ЧАСТЬ 16

Я сделал над собой усилие, встал и принялся за дело. Но все действия выполнял чисто механически: подходил к очередному трупу твари, переворачивал спиной вверх, если надо, разрезал по долькам похожий на половину головки чеснока споровый мешок, потрошил, если находил спораны — заворачивал в тряпицу с ватой и шел к следующей тушке. Мне даже было не интересно, найду я что-нибудь или нет. Я, видимо, просто очень устал. День выдался не из легких: сначала похмельные сборы в рейд, потом перестрелка с бандитами, близкое знакомство с элитой, затем медведь-зомби, блуждания по лесу и под конец еще этот маразматичный бой на хуторе.

Со всех собрал восемь споранов, если вместе с тем, что с двух бегунов на входе взял, и четырьмя с медведя — это тринадцать, ну хоть потраченные патроны отбились. Прошелся по хутору, проверил дома на предмет чего-нибудь ценного, ничего не нашел. Встретил двух медляков, успокоил их топором, да еще в одном из домов обнаружил ползуна — мерзкое создание, мерзкое и жалкое, убил и его. Частенько попадались обглоданные костяки животных, иногда людей, заметил пару сильно погрызанных, но не объеденных до конца трупа, видимо, это были неудачливые медляки, которыми решили от бескормицы закусить твари посильнее. Все, кажется, хутор зачищен, теперь можно наконец подумать о еде и ночлеге.

Остановился в доме рядом с перекрестком. Здесь, похоже, была организована неофициальная торговая точка — запасы продовольствия здесь были весьма внушительны, а в просторной кухне, объединенной с прихожей, я нашел низкий ящик с буханками хлеба. В таких ящиках его обычно развозят по магазинам. Не знаю, как они правильно называются, поддон — не поддон, лоток — не лоток.

Поужинал уже в темноте, найденной здесь же тушенкой и сухарями — разломал одну из буханок хлеба, который засох до почти каменного состояния, но не заплесневел и в целом был вполне пригоден к употреблению. Входную дверь подпер тумбочкой — не так чтобы не откроешь, но сделать это бесшумно не получится. Притащил подушку с одной из кроватей на диван в соседней с кухней комнате, засунул под нее пистолет и лег спать не раздеваясь. Можно было устроиться в спальне с гораздо большим комфортом, но что-то во мне протестовало — какое-то дикое чувство такта, что ли. Мол, жили люди, меня к себе не приглашали. А я тут приперся и в одежде на хозяйскую кровать. Причем мозгом-то я понимал, что люди эти давно мертвы и пофиг им уже, кто и как на их кровати спать будет. Больше того, они, возможно, переродились в тварей, и я их сегодня убил, а тут о каком-то чувстве такта думаю. Да, мозгом понимал, но чувствовал себя в спальне не комфортно — я уж лучше здесь, на диванчике. Вообще, наверно, не стоило здесь останавливаться на ночь, надо было лучше вернуться в лес и переночевать под каким-нибудь кустом. Крови с тварей натекло много — удар от моего умения сейчас можно сравнить с ударом тяжелой кувалды, а если по меньшей площади бью, то и сильнее, так что я их не глушил, а просто проламывал им черепа. Хотя, может быть, я и зря беспокоюсь, может, зараженные только свежую кровь иммунных чуют издали. А так оно, наверное, и есть: зараженные гибнут и от лап друг друга, причем нередко, не могут же твари к каждому пожеванному медляку бегать, на каждый случай не набегаешься.

Посреди ночи меня разбудил странный шум. Не успев понять, что к чему, я вскочил с дивана, выдернув из-под подушки пистолет, и замер посреди комнаты, готовый стрелять, бежать или прятаться. Совсем нервы ни к черту стали — это всего лишь шум дождя. Ну да, небо вчера с утра хмурилось и вот наконец разродилось дождем: не мелкая противная морось, но и не ливень — спокойный и ровный летний дождик. Я раньше очень любил ночные летние дожди, а особенно спать под них, когда можно открыть окно в комнате и впустить в душную квартиру прохладу и свежесть, и засыпать под мерный и почему-то грустный шум капель. А сейчас, в Улье, шум дождя мне казался не просто грустным, а тоскливым и тревожным. Капли шелестели по веткам и листьям деревьев, по крыше дома, дождь как будто оплакивал погибших здесь людей и меня вместе с ними. Это жесткий мир, здесь не до светлой печали и сантиментов. А еще дождь отлично скрадывал звуки шагов. Впрочем, если кто-нибудь захотел бы подобраться ко мне, пока я спал, у него и без дождя бы это отлично получилось.

