Альмагро прибыл в окрестности Куско в марте 1537 года. Он ощущал горечь и гнев из-за того, что ему не удалось найти на юге драгоценные металлы. «Новое Толедо» оказалось плодородным, но бедным; в Потоси, что лежало по дороге, еще не обнаружили удивительную серебряную гору, которой ему вскорости суждено было прославиться. Неудачи Альмагро сопровождались всяческими жестокостями по отношению к индейцам, которые вследствие этого старались избегать работать на него. Шайки испанских кавалеристов охотились на этих непокорных рабов, как на дичь, и умыкали их жен и детей, словно те были игрушками. Любой испанец, пытавшийся замолвить слово за индейцев, подвергался насмешкам.

Несмотря на все изложенное, путешествию весьма способствовало – вероятно, даже вообще сделало его возможным – присутствие среди испанцев Паулью, единокровного брата Манко Капака, который всячески содействовал экспедиции, служа испанцам проводником и обеспечивая им хороший прием у местных вождей.

Трудность заключалась в том, что никто по-прежнему не мог сказать наверняка, находится ли Куско официально под юрисдикцией Альмагро или Писарро. Было непросто понять, что имелось в виду в королевском указе от 21 мая 1534 года. Вероятно, не следовало ожидать слишком многого от летрадос – духовных лиц и дворян, которые входили в Совет Индий, – сидевших в Вальядолиде и не имевших опыта в перуанских делах; однако их неспособность ясно высказаться привела к возникновению немалой путаницы.

Приближаясь к Куско с юга, Альмагро узнал, что принадлежащая его соратнику Писарро страна находится в состоянии войны с Манко Капаком. Понять, что к чему, было непросто – однако он пришел к убеждению, что в настоящий момент Манко Капак одерживает верх в этом противостоянии. (На самом деле все обстояло как раз наоборот, хотя Эрнандо Писарро и испытывал нехватку в продовольствии.)

Из своей ставки Альмагро начал переписываться с Инкой, а дойдя до Уркоса, расположенного в каких-то восемнадцати милях от Куско, выслал к нему двух эмиссаров – Хуана Гомеса Маланеса и Педро де Оньяте; оба эти человека были его спутниками с самого начала. Через них Альмагро заверил Манко Капака, что если тот сдастся ему, то сможет впоследствии наказать испанцев, нанесших ему обиды. Манко отвечал, что он сильно пострадал от братьев Писарро. В то время, когда Оньяте находился у Манко, явился индейский бегун с запиской от Эрнандо Писарро, в которой тот просил Манко не доверять Альмагро – что было несколько странно, учитывая, что Манко и Эрнандо к этому моменту уже около года сражались друг с другом. Инка потребовал, чтобы Оньяте доказал свою вражду к Писарро, отрубив у гонца руку. Оньяте повиновался, хотя отрубил лишь пальцы.

Вскорости появился другой товарищ Альмагро, Руи Диас. Манко спросил его: «Если я дам христианам великое сокровище, король уведет всех христиан с моей земли?» Руй Диас спросил, насколько велико сокровище, которое Манко может дать. Тот взял фанегу маиса и, достав одно зерно, отвечал: «Этому зерну равно количество золота и серебра, которое вы отыскали для христиан, а то, что вы не отыскали, подобно этой фанеге, из которой я взял это зерно». Руй Диас, по-видимому смущенный этим предложением, тем не менее отвечал: «Даже если ты насыпешь королю золота и серебра вровень с этими горными пиками, он не удалит из этой страны испанцев, которые вошли в нее». Манко отвечал: «Уходи, Руй Диас, и скажи Альмагро, что он может отправляться куда захочет, поскольку я и мои люди полны решимости умереть, но покончить с христианами». Этот разговор, по-видимому, заставил Манко переменить свое мнение относительно Альмагро, и он приказал одному из своих командиров, Паукару, атаковать его. Кроме того, он захватил в плен Руя Диаса, велел отрезать ему бороду и стрелять в него плодами гуавы – что, видимо, было менее приятным переживанием, чем может показаться. Он не знал о том, насколько испортились отношения между Альмагро и братьями Писарро, и решил, что в конечном счете 450 человек Альмагро могут оказаться хорошим подкреплением для Эрнандо Писарро, у которого было всего лишь 200.

