчас затрагивать теорию Дарвина, хотя процесс естественного отбора и его влияние на эволюцию нашего мира во многом имеет смысл. Но... Он пришел из ниоткуда. Просто однажды на месте пустоты возникло нечто, ставшее нашим миром. Его миром, который он создавал, взращивал, с терпением и любовью. Все, что он делал, было пронизано любовью и добротой. Не знаю, откуда он нашел в себе силы, чтобы противостоять тому, что его окружало. Даже пустота несет в себе опасность. Иногда так легко недооценить ее, упустить чтото, имеющее впоследствии роковое значение.

Ты о чем? охотник непонимающе посмотрел на меня. В темноте его глаза странно сверкнули, и я подивилась причудливым фокусам лунного света.

Нас ограждают от этой опасности не одну тысячу лет. Сначала угроза была призрачной, едва видимой. Но со временем... Потеряв треть воинов, Ангелы уже не могли противостоять ей в полную силу.

Что это за опасность?

Вторжение, я последовала примеру Глеба и откинулась на спинку дивана. Было не слишком удобно, но раз уж все равно уснуть не удастся, лучше так, чем холодная земля или стол в прозекторской, не спрашивай, прошу тебя. Пять лет не такой уж долгий срок для тех, у кого в запасе вечность. И не все время я была среди них. Мне мало что удалось узнать.

Я замолчала, стараясь не показать того, что чувствую в этот момент. Главное, не вдаваться в детали, и обойтись общими фразами. Он должен быть настороже это главное, что необходимо донести.

Ты была в раю? я улыбнулась такому неприкрытому нетерпению своего друга. А друга ли? Геб был достаточно честен со мной все это время, чтобы подозревать его в чемто отвратительном. Да, я ему доверяла... Почти.

Рай это не совсем то, что представляют себе большинство людей. Возможно, гдето во вселенной и существует место, куда уходят души праведников, говорят с Богом, пьют амброзию и наслаждаются гимнами, которыми Ангелы восхваляют деяния господни. Но это не мой вариант.

Что же тогда?

Я на несколько минут замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. Но как можно донести то, что едва можешь осознать сам?

Представь себе ядро, основу, со всех сторон окруженную чемто вроде вакуума. Там не просто отсутствует воздух. Все гораздо сложнее эта субстанция жива и разумна, она преграждает выход из ядра ... из этого мира всем, кто лишен некоего свойства. Назовем его жизненная сила, душа... Anima. То, что находится за вакуумом и есть Рай. Он не на небе, а вокруг Земли. Он опоясывает ее тугим кольцом, сохраняя в ней жизнь, не позволяя внешней угрозе попасть на Землю.

Хочешь сказать, для них мы чтото вроде резервации для Пустышек? медленно начал Глеб.

Пустышек?

Так мы называем тех, кто лишился своей души, отдал ее демону в обмен на чтото. Для них мы отстойник бездушных тварей?

В твоем исполнении это выглядит несколько... грубовато, я поморщилась, понимая, что в какойто мере Глеб прав, но все же, не до конца.

Это сложно понять, и, возможно, со стороны людей картина представляется не слишком оптимистичной. Но есть много чего...

Ты находишься в теле мертвой женщины. Скажи, как часто это у вас практикуется? перебил он меня.

Довольно часто, призналась я, хотя мы предпочитаем тела живых людей. С ними гораздо проще. Море сил уходит на то, чтобы вдохнуть в тело жизнь, а живую оболочку нужно лишь уметь контролировать и отпустить, пока она не потеряла жизненных свойств.

Тогда почему ты выбрала ее? я понимала, насколько Глебу трудно в ту минуту. Тот, кто всегда верил в добро и справедливость только что почувствовал себя лишь маленьким винтиком в огромном и непонятном ему механизме, песчинкой под ногами великана.

Так было необходимо. Ты многого не знаешь, и, возможно не сможешь понять всего. Но Карина Жданова была нужна нам живой. Точнее, ее оболочка.

Так вы называете наши тела? Оболочки? в голосе охотника послышалась неприкрытая горечь. Я видела, как он разочарован и угнетен. Мне было неприятно ломать его веру в то, чему он посвятил всю свою жизнь. Но, возможно, когданибудь это его спасет.

Прости, я отвернулась, избегая его взгляда, который остро чувствовала в темноте.

За что? он усмехнулся, разве ты должна извиняться за то, кто ты есть?

А кто, потвоему, я?

