Глава 6
За сорок пять лет до описываемых событий
Брат Гематус ушел.
И познал горечь полного одиночества.
Еще недавно он с удовольствием посмеялся бы, намекни ему кто, что в семье лучших в мире врачей вскоре появится отшельник. Та же кровь в жилах, те же способности к магии… и одиночество – грызущее, сводящее с ума.
Дикое, отвратительное, убивающее чувство.
После выздоровления, если это можно назвать выздоровлением, мир для Гематуса необратимо изменился. Жалкая мыслишка о том, что, возможно, изменился он сам, мелькнула где-то на краю сознания и растаяла в глубинах беспредельной пустоты. Ни одно живое существо не годилось на роль собеседника, а Спящий бог магов безмятежно почивал где-то в пустоте, не представляя, насколько несправедлива созданная им Вселенная. Задуманный как прекрасное творение, пронизанное волшебством, мир сузился для Гематуса сначала до больничной койки, затем немного расширился до монастырских стен Московской Обители и в конце концов приобрел очертания города, где в болезненных узлах переплетались скрюченные остатки могущественных цивилизаций.
Как Спящий мог допустить такое?
Как?!
А может… Может, он не ведает о том, как больна Вселенная? Ибо в своих снах видит ее другой – прекрасной и бесконечно справедливой. Такой, какой он ее задумал и сотворил.
Ах, если б отыскать способ разбудить Спящего!
Жизнь внутри бездушного чурбана оказалась не так омерзительна, как представлялось вначале. Неповоротливое и неуязвимое тело, служащее ему верой и правдой, эрлиец поначалу ненавидел, поскольку оно ни на секунду не позволяло забыть о собственной немощи. Но со временем он научился управлять големом и все больше воспринимал его неотъемлемой частью своего существа.
А когда Гематус сжился с телом, перестал задумываться над тем, чтобы удерживать равновесие и правильно двигаться, он принялся все чаще размышлять о Спящем.
И устроился на работу.
Деньги ему не требовались: Обитель выплачивала пенсию, которой вполне хватало на поддержание искусственного тела и скромную жизнь. На скромную жизнь изгоя. Пусть и добровольного. Жители Тайного Города инстинктивно сторонились необыкновенно высокого эрлийца с помятым лицом, застиранным шарфом на шее и странной речью – немного смазанной и шепелявой, напоминающей болтовню Красных Шапок. А челы и вовсе принимали его за спившегося бодибилдера. Друзей Гематус так и не завел, и чтобы не остаться в полном одиночестве, поступил в Службу утилизации. Не агентом, разумеется, а в отряд непосредственных исполнителей. Стал одним из тех парней, которые подчищали, маскировали, прикрывали, а если надо – таскали трупы. Молча, спокойно, за деньги.
– Эй, ты там уснул, что ли? – Бригадир хлопнул по плечу, которое Гематус уже почти ощущал своим. – Приехали.
– Вижу.
Эрлиец вышел из фургона и мрачно оглядел место очередного побоища, затянутое непроницаемым пологом морока. Что именно здесь произошло, он не знал – задумался во время инструктажа, но вызов оплачивал Великий Дом Людь, и по всем признакам бойня была знатная. Старый дом, предназначавшийся под снос, люды развалили почти до основания. С уцелевшей кирпичной стены свешивался труп дружинника. Его слипшаяся от крови шевелюра была припорошена пеплом и пылью, на запястье болтался амулет, который беспорядочно искрил мелкими «Шаровыми молниями», выбивая из закопченных кирпичей острые осколки.
– Мой сектор, – хмуро объявил Гематус и полез снимать тело.
Трупы жителей Тайного Города не являлись для Службы утилизации большой проблемой. Их требовалось всего лишь убрать или, в случае опоздания, изъять из человского морга. Идентификацией тел и расследованием смерти, если таковое требовалось, занимались агенты или представители соответствующих Великих Домов. Гораздо большую проблему представляли человские останки, которые нужно было не только прибрать, но, по возможности, объяснить смерть естественными причинами.
День за днем Гематус, превратившийся из врачевателя в могильщика, соскребал с улиц перекрученные, расчлененные, остекленевшие или окаменевшие останки случайно попавших под воздействие боевых заклинаний. Соскребал и размышлял. Размышлял в основном о том, как Спящий все это допускает.
Гематус погрузил в фургон безжизненное тело люда, вернулся к развалинам, внимательно огляделся, заприметил торчащую из груды кирпича ногу и осторожно вытащил мертвого чела.
– Чем его накрыло? – спросил бригадир, заметивший еще один труп.
– Проверяю.
– Если магией, то пиши требование на куклу.
Эрлиец пока считался новеньким, вот бригадир и изложил ему прописную истину.
– Знаю. – Гематус быстро оглядел труп, заметил рану на голове, вздохнул и сообщил: – Ему обломок прилетел. А потом завалило.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Тогда оставь.
Да, именно так: раз нет следов магического воздействия, «тогда оставь». Это тело – не наша забота. Ну, подумаешь, парень погиб в результате схватки магов – не повезло.
Просто не повезло.
«Как мне когда-то, – подумал Гематус, глядя на труп. – Как мне…»
Маги навели морок и показывали собравшимся зевакам красивое и реалистичное кино о плановом сносе здания. В главной роли – экскаватор с тяжелой «бабой» вместо ковша. Чугунный шар крушил стены, заставляя содрогаться окрестные дома и вызывая плотные облака пыли. Москва расцветала, строилась и ширилась, назло проклятым империалистам.
Все шло по плану.
Старый кособокий дом готовился уступить место новому строению из стекла и стали, устремленному к небу, сияющему чистыми стеклами, прекрасному, словно мечта архитектора.
Прекрасному, словно мечта.
Мечта…
«Мы уничтожаем уродливые дома, чтобы создать новые, красивые… А можно ли истребить другое уродство, чтобы заменить его сотворенным совершенством? Можно ли стереть с лица Земли несовершенство жизни? Ведь Спящий наверняка проснется, чтобы узнать, почему он больше не видит кошмары… И родится мир, в котором обновленный Гематус – вестник Спящего – будет носить другую личину и другое имя…»
– Нужно отыскать способ, позволяющий избавиться от уродства! – Эрлиец посмотрел на мертвеца. – Кто-то должен вышвырнуть из нашего мира накопившуюся дрянь!
Кто-то должен…
Со временем канули в небытие фургоны с надписями «Молоко» и «Хлеб», их сменили белые машины «PRODAM.RU». Москва разрослась, запуталась в дорожных развязках, вырастила тысячи видеоглаз, совсем перестала спать ночами, но по-прежнему убивала неосторожных жителей. А бывший врач Московской Обители по-прежнему работал в Службе утилизации. Он стал бригадиром, но выше не лез, научился общаться с коллегами, но никого не подпускал к своей душе, работал хорошо, но часто замирал, словно задумываясь о чем-то очень-очень важном.
И все свободные ночи проводил в библиотеке Обители, читая книги с таким вниманием, будто намеревался выучить их наизусть.
* * *
ТДЦ «Новинский пассаж»
Москва, Новинский бульвар, 18 октября, вторник, 12:10
Когда Тина приехала – на десять минут позже, чем договаривались, – Белосвет читал газету, потягивая кофе, Лакриций с кем-то оживленно беседовал по телефону, а Пиф словно окаменел, глядя в одну точку.