Дождь и утром не закончился и вообще, похоже, заканчиваться не собирался: небо обложило низкими свинцовыми тучами от горизонта до горизонта, и дождь шел все тот же — не морось, но и не ливень, спокойный и ровный, а такой дождь может затянуться на несколько дней. Выходить на улицу в такую погоду, конечно же, не хотелось, но что делать, нужно дойти до Рока, там, наверное, меня уже похоронили, а значит и вещички из моей комнаты могут куда-нибудь разойтись, если уже не разошлись. В любом случае, чем быстрее я начну их догонять, тем больше шансов, что у меня это получится. Не то чтобы у меня там было много ценного, так, по мелочи, ну и немного споранов припрятано, на черный день. В общем, ломиться в стаб сломя голову смысла особо нет, но и затягивать с возвращением не стоит, а мне, по моим прикидкам, пешком дотуда пару дней добираться.

Мокнуть под дождем очень не хотелось, а одет я был в простые штаны камуфляжной расцветки, такую же куртку, футболку и ботинки. Ботинки хорошие, сильно промокнуть не должны, если в них в глубокие лужи не забредать, а вот с остальным… Под таким дождем я минут через двадцать промокну до нитки. К счастью, внимательно осмотрев хозяйский гардероб, я нашел хороший брезентовый плащ. Великоват для меня, да и тоже со временем, конечно, промокнет, но это лучше, чем ничего, а что большой — это скорее даже плюс, зато в него можно вместе с рюкзаком влезть. А может, еще и автомат под плащ спрятать, чтоб не намок? Нет, просто повешу на плечо стволом вниз, я уже прятал автомат в рюкзак, и чем дело обернулось? То-то же.

Собрав с собой немного еды про запас, я вышел на улицу. А не так уж и плохо — в плаще идти, вполне комфортно, по крайней мере, пока. Хотя капюшон на голове прилично снижает радиус обзора, да и слышно в нем хуже, но очень уж не хотелось мокнуть, ладно бы только голова вымокла, но потом вода непременно потечет за шиворот, и мокрым я буду уже весь. Не сахарный, конечно, не растаю, и простудиться с моим нынешним иммунитетом тоже не страшно, но лучше подольше оставаться сухим. В такие моменты начинаешь ценить простые радости жизни и блага цивилизации, которых обычно просто не замечаешь: сухую одежду, крышу над головой, горячую еду и чай. Да, от тарелки наваристого борща и кружки горячего чая я бы сейчас точно не отказался, голода я не испытывал, но на ужин и завтрак у меня были сухари и холодная тушенка, и на сегодня и завтра меня, похоже, ожидает тот же печальный рацион.

В дождь видимость и слышимость хуже, и запахи, вроде, тоже хуже распространяются, так что и, так сказать, обоняемость понижена. Поэтому я не стал забираться обратно в лес, а пошел вдоль обочины дороги, придерживаясь кустов, кое-где растущих вдоль нее. Пару часов ничего не менялось: дорога, грязь, кусты, поле, за полем лес. Дождь не прекращается — хмуро и тоскливо.

Дошел до границы кластера, раскисшая грунтовка сменилась асфальтом, даже не слишком разбитым. У обочины я увидел автобус, остановился, посмотрел в бинокль — вроде, опасности нет. Подошел, держа автомат наизготовку. Трупы, трупы и еще раз трупы — разорванные, некоторые частично обглоданы, некоторые объедены до костей. Живых нет, и тварей нет, и ничего интересного тоже нет — обычное дело для Улья.