Ангел, для которого люди лишь оболочки, он вскочил с пола. Я видела его напряженную фигуру. Как же мне хотелось успокоить его, сказать, что все в порядке. Ничего страшного не происходит. И действительно, ничего трагичного. Просто рушится мир еще одного человека.

Я встала с дивана и медленно подошла к нему. Он наблюдал за мной, пытаясь понять, что я замыслила.

Ты действительно так думаешь обо мне? Что я способно на такое?

Коснулась руками его плеч, почувствовала, как он напряжен. Нет, охотник, ты должен это выдержать, иначе, тебе ни за что не пережить того, что произойдет.

Глеб склонился ко мне, возможно, пытаясь прочесть мои чувства на освещенном лунным светом лице. Как хорошо, что он может полагаться лишь на зрение и интуицию, не обладая способностями сверхъестественных существ. С ними мне еще предстоит столкнуться.

Ты изменилась. Я не об иной оболочке, тут же поправил он себя, я о Регине. Той, какой она была прежде.

Насторожен... он был насторожен со мной, словно сейчас перед ним была не Регина, а ктото неизвестный, чтото неизвестное. Он был прав.

Не удивительно, заметила я, в то время я была человеком. И гдето в глубине души все еще им являюсь. Поэтому те, кого называют Хранители, редко общаются с Ангелами. Трудно, порой, невозможно понять того, кто никогда не переживал, не ощущал того, что пережили и чувствовали перерожденные. Так называют тех, кто когдато был человеком.

Они для Ангелов ... Глеб умолк, пытаясь подобрать слова, второй сорт?

Нет, что ты, я улыбнулась, там нет подобных понятий. Рай лишен любой... дискриминации. Хранители сами избегают Ангелов, чувствуя себя рядом с ними некомфортно... уязвимо. Они всего лишь дети, делающие первые шаги в Вечности. Им простительна такая слабость.

А ты... ты тоже теперь Хранитель? его рука накрыла мою и слегка сжала.

***

Отец! Тимур склонился над умирающим. Он даже не пытался скрыть перед потенциальными противниками своей тревоги боли и отчаяния. Ему хватило лишь беглого взгляда, чтобы понять надежды нет. Лагутинстарший доживал свои последние минуты.

Эта паутина его убивает, тихо произнес Валар, наблюдая за скорбящим демоном, к сожалению, мы бессильны против нее.

Но кто? Почему? Как? схватив еще теплую руку отца, Тимур легонько ее сжал, чтобы не причинять новой боли, но стремясь донести до главы клана, что его сын здесь, рядом с ним. Пусть он этого не слышит, но, возможно, почувствует.

Мы узнали о нападении слишком поздно, начал полукровка, мы никогда не были близки с твоим отцом. Но я ему не враг. Мои слуги вмешались, но было слишком поздно.

Валар видел, как сереет лицо еще недавно полного сил демона. Жизнь покидала его тело. Он знал, какие муки испытывает умирающий, и лишь надеялся на то, что он сейчас без сознания. Последний, едва слышный вздох возвестил о том, что глава клана Карателей только что умер.

Сожалею, прошептал он над телом погибшего, и, оставив Тимура наедине с отцом, вышел из комнаты.

***

Не совсем. Точнее, совсем не Хранитель, я нервно усмехнулась и отвернулась от испытывающего взгляда Глеба. Наверное, я могла бы солгать. И это было бы правильно и логично.

Я отстранилась от него и подошла к окну, стараясь смотреть на небо, тучи, плавно скользящие по небу, ветер, едва шевелящий листья деревьев. Только не на Глеба, вставшего позади меня. Мне хотелось, чтобы этого разговора никогда не было. Но мы не всегда получаем то, что хотим. И иногда нужно идти до конца.

Вспомни, чья я дочь. Холодный огонь уничтожил мое тело, и добрался до души. Но гдето глубоко внутри я прежняя. Та, что убивала, не щадя никого, не чувствуя стыда и угрызений совести.

Ты спасала свою жизнь. Защищала близких.

Поначалу так и было... Но потом... Я примирилась с собой, с тем, что я есть, перестала видеть в этом зло. Стала демоном, не перестав быть человеком. Огонь меня убил, но не смог исправить того, что было. Я не Хранитель, и никогда не могла бы им стать. В этом мире существует равновесие добро и зло, день и ночь, Хранители, спасающие чужие жизни и... я. Наверное, это и есть возмездие за мои грехи.

Как такое возможно? робкое прикосновение, тихий вздох. Он все еще здесь, со мной. Наверное, я недооценивала своего друга.

В этом мире возможно все. А на небесах... Каждому воздастся по делам его, не больше и не меньше.

Почему ты здесь? тихо спросил он.

