ЧАСТЬ 12

Утренний звонок на этот раз подействовал на меня не так ошеломляюще, как вчера, но все же я бы предпочел что-нибудь помягче: неплохо было бы, чтоб меня разбудила симпатичная девушка, Лена, например, поцелуем и словами «просыпайся, любимый», ну или, на худой конец, мой будильник на телефоне, обычная миди мелодия. На самом деле человеку не надо, чтоб звуки, которые его будят, были резкими или необычными, не надо регулярно менять мелодию будильника на телефоне, потому что к этой привык, и она уже не будит. Достаточно привыкнуть вставать под одну и ту же мелодию или сигнал будильника(многие предпочитают именно сигнал — звон или пиликанье), и этот звук не обязательно должен быть громким или резким — просто под него нужно привыкнуть именно вставать, а не выключать, выгадывая еще пять минуточек сна, как будто эти пять минут что-то решат. Достаточно вставать под один и тот же сигнал на протяжении двух недель — и выработается привычка, и потом человек встает под него, даже если не спал сутки и лег час назад. Главная хитрость заключается в том, что телефон или будильник — источник звука, в общем — не должен находиться на расстоянии вытянутой руки, ведь в таком случае человек выключит его, скорее всего, даже не осознав и не запомнив свои действия, и повторы звонка тут не помогут, просто будильник будет не тем, что помогает встать, а тем, что мешает спать. Однако человек, вынужденный встать, чтобы выключить будильник, начинает осмыслять свои действия, будучи уже в вертикальном положении, и может принять вполне осознанное решение — спать ему дальше или нет. А от этого оглушающего звона меня аж, подкидывает, они бы еще корабельный гудок установили.

Рывком сев на кровати, я от души выматерился, бросил пистолет на подушку, встал и пошел умываться. Поднимает, конечно, этот звонок на раз, но вот хорошего настроения совсем не добавляет. Хочется пойти и разломать нахрен эту уродскую звенелку, и лучше об голову того, кто ее туда поставил. Ааа! Всех убью, один останусь!

Через час к казарме приехал такой же, как вчера газ 66, куда погрузились штрафники-снабженцы, и камазовский фургон, так же заделанный под стиль Улья. Дверькамаза с душераздирающим скрипом открылась, и на подножке показался человек. Обвел пространство перед собой неодобрительным взглядом и, не заметив никого, кроме меня, сказал:

— Ты, что ли, в водилы метишь?

— Я.

— Ну, садись тогда за руль — поглядим.

— Я только зилок водил, в деревне, — устраиваясь за баранкой, проговорил я. — На таких машинах не ездил ни разу.

— Да те же яйца, только в профиль, — успокоил меня водила. — Тебя как звать?

— Скил, — ответил я.

— А я Пахом. Не удивляйся — это не имя, прозвище, как и у всех здесь.

— Как скажешь.

Вообще-то, при знакомстве я, как, наверное, и все приличные люди, обычно говорил что-то вроде «рад знакомству» или «приятно познакомиться». А тут максимум «угу» или «понятно». Что поделать, если действительно приятно мне было познакомится только с Дедом, Профом и Меломаном, ну и с Леной, хотя с последней мы, как говориться, официально не представлены. А вот этот, явно похмельный тип, восторга в моей душе совсем не вызывает. И дело не в том, что мне с его перегаром в одной кабине ехать, не кисейная барышня — потерплю. И даже не в том, что он смотрит на все, в тои числе и на меня, как Ленин на мировую буржуазию — печально и с укором. Просто не испытываю теплых чувств к людям, которые едут с похмелья на какое-либо дело, зная, что могут возникнуть обстоятельства, при которых от их реакции будет зависеть их, а может, и не только их жизнь. Что, так сложно день не бухать? И это тело, случись заваруха, меня прикрывать будет.

Места во дворе казармы хватало, разворачивался я медленно и осторожно, все прошло без проблем, встроился в колонну с тем же конвоем — два БТРа и три пикапа — и поехали. Дороги по большей части разбитые, но для грузовика это не сказать чтоб было большой проблемой. Машина руля слушается хорошо, пристроился за шестьдесят шестым и просто ехал — ничего сложного.

— Нормально водишь, — сказал Пахом минут через пятнадцать после того, как мы выехали. — Габариты чувствуешь, зеркалами пользуешься, не пытаешься оглядываться, чтоб назад посмотреть, а то попадались мне кадры. Я вздремну чуток, толкнешь, если что.