Как бы это странно ни прозвучало, мне в Улье все еще было интересно — здесь много непонятного, можно сказать, таинственного, и возможностей навалом. Нет, их и в моем прежнем мире было достаточно, но здесь все это чувствуется острее, нагляднее, что ли. Но вот наивно-авантюрный настрой Стикс с меня уже посбивал: конечно, в перспективе у нас вечная жизнь вкупе с вечной же молодостью и отличное здоровье, надо только стать крутым, развить дар, подобрать оружие и снаряжение получше, ну и еще самую малость — выжить. А на деле? Грязь, трупы, вонь, холодная тушенка с сухарями и противный вкус живчика, да еще и убить тебя кто-нибудь норовит по десять раз на дню. От такой жизни не мудрено если не издохнуть (в нашем мире, впрочем, все, со временем, дохнут, причем от любой жизни), то хотя бы начать бухать по-черному или превратиться в жестокую хладнокровную сволочь. Последний вариант меня устраивает больше, но тоже не хотелось бы. Хотя процесс уже начался — и напиться, бывает, уже тянет, и в спину человеку при необходимости выстрелю без особых душевных терзаний. Это еще не значит, что я сволочь, но перемены, как говорится, на лицо, и удастся ли мне на пути к собственной крутизне сохранить нормальный моральный облик, это еще вопрос. Ну да как пойдет, тем более, законченную сволочь не слишком беспокоит то, что она законченная сволочь, а тут еще выжить надо.

Так, меся ботинками грязь и размышляя на тему, могу ли я, хочу ли я и говно ли я, я подошел к довольно крупному поселку. Крупный поселок, не очень хорошо: много людей, домашний скот, собаки и прочее, здесь могут быть довольно серьезные твари, лучше бы обойти это место стороной. Но до леса с полкилометра чистого поля — не сказать, что я у дороги надежно укрыт от посторонних взглядов, но здесь хоть кусты местами попадаются, и придорожная канава, опять же, имеется — хоть какое-то укрытие, а там я буду как на ладони. Вот почему, интересно, рядом с дорогой почти всегда есть канава? Специально их, что ли, делают?

Я решил, что пройти через поселок по краю будет безопаснее, чем ломиться через поле в лес, да и отдохнуть и перекусить под крышей не помешает. И пройдя буквально несколько домов, нарвался на лотерейщика. К счастью, я заметил тварь раньше, чем она меня, и успел укрыться за брошенной у дороги машиной.

Монстр взобрался на крышу фургона и сидел теперь там, на корточках, опираясь на руки. Через бинокль было отлично видно, как капли дождя стекают по лысой башке, капают с носа, но тварь на это никакого внимания не обращала. Мощная грудь вздымается от дыхания и больше никакого движения. Медитирует он там, что ли? Или может, они так спят, как киты спят, не забывая всплывать для дыхания и снова погружаться в воду.

Надо его валить. Он здесь, видимо, один, чего он там сидит — не ясно, может, задумался, не свить ли там себе гнездо. Сейчас он меня не замечает, но вот если я начну двигаться, хоть назад, хоть в сторону от него, он меня неминуемо заметит — до него метров пятьдесят, не больше. Да и почему бы, собственно, нет? В лотерейщике, конечно, нет ценного меха и диетического легкоусвояемого мяса, зато несколько споранов есть наверняка, и может быть, даже горошиной порадует.

Стрелять я в него не стал — громко, да и зачем лишние патроны тратить. Запас сил для использования дара уже восстановился, это я еще утром проверил, когда разламывал очередную засохшую буханку хлеба на более удобные для употребления сухари. Так что, не мудрствуя лукаво, я просто вышел на дорогу и спокойно пошел к монстру.

Лотерейщик повернулся ко мне, плотоядно заурчал и в один прыжок преодолел треть разделявшего нас расстояния. Пройдя еще пару шагов, я сконцентрировал взгляд на его переносице, ударил умением. Лоб такой твари я пока пробить не способен, видимо, у лотерейщика кости уже покрепче человеческих будут, а вот переносицу — без проблем. Раздался звук удара, хруст, тварь споткнулась и по инерции продолжила движение ко мне. Я отскочил в сторону, пропуская тело монстра мимо себя, и еще раз ударил умением тварь в висок. Хорошо, что даром целиться не надо — куда смотришь, туда и бьешь.