– Привет!
– Ты опоздала.
– Привыкайте.
– Зачем?
– А зачем указывать на очевидное?
Люд тяжело вздохнул.
– Тина, душечка, рад тебя видеть. – Лаки игриво поцеловал девушку в щеку и тут же сообщил в трубку: – Нет, милая, ты ее не знаешь… Нет, у тебя грудь больше… Конечно, правда… Как я могу тебя не любить?
Ведьма закатила глаза.
– А мы с этим живем, – прокомментировал хван. – Вчера неплохой денек выдался: он так никому и не позвонил.
– Невежливо говорить в моем присутствии «он», – вставил свое слово ко́нец.
– Я ведь из глубинки, с Алтая, нам там вежливость не прививают.
– Лапоть.
Девушка присела и заказала себе кофе и апельсиновый сок.
Когда официант отошел, Белосвет поставил на стол черную пирамидку и повернул ее вокруг основания, активируя оберег Темного Двора, лучшую защиту от прослушивания хоть техническим, хоть магическим способом, и поинтересовался:
– Итак, у тебя есть дополнительная информация о черной собаке.
– И есть желание прославиться, – не стала скрывать Тина. – Я слишком долго была простой, никому не известной ведьмой.
– Ты всегда будешь простой ведьмой, – улыбнулся люд.
– Но очень красивой.
– Лаки!
– Извини, что перебил. – Ко́нец послал девушке воздушный поцелуй.
– Я всегда буду простой ведьмой, но у меня появится имя, – уточнила Тина.
– Ты амбициозна?
– Громкое имя позволит поднять тариф на услуги. Да и клиентов привлечет.
– Какая умная девочка, – хихикнул Лакриций. – Почему ты до сих пор не дала мне свой телефон?
– Потому что я умная.
– У нее на все есть ответ.
– Твои условия? – деловито спросил хван.
– Мы действуем как единая команда.
– Если тебе нужны наемники, то ты ошиблась, – быстро произнес Белосвет. – Мы так себе солдаты, за исключением Пифа.
– Мне нужны ваши прямые эфиры, – объяснила ведьма. – Я уже сегодня получила четыре звонка от потенциальных клиентов, и все благодаря вчерашнему репортажу.
– Твой интерес понятен, – кивнул хван. – Мы согласны.
– У друзей спрашивать не будешь? – растерялась Тина.
– Мы заранее обо всем договорились, зная, чего ты захочешь.
– Я настолько предсказуема?
– Ситуация предсказуема, – объяснил Пиф.
– А ты – красивая, – вновь подлизнулся ко́нец.
– Лаки, я все равно не дам тебе телефон.
– Куда ты денешься?
– Давайте вернемся к делам, – предложил Белосвет. – Итак, Тина, что тебе еще известно?
– Вы обратили внимание на то, как странно скроен пес: из живых и мертвых тканей, тщательно наслоенных одна на другую и натянутых на каркас из костей и стали? – медленно произнесла девушка, решив пока не раскрывать свой главный козырь. – Я не так уж много знаю о големах, но, по-моему, их так не делают.
– При нехватке материалов големов делают из всего, что попадается под руку.
– Пес работал на «батарейке» темной энергии, значит, он голем.
– Темная энергия, значит, Темный Двор? – предположила Тина.
Вопрос вызвал понятное замешательство. Репортеры переглянулись, после чего Белосвет нехотя ответил:
– Скорее всего.
– Но мы не думаем, что за историей с тварью стоят навы, – быстро добавил ко́нец.
– Потому что об этом страшно думать? – прищурилась ведьма.
– Потому что об этом глупо думать, – ответил хван.
– Почему?
Четырехрукий хмыкнул, всем своим видом показывая, что уж на такой-то вопрос Тина могла бы и сама найти ответ, но все же объяснил:
– Что сделала тварь? Убила людов, убила чудов. Убила травницу. Напала на Красных Шапок. Убежала в зоопарк. Допустим, с зоопарком вышло спонтанно, например, произошел сбой в управлении големом. Но остальное зачем? Сантьяга так не действует, у его операций всегда есть цель.
– Может, комиссар специально сыграл грубо, чтобы на него никто не подумал, – предположила девушка.
Ее слова вызвали вполне понятный скепсис.
– Другие предположения есть? – осведомился хван.
– Пиф, пожалуйста, не дави на нашу добрую знакомую, – произнес Белосвет.
«Даниилу, кстати, никогда бы не удалось сказать это так естественно, – подумала про себя Тина. – Все-таки благородства в людах больше, чем в челах…»
В один миг Тина поняла то, что раньше много раз пыталась себе объяснить, – всю мудрость иерархии Великого Дома Людь. И так же в один миг на нее обрушилось осознание того, почему в Тайном Городе не приветствуют полукровок. Они, дети двух систем, действительно могут разрушить изящные, прочные, веками отточенные механизмы взаимоотношений, работавшие внутри каждого Великого Дома и любой вассальной семьи.
У Тины вдруг защемило сердце.
«Я наполовину чуда, но не могу даже близко подойти к их Источнику. Я наполовину чел, но мне нет места среди людей, потому что я ведьма. А единственная магия, которая мне доступна, – магия Великого Дома Людь, к которому я не имею отношения. Зачем Тайному Городу такой Франкенштейн в юбке? Что мне делать, если я всем здесь чужая?»
– Тина, с тобой все в порядке? – забеспокоился Лакриций. – Ты как-то неожиданно замолчала…
– Да-да, конечно… – Девушка поняла, что повела себя странно, и чуть смутилась. – Видимо, я была не права насчет Сантьяги… Но не это главное.
– А что главное?
– Вам не показалось, что пес был слишком безумен и слишком самостоятелен для голема? Обычно куклы не сходят с ума, и им ставят четкие задачи. А этот пес – он как ребенок, который познает мир и понятия не имеет, что, дергая сестренку за косичку, причиняет ей боль. Помните, как он прыгал по берегу? И для чего освободил тигра?
Это предположение понравилось хвану еще меньше, чем предыдущее.
– Не думаю, что ты права, – протянул он.
– А мне кажется, в этом что-то есть. – Белосвет задумался. – «Ребенок» остался без присмотра. Если предположить, что подобное существо – нечто условно живое, то у него должен быть хозяин.
– Или создатель.
– И дом!
– Все, что вы говорите, – элементарно и естественно: мы должны узнать, кто владелец голема и где он его держал, – спокойно произнес Пиф. – Вопрос в том, как это сделать.
– У меня есть основание предполагать, что логово твари находится в Лабиринте, – сообщила девушка, внимательно глядя на собеседников.
– Ненавижу Лабиринт, – вздохнул ко́нец. – Там так мерзко пахнет…
– Что за основание? – немедленно спросил хван.
– Веское.
– Точнее?
– Прорицание, сделанное челом.
– Ты понимаешь, что мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не расхохотаться?