Есть одна вещь... очень ценная, для тех, кто хочет изменить этот мир, возможно, даже его уничтожить. Ключ, о котором никто из ныне живущих не должен знать.

Но при чем здесь Жданов, и Карина?

Первоначально этот ключ попал в руки одного старого ученого. Он был любителем всего необъяснимого и загадочного и тут же поспешил поделиться находкой со своим учеником.

Ждановым? уточнил Глеб.

Олег был антропологом, изучал эволюцию нашего вида. Он сразу понял ценность находки, и увлекся этим. Настолько сильно, что допустил похищение и убийство своей жены. А потом появилась я. Было бы нетрудно найти сам ключ. Но меня интересовало не только это.

А что же тогда?

Ключ не мог попасть в руки старика просто так. Ктото ему его отдал, рассчитывая, что он станет достоянием людей. Не важно, у кого он хранился, в чьих руках побывал. Важно то, что некто пока мне неизвестный стремится, чтобы о нем узнали.

Ты не знаешь, кто это был?

Демон. Я уверена, что в этом участвовал демон. Но не только. Были замешаны Пустышки, как ты их называешь. Я должна все выяснить, иначе...

Иначе что?

Когдато Земле был дан второй шанс. После Ноя мир изменился и не в лучшую сторону.

О чем ты говоришь?

Я говорю о том, что если ктото найдет место, указанное на карте, мир будет уничтожен. На этот раз навсегда.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и шумом ветра. Гдето в соседнем дворе залаяла собака, совсем рядом скрипнуло окно.

Мы не можем этого допустить, наконец выдавил Глеб, и мною овладело двоякое чувство. Он сильный, в нем достаточно смелости, чтобы противостоять любой угрозе. Но что, если угроза таится в нас самих?

От тебя это не зависит. Просто держись от всего как можно дальше. Это моя забота.

Нет, внезапно он с силой сжал мою руку, слишком опасно.

Не забывай, кто я.

Помню. Но вчера тебя едва не убили. Человеческим оружием. Ты могла сейчас быть мертва.

Но я жива. И стала сильнее, я не собиралась рассказывать ему о Самуиле, чтото в последнее время у меня стало слишком много помощников. Но ангела прислал Михаэль. Он был силен и достаточно обучен, чтобы противостоять любой опасности. А Глеб... смел, отважен и почеловечески уязвим.

Ты не сможешь заставить меня отступить. На этот раз я не позволю тебе умереть.

Мне не хотелось ему говорить, что на этот раз многие не позволят мне умереть... просто и без мучений. А вот угроза потерять оболочку, развоплотиться, стать сущностью, так и не нашедшей выхода из ловушки, повторить судьбу Аурелии, была вполне реальной. Похоже, он ощутил мою неуверенность и страх. Его рука обхватила мой подбородок, и я почувствовала его тёплые пальцы на своей щеке. Внезапно его губы приникли к моим, вторая рука скользнула по телу, и я невольно вздрогнула, от этого прикосновения.

Глеб, слегка отвернувшись, закрыла глаза, стараясь перебороть нахлынувшие чувства, не надо, пожалуйста.

Несколько минут в комнате слышалось лишь его дыхание тяжелое и прерывистое, его присутствие меня смущало, вызывало трусливое желание обратиться в бегство, что я и сделала. К счастью, Глеб не пытался меня остановить.

***

Было раннее утро, когда Валар вошел в комнату, где накануне он оставил Тимура с отцом. Полукровка знал, что все кончено, но ему доложили новый глава клана Карателей, все еще находится рядом с телом.

Кто это сделал? раздался его сдавленный голос. Демон не скрывал своей скорби, и Валар удивился тому отголоску собственных чувств, которые он считал навсегда похороненными глубоко внутри.

У меня нет точной информации, честно признался он, твой отец придерживался умеренных взглядов и никогда не имел опасных врагов. И еще это не работа охотников.

Я знаю, кто его убил, будто озаренный какойто идеей, Тимур посмотрел на Валара. Его глаза были покрасневшими, но сухими, словно он рыдал глубоко внутри, это Родгар.

Полукровка промолчал, и, отвернувшись, сел в кресло.

Да брось, неожиданно зло продолжил Тимур, тебе ли не знать, на что способен твой шурин. Тот, кто пошел против собственного отца, уничтожил всех, кто стоял у него на пути... Я знаю, что Палач преследует тебя все эти годы. Вот только не понимаю почему? Ты никогда не претендовал на главенство в клане, хотя имел на это право после смерти его сестры. Многие недоумевали почему ты этого не сделал? Что тебе мешало?