Не успев обрадоваться, что все прошло так гладко, я услышал звуки шлепков по грязи прямо за спиной. Развернулся, подаваясь в сторону от незамеченной угрозы, но недостаточно быстро, и спидер, видимо, прибежавший на звуки наших с лотерейщиком разборок, успел полоснуть меня когтями по лицу. Зашипев от боли, я от души вмазал даром в голову незаметно подкравшейся ко мне твари. Хруст ломающихся костей, брызги черной крови, тварь валится на асфальт мордой вниз и начинает исполнять ногами уже привычный для меня посмертный танец.

Я огляделся вокруг — никого больше не видно. Хорошо, этот спидер один прибежал — было бы хотя бы двое, могли бы сильно порвать. Вот ведь действительно из слова «спидер» надо одну лишнюю букву убрать, принесла ж его нелегкая. Сильно поцарапал: бровь рассек и щеку, кровь заливает левый глаз.

Наскоро заклеив царапину сложенным в несколько слоев бинтом и пластырем, я собрал трофеи с тварей и поспешил прочь, пока еще кто-нибудь не прибежал. В лотерею я опять не выиграл — в лотерейщике, или еще его называют жрачем, обнаружился только один споран. Спидер вообще оказался пустым — вот ведь… спидер! И морду мне попортил, и никакого с него приварка.

Уже на выходе из поселка я услышал шум приближающихся машин и поспешил спрятаться за ближайшим кустом. Неизвестно, что там за люди едут: может быть, нормальные рейдеры, и, возможно, им со мной даже по пути и они меня подбросят в стаб, а может, это муры и они меня пристрелят и разберут на органы — лучше не проверять.

Вскоре мимо меня проехали три машины: газ с будкой, бортовой зил с пулеметом в кузове и пикап, тоже с пулеметом. Если это муры, то это серьезная группа. Я вообще раньше думал, что муры — это мелкие шайки отморозков, и не считал их серьезной угрозой… ну не для одиночки, конечно, а для колонн, вроде наших, из снабженцев. А потом люди объяснили, что на счет отморозков я прав, но вот на счет несерьезности угрозы сильно ошибаюсь. В Улье вообще много всяких маргиналов, выживаемость у них, видимо, выше, чем у нормальных людей. И муров тоже много, и они часто организуют крупные банды, способные не только напасть на колонну снабжения, а даже захватить небольшой стаб. А значит, и стабы у них свои есть — должны же они где-то жить. В общем, от машин лучше прятаться, на всякий случай. А я так спокойно пер вдоль дороги, а если бы там ко мне кто-нибудь приехал? Куда бы я прятаться стал? Кусты не везде попадаются, и добежать до ближайших можно и не успеть. С другой стороны, если всего бояться, то вернее будет сразу застрелиться. Но дальше я лучше пойду по лесу.

Больше ничего примечательного в этот день не произошло, как, впрочем, и в следующий. Я пробирался по лесу, придерживаясь дороги, чтоб не заблудиться, дождь иногда усиливался, иногда сбавлял обороты, но не прекращался ни на минуту. На ночь пришлось остановиться просто под деревом, ничего лучшего не подвернулось: вокруг глухие лесные кластеры, шариться по которым в темноте все равно опасно, да и устал я за день. Так что пришлось обустраиваться, где темнота застала. Наломав кучу веток, я сделал что-то наподобие лежанки, улегся, завернувшись в плащ, и пытался заснуть, и несмотря на не самые комфортные условия, это у меня получилось.

А вот нормально выспаться, конечно же, нет: несколько раз просыпался от холода, ворочался на жестких мокрых ветках, снова проваливался в сон, и к рассвету, когда наступает самое холодное время в сутках, у меня уже зуб на зуб не попадал, и я начал мечтать о кружке горячего чая. Костер бы развести, но куда там — все мокрое, да и костер очень далеко видно, и запах от него сильный. Это сразу заявить всем тварям в радиусе километра, что я здесь и меня пора съесть. В предрассветных сумерках, поев уже изрядно задолбавшей меня тушенки и сухарей, я двинулся дальше — лучше движением погреюсь.