Однако Тина уже взяла себя в руки и ответила весьма жестко и уверенно:
– Чел не имеет магических способностей, а этот факт повышает уровень предсказания до почти стопроцентного. Он впал в транс и начал вещать о Чудовище. По косвенным признакам стало понятно, что он имеет в виду пса. Но! Во время прорицания я поняла, что в Лабиринте скрывается кто-то еще.
– Кто? – прошептал ко́нец.
– Кто-то более страшный.
– Давайте донесем о нем Великим Домам!
– Ерунда, – неуверенно произнес Белосвет. – Если бы в Лабиринте появилась какая-нибудь тварь, осы бы давно донесли на нее навам.
– А вдруг они слишком сильно боятся эту «какую-нибудь тварь»? – тихо спросила Тина.
Лаки ойкнул.
Белосвет осекся.
Хван взялся за подбородок левой верхней рукой и покачал головой.
* * *
Москва, Малый Конюшковский переулок, 18 октября, вторник, 13:13
Оружия раздобыть не удалось, несмотря на то что Дрезина со товарищи пытались все утро.
Ну, как пытались…
Проснувшись в холодной «Газели», Шапки вяло поругались, пожаловались на жизнь, помянули Четвертого бутылкой виски и отправились к Урбеку, в надежде продать ему «шикарную тачку», а на вырученные средства обзавестись чем-нибудь огнестрельным. Затея была с самого начала обречена на провал, поскольку старый Урбек Кумар общался с дикарями именно потому, что в его лексиконе отсутствовало слово «кредит». Тем не менее шас внимательно выслушал Дрезину, оглядел кучу кое-как склепанных между собой железок, на которой он приехал, покивал головой, когда уйбуй перечислял образцы вооружений, которые он готов приобрести, и тихо поинтересовался: «Где деньги?» Несчастный Дрезина промямлил что-то насчет частной армии и блестящих перспектив и услышал, что в обмен на «Газель» щедрый Урбек может выдать страждущим лишь ржавый «вальтер», который: «…достался мне от одного туриста в смокинге…» и незаправленную зажигалку «Зиппо».
«А она мне зачем?» – удивился тогда Дрезина, с сомнением изучая блестящую, как все бессмысленное, зажигалку.
«Бонус, – равнодушно ответил шас. – Не хочешь – не бери».
В общем, дикари уехали от скупердяя на своей машине, только на бензин потратились.
– Надо в Форт возвращаться, – вздохнул Тыква, когда «Газель» вырулила в какой-то переулок, где Шапки хотели ломануть хоть что-нибудь ради наличных. – Раз с армией не получается.
– Кто тебя там ждет, кроме виселицы? – осведомился Стамеска.
– Может, кто и ждет, – приосанился боец.
– Пуля?
– Чего прямо сразу?
– Пуля с Дерюгой гуляет, – неожиданно сообщил уйбуй. – Его только ждет, я проверял.
– Верная, значит, – определил Стамеска.
– Ага.
– Может, в Форт? – повторил Тыква.
– Тебе же сказали, что Пуля тебя не ждет, – напомнил Стамеска. – Чего там делать?
– Кувалда небось проспался уже и сожалеет, – протянул Тыква, умильно глядя на Дрезину. – Вдруг?
– Что Кувалда делает? – переспросил уйбуй.
– Сожалеет.
– Мощное слово. – Дрезина наморщил лоб. – А что оно значит?
– Ну, значит, что великий фюрер нас простил.
– Гм… – не поверил уйбуй.
– Кхм… – не поверил Стамеска.
– Романтик ты у нас, Тыква, – с грустью сообщил Дрезина. И добавил: – Мля.
– Кувалда нас простит только после того, как повесит, – обреченно произнес Стамеска. – А я так не хочу.
– Я тоже.
– Вот и консенсус, – пробормотал уйбуй.
– Что?! – вытаращились на командира бойцы. – Что ты сказал?
Но вместо ответа Дрезина крикнул:
– Смотрите! – И надавил на педаль тормоза так резко, что бойцы сначала ткнулись физиономиями в лобовое стекло и лишь потом уставились на то, на что было велено.
– Репортеры, – прошептал Тыква.
– И девка с ними, – заметил Стамеска. – Опять чего-то замышляют.
– Надо за ними пойти, – решил уйбуй.
– Зачем?
– Репортеры просто так ничего не делают, – объяснил Дрезина. – Они скандалы ищут для славы и денег.
– Мне слава не нужна.
– Во-от… Смекаешь, боец. – Уйбуй подбоченился. – Мы свою славу деньгами возьмем. Главное, узнать надо, чего они задумали.
* * *
Где-то под землей
Москва, 18 октября, вторник, 13:46
В итоге решили отправиться под землю втроем. Пиф, поразмыслив, сказал, что кто-то должен страховать экспедицию с поверхности, а поскольку машина его, то личность страхового агента очевидна.
Потеря лучшего бойца привела отряд в смущение. Лакриций тут же спросил: «Зачем?» И получил неутешительный ответ: «Кто-то должен будет рассказать, кто именно вас переваривает», чем привел впечатлительного ко́нца в состояние, близкое к истерике. Лаки заявил, что в гробу он видел все эти репортажи вообще и путешествия по Лабиринту в частности, и Тине пришлось простимулировать ко́нца номером своего телефона.
После этого оператор повеселел, сообщил, что «давно мечтал побывать в экзотическом путешествии с красивой девушкой», принялся набиваться на свидание, и храбрая троица спустилась под землю.
Лабиринт: таинственные московские подземелья, подземные ходы, пещеры, реки, стоки, бункеры военного назначения, тоннели действующего и заброшенного метро – все это считалось территорией осов, небольшого племени охотников, не знающих жизни на поверхности. Попасть в катакомбы можно было множеством различных способов, но ввиду отсутствия времени путешественники воспользовались одним из стационарных порталов, строящего магический переход на площадь Рваных кабелей – одну из самых оживленных под землей. Здесь охотники любили встречаться и сплетничать.
Но не сегодня.
– Мы вообще где? – пробормотал ко́нец, с отвращением озираясь по сторонам.
– Догадайся, – предложил Белосвет.
– Это еще Земля?
– Сильно сомневаюсь.
Помещение нельзя было назвать дворцом, но оно существенно отличалось от большинства остальных подземелий. Скорее всего, когда-то челы пытались построить здесь то ли подземный гараж, то ли станцию метро, потом передумали, ушли, и осам досталось широкое и высокое помещение. Постепенно оно стало одним из значимых перекрестков, через который любили прокладывать свой маршрут охотники. Пол устилало что-то влажное, на что даже не хотелось светить фонариком, у стен валялись кучи полусгнивших тряпок, кости и пакеты из-под еды. Воняло. А где-то под потолком причудливое эхо негромко бубнило многостишия осских баллад.
Однако сейчас площадь была пуста.
– Куда они подевались?
– Может, у них время обеда? – неуверенно предположила Тина.
– Так и ели бы здесь.
– Кого?
Ко́нец поперхнулся.
– А может быть, хорошо, что здесь никого нет, – поразмыслив, произнес люд. – Так спокойнее.
– Хочу напомнить, что мы ради встречи с ними спустились в эту помойку, – проворчала ведьма. – Нам нужна информация, а значит – говорливый охотник.
– Ах да…
– Раз тут никого нет, можно возвращаться, – выдал Лакриций.