И не дожидаясь моего ответа, Пахом устроился поудобней, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Нормальный ход?! Такое впечатление, что мы сейчас из Москвы в Питер груз ватных матрасов везем, а не пробираемся по враждебной территории, каждую минуту рискуя нарваться на серьезные проблемы. Мы вообще еще в Улье?

Стикс напомнил о себе минут через двадцать. Из придорожных кустов на броню головного БТРа выпрыгнул лотерейщик, следом за ним выбежали три спидера. Лотерейшика тут же срезала очередь из пулемета, один пикап, обогнав нас по обочине, за минуту разобрался с тварями, да и против крупного калибра особо не попрешь, не такими силами, во всяком случае. Бойцы из пикапа быстро проверили трупы зараженных на предмет трофеев, и мы поехали дальше.

Пахом, кстати, разбуженный звуками выстрелов, подхватился, произнес сипло что-то нечленораздельное, вроде «ачезахнямля», и, открыв дверцу, встал на подножку, высунувшись из кабины и пытаясь получше рассмотреть произошедшее. Про оружие, что примечательно, он даже не вспомнил. И как этот кадр в Улье выжил, ума не приложу. Не иначе какой-нибудь редкий дар — вести себя как полнейший придурок, но при этом оставаться в живых, или что-то вроде этого. А как только мы тронулись, он так же безмятежно задремал.

Дальше рейд прошел без происшествий. На самом заводе ЖБИ нам встретилась только пара медляков, на них даже патронов тратить не стали — успокоили клювами. Клюв — это такое, популярное у рейдеров оружие ближнего боя, похожее на маленькую кирку, таким можно и висячий замок сбить при необходимости, и в костях жертвы оно не застрянет. Больше на заводе никого не было, видимо, эти двое переродились раньше остальных, и люди разбежались. Или они тут вдвоем были, но это врядли — на площадке у одного из цехов обнаружился цементовоз с незаглушенным двигателем и вращающейся цистерной.

Мою машину загрузили мешками с цементом, Пахом пересел за руль цементовоза. Он, похоже, вообще, бесстрашный: не зря же в Улье машины таким количеством железок обвешивают — значит, без них ездить опасно, цементовоз же был, так сказать, в первозданном облике, а Пахомупофиг. Может, он бессмертный, и рейдеры не того чувака «Горцем» окрестили? А того новенького штрафника из снабжения — парня явно восточных кровей, могли просто Хачем назвать. В голове отчетливо послышался голос Фредди Меркьюри, поющий песню «PrincesOfTheUnivers», а перед глазами встала картина, как Пахом грозит лотерейщику кухонным ножом, а тот смотрит на него, разинув от удивления пасть.

С этими мыслямиразворачиваясь, я едва не задел бортом один из пикапов — все же еще не привык к габаритам машины, и получил порцию матов от его экипажа, что-то о противоестественном произрастании моих рук и предложение не носить больше обувь на глазах. Надо будет расспросить у кого-нибудь про этого Пахома, странный товарищ. Вот еще интересный вопрос: если на этом заводе сами делали бетон, то зачем там цементовоз, а если не делали, откуда мешки с сухим цементом?

В кабинет Марты зашел уже ближе к вечеру. Это на словах быстро: приехал, загрузился, вернулся, разгрузился. А на деле почти вес день и уходит. Пообедать, опять же, зайти надо, хотя чем это считать: поздним обедом или ранним ужином?

— Пахом сказал, что ты нормально водишь, — сказал марта. — Опыта пока маловато, но это дело наживное.

— Да он же спал всю дорогу? Когда заметить успел, как я вожу?

— Ну, раз спал — значит, его не сильно трясло, а вообще он за тобой всю дорогу назад ехал — насмотреться успел.

— А, ну ладно — этого момента я как-то не учел.

— За сегодня получишь как простой рейдер — пять споранов, — сказал Марта. — Дальше будешь получать как водила — по семь.

— Хорошо. А этот, Пахом…

— Что, Пахом?

— Ну, странный он.

— Что в нем странного?

— Ну, он ведет себя, как на прогулке.

— А он и был там, считай, на прогулке. Все. Свободен. Некогда мне.