Дождь, словно издеваясь, закончился, когда я уже шел через полосу заградительных сооружений, что окружает Рок. Закатное солнце ненадолго показалось в разрыве туч, осветило землю кровавым светом и скрылось за горизонтом. До стаба я добрался только вечером, мокрый, уставший, голодный и злой как черт.

На входе меня встретил незнакомый мне охранник, или правильней будет называть его постовой. Сочувственно оглядел меня, спросил:

— Как зовут? Первый раз в нашем стабе?

— Скил, — ответил я. — Нет, я местный, из снабжения.

— Сейчас. Погоди секунду, — он подошел к будке охраны, поговорил недолго с сидевшим там мужиком, видимо, ментатом, и вернулся ко мне. — Да, есть такой, и ментат-метки совпадают, только у нас написано, что ты погиб на днях.

— Но ментат-метки-то совпадают?

— Да, — кивнул парень и умолк.

Я тоже говорить ничего не стал, зло уставившись на охранника, в ожидании его логических выводов. Парень, наверное, неплохой — тон доброжелательный, и работу свою старается выполнить, вот только тупой, похоже, непроходимо. С минуту мы стояли молча глядя друг на друга, а потом он удивленно воскликнул:

— Так значит, ты выжил!

— Нет, мля! — в тон ему воскликнул я. — Это значит, что теперь в Улье, кроме зараженных, появились реальные зомби, и иногда они возвращаются за своей зарплатой! И получить ее они, конечно же, хотят мозгами!

— Эээ… — в замешательстве протянул он.

— Но переживай, друг, — я хлопнул его по плечу. — Ты в полнейшей безопасности. — Из будки раздался заливистый смех. А я, не дожидаясь продолжения разговора, прошел дальше.

Так, куда теперь? По идее, надо бы сначала в казарму сходить, обозначится, что я жив, а то меня похоронили, вещи мои по наследству достались безутешно рыдающему над моей судьбой Марте. Ага. С другой стороны, из службы снабжения я ухожу, следовательно, из апартаментов казармы съезжаю. И куда мне со своим скарбом деваться? В гостиницу к Меломану, а вещи я за один раз все равно не перетащу — оброс барахлом. В основном у меня там книги — вещь не самая ценная, но выбросить не могу, рука не поднимется, не заслуживают книги такого к себе обращения. В общем, надо сначала к Меломану сходить, может он мою библиотеку примет на хранение, не могу же я постоянно ее с собой таскать. И чаю горячего очень хочется, и насчет бани узнать надо.

— Привет. Меломан здесь? — спросил я у бармена, подойдя к барной стойки.

— Здесь, и что? — усмехнулся в ответ он.

— Мне с ним увидеться надо.

— А ему с тобой надо? — сварливо осведомился бармен, и не дожидаясь ответа пошел к двери подсобного помещения — вот же хамло! Еще бы сказал «ходят тут, ходят всякие, а потом ложки пропадают». Я с трудом сдержался, чтобы не ударить его даром ниже спины, чтоб не разворачивался задом к людям, когда с ним разговаривают — выбесил урод! Никогда не любил хамов, особенно хамов на службе, с которыми людям приходится общаться. Вместо этого, когда он потянул дверь подсобки на себя, я ударил по ней. Ручку вырвало из рук бармена, дверь с грохотом захлопнулась, он развернулся и ошалело уставился на меня.

— Не беси меня, — прорычал я. — С Меломаном связаться можешь?

— Д-да, сейчас схожу, — проняло засранца. — А к-как вас представить?

— Скил.

Парня как ветром сдуло из-за стойки, как бы он не отправился вместо Меломана какую-нибудь охрану звать. Вообще-то зря я с ним так, он бармен, а не секретарь Меломана, и не обязан докладывать ему, что к нему пришел какой-то проходимец. С другой стороны — хамить посетителям тоже не стоит.

Минут через пять он вернулся и сообщил мне, входя в зал бара:

— Меломан ждет вас у себя в кабинете, — и зачем-то добавил: — У него там люди.

Может, это он сказал на случай, если я решу открывать дверь кабинета ногой и бить Меломану морду? Ну да, судя по моему поведению, можно и такое предположить. Что-то я совсем одичал, на людей кидаюсь, а к Меломану я, вообще-то, в роли просителя иду — мог бы и поприличнее себя вести.