– Размечтался.
– Тогда пойдем завтра в «Ящеррицу».
Вместо ответа Тина включила фонарик и обвела лучом по влажным бетонным стенам. В некоторых местах их украшали примитивные рисунки и надписи, но, скорее всего, это постарались челы: осы предпочитали иное творчество.
– Куда пойдем? – прищурился Белосвет.
– Я думаю.
Сбоку донеся шум поезда метро.
– Может, они уехали? – зачем-то предположил ко́нец.
– Мы бы знали.
– Откуда?
– Оттуда, что если бы осы решили ограбить поезд и уехать на нем в сияющую даль, «Тиградком» уже знал бы об этом, – объяснил люд.
– Ты идеализируешь нашего работодателя.
– Считай это корпоративным духом.
– Идем туда! – Тина ткнула пальцем в один из трех проломов, что украшали длинную стену.
– Почему туда?
– Можем разделиться и пойти в разные стороны.
– Ты абсолютно права: этот проход сразу меня заинтриговал, – высказался Лакриций, однако первым в проем не полез, дождался, когда в него нырнет девушка, и последним не остался, на шаг опередив Белосвета. Ко́нец логично предположил, что пока местные твари будут пожирать авангард или арьергард, он успеет что-нибудь придумать для собственного спасения.
Проход, то сужаясь, то расширяясь, петлял и постепенно уходил вниз. Несколько раз Тина видела ответвления, но все они оказались слишком узкими, чтобы в них соваться. Наконец, под ногами захлюпала вода, и девушка остановилась.
В вечной ночи, потревоженной белым лучиком, мерещились тихие взмахи черных крыльев и невнятный шепот. Вокруг неслышно крались тени. Они задевали холодным дуновением, проносились мимо лица, метались по стенам, заставляли вздрагивать всем телом, прятались, но лишь для того, чтобы через секунду соткать из мрака новую фигуру.
– Заснула?
И девушка с удивлением поняла, что да – почти заснула. Тени и шорохи завладели ее вниманием, и лишь голос Белосвета вырвал Тину из забытья.
– Да.
– Ты уже пять минут здесь стоишь.
– Может, не просто так?
– Тебе за это платят?
– Лаки, не становись похожим на шаса, – улыбнулась ведьма.
– Для тебя, лапочка, я стану кем угодно, – пообещал ко́нец. – Нравятся ролевые игры?
Белосвет тихо кашлянул.
– Не настолько, чтобы представлять себя медсестрой, – неожиданно ответила Тина.
– А ты пробовала?
– Э-э…
– Представь: ты входишь в комнату, чтобы сделать мне перевязку… паха…
Белосвет громко кашлянул.
– Что?
– Заткнись.
– Заткни уши! – Лакриций вновь перевел взгляд на девушку. И она вдруг почувствовала, что где-то в глубине души… или не души… что где-то внутри стало зарождаться… Чувство? Нет! Нет, конечно же! Скорее, желание.
– Лаки, хватит! – резко бросил люд.
– Ты меня гипнотизируешь? – возмутилась ведьма.
– Ни в коем случае – семейная тайна запрещает, – твердо ответил ко́нец. – Мы принципиально не спим с пьяными, обкуренными, находящимися в трансе и с теми, кто нас не хочет. Но нас хотят все.
Белосвет вновь покашлял, но промолчал.
Тина зарделась. А вспомнив, как растаяла под взглядом Лакриция «железная» Мстислава, вздохнула и подумала, что напрасно поделилась с ко́нцом номером телефона.
– У нас гости, – негромко произнес люд.
Девушка повернула голову и едва не вскрикнула, увидев гигантскую крысу.
– Никогда бы не подумала, что они настолько большие.
– Никогда бы не подумал, что окажусь с ними лицом к лицу, – прошептал ко́нец.
За первой появилась вторая, третья, и вскоре путешественников окружили шестеро зверей.
– Снимаешь? – тихо спросил Белосвет.
– Да.
– Может, их опознают… потом.
Тина стиснула зубы и наставила на огромную крысу пистолет. Зверек оскалился, он явно понял, что девушка держит в руке оружие.
– Не успеешь, – предупредил люд.
– Одну успею.
– Остальные не остановятся.
– И что, сдаться?
– Почему сдаться? – не понял люд. – Мы сами сюда пришли, потому что хотим поговорить. Осталось дождаться того, кто умеет говорить.
– А если он явится к десерту?
– Осы знают о режиме секретности и не позволяют себе лишнего, – строго произнес Белосвет. – Поэтому поставь пистолет на предохранитель и убери его, чтобы не случилось беды.
Ведьма поразмыслила – ей было страшно оставаться наедине с крысами без оружия, но все же подчинилась. И едва ее «ПМ» исчез, как Лакриций сообщил:
– А вот, кстати, и он.
И повернул камеру чуть правее.
Из темноты послышался мелодичный свист, звери нехотя отступили, и перед путешественниками появился невысокий, тщедушный мужчина в грязноватой рубашке, штанах-карго и грубых армейских башмаках. Из-за его плеча выглядывала пачка дротиков.
Мужчина остановился шагах в десяти и чуть склонил голову набок, всем своим видом показывая, что приглашает гостей начать первыми.
– Поговоришь с ним? – спросил Белосвет.
– А можно? – растерялась Тина, которая сто раз представляла, как будет говорить с осом, но оказалась к этому не готова.
– Нужно.
– Мы в тебя верим, – добавил ко́нец.
Девушка глубоко вздохнула, сделала шаг вперед и улыбнулась:
– Здравствуй, охотник Великой Оси! Меня зовут Тина, я пришла без спроса, потому что очень хотела говорить с тобой. Ты позволишь?
Щелки красных «кошачьих» зрачков оса расширились от изумления:
– Ты наслышана о моем искусстве? – недоверчиво спросил он.
– Об искусстве вашего народа, – не стала уточнять ведьма. – Я тут искала кое-что и решила, что раз уж я оказалась под землей, это хороший повод услышать знаменитые баллады собственными ушами.
После льстивой речи повисла тягучая пауза.
– Ты сдурела? – пискнул Лаки. – Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?
– Не мешай, – огрызнулась девушка.
– Я не буду это слушать!
– Просто снимай!
– Только по двойному тарифу!
– Заткнись, – прошипел Белосвет.
– Кто это? – заинтересовался охотник.
– Э-э… – Тина не знала, как можно объяснить дремучему обитателю подземелья сферу деятельности своих спутников, и после короткой паузы, произнесла: – Летописцы.
Однако «дремучий ос» оказался вполне продвинутым в современных реалиях парнем.
– Из «Тиградком»? – деловито осведомился охотник.
– Точно, – подтвердила слегка удивленная ведьма.
– Я очень удачно получаюсь в профиль.
И он повернулся к Лакрицию боком.
– Снимай, – уныло вздохнул Белосвет.
– Прекрасная дева, баллады достойная, воина встретила, встретила воина в самом начале пути своего… Я Куня, – поспешно представился охотник, перебив сам себя, после чего мечтательно закатил глаза и причмокнул. – А у тебя есть имя?
– Тина.
– Как на болоте?
– Я из челов.
– Я заметил.