Поэтому Манко, приписав богам свою неудачу, решил прекратить осаду Куско и отвел войска сперва из Кальки, перебравшись в горную крепость Ольянтайтамбо, а затем в горную долину Вилькабамба – к лесу Антис Виткос, по пятам преследуемый испанцами. С ним была золотая статуэтка маленького мальчика Пунчао в королевском головном украшении – повязке с исходящими от нее солнечными лучами, осенявшими его голову и плечи, в то время как львы и змеи защищали его тело. Бои в Ольянтайтамбо были тяжелыми, но индейцам все же удалось выстоять против Эрнандо Писарро.

Затем Паулью отправил Манко послание, в котором сообщал, что Альмагро, по-видимому, действительно готов помочь Манко в войне с братьями Писарро. Он предлагал убить Франсиско, Эрнандо и Гонсало Писарро, «после чего оставшиеся в живых перуанцы смогут жить спокойно и никто не станет им вредить (despuйs vivirian quietos sin que nadie los injuriase)». Это очевидное предательство по отношению к испанцам не помешало Альмагро послать своего лейтенанта Оргоньеса, чтобы захватить Манко в плен. Оргоньесу удалось разграбить храм Солнца в Виткосе; Манко, однако, сумел скрыться в горах.

Альмагро приближался к Куско. Сперва ему пришлось встретиться с армией подкрепления из 500 человек под командованием Алонсо де Альварадо, однако он сумел разбить ее на Абанкайском мосту и даже захватил в плен самого Альварадо вместе с несколькими его капитанами, такими как Гомес де Тордойя из Бадахоса. После этого Куско лежал у его ног. Эрнандо Писарро прислал гонца, чтобы попытаться склонить на свою сторону войска Альмагро, играя на амбициях Алонсо де Сааведры, который теперь был у него командиром. Сааведра отказался. Затем Эрнандо предложил Альмагро занять одну половину Куско, в то время как он с братьями останутся во второй. Однако Альмагро потребовал, чтобы Эрнандо передал ему Куско целиком. Битва между испанцами, по-видимому, была неизбежна, несмотря на все усилия, которые прилагал Диего де Альварадо, кузен великого Педро, «образец благоразумия и такта, совершенный дворянин во всех отношениях», который, следует заметить, выделялся своей толерантностью среди всех остальных членов этой семьи.

Восемнадцатого апреля 1537 года Альмагро и его люди под звуки барабанов и флейт вошли в Куско через трое разных ворот. Солдаты Альмагро выкрикивали его имя, входя во дворец Писарро, который они тотчас подожгли. Он сам бросил факел на крышу дома Эрнандо Писарро, который был захвачен вместе с двадцатью своими людьми, включая его брата Гонсало. Узников заточили в круглую башню во дворце Уайна-Капак, где имелось лишь одно маленькое окошечко, через которое можно было передавать внутрь еду. Альмагро заявил братьям, что «они сами, со своим высокомерием и гордыней, послужили главной причиной восстания Манко». Каким-то образом он был уже извещен о том, что братья Писарро никогда не простят ему гибель в сражении своего брата Хуана. Он устроил в Куско церемонию, на которой Манко Капак был отрешен от власти и передал королевскую бахрому – игравшую у Инков роль короны – своему брату Паулью Инке.

Узнав об этих событиях, Франсиско Писарро стал искать способ договориться с Альмагро – он всегда старался идти на компромисс, если это было возможно. Он попросил лиценциата Гаспара де Эспиносу, бывшего губернатора Панамы и человека опытного, прибывшего в Перу за год до описываемых событий, выступить в качестве посредника – однако тот, к несчастью, как раз в это время умер.

Альмагро выступил навстречу Франсиско Писарро, взяв с собой пленного Эрнандо Писарро. Франсиско с большой тщательностью организовал свою армию из 800 человек; 200 человек из них были конными, а главнокомандующим был назначен будущий завоеватель Чили Педро де Вальдивия, уже тогда имевший репутацию блестящего военачальника.

Было сделано еще несколько попыток уладить конфликт между двумя сторонами. Представители Альмагро, однако, не всегда были ему верны: например монах-мерседарий фрай Франсиско де Бобадилья, когда ему было поручено действовать от имени Альмагро, предательски переметнулся к Писарро. Была созвана комиссия, чтобы установить границу между владениями Писарро и Альмагро, в которую среди прочих входил умный, хотя и независимый придворный Энрикес де Гусман. Тем не менее, никакого прогресса достичь не удавалось. Впрочем, Диего де Альварадо искусными переговорами сумел добиться освобождения Эрнандо Писарро. Большинство понимало, что он лишь усложняет ситуацию. Так оно и было. Двое конкистадоров встретились к югу от Лимы, в Мале, но встреча закончилась ничем. Затем Франсиско Писарро предложил, чтобы Альмагро были выделены хорошие земли в Арекипе и Ченкасе, но Альмагро хотел либо Куско, либо ничего.