— Всем привет, — сказал я, входя в кабинет, где кроме Меломана сидели еще трое, — Меломан, ты если занят, я могу и попозже заглянуть.

— Можешь, конечно, — жизнерадостно согласился со мной Меломан. — Но мы никуда не спешим, для вернувшегося с того света время найдется. Ох, ну и видок у тебя! Неудивительно, что ты Шмыга до заикания напугал.

— Шмыг, это тот парень, бармен?

— Ага, он и вообще парень не из смельчаков, а тут ты с такой-то рожей.

— Сам виноват — нечего людям хамить.

— Не спорю. Ну, ты проходи, присаживайся. Чего в дверях-то застыл, чаю хочешь?

— Очень хочу. Не поверишь — с утра мечтаю о кружке горячего чая, — я снял мокрый плащ и подсел к столу.

— Мечты сбываются, — сказал Меломан, протягивая мне кружку. — Рассказывай, тебе как спастись-то удалось? Мне сказали, что тебя последний раз видели с матерым элитником чуть не в обнимку.

— Да, он там к бойцу с пулеметом прыгнул, эмм… Бурый его, кажется, звали… не элитника — бойца. Мы с ним вместе в обход к своим прорывались, он элитника увидел, начал в него стрелять, тот на него и прыгнул, а я отскочить успел. Элитник меня только боком задел, а потом я смотрю — колонна уходит, я ее не догоню, от элиты отбиться тоже помочь не смогу. Ну, в общем я решил подальше оттуда убраться, причем в другую сторону, вот, так как-то… А колонна, значит, нормально до стаба добралась?

— Да, добралась, — кивнул Меломан. — Из ручного пулемета по серьезной элите стрелять бессмысленно — это ее рассмешит разве что, а вот огонь из двух ДШК и с бортового БТРовского ей совсем не понравился. Не убили, правда, она обратно ушла — тварь быстрая и не совсем тупая. А физиономию тебе кто попортил, или в косяк не вписался?

— Это спидер подкрался, незаметно, что примечательно, он даже не виден был издалека. Я пока с лотерейщиком разбирался, он прибежал, я только шлепки ног по грязи за спиной услышать успел. Развернулся, отскочил, но не успел немного. Мы с лотерейщиком, вроде, не сильно шумели, я даже стрелять не стал, но он как-то услышал.

— Ты, насколько я понял, на лотерейщика сам напал? — спросил один из гостей Меломана.

— Ну, да. У меня выбора другого не было, — ответил я. — Ну… Так вышло, в общем.

— Бывает. А он заурчать успел?

— Да, успел.

— Ну вот, это спидер и услышал — этот звук у тварей что-то вроде сигнала «кушать подано». Они его если слышат — сразу прибегают. А ты как с лотерейщиком справился, если не стрелял, топором, что ли, изловчился? — усмехнулся он.

— Нет, дар у меня полезный. Правда, действует почти в упор. А топором я однажды кусача со свитой из четырех спидеров уделал, — похвастался я, и тут же добавил. — Правда, и меня порвали немного, да и повезло мне просто несказанно.

— А ты, похоже, ловкий малый, если не врешь, конечно, — сказал мой собеседник и добавил, обращаясь к Меломану. — А он, похоже, тот, кто нам нужен.

— Возможно, — отозвался тот. — Скил, а ты на ту элитку, что в городе встретил, поохотится не хочешь?

— Да не вопрос! Сейчас, только каменный топор смастерю. Им же на мамонтов охотится положено, я ничего не путаю? — ошалел я, от такого предложения

— Кое-чего путаешь, ну да на мамонтов я тебя в другой раз охотится научу, мал ты еще для серьезных дел, сынко.

— Ловлю на слове, — ухмыльнулся я. — Так что там с элитником: топор идти делать, или берданку выдашь?

— То есть, ты согласен? — ухмыльнулся в ответ Меломан. Всех присутствующих, включая меня, похоже, забавлял этот бредовый диалог.

— Ну… — протянул я. — Хотелось бы услышать детали.