– И я хочу не только послушать твою удивительную балладу, но и поговорить о деле, – строго произнесла девушка, которой не очень понравилась реакция спутников на появление оса.
– О деле? – растерялся Куня.
– Без этого меня начальник не отпускал.
– Ты тоже летописец?
– Ага.
– Где твой микрофон?
– Я менеджер проекта.
Девушка надеялась, что солидное и сложное название должности заставит оса заткнуться, но тот оказался необычайно любопытен.
– Какого проекта?
– Посвященного искусству Лабиринта.
– Какая дура! – прошептал ко́нец. – Мы теперь не уйдем, пока не услышим все его сочинения.
– Боишься стать импотентом? – хихикнул люд.
– Не перебивайте нас, пожалуйста, – начальственным тоном произнесла девушка. И вновь повернулась к осу: – И пока ты выбираешь, какую балладу мне поведать…
– Я спою их все!
– Конечно, споешь, – не стала спорить Тина. – А мой друг-летописец снимет их на камеру.
– За что ты так со мной? – простонал Лакриций.
– За телефон, – мстительно улыбнулась ведьма.
– Он украл у тебя телефон? – насторожился ос.
– Попробовал бы. Но мы отвлеклись. У меня есть дело.
– Какое?
А вот на этот вопрос Тина заготовила ответ давно и четко знала, как следует его произнести. Она чуть наклонилась, став к осу ближе, приняла слегка тревожный, но при этом – деловой вид и, понизив голос, сообщила:
– Куня, я ищу логово.
– Собираешься рожать?
– Э-э… – Сзади кто-то ехидно засмеялся, но девушка не стала поворачиваться. – Нет, не собираюсь.
– А, просто логово? Не получится. – Куня покачал головой и огорченно прикрыл непропорционально большие глаза. – Прекрасной деве не быть вдвоем с охотником в логове. Слишком мало времени у них, чтобы узнать друг друга, и недолго совсем она кормила его крыс, не слушала его баллады и трех ночей. Печаль терзает мне сердце.
Ехидный смех сзади стал чуть громче. И кажется, добавился второй.
– Да на кой… – Красная как рак Тина помолчала, глубоко вздохнула, успокаиваясь, чтобы не брякнуть накипевшее, и продолжила: – Я ищу не твое логово, Куня! Здесь где-то неподалеку живет черный зверь. Знаешь его?
Ос перестал улыбаться, а его крысы, до того благодушно лежавшие на полу, бесшумно поднялись и отступили в темноту.
– Знаю, – тихо ответил Куня. – Только это зверь, который не живет.
Внутри Тины зазвенели невидимые струны.
– Споешь мне о нем, великий охотник? – вкрадчиво спросила ведьма.
Белосвет и Лаки сделали стойку.
Куня потер руки и подтянул замызганные штаны.
– Сначала я спою тебе о деве в подземелье и о великом охотнике. Баллада родилась в моем сердце и рвется наружу.
– А потом?
Куня нахохлился и недовольно буркнул:
– Зверь не героический, и жизни в нем нет. Я не стану воспевать его.
Видимо, черная тварь неслабо его напугала.
– Ты с ним сражался?
– Неважно.
Скорее всего, и крыс у Куни поубавилось после встречи с ней. Шесть штук – это далеко не предел для охотничьей стаи.
– Зверь напал на тебя?
Напор все-таки принес результат. Ос понял, что ведьма все равно добьется ответа, вздохнул и сообщил:
– Зверь хотел меня убить, но крысы не позволили. Они погибли, чтобы я жил.
– Почему площадь Рваных кабелей пуста? – подал голос Белосвет.
– Мы собираемся убить зверя, но пока нас мало. Мы пошли по Лабиринту, чтобы сказать другим охотникам. – Куня выдержал паузу. – На Рваных кабелях опасно.
– Отведешь нас к логову?
– Нет.
– Почему?
– Он вас убьет.
– А если нет?
– Ты за ним пришла? – прищурился охотник. – Тебе нужен зверь, а не наше искусство.
– Я пришла за тем, за чем сказала, – твердо ответила девушка. – Я сразу сказала, что у меня есть два дела: то, ради чего меня послал начальник, и ваше искусство. Давай так: ты поешь мне балладу по дороге к логову.
– Всего одну?
– А на обратном пути – вторую, – пообещала Тина. Ко́нец тихо выругался. – Мы запишем тебя, покажем главному летописцу, он придет в восторг…
– Наверное, – прошептал Белосвет.
– И тогда мы вернемся и запишем остальное.
– Договорились. – Ос протянул девушке налобный фонарь. – Надевай, и пошли.
И двинулся по коридору.
Не ожидавшие, что все так легко получится, «летописцы» обрадованно поспешили следом.
– Скажи, Куня, а ты, случайно, не встречал вблизи логова хозяина зверя-который-не-живет? – продолжила расспросы Тина.
– Он маг.
– Ты его видел?
– Он маг, который не хочет встречаться с охотниками Великой Оси.
«Не повезло», – вздохнула ведьма.
– В какую сторону идем?
– Туда, – махнул рукой Куня. – Там у челов ходы секретные… – При слове «секретные», он не сдержался и хихикнул. – Тебе понравится там ходить – просторно. Ну, слушай:
Прослышав об осах великих,
Пришла чародейка в пещеру,
Что узким открылася лазом
В другую пещеру – побольше.
А там с гладкобокою крысой
Охотник, умелый и ловкий,
Ей встретился, чтобы навечно
Ввернуться ей в память и мысли…
– Или нет! Лучше «ввергнуться». Навечно ввергнуться! Правда, так слог становится значительнее?
– Конечно!
Надо сказать, что света от залепленного грязью фонаря, который Тина водрузила на лоб, было чуть. Но, к ее удивлению, далеко не все подземелья тонули в кромешной тьме. В самых сырых и вонючих закоулках нет-нет да и попадались тускло светящиеся лампочки.
Вслед за эпическими произведениями пошли баллады рифмованные, за ними речитативы, чем-то напоминавшие рэп. И только гостья подумала, что Куня, заполучив благодарную слушательницу, водит ее по Лабиринту кругами, подоспела очередь «Баллады о Мертвой Королеве».
Маленький охотник сбавил шаг. Его голос, когда он затянул эту «Балладу о Мертвой Королеве», словно выцвел, стал серым, как кожа певца:
В вечной дреме и в короне туша страшная лежит.
Не проснется, не задышит, никуда не убежит.
Ей – умершей королеве – вечно снится вещий сон.
Спящий Бог ее назначил мертвым сторожем времен.
Но однажды в хладном мраке горькой полночи глухой
Растревожится глупцами вековой ее покой
И восстанет королева, дико с голоду пьяна,
И всему живому в мире сразу станет не до сна…
У Тины от такого содержания и исполнения мороз пошел по коже.
– Куня, это очень сильное произведение, – пробормотала она.
– Да, – кивнул маленький охотник, остановился и свистом подозвал крыс, свободно шнырявших по бесконечным боковым ответвлениям. – Я пел его, потому что мы пришли на место Великой Битвы, в которой пали мои охотничьи крысы. И дальше я не пойду.
– Совсем?