С этого момента все вело к трагической развязке, а именно – к междоусобной войне. В подготовке к боевым действиям никто, по-видимому, не заметил, что был убит вероломный переводчик Фелипильо, который, хотя и принадлежал к лагерю альмагристов, присоединился к мятежному Вильяку Уму, союзнику Манко Инки.

Решающая битва состоялась в местечке Лас-Салинас (что означает «соляные копи»), за пределами Куско, 26 апреля 1538 года. Дорога в этом месте идет в гору, по одну ее сторону простирается болото, по другую – узкая, но ровная полоса земли. Энрикес де Гусман, по-прежнему остававшийся с Альмагро, писал, что, хотя лагери обеих сторон и располагались близко друг к другу, но в одном из них царило лето, а в другом зима, поскольку Альмагро стоял в горной местности Уайтара, а Писарро ниже, ближе к берегу. В горах по полгода шли дожди или снег, в то время как на побережье осадков не было.

Альмагро не смог участвовать в битве при Лас-Салинасе, поскольку в это время его свалила лихорадка. Он передал командование Оргоньесу, при котором были четыре пехотных капитана: Кристобаль де Сотело, Эрнандо де Альварадо, Хуан де Москозо и Диего де Салинас. В дополнение ему было дано два кавалерийских отряда, одним из которых командовали Хуан Тельо и Васко де Гевара, а вторым Франсиско де Чавес (выходец из знаменитого семейства в Трухильо) и Руи Диас.

Эрнандо Писарро тоже разделил свою кавалерию на два отряда, одним из которых командовали Диего де Рохас и Альварадо, а вторым – он сам и его брат Гонсало. Его пехота выступала под началом Диего де Сербины (копейщики) и некоего Кастро из Португалии (аркебузиры). Таким образом, с каждой из сторон должен был сражаться один из Альварадо – деталь, характеризующая те трагические дни.

Сперва Оргоньес приказал Геваре атаковать копейщиков и аркебузиров Писарро; однако те расположились в болоте, которое сдерживало кавалерию Альмагро. Несмотря на это, атака была все же проведена. Эрнандо Писарро и Педро де Лерма, один из наиболее значимых командиров Альмагро, встретились с копьями в руках, и Эрнандо был ранен. Лерма потерял зрение и вслед за этим погиб, а Энрикес де Гусман получил рану, когда его лошадь свалилась в расщелину.

Конечная победа досталась братьям Писарро. С обеих сторон были убиты около 200 человек, включая Москозо, Салинаса и Эрнандо де Альварадо. Руи Диас и Лерма погибли уже после сражения, последний – в результате предательского удара. Альмагро был схвачен, также уже после сражения, и заточен в одну из круглых башен, где он сам перед этим держал Эрнандо и Гонсало Писарро. Эрнандо Писарро хотел отправить его в Испанию, но узнал, что Гонсало де Меса, один из его собственных капитанов, собирается вызволить его на пути в Лиму. Поэтому после формального суда Эрнандо приговорил Альмагро к смертной казни. Тот пытался просить о снисхождении, но безуспешно.

Восьмого июля 1538 года Альмагро, которому на тот момент уже исполнилось 75 лет, был задушен в своей тюрьме, а затем публично обезглавлен на площади Куско. Его погребли в главном соборе; на похоронах присутствовал лишь его любимый африканский раб. Какое-то время его тело оставалось лежать на площади, и один из сторонников Писарро тщательно обследовал его на предмет того, действительно ли он, как гласили слухи, был содомитом. Лишился головы и Гонсало де Меса, неудавшийся освободитель Альмагро. Эти казни привел в исполнение Алонсо де Торо, криадо братьев Писарро и уроженец Трухильо. Вскорости он сделался лейтенант-губернатором Куско, однако в 1546 году тоже был убит.

Начиная с этого момента, как замечали некоторые, в Перу начала повсеместно применяться тяжелая полевая артиллерия, и в тысячах энкомьенд по всей стране принялись нанимать индейцев, вооруженных большими ружьями. Битва при Лас-Салинасе была последним крупным сражением, которое велось по средневековым стандартам, где решающую роль играли копья и мечи. Впрочем, ничего рыцарского в этом событии все равно не было.