Объяснил, нечего сказать, вопросов только добавилось. Дело не в том, что Пахом вел себя совсем уж неадекватно: ну спал человек в дороге, что с того, вчера мы со снабженцами тоже дремали по дороге к магазину. И не в том, что ехал назад в незащищенной кабине цементовоза: как-то же машины попадают в стабы, не на месте же их усиливают стальными листами и решетками, то есть из стандартных кластеров в стабе их кто-то перегоняет. Как он во время нападения на колонну из кабины вылез посмотреть, что случилось, не прихватив с собой оружие — это, конечно, косяк, но тоже с кем не бывает. Но заинтересовало меня не это: Пахом был спокоен и расслаблен, словно и не было никаких зараженных. Вылез из машины, зевнул, потянулся, пузо почесал, в кусты по нужде отошел. А все вокруг напряженные, головами крутят, осматриваются, руки держат ближе к оружию, и поведение Пахома никого не удивляет. Я бы тоже не отказался ходить по Улью, засунув руки в карманы. Надо выяснить, в чем тут дело.

В холе казармы меня встретил Крен с компанией, криво ухмыльнулся, сказал:

— Ну что, готов впить с друзьями по чуть-чуть?

— Готов. Куда пойдем, в Рок?

— Нет, тут рядом неплохое место есть — и дешевле, и персонал приятнее.

Меня вообще-то и персонал Рока вполне устраивает, но почему бы и в другое место не сходить, я кроме Рока и столовки здесь нигде не был, будем расширять знания о географии местных кабаков.

Пришли в «ТрактирЪ», тот самый, который я использовал как ориентир по дороге на полигон. Снабженцы заказали водки, пива, мясной нарезки и огурчиков. Я добавил к заказу апельсинового сока — ребята, похоже, любители трэша и экстрима, если водку пивом запивать собираются.

— Кто-нибудь знает Пахома, водилу? — спросил я, пока ждали заказ.

— Не, не припомню такого, — сказал Крен, и остальные то же покачали головами. — Да и куда нам, простым пролетариям, с водилами якшаться — мы люди простые.

Вообще-то, мягко говоря, не все водилы являются представителями интеллигенции, да и научиться водить грузовик не сказал бы, что очень сложно, было бы желание. Но умничать я не стал, как не стал напоминать, что я тоже водила.

Принесли заказ, Лопатник разлил, выпили. Он сразу разлил еще, сказав:

— Между первой и второй, нужно выпить еще три.

А дальше началась обычная пьянка, скучная и бессмысленная, на мой взгляд. Я пару раз пытался вывести разговор на интересные мне темы, но мне предложили «не грузить» и «не давить на гниль». Рейдеры и правда запивали водку пивом и быстро окосели, начались пьяные разговоры про незнакомых мне баб и каких-то погибших снабженцев, про то, что нечестные власти наживаются на простых работягах, а сами сидят в стабах, ничем не рискуя, и все в таком ключе. В общем, мне такое мероприятие не слишком интересно, так что я сделал вид, что пьянее, чем есть на самом деле, сказал, что хочу спать и устал, и потому расплачусь и пойду в казарму. Уговаривать остаться меня сильно никто не стал.

— Слабак, — заплетающимся языком прокомментировал мой демарш Крен.

— Иди ты, — беззлобно послал его я. Может и слабак, а может просто не дурак бухать потому, что, вроде как, надо. С ребятами, с которыми, насколько я понял, ловить нечего.

В казарме на лестнице мне встретился Быча. Неожиданная встреча — тоже в снабжении работает, а почему бы и нет. Видимых повреждений после нашей прошлой встречи я на нем не заметил, впрочем, и на мне синяки уже зажили — в Улье на всех заживает как на собаках. Даже лучше, пожалуй, куда там тем собакам.

— Привет, Быча, — вполне дружелюбно поздоровался я. — Как здоровье?

— Еще встретимся, ублюдок, — прошипел он в ответ.

— Да не вопрос, — искренне ответил я. В прошлый раз справился — и в другой справлюсь, у меня теперь еще и дар есть, который, кстати, развивать надо и тренировать. С этими мыслями я дошел до своей комнаты и завалился спать.

Снова утренний звонок — заряд бодрости и… и негатива — если не на весь день, то хотя бы на утро точно. Драный механизм. Начинать утро с пистолетом в руках и порции ругательств становиться традицией. В гостиницу в заведении Меломана переехать, что ли. Там и кормят вкуснее, и душ — хоть и один на шесть человек, но все же это лучше, чем одна душевая на всю казарму, причем там нормальная душевая кабина, а здесь просто комната, облицованная плиткой, с торчащими из стены трубами с лейками и ниже регуляторами воды. Но главное — там нет этого уродского звонка. Нет, дорого это: при зарплате в семь споранов за рейд четыре спорана в день отдавать за жилье — если учесть, что в рейды я не каждый день езжу — это получается, я на одно жилье работать буду. Неплохо бы своим жильем обзавестись, квартирой, а лучше благоустроенным домом, но сколько это стоит… да и за него тоже платить придется. В общем, надо как-то устраивать жизнь, а значит, чего-то придумать с доходами и хотя бы относительной безопасностью вне стаба. Короче, нужна информация, а то пока и думать не над чем. Позавтракаю и пойду в Рок, может, Меломана встречу, с ним поговорю, а не встречу, так хоть кофе попью.