– Я здесь потерял вожака стаи. – Куня вздохнул. – Он укусил неживого зверя! Еще немного, и тот обратился бы в бегство, но смерть настигла вожака, и…
«И ты удрал. Остальные крысы разбежались, а тварь носилась по этим подземельям до тех пор, пока не выскочила на поверхность».
– Понятно, – кивнула девушка. – Куда дальше?
– Идите вперед, – велел ос. – Веди рукой по стене, сосчитай два боковых прохода, от третьего налево и придешь.
– Спасибо тебе, Куня. Ты отважный охотник и гениальный поэт. – На этом можно было расставаться, однако ведьма поняла, что не может уйти просто так. – Скажи, пожалуйста, чем кончается «Баллада о Мертвой Королеве»?
– Тина! Как ты могла не уловить печальное настроение этого великого текста?! Я никогда его до конца не читаю и не пою. Это слишком трагично.
– Я уловила, уловила! Но все-таки?
А вот сейчас замерли все, Белосвет и Лакриций слышали это произведение Куни, почувствовали примерно то же, что и девушка, и с нетерпением ждали ответа.
– Мертвая Королева съела все живое, даже Спящего, и сама стала Спящим, – угрюмо ответил охотник. – Мир изменился.
Лаки вновь выругался.
Ос сделал несколько шагов прочь, но остановился, развернулся и посмотрел на девушку. Та с готовностью протянула ему налобный фонарик, держа за липкий от грязи ремешок. Подумать страшно, что эта штуковина побывала у нее на голове.
– Так мы договорились? – с достоинством напомнил Куня, забирая свою игрушку.
– Если главный летописец придет в восторг, – напомнила Тина.
– Он придет, – пообещал ос. – Все любят, как мы поем.
Лакриций до крови прокусил себе губу. Ну, чтобы ничего не сказать.
* * *
Московская Обитель, штаб-квартира семьи Эрли
Москва, Царицынский парк, 18 октября, вторник, 14:05
Мстислава призналась себе, что получает от происходящего какое-то извращенное удовольствие: расследовать загадочные происшествия в компании Кристиана ле Сейджа оказалось не так плохо, как предполагала фата, и даже…
И даже интересно.
Кристиан полностью разделял мнение Мстиславы о «Тиградком» – сборище ублюдков, дегенератов и проходимцев; абсолютно соглашался с тем, что шасы – кровопийцы: «Я бы сказал тебе, сколько плачу за ипотеку, но опозорю Орден»; и при этом оказался остроумным парнем и вообще отличным малым. Лет двадцать назад он наверняка вскружил бы Мстиславе голову, а сейчас фата просто решила переспать с рыцарем после окончания расследования. Без чувств, разумеется, просто по-дружески.
Если заслужит.
И пока получалось так, что Кристиан заслуживал. Во всяком случае, он подкинул прекрасную идею:
– Нужно проверить, как себя чувствует молодой де Рю.
– Для чего?
– В смысле?
– Ах… – Мстислава махнула рукой. – Извини, я отнеслась к предложению, не подумав.
– Ты меня извини, – немедленно отозвался чуд. – Я сделал его неожиданно.
– Что?
– Предложение отправиться к де Рю. Мне сообщили, что он пришел в себя и…
– Его можно допросить?
– С ним можно поговорить, – уточнил рыцарь. – Эрлийцы говорят, что он еще слишком слаб.
– Наверное, тебе обидно говорить это о соплеменнике?
– Евгений был ранен, и его слабость вызвана только этим.
– Это многое меняет, – улыбнулась фата. – Отправляемся!
Бордовый «Линкольн» ле Сейджа быстро домчал дознавателей до Царицыно, а их должности открыли двери Обители. Нельзя сказать, что монахи безумно обрадовались гостям, но и отказать они не смогли.
– Не более пяти минут, – строго предупредил брат Ляпсус, недружелюбно разглядывая незваных гостей. – И никакой магии.
– Это уж как пойдет, – хмыкнул Кристиан, явно собираясь «показать себя» перед Мстиславой, однако брат Ляпсус был практикующим полевым хирургом, работал не только в Обители, но, случалось, непосредственно на поле брани, и умел осаживать рыцарей. И не только рыцарей.
– Пойдет так, как рекомендует лечащий врач, – хладнокровно произнес эрлиец. А заметив, что Мстислава открывает рот, добавил: – Или парочка выдающихся детективов будет ждать полного выздоровления молодого де Рю.
Обитель имела нейтральный статус, гарантированный личными печатями всех трех владык, и на своей земле монахи имели право защищать нейтралитет любыми доступными средствами. Естественно, сам Ляпсус не продержался бы и минуты ни против фаты, ни против рыцаря, но на его крик из Цитадели молниеносно примчится оперативный отряд гарок, а темные в таких обстоятельствах сначала рубят, а потом спрашивают: «Кого?» Прецеденты были.
– Да не будем мы его мучить, не будем, – хмуро бросил Кристиан, поняв, что покрасоваться не получилось и нужно просто спасать лицо. – Он же чуд, в конце концов.
– Вот и я о том же.
Фата вздохнула, но промолчала.
Молодого де Рю они обнаружили в сознании, но очень слабым. Юноша был тщательно спеленут – его покрывал толстый слой густых мазей, и буквально парил над кроватью, поскольку лежать ему было бы слишком больно. Говорил он едва слышно, отрывисто, через силу, но дознавателям было достаточно и этого.
– Меня зовут Кристиан ле Сейдж. Моя спутница – фата Мстислава. Мы расследуем схватку в Петровском парке.
– Бойню…
– Или так, – не стал спорить рыцарь. – Ты видел что-нибудь?
– Нет.
– Ты упомянул, что чувствовал запах персиков.
– Так и есть.
– Уверен?
– Было такое ощущение.
– Насколько ты уверен?
– Состояние я бы на это не поставил, – попытался пошутить де Рю, но сбился.
– Мы не нашли следов морян.
– Плохо искали?
– Евгений, я не нашел следов морян, – веско произнес ле Сейдж. – А я искал хорошо.
– Извините.
– Ничего страшного.
– Посмотри на эти фотографии. – Мстислава достала распечатки, сделанные с видео репортеров «Тиградком» в зоопарке. – Эта тварь тебе знакома?
Несколько мгновений де Рю пристально вглядывался в не очень четкое изображение, после чего вздохнул:
– Нет, я ее не видел. – И закрыл глаза: – Мне очень жаль.
– На этом закончим, – решил брат Ляпсус. – Всем спасибо.
* * *
Где-то под землей
Москва, 18 октября, вторник, 15:06
Маленький охотник бесшумно растаял во мраке, а журналисты, то ли труся, то ли нервничая, то ли и то и другое, направились вперед, аккуратно считая ответвления.
– Что я здесь забыл? – простонал ко́нец. – Зачем я тут?
– Ты будешь первым, кто обо всем узнает, – попытался объяснить Белосвет.
– О чем?
– Обо всем.
– И о моей смерти?
– О ней, поверь, ты и в самом деле узнаешь раньше всех.
– Не каркай, – разозлился Лаки.
– Ты сам заговорил о смерти.
– Я – образно.
– А я…
– Ты – грубо.
– Вам поговорить больше не о чем? – недовольно спросила девушка.
– А о чем?