— В общем, в нашем районе появился элитник, и это проблема, — перешел на серьезный тон Меломан. — И сама она не рассосется — тварь вряд ли отсюда уйдет добровольно, еды здесь много, конкурентов нет. Наши безопасники связались с Норой на предмет прислать нам группу серьезных охотников, которые смогут с элитой справиться. Группу прислали, но по дороге у них случились неприятные приключения — одного из них ранили, не слишком серьезно, но на серьезных тварей он еще долго охотиться не сможет. Вот они и обратились ко мне, чтобы я подобрал хоть сколько-нибудь достойную замену. Я же в Роке кадрами занимаюсь.

— Понятно, — тоже посерьезнел я. — И ты предлагаешь это дело мне?

— Да, — кивнул Меломан и продолжил: — Это Леший, Историк и Гром, старшие в группе охотников. Мы тут уже полдня сидим, никак человека подобрать не можем — у нас тут народ из тех, что покруче, все больше по охоте на людей спецы. Была парочка кандидатур, но они отказались — им и так неплохо живется, не хотят рисковать. Риск, конечно, большой, но и куш сорвать можно не малый — все трофеи с элиты делятся на участников охоты, и от Рока благодарность небольшая будет. Ну, так как? Ты в деле?

— Угу, на выживших участников, — задумчиво проговорил я. — Не знаю, мне подумать надо, и в себя прийти немного — устал я, два дня под дождем мок и мерз. За два дня успел с элитой познакомится, топтун, вроде, меня чуть не сожрал, а может, и не топтун, не знаю, — медведь это был переродившийся, ели успокоил эту тварь.

— Переродившийся медведь — дело само по себе серьезное, — заметил кто-то из охотников, кажется, Гром. — А если еще и отожраться успел…

— С двумя лотерейщиками еще встречался, в ближнем бою, так сказать, — продолжал жаловаться на судьбу я. — Да и вообще, все эти трупы, костяки, запах разложения… Устал я, за баню убить готов.

— Понятно — укатали сивку крутые горки! Ну баня как раз горячая и на два часа в полном твоем распоряжении. Надеюсь, этого времени тебе хватит, чтобы решиться, — сказал Меломан и добавил еще себе под нос. — И еще кое-какую реабилитацию тебе назначим.

— Да, это… — вспомнил я о цели своего визита. — Меня же тут уже похоронили. Там барахло мое в казарме осталось…

— Не переживай, — махнул рукой Меломан. — Никто на него не покушался, свободных комнат в казарме полно. Я позвоню Марте, скажу, что ты жив и чтобы комнату пока за тобой оставили.

— Спасибо.

— Иди уже.

Баня — это хорошо. Баня — это просто отлично, а особенно правильная баня. У Меломана баня была правильной: просторный предбанник с длинным и широким столом и лавками вокруг него, с тумбочкой и самоваром на ней и небольшим буфетом над ней, мойка с деревянной бадьей и душем — для каждого свое, и парилка с низкой дверью, полками в несколько уровней и большой каменкой.

Я уже успел наскоро смыть первую грязь, а то в парилке чесаться устанешь, и теперь отогревался в парилке, лишь иногда выходя, чтобы окатиться холодной водой и немного посидеть в предбаннике с чашкой чая. Наконец-то я отогрелся и почувствовал себя человеком, а то, когда я зашел в баню и посмотрел на себя в зеркало, понял, почему Меломан решил, что моей рожей, можно пугать не слишком смелых барменов. Волосы всклокочены, лицо заросло неслабой такой щетиной, глубокая багровая борозда пролегла слева от середины лба через глаз до подбородка, и глаза — взгляд не человека, а скорее уставшего зверя, глаза холодные, злые и какие-то блеклые. А сейчас уже нормально, побриться только надо, а царапина — фиг с ней, даже брутальности какой-то добавляет.