Меломан оказался на месте за стойкой, пил кофе, слушал музыку и, судя по виду, был очень доволен жизнью. Увидев меня, он улыбнулся и сказал:

— Здорова, Скил. Что выходной сегодня?

— Привет. Можно и так сказать, — в рейды меня сегодня не ставили.

— Понятно. Кофе будешь?

— А ты угощаешь? — выдал я самую широкую из своих улыбок.

— Угощаю, — рассмеялся Меломан. — У тебя в роду евреев не было?

— Нет, я первый, наверное. А вообще, хохлы были и татары.

— А, ну тогда вопрос снят, все понятно, — он налил мне чашку кофе и сказал: — Ну, рассказывай, ты ведь не кофе попить и поболтать с приятелем пришел, по глазам вижу.

— Ну почему, как раз за этим. Ну и вопросы появились, не без этого, если я тебя не сильно ими достал, конечно.

— Да ладно, — вздохнул Меломан. — Чего уж, там. Спрашивай.

— Я вчера ездил в рейд с Пахомом. Так сказать, тест на водилу проходил.

— Ага, Марта мне докладывал о твоих успехах.

— Так вот, — продолжил я. — Пахом этот — странный он, вел себя как-то расслабленно, как на прогулке, такое впечатление, что зараженные ему побоку и вообще он ничего не боится. Я пытался у Марты насчет него спросить, а он мне ответил, что Пахом и был там на прогулке, и больше ничего объяснять не стал.

— Ну да, Марта мужик серьезный, важный, — ухмыльнулся Меломан. — А Пахом… Ну он в рейды выбирается нечасто, он автомеханик хороший, в основном машинами в стабе занимается. А зараженных он и правда не слишком опасается, дар у него — не чувствуют его твари, не замечают. В метре от топтуна может ходить, а тот на него ноль внимания.

— И такое бывает? — удивился я.

— И не такое бывает. Улей велик и разнообразен.

— Но ведь это же просто мегаплюшка! Пахом просто бездарно использует такой потенциал, — недоумевал я. — С такой способностью можно ходить куда угодно и доставать что угодно. Да и на тварей охотиться одно удовольствие — можно подойти и топором элиту завалить.

— Ну, не факт, что на элиту эта способность подействует, элита — она во всем лучшая. А вообще, дары такого рода встречаются не так уж и редко, но всегда есть ограничения: кого-то не видят твари какого-то одного рода, бегуны, например, у кого-то жесткое ограничение по времени — невидит никто, но только пять минут, например, у кого-то ограничения на передвижение, ну и так далее, и еще я слышал, что эти дары работают как… эм… — Меломан чуть задумался, подбирая слова. — Как режим стелс в большинстве компьютерных игр: ты невидим пока никого не атакуешь, а после атаки сразу в стелс уйти не можешь, как-то так. А Пахому оно вообще все не надо- он до Улья был автомехаником на какой-то базе геологов, что ли. Он там чинил машины и пил водку, он и здесь делает тоже самое, только качество жизни повысилось: здоровье получше, с похмелья болеет меньше, ну и водки и хорошей закуски может себе позволить вволю. А больше ему и не надо ничего — он всем доволен.

— Ну да, если приобретет дар не болеть с похмелья — можно сказать, что он в раю.

— Это точно, — усмехнулся Меломан.

— А, вот еще, — перешел я к следующему вопросу. — Я заметил, что все, кто мне здесь попадаются — среднего возраста, от двадцати пяти да тридцати пяти лет на вид, ни стариков, кроме Профа, ни детей я в Улье не видел, и в основном это мужики, женщин мало. Чем это объясняется?

— Ну, с этим все просто: люди попадают в Улей, большинство перерождается, на свежее мясо прибегают твари посерьезней — в таких условиях выживает сильнейший. Так что у стариков и женщин шансов на выживание меньше, ну а у детей их практически нет. Особенно плохо дело обстоит с совсем маленькими, кто весом еще меньше пятнадцати килограммов, они ведь еще не перерождаются в тварей и гибнут, чаще всего, от рук собственных родителей.

— Да, не весело, — сказал я, представив картину. Помолчали немного.