– О том, что мы уже почти пришли.
Тина выполнила инструкцию Куни слово в слово и остановилась, когда луч фонарика уперся в преграду. Точнее, в остатки преграды. Когда-то этот коридор перекрывала массивная двустворчатая дверь, однако сейчас одна створка валялась на полу, другая, выломанная изнутри, висела на одной петле.
Казалось – проход открыт, но легчайшее магическое сканирование показало, что логово зверя защищено «Кольцом саламандры» третьего уровня. Это заклинание гарантированно сжигало все, что пыталось пройти через него, но существовал нюанс: «на выход» «Кольцо» не работало, что и позволило твари сорваться с цепи.
– Теперь понятно, что мы имеем дело с лабораторным образцом, – протянула ведьма, разглядывая вход в логово. – Тварь создали, но она сорвалась с цепи.
– Скорее всего, – кивнул люд.
– Вопрос в том, кто его создал, – пискнул ко́нец.
– Ага.
– А «Кольцо саламандры» работает на темной энергии…
– Это ни о чем не говорит, – подумав, ответил Белосвет. – Здесь может работать артефакт.
– Может, – согласилась Тина. – Скоро узнаем.
Девушка осторожно подошла к границе, за которой смерть поджидала все живое, и присела на корточки, сканируя зону поражения на предмет скрытых арканов.
Вокруг стало очень тихо – не слышно поездов метро, нет посторонних шорохов, звуков капающей воды, не чувствуется дыхания подземелий Тайного Города.
Все мертво.
– Ты сможешь снять «Кольцо»?
– Я думаю над этим.
– Ты вроде не самая сильная ведьма в мире, – протянул Белосвет.
– Среди челов не часто встречаются сильные ведьмы, – уточнил Лаки.
– Спасибо на добром слове, – не сдержалась Тина.
Она понимала, что спутники правы, но почувствовала себя уязвленной.
– Я еще не видел, чтобы «Кольцо» снимали колдуньи ниже уровня «фата», – сообщил ко́нец. – У тебя какой?
– Заткнись и не мешай.
– Ладно, завтра расскажешь… В «Ящеррице».
– Заткнись!
– Просто если ты не можешь снять защиту, то нечего тут стоять, – закончил Лакриций, совершенно не обидевшись на грубый окрик ведьмы.
И он, как все понимали, был абсолютно прав, но… Всегда есть «но».
– Я не могу снять «Кольцо саламандры».
– Понятно, уходим, – с облегчением произнес Лакриций.
– Но я могу пройти в логово.
– Как?! – взвыл ко́нец, который уже видел себя на поверхности и в безопасности.
– У меня есть «Двери», – произнесла Тина, глядя Белосвету в глаза. – И я могу перепрограммировать их на другие координаты.
– Упс, – уныло прокомментировал происходящее Лакриций.
«Кольцо саламандры» отлично защищало область от вторжения, но сквозь нее можно было пройти порталом. Чтобы этого не случилось, параллельно с «Кольцом» обязательно ставили искажающие пространство заклинания, создающие помехи магическим переходам, но хозяин логова не был специалистом в охране и пренебрег одним из важнейших арканов.
– Идем внутрь?
– Обязательно.
– Можно я подожду здесь? – спросил ко́нец, которому очень не хотелось лезть туда, откуда сбежала страшная черная тварь.
– А вдруг тебя съедят крысы?
– Нет, только не они!
– Великая ведьма нашла способ обмануть «Саламандру»?
Ос не ушел, а терпеливо ждал. Возможно, надеялся, что путешественников поджарит и он сможет спокойно пообедать. Возможно, надеялся на их сметку и умение преодолевать препятствия.
– Зачем ты здесь? – быстро спросила Тина, услышав от Белосвета тихое: «Это твой клиент».
– Я устыдился того, что отправил тебя одну…
– Понятно. Теперь не мешай.
Куня развел руками, понял, что его никто не слушает, и встал рядом с Лаки. Тот принюхался и шагнул в сторону. А Тина достала томик Блока и принялась читать заклинания, пытаясь перестроить «Дверь» на другие координаты.
Белосвет наклонился к маленькому охотнику и строго прошептал:
– Когда окажемся внутри, держись позади и ничего не трогай.
– Почему? – удивился ос, привыкший, что в Лабиринте можно брать все и, как правило, без спросу.
– Потому что логово устроил сильный колдун, и он наверняка расставил внутри ловушки для храбрых охотников.
– Я понял.
– Надеюсь.
Куня помолчал, что-то прикидывая в уме, после чего осведомился:
– А кто еще с нами?
– Кто? – не понял люд.
– Ты сказал: для храбрых охотников – множественное число, а я тут один, – объяснил ос. – Кого ты еще позвал.
Белосвет перевел взгляд на захихикавшего ко́нца, но ответить Куне не успел: Тина бросила на землю томик, и через секунду он обратился в черный вихрь.
– Пора!
– Ты уверена, что мы пройдем через «Кольцо»? – опасливо поинтересовался Лакриций.
– Есть только один способ проверить!
Ведьма шагнула в портал.
– Эх!
Белосвет последовал за девушкой, но прежде втолкнул в вихрь сомневающегося ко́нца.
Последним в закрывающийся переход прыгнул ос. Его верные крысы остались снаружи.
Веками слагать я хвалебные песни
Великой волшебнице буду,
Которая нас провела через стены…
– Заткнись, Куня, – предложила Тина, после чего нащупала на стене включатель, повернула его и тут же сощурилась от вспыхнувшего света.
Помещение освещалось двумя лампами и больше всего походило на разгромленную и в спешке покинутую лабораторию. Тварь здесь знатно порезвилась, прежде чем выбраться наружу. Пол был усыпан битым стеклом и какими-то снадобьями. Шкафов в помещении не было, а с многочисленных полок черный пес, кажется, смахнул на пол все, до чего только смог дотянуться. Из стены, справа от дверей, торчал стальной крюк, на котором болталась разомкнутая цепь. Не порванная! Значит, черный пес не сбежал – его отпустили. Или взяли с собой на прогулку, где он сорвался с поводка.
– Очень интересно, – прошептала Тина.
Вокруг царил хаос. Под ногами валялись устрашающего вида инструменты, отдаленно напоминавшие хирургические.
– Освещение здесь слабенькое, – пожаловался Лакриций.
– Дать фонарик? – предложил люд.
– Смеешься?
Посреди помещения стоял широкий прозекторский стол, а у дальней стены высились кучи хлама, как сначала показалось Тине. Она присмотрелась и ахнула от ужаса – это была настоящая биологическая помойка. Каких только органических фрагментов здесь не попадалось, начиная с собачьих шкур и заканчивая обглоданным трупом бомжа и коровьим черепом. Борясь с приступом тошноты, Тина осторожно втянула носом воздух. В помещении царил чуть сыроватый запах подземелья. То есть вся эта груда биоматериала была тщательно очищена, обработана и готова к употреблению.
Зачем?! Как это можно употребить? Например, слепить пса, который «вырвется из близкого подземелья»… Вот оно – это подземелье. После того как Тина увидела его своими глазами, от пророчества не удастся отмахнуться.
Грядет Пустошь.