Я задумался: а настолько ли я брутален, чтобы пойти охотиться на элитника? Тварь быстрая, сильная и очень крепкая — ее даже несколько крупнокалиберных пулеметов смогли только отогнать. С другой стороны, эти охотники специально приехали, чтобы ее убить, и выглядели они спокойно и уверенно. Похоже, эти ребята знают, что делают, раз даже выбывший из группы человек их не слишком обеспокоил, но и к подбору замены они подошли с умом. Да и интересно мне посмотреть, как убивать такую тварь, и награда мне тоже интересна — в таких монстрах и гороха немало, и споранов, и даже жемчуг бывает, и авторитет лишним не будет — надо же как-то в люди выбиваться. И все же — это чертовски опасное предприятие. А, была не была! Кто не рискует — тот не пьет шампанское. Я бы, вообще, красное крепленое предпочел шампанскому, но здесь дело не во вкусе. Шампанское — это напиток победы!

Скрипнувшая входная дверь отвлекла меня от размышлений. Меломан сказал, что баня на два часа в моем полном распоряжении, так что гостей я не ждал. Я выбрался из парилки. Гостем оказалась Мила, она стояла у входной двери в халатике и шлепанцах. Ну правильно — не в вечернем же платье ей в баню ходить.

— Привет, Скил, — улыбнулась девушка. — Не прогонишь?

— Привет. Нет, заходи, — у меня халатика не было и чувствовал я себя несколько неловко, но не выгонять же ее, в самом деле. Интересно, чего это она именно сейчас пришла, что, вдруг помыться захотелось? Я пересек предбанник и сел на лавку, закинув ногу за ногу.

— Скромняшка, — хищно улыбнулась мне Мила.

Она скинула шлепанцы, потом на пол упал халат, потом лифчик. Мила медленно провела руками по груди очень соблазнительной формы, чуть задержавшись пальцами на сосках. Затем по талии, по бедрам, все так же глядя на меня и улыбаясь. Потом повернулась ко мне спиной, чуть покачивая бедрами, стянула последнюю деталь гардероба, низко наклонившись, подошла ко мне, склонилась. Я почувствовал ее горячее дыхание у себя на шее, затем ее мягкие влажные губы на груди, ниже, ниже…

Лежать на жестком столе было не очень удобно, тем более для двоих он был все же узковат. Зато теперь меня точно отпустило, пришло осознание того, что все это время — не только последнего рейда, а и вообще всего пребывания в Улье — на меня постоянно что-то давило, напряжение накапливалось, а теперь отпустило.

— Мила, — погладил я лежащую рядом со мной девушку.

— Ммм? — все еще сладко вопросительно промурлыкала она.

— А ты сама пришла или тебя Меломан прислал? — спросил я, понимая, что рискую получить за такой вопрос по морде, впрочем, зная одну из профессий Милы… маловероятно.

— Меломан, — вздохнула она. — Но я бы и сама пришла, если б знала. И надо сказать, я рада, что пришла.

— Пойдем ополоснемся — рассмеялся я.

Меломан встретил меня в кабинете один, без охотников. Он сидел с кружкой чая в руках и задумчиво смотрел в монитор ноутбука.

— А что, охотники уже ушли? — спросил я.

— Ну не вечно же им здесь сидеть. Ну, что надумал?

— Неплохо бы еще уточнить некоторые детали — не хотелось бы выступать в роли наживки, но в общем, я согласен.

— Я в этом почти не сомневался, отчасти из-за этого мужики уже ушли. А что до приманки — не переживай, все нормально будет, просто будешь заменять одного из их команды, рискуя не больше остальных, они введут тебя в курс дела завтра утром. Я бы на гнилое дело тебя подписывать не стал.

— Угу.

— Ну, ты как? Лучше?

— Да. Спасибо за Милу. Я вообще не сторонник секса за деньги, но тут очень кстати пришлось.

— Да всегда пожалуйста. Кстати о бабах, пардон, женщинах — Лена, когда узнала, что вы в засаду попали, а потом еще и на элитника нарвались, забеспокоилась, спрашивала о тебе и, кажется, была очень опечалена тем, что ты погиб. Прими к сведенью.

— Приму, — улыбнулся я. — Ладно, пойду, двое суток нормально не спал, а завтра зевать может оказаться малость неуместным.

— Давай, дело хорошее, — поддержал меня Меломан.

Когда я уже был в дверях, Меломан окликнул меня:

— Скил.

— Что?

— Я рад, что ты жив.