— А старики? — спросил я. — У них ведь выжить шансов больше, я знал пару таких бодрых пенсионеров, что многим молодым сто очков вперед дадут.

— Тут дело обстоит веселее: старики, попавшие в Улей и выжившие, довольно быстро молодеют — старческие болезни проходят, морщины разглаживаются, пигментация волос восстанавливается, зубы новые вырастают. Я вообще слышал, что старость — это болезнь, заложенная на генетическом уровне. Механизмселекции, чтобы поколения обновлялись, и дети брали лучшие гены от своих родителей, ну там лучшие самцы получают лучших самок и т. д. Нотак не у всех живых существ — ты знаешь, что синие киты не гибнут по естественным причинам? Чем больше и старше кит, тем он сильнее и умнее. А на берег они выбрасываются вовсе не умирать — просто со временем, лет через триста, у них начинаются проблемы со зрением, там что-то с белком, вроде хрусталик глаза у них становится не прозрачным, я не специалист по китам.

— Нет, не знал.

— Ну вот, мы здесь как те самые синие киты, — усмехнулся Меломан. — Во всяком случае, я не слышал, чтоб в Улье кто-нибудь умер от старости. А если и услышу, скорее, буду считать, что у кого-то появился дар накладывать на врагов проклятие старости.

— А Проф? — спросил я. — Он выглядел не совсем стариком, но человеком в годах.

— Проф просто не так давно в Улье, процесс омоложенияеще не завершился. Ты, кстати, где с ним познакомился?

— Они первые, кого я в Улье встретил, крестные мои — Дед и Проф.

— Старики разбойники — хорошие люди.

— Ага, Хирург, вроде, так их и называл, — улыбнулся я.

— Ну, вот тебе и пример. Слышал когда-нибудь слова «ах, если б молодость знала, ах, если б старость могла»?

— Ага, в одной песне такие слова были.

— Вот Дед — это тот случай, когда старость может.

— Ну, выглядит он лет на тридцать, а может и на пятьдесят, с такой растительностью на лице точно не скажешь. А сколько ему на самом деле? Ну хотя бы примерно? — заинтересовался я.

— Не знаю, но это не старик, а настоящий динозавр, он, вроде, еще в Великую Отечественную воевал. Была у тебя в мире такая война?

— Была, с сорок первого по сорок пятый.

— У меня с сорок первого по сорок восьмой, но не суть. Вобщем, Дед в Улей уже стариком попал, но выжил — мужик крепкий, и здесь уже лет двадцать, и крут, как яйца динозавра, может с копьем на рубера один на один выходить. Что у него за умения, не знаю, он о них сильно не распространяется, но видит он куда лучше, чем обычный человек через бинокль, при чем и днем, и ночью.

Даа, болезни не трогают, старости нет, если хорошо устроиться, чтоб из стаба выходить не надо было, можно, получается, жить вечно, ничем не рискуя.

— А вот у меня еще вопрос, — сказал я, на что Меломан, поднял брови, ни то вопросительно, ни то удивленно. — Рок — стаб большой? Я имею в виду не поселение, а сам кластер.

— Ну да. Километров десять на пятнадцать примерно.

— С продуктами, в том числе и с мясом, проблем нет, — продолжил я. — Так почему бы не построить что-то вроде фермы, выращивать там зараженных и без проблем получать с них ценные трофеи? Гороха, там, побольше, может даже жемчуг.

— Да были такие попытки, но это оказалось неэффективным. Трофеи с зараженных можно получить только раз — при повреждении спорового мешка они гибнут. И развиваются в неволе они очень плохо — Стикс не любит, когда долго сидят на одном месте. Так что смысла нет делать такие фермы. Это мир бродяг, даже иммунные вынуждены иногда ходить из кластера в кластер, иначе начинается трясучка.

— Что за трясучка? Не слышал о ней.

— Болезнь такая. Симптомы из названия понятны. А случается с теми, кто долго сидит в стабе, совсем оттуда не выходит или ходит только в соседние кластеры, если ее запустить — или переродишься в тварь, или умрешь. А лечится дальними путешествиями через стандартные кластеры, так что даже большие боссы в Улье иногда ездят на прогулки — правда, с хорошей охраной и все такое, по статусу положенное, но тем не менее сидеть в стабе годами, никуда не выбираясь, ни у кого не получится, Стикс не позволит.

— Понятно.

Да, с долгой счастливой жизнью в безопасном стабе облом. Да и не очень-то и хотелось, скучно это, на мой вкус, — постоянно сидеть на месте, да и способ много зарабатывать, не выходя из стаба, я пока не придумал.