Я устал воевать, мрачно ответил Валар.

Ты не выглядишь уставшим, поднявшись на ноги, Тимур занял место напротив полукровки. Его взгляд источал подозрение, недоверие и решимость, неужели то, о чем говорят, правда?

И о чем же говорят? тон Валара был ироничным. Его глаза сузились, в них вспыхнули опасные огоньки.

Регина... младшая дочь Данталиона, сестра Палача, по слухам, вызвавшая в нем отнюдь не братские чувства... твоя жена... Неужели она жива?

Не всем слухам стоит верить, медленно произнес полукровка.

Впрочем, это не мое дело, чтото заставило Тимура пойти на попятную. Возможно, тон его собеседника, ставший вдруг холодным и безразличным, а может быть, взгляд, бегло скользнувший по молодому демону, заставивший того невольно поежиться, мне нужен убийца моего отца. И я уверен в том, что это Родгар. Я отомщу, пусть даже мне придется выступить против него в одиночку.

А вот это, мой друг, неторопливо растягивая слова начал Валар, я бы хотел обсудить с тобой подробнее.

***

Я зашла в ванную, и, наклонившись над раковиной, брызнула в лицо холодной струей воды. Помогло не очень, мысли не обрели трезвость, кожа так и не перестала гореть. Его присутствие почувствовала сразу, но не спешила открывать глаза, чтобы продлить краткий и такой нужный мне сейчас момент одиночества.

Тебе придется посмотреть на меня, Регина.

Здравствуй, Самуил. Не думала, что ты появишься прямо здесь, я выплюнула воду и посмотрела на себя в зеркало. Надеюсь, Глеб не услышит голоса из ванной и не поймет, что я не одна.

Никогда не жаловался на избыток терпения, но, признаюсь, мне пришлось сдержаться, чтобы не вмешаться в вашу беседу. Ты сделала большую ошибку, сообщив человеку то, что ему запрещено знать.

Он столько лет сражался против наших общих врагов. Неужели он не заслуживает того, чтобы знать хотя бы часть правды?

Он не готов понять и принять то, что ты ему открыла.

Глеб достаточно разумен, чтобы найти в себе силы это сделать, возразила я.

Ты берешь на себя ответственность, начал Самуил.

Михаил поручил это мне. Значит, я сама способна решить то, что будет лучше для дела.

Меня предупреждали, что с тобой будет сложно, неожиданно, Самуил улыбнулся, став снова молодым, привлекательным, немного ироничным парнем, которого я впервые увидела сегодня утром в морге.

Тогда тебе стоит набраться еще больше терпения и положиться на меня, я вернула ему улыбку, и, поняв, что осталась одна, облегченно выдохнула. Нелегко убеждать того, кто старше тебя в несколько тысяч раз, и уж совсем нереально, пытаться уверить других в собственной правоте, когда сама себе доверяешь все меньше.

Солнечный луч робко скользнул по щеке. Смахнув с лица волосы, я открыла глаза и поняла что в комнате я одна. На кухне слышался звон посуды, и я улыбнулась, представляя Глеба в фартуке, колдующего над очередным изыском поварского искусства. Было немного неловко показываться ему на глаза после ночного разговора и всего остального. Но я верила, что он правильно меня поймет, и не станет держать обиды.

Дверной звонок разогнал остатки сна, и, вспомнив, что на мне все еще рубашка Глеба, решила не вставать с постели.

Привет, голос Глеба был удивлен и немного встревожен. Я уже хорошо могла понять его чувства, не ожидал, что ты придешь.

Извини, что так рано, как только я узнала голос Рогозина, тут же вскочила, пытаясь понять, что же мне делать. Наша прошлая встреча закончилась паршиво. Скорее, даже трагично, для меня, нам нужно поговорить.

Давай не сейчас. Я занят, твердо ответил Глеб.

Послушай! Я понимаю...

Не сейчас, поняв, что Глеб собирается захлопнуть перед носом Рогозина дверь, я решилась.

Выйдя из комнаты, ничуть не смущаясь, замерла в проеме двери. В конце концов, стыдно здесь должно быть не мне..

Ты? лейтенант был не на шутку удивлен. Его брови поползли вверх, но тут же взяв себя в руки, он потянулся к кобуре.

Не стоит, Глеб без труда перехватил его руку, и мгновенно скрутив, впечатал в стену.

Ну, здравствуй, лейтенант, я усмехнулась, следя за попытками Рогозина вырваться из захвата охотника, рада, что зашел. Жаль, что не удастся уйти.