– Куня, ты еще здесь? – слабым голосом спросила Тина, не в силах отвести взгляд от горы останков.
– Много добра пропало, но кое-что кое на что сгодится, – уверенно заявил маленький охотник. – Я возьму?
Не сказать чтобы Куня заискивающе испрашивал дозволения. Интонация была скорее угрожающей. Но все же он всем своим видом показывал, что считается с мнением спутницы.
– Бери.
Тина провела ладонью по лицу.
«Мне все это не по силам. Надо уходить и поискать того, кто справится. Пусть Белосвет сообщит в Зеленый Дом».
Другой угол был завален железяками, фрагментами всевозможной брони, автомобильными покрышками, искореженным оружием, рваными пластинами, грозно блестевшими прочной чешуей. Из кучи торчала цепь от бензопилы, какие-то шестерни, массивные ножницы по металлу и обломок секиры с клеймом в виде танцующего журавля. Арсенал Зеленого Дома.
Было что-то отталкивающее и одновременно притягательное в этом странном месте, где появился на свет черный пес. Лаборатория будоражила воображение.
– Все-таки голем, – прошептала Тина. – Трупно-мусорный голем. Брр.
– Но кто здесь всем заправлял? – спросил ко́нец.
– Узнаем, – пообещал Белосвет. – Обязательно узнаем.
– Когда?
– Не думаю, что расследование займет слишком много времени. Тут полно документов и, наверное, генетических образцов. Считай, что расследование завершилось. Ты, главное, снимай.
– Я снимаю…
Тина присела на корточки и собрала разлетевшиеся по полу листы, исписанные дергаными строчками незнакомых символов. На обороте одного листа обнаружился неумелый набросок открытой пасти. Строчки выстраивались в более-менее ровные абзацы, в тексте просматривалась определенная системность, характерная для рецептов или тщательно расписанных планов, но без «толмача» Тина не смогла перевести ни слова.
– Ты знаешь, что это за язык?
– Нет, – покачал головой люд. – Но уверен, что дознаватели определят его мгновенно.
– Тихо! – девушка схватила Белосвета за руку. – Здесь кто-то есть.
– Внутри?
– Рядом.
– Я тоже чую грядущие неприятности, – трагически прошептал ко́нец.
– Ты всегда их чуешь.
– Тихо!
– Крысы волнуются. – Куня соскользнул с помойки и выхватил дротик.
– Почему они не напали? – спросил Белосвет, доставая пистолет.
– Испугались, – не стал врать ос. – Это маг.
– Воры! – внезапно произнес глухой и неприятно каркающий голос.
– Кажется, мы влипли, – проныл Лакриций.
– Еще как! – ответил ему голос.
Из темноты.
– Мне страшно.
– Это продлится недолго.
– Ты кто такой?
– Какая разница?
В следующий миг Тина ударила «Эльфийской стрелой», через секунду поняла, что попала, рассмеялась, но тут же оборвала смех, сообразив, что молния не причинила неизвестному вреда.
Мрачная фигура, которая надвигалась из тьмы коридора, окуталась пламенем. Полыхнула, угасла и задымила длинная хламида, в которую появившийся был закутан с головы до ног… Но и только!
Тина отскочила, перелетела через стол и опрокинула его, словно эта с грохотом завалившаяся набок преграда могла остановить надвигавшееся на нее неуязвимое существо. Зашипел Куня:
– Сделайте что-нибудь!
Белосвет открыл огонь. Девушка выхватила свой «ПМ» и принялась остервенело жать на спусковой крючок. Пули защелкали по стенам. Они рикошетили в замкнутом пространстве, разбивая вдребезги те склянки и диковинные инструменты, что еще каким-то чудом уцелели на полках, угодили в одну из ламп и едва не повредили камеру.
Но дымящейся фигуре пальба не причиняла особых неудобств. Неуязвимый сделал шаг вперед, и тогда ко́нец завизжал:
– Портал! Тина! Делай портал!
И тем подал ведьме прекрасную идею.
Девушка бросила на пол томик Мандельштама и пнула его ногой. Завертелся черный вихрь, и путешественники, вместе с примкнувшим к ним Куней, исчезли из логова.
* * *
Где-то под землей
Москва, 18 октября, вторник, 15:33
«Я вас найду! – прогремело в темноте. – Воры! Мерзавцы! Воры!!»
А перед этим – гулкие выстрелы и крики…
Страшно.
К счастью, обладатель громкого голоса не стал обыскивать окрестные коридоры, а остался в конце тупика, где, по всей видимости, находилось его обворованное логово. Оттуда донеслись кряхтенье, сопенье, невнятные ругательства и такие же невнятные звуки: то ли кто-то что-то скреб, то ли кто-то что-то рвал. А возможно, и то и другое.
Дрезина на всякий случай выждал еще немного, после чего повернулся к перепуганным бойцам и тихо спросил:
– Все это слышали?
– Если что, я тоже предлагаю бежать, – стуча зубами, ответил Стамеска.
– Куда? – осведомился уйбуй.
– Не знаю.
– Ты понимаешь, что привел нас на смерть? – едва слышным шепотом завопил Тыква. – Сдохнем все тут и, крысами обгладаемы…
Закончить боец не сумел: Дрезина вмазал паникеру в ухо, повалил и наступил на него, затем сообщил Стамеске:
– Раз они сюда лезли, значит, тут есть сокровища.
– Идиот! – прохрипел побитый участник экспедиции.
– Ты как с уйбуем говоришь, дерево! – Дрезина надавил на бойца крепче.
– Я не дерево, я – Тыква.
– Хрен редьки не слаще.
– И не хрен.
– А я не редька, – зачем-то сообщил Стамеска.
Некоторое время Шапки думали о корнях, после чего уйбуй убрал ногу, Тыква поднялся, и совещание продолжилось.
– В общем, так, бойцы, тут у нас я вижу какое-то непонимание, поэтому скажу проще: никуда мы не пойдем, – произнес Дрезина, строго оглядывая подчиненных.
– Это еще почему?
– Ты обратную дорогу помнишь?
– Нет, – вздохнул Стамеска.
– Я тоже.
– А ведь ты уйбуй! – вздохнул Тыква.
– Уйбуй, – не стал спорить Дрезина. – А не навигатор.
– Мля…
– Мы пропали. – Тыква снял бандану и вытер ею лицо. Возможно, скрывая слезы.
– Спокойно, кретины, – поднял руку уйбуй. – Видели того здоровяка?
– Который в тупик пошел и репортеров разогнал? – на всякий случай уточнил Стамеска.
– Да.
– Я к нему не хочу.
– Надо за ним проследить, – продолжил Дрезина.
– Чтобы умереть достойно?
– Мы его выследим, донесем Великим Домам, получим награду и откроем, наконец, свое ЧК.
– ЧВК.
– И его тоже.
Чарующее слово «награда» сумело пробиться к мозгам дикарей, и бойцы, поразмыслив, перешли к технической стороне вопроса:
– За длинного дадут награду? – деловито уточнил Тыква.
– А ради чего репортеры сюда приехали? – хмыкнул Дрезина.
– Ты сам говорил – за славой.
– За славой и деньгами. – Уйбуй поднял указательный палец. – А получим их